Неприкаянные

27 октября, 11:28. Снег. Воистину, погода умеет преподносить сюрпризы. Пара относительно спокойных дней без холода и пронизывающего до костей северного ветра — и вот, пожалуйста. Зарядивший с ночи снег кружил над Йокогамой, стелясь белоснежными покрывалом на тротуары и крыши зданий. А Койю невероятно радовался, что у него выходной, и его можно спокойно провести дома. Именно этого он желал последние несколько дней, отдохнуть от человеческого общества и как следует пораскинуть мозгами над одним важным вопросом, который висел мёртвым грузом. Такашима устроился на широком подоконнике, упёршись затылком в оконный проём и созерцая мельтешащие в нестройном танце снежинки. Эта картина… умиротворяла. Он грел руки о горячую кружку с, кто бы мог подумать, чаем, в кои-то веки, а не с обожаемым кофе. И правда… всё пошло наперекосяк после встречи с Сузуки, как Койю и говорил Широяме, когда они сидели в баре. Чай вместо кофе! Он не помнил, когда в последний раз пил чай. Он даже не знал, сколько пролежала в кухонном шкафчике та пачка листового чая, что теперь плескался в высокой кружке. Также на подоконнике, в ногах молодого человека, расположился Рэмбо — не без помощи своего благодетеля, конечно. Щенок был ещё слишком мал, чтобы запрыгнуть на достаточно высокий для него подоконник, но, увидев мирно восседающего Койю, Рэмбо косолапо подбежал и тихонько заскулил — попросился к хозяину, и его просьба была удовлетворена. Щенок также поддался гипнотическому влиянию кружащего снега и, сложив лапки одну на другую, лениво рассматривал город. Койю вслепую нашарил лежащий рядом с бедром телефон и поднял его так, чтобы увидеть экран. Найденный в интернете прогноз на ближайшую неделю особо не порадовал, снег будет идти три дня минимум, к вечеру обещали усиление снегопада, но хотя бы холоднее не станет. Он закрыл браузер и открыл список контактов. Номер Изаму-сана отмечен звёздочкой — важный контакт. И до его возвращения из Токио оставалось всего два дня. — Ну, что думаешь, малёк? — обратился рыжий к щенку, поболтав телефоном, и Рэмбо лениво скосил на него глаза. — Потревожим шефа? Он не знал точно, был ли сейчас занят Изаму-сан, или вообще спал, и поэтому проявил тактичность, отправив сообщение. «Добрый день, Изаму-сан. Если найдётся пара минут для меня, пожалуйста, позвоните.» Долго ждать не пришлось — ответный звонок последовал моментально. — Привет, Койю. Ты просил позвонить? — Да, Изаму-сан. Спасибо, что нашли время. — Насколько мне известно, сегодня у тебя выходной, — заметил мужчина. — Койю-трудоголик снова одержал верх? — Нет, — Такашима улыбнулся, — не поверите, но я дома, нянчусь с щенком. — С щенком? — в голосе Даичи слышалось неподдельное изумление. — Когда ты успел обзавестись живностью? — Сравнительно недавно. Воля судьбы. — О, ясно. Но, смею предположить, ты попросил связаться с тобой по другой причине? — Верно, — Койю выпрямился и отставил кружку в сторону, будто она мешала ему сосредоточиться. — Я только хотел сказать, что принимаю Ваше предложение. — Славно! — воскликнул Изаму-сан. — Ты не представляешь, как я рад слышать это! Сегодня же свяжусь с Тадаши, или это можешь сделать и ты, он ждёт вестей от нас. — Да, я позвоню Тадаши-сану. — Понимаю, это решение вряд ли далось тебе легко, Койю. Могу пообещать на первое время свою поддержку. Отправим тебя на продвинутый курс для руководителей. А остальное придёт с опытом, вот увидишь. — Да… спасибо. — Тебе спасибо за добрые вести. Ну, ты подловил меня на выходе из номера, у отеля ждёт такси. — Конечно, Изаму-сан. Продуктивного Вам дня. — Благодарю. А ты — давай, звони Тадаши, порадуй нашего ветерана. — Обязательно. Тадаши-сан действительно был рад услышать голос своего преемника и столь желанный ответ. После звонка наставнику Койю вспомнил об обещании, данном им Акире. Его память имела поразительное свойство — избирательность, которая никак не зависела от желаний своего обладателя. Такашима почти ничего не помнил о своём детстве, зато отлично помнил, о чём говорилось в ходе вечеров с алкоголем, сколько бы им ни было выпито. Койю помнил, что он обещал Сузуки, что напишет ему, как примет решение о повышении. Вернее… не то чтобы он так и сказал — обещаю, но… в какой-то мере Сузуки поспособствовал вынесению окончательного вердикта. Он потратил время на то, чтобы выслушать Койю и дать ему совет, хотя не обязан был. Поэтому последовать их договорённости будет правильно. Вероятнее всего, сегодня Акира вкалывает на станции, значит, ответит в мессенджере, когда появится время. «Привет. Я дал согласие на предложение шефа. Спасибо за пинок.» Он нажал на кнопку «отправить» — и тут же новый входящий звонок. Снова от Изаму-сана. — Да, Изаму-сан? — Я буквально на минуту, Койю. Поскольку я знал, что ты согласишься, вечер для Тадаши-сана мы совместим и ещё с одним событием. — С каким? — Койю механически погладил подобравшегося ближе к нему Рэмбо. — С передачей короны, юный принц, — засмеялся мужчина. — Кхм, — кашлянул Такашима, непонятливо заморгав. — Ладно тебе, не смущайся. Твоё повышение — достойный повод. — Изаму-сан, при всём уважении, это слишком. — Почему? — Тадаши-сан — куда более значимая фигура в истории радиостанции и радиовещания в целом. Я бы не хотел перетягивать внимание гостей. Мы должны проводить Тадаши-сана со всем причитающимся почтением. — Койю, Койю, — с улыбкой проговорил Даичи, — иногда я смотрю на тебя и вижу всё того же скромного двадцатилетнего мальчишку со склада. Не волнуйся. Это личная просьба Тадаши. Ему ведь ты не откажешь? — Ну… р-р-р, — Койю потёр лоб. — Вот и решили. Дата проведения — третье ноября, ровно через неделю. За это время мы должны выбрать и снять на сутки ресторан. Я присмотрел четыре и рассчитываю на твою помощь в выборе. — Как я и обещал. — Отлично. Празднование будет с размахом, сотрудники могут пригласить с собой до трёх человек каждый. Все списки приглашённых передаются моему ассистенту. — Понял. — Ну, за сим откланиваюсь, приходи в себя, отдыхай. Послезавтра увидимся. — Да, Изаму-сан. До встречи. Койю вернул телефон на подоконник и потерянно посмотрел на чёрно-белую мордаху Рэмбо, которую тот успел устроить на колене хозяина. — Хорош выходной, ничего не скажешь, — проворчал рыжий. — Выбрать из четырёх ресторанов один… «И пригласить с собой до трёх человек», — услужливо подсказала память. Юу он вытащит — это однозначно. Можно попробовать пригласить Онари-сан, если она не будет слишком занята. С большей долей вероятности банкет начнётся вечером. Незыблемый дух перфекционизма требовал, чтобы Койю назвал и третье имя, чтобы закрыть гештальт. «Сузуки?», — ехидно хихикнул внутренний голос, и Такашима вздрогнул. Почему он подумал именно о нём? Хотя, нет, отчасти это вполне объяснимо — по горячим следам, все дела, Сузуки был одним из последних, с кем Койю общался. Но… не настолько долго и близко они знакомы. И едва ли Акира поймёт и оценит такой жест — из тех же соображений. Может, всё останется, как есть, и третье свободное место так и не будет занято. *** 15:29. — Спасибо, что приехал, Аки, — благодарно улыбнулась Онари-сан. — Мне немного неловко, что я отвлекла тебя от работы. — Работа подождёт. Я же не император и являюсь вполне заменимым, — Сузуки закрыл крышку над двигателем снегоуборочной машины. — Должно заработать. — Этот снег так некстати, да и рановато для него, — женщина зябко поёжилась, стоя рядом с Акирой в крытом, но холодном гараже. — Снег почти всегда некстати. Он по душе только неисправимым романтиками и детям, чтобы лепить снеговиков. Проверим на работоспособность? Сузуки завёл двигатель, и машина затарахтела, оглашая своим рычанием просторное помещение. — Ты — чародей! — Онари-сан восторженно захлопала в ладоши. — Отнюдь, — Аки снял рабочие перчатки и положил их на верстак, — я всего-то механик с опытом. — Я позову Хитару-сана, он займётся территорией, — воспитательница посмотрела на покрасневшие от холода ладони Акиры. — О, мой мальчик, твои руки! Пойдём внутрь, тебе пора погреться. Онари-сан повела его через главный вход и опустевший общий зал, у детей был послеобеденный отдых. Аки замедлил шаг, чтобы осмотреться — в прошлый раз у него не осталось времени на экскурсии. И воспитательница, заметив, что он отстаёт, также остановилась. Сузуки вышел почти на середину зала и медленно оглядел его… надо же, а зал вовсе не такой огромный, каким Акира его помнил. Но это лишь потому, что он вырос. А остальное осталось таким, как и двадцать с лишним лет назад. Высокие окна, стеллажи с детскими книгами у стен, по углам — огромные корзины с игрушками и спортивным инвентарём, мячами, скакалками, обручами… а вот ели, что росли стройным рядом прямо перед окнами, точно стали выше. Этот зал Акира помнил лучше, чем какую-либо другую комнату в приюте. Здесь он проводил почти всё время, сидя на полу у самого дальнего окна. И там, рядом с этим окном по-прежнему находился вход в столовую и кухню. Из-за двери, скрывающей вход в царство аппетитных запахов и металлического перестукивания ложек и лопаток, доносились приглушённые голоса. Совсем как тогда. В смене, как правило, были две женщины — повар и её помощница. Акира плохо помнил их лица, ведь обычно, по требованиям санитарных норм, волосы должны быть убраны, а сами женщины всегда были одеты в белые или светло-серые халаты и редко смотрели на детей. — Да, здесь… ничего не изменилось, — Онари-сан подошла к Сузуки ближе. — Только вот, шведскую стенку поставили три года назад, — она указала на стену слева с небольшим спортивным комплексом — лестницы, турник, кольца, канат. — Её точно не было, — кивнул молодой человек. — И клумб перед приютом стало больше. Я заметил неделю назад. — Верно, — воспитательница положила ладонь на его плечо. — Ты многое помнишь, да? — Когда сидишь здесь с утра до темноты, поневоле запомнишь. — Ну пойдём, — смущённо произнесла женщина. — Мне нужно напоить тебя горячим чаем, чтобы ты не простудился. В кабинете слышалось негромкое, но чёткое тиканье настольных часов. Онари-сан принесла две чашки и поставила одну перед Акирой. — Ты сильно торопишься? — спросила она, поставив табурет и сев рядом с Сузуки. — Нет, — он взял чашку обеими ладонями, грея пальцы — те начали побаливать, отходя от холода. — Если нужно ещё что-то подлатать, можно всё сделать сегодня, оптом. Я взял отгул до конца рабочего дня. — Тогда мой долг после чая — накормить тебя, труженик. — Не откажусь, — Акира потёр живот, — в последний раз ел утром. — Знаешь, мы толком не поговорили, когда ты приехал сюда в прошлый раз, — Онари-сан пододвинула к нему вазочку с печеньем — даже она осталась неизменной. В кабинете воспитательницы всегда было печенье. — Я весь внимание, — улыбнулся Аки, догадавшись, что у женщины остались вопросы. — Что нового, кроме успешного окончания учёбы и работы? — В общем-то, ничего, моя жизнь не блещет яркими приключениями и подвигами. Я не женат, детей нет, домашних животных тоже нет. Ну, кроме Таки. — Вот как? — засмеялась Онари-сан. — Вижу, с братом у тебя очень тёплые отношения. — Я многим ему обязан. Он внёс большой вклад в то, чтобы поднять меня на ноги, когда мама забрала меня из приюта. — Когда дети встречают по-настоящему свои семьи, это лучшее, что может быть. И это всегда большая радость для меня лично. — Но ведь… — Сузуки помолчал, задумавшись над тем, что он собирался сказать. — Бывает, что дети остаются без семьи. Скажите, почему так случается? Причина в самом ребёнке или в потенциальных приёмных родителях? — К сожалению, бывает и так. И причин может быть множество, — воспитательница поднялась, подошла к книжному шкафу и распахнула его стеклянные дверцы. — Виной могут быть необратимые нарушения психики, с которыми ребёнок уже попадает к нам, и исправлять которые слишком поздно вследствие возраста, запущенности… бывало, что мы забирали детей обратно, потому что новые родители оказывались ничем не лучше биологических, — она взяла с полки фотоальбом с потрёпанными корешком и обложкой. — А бывало, что ребёнок был вполне здоров и физически, и психически, но обладал настолько сложным характером и непростой историей, что сам принимал решение уйти из приёмной семьи и возвращался сюда. — Сам? — переспросил Аки, нахмурившись. — То есть… — Да, на моей памяти случалось, что дети сбегали из нового дома, но крайне, крайне редко. Как правило, такие ребята находили семьи, будучи сравнительно взрослыми, или же предпочитали оставаться в приюте до выпуска, чтобы потом сразу вступить в юридически не зависимую от сторонней опеки жизнь. Онари-сан вернулась на табурет и положила на колени альбом. Прежде чем она раскрыла его страницы, Сузуки успел заметить год, выведенный на титульном листе. Произведя в уме нехитрое математическое вычисление, он понял, что эти фотографии должны быть сделаны как раз в тот год, когда он попал в детский дом. Остановившись на нужной странице, Онари-сан развернула альбом к Акире, и он чуть наклонился вперёд, чтобы рассмотреть поблёкшие снимки. Себя он нашёл и узнал сразу. Сложно не узнать… мальчик с перебинтованными руками, сидящий у дальнего окна и катающий по полу машинки. Голова опущена, равнодушный к внешнему миру взгляд скрыт за чёрными волосами. То был снимок общего зала. Аки старательно всматривался в лица запечатлённых вместе с ним ребят, но никого не помнил, не узнавал. Неудивительно… он же ни с кем и не общался. Но одно лицо заставило его остановиться и вглядеться тщательнее. Сузуки невольно наклонился ближе и, вытянув шею, прищурился. Мальчик. Вероятно, не старше Акиры. Он смотрит прямо в камеру, и по лицу его видно — он не очень-то рад тому, что его фотографируют. И Сузуки узнал этот взгляд, потому что за два десятка лет он остался тем же — жёстким, прямым. — Это Такашима? — Аки указал на мальчика. — Да, он. Как будто и не изменился совсем, правда? — С языка сняли, — усмехнулся Сузуки. — Он был из числа тех, непростых детей. Дважды его пытались усыновить. В первый раз он упросил приёмную мать вернуть его к нам. Во второй раз сбежал сам, вернулся в приют глубокой ночью. Никогда не забуду его глаза, как он смотрел на меня и просил не отдавать его. Тогда-то я и поняла, что каким бы сложным ни был его нрав, он в первую очередь ребёнок. И он нуждается в заботе. Койю многому меня научил, — улыбнулась Онари-сан. — Любопытно, что дети могут учить взрослых. — О, в этом нет ничего удивительного. Именно дети учат взрослых мудрости и терпению. — Онари-сан, я могу задать Вам вопрос? — Конечно. — Если это не тайна… как Такашима оказался в приюте? Женщина передала ему альбом и подлила чаю. — Мать оставила его в роддоме. О семье Койю ничего не известно. Полицейские принесли его ко мне, едва ему исполнилась неделя от роду. Сузуки помолчал, прокрутив про себя ещё раз ответ Онари-сан. — Иногда мне становится интересно, что творится в головах таких людей, как моя мамаша. Или таких, как мамаша Такашимы. Просто… — Акира сжал одну ладонь в кулак, силясь найти правильные слова. — Жестокость для них — столь же обыденно, как дышать, а дети всегда становятся крайними. И они дают нам жизнь… для чего? — У меня нет лёгких ответов, Аки. Ни для тебя, ни для Койю. — В том-то и оно. И не каждый ребёнок выдержит — Вы верно сказали тогда. — Ты выдержал. — Да, как и десятки до меня, я не первый. Но и ещё столько же не выдержали. Я не представляю… — Акира закрыл альбом и положил его на стол. — Не представляю, как Вы живёте с этим. — Это всегда повод для бессонных ночей, ты прав. Но пока есть надежда и есть те, кто сумел встать на ноги и не сломаться, всё, что мы делаем, будет иметь смысл. — У меня к Вам есть просьба, Онари-сан. — Я слушаю. — Не говорите Такашиме, что я приезжал к Вам. Пока не говорите… потому что… — Я понимаю, — Онари-сан жестом остановила его. — Койю такой человек, который должен раскрыться сам. Будет здорово, если вы подружитесь. — Ну, подружиться — это под вопросом. Он — сложный парень. Хотя об этом Вы наверняка знаете, как никто другой. — Что есть, то есть, — улыбаясь, кивнула воспитательница. — Сложный, упрямый, вечно всё делает по-своему. Но в глубине своей он добрый мальчик. Он уязвим и по-прежнему нуждается в заботе, хотя всячески старается не показывать этого. И… если ваше общение продолжится, ты тоже не говори ему, что я тебе рассказала об этом, — заговорщически попросила она. — Даю слово, — Акира не сдержал улыбку. — Ну, думаю, коль мы достигли взаимного согласия, самое время пригласить тебя на ранний ужин, что скажешь? — Скажу, что я всеми конечностями «за». Пока они шли в столовую, Сузуки вспомнил о телефоне — он поставил его на беззвучный режим. Он не ошибся, ожидая увидеть по прошествии нескольких часов десятки уведомлений и сообщений — с работы, от Таки. Но одно сообщение зацепило его взгляд сразу. От Койю. «Привет. Я дал согласие на предложение шефа. Спасибо за пинок.» Акира быстро набрал ответ. «Отлично, поздравляю! Спасибо, что поделился :) Удачи на новой должности, всё получится.» *** 20:21. Вторым после бара Чио излюбленным местом встреч Юу и Койю являлась квартира последнего, откуда в тёмное время суток открывался чудесный панорамный вид на Йокогаму. Миллионы огоньков, неоновый свет вывесок и рекламных табло внизу — и свет миллиардов звёзд на иссиня-чёрном небесном полотне. И выпивка, куда без неё. Сегодня у друзей появился повод и встретиться, и выпить. Они расположились у котацу, Широяма в нетерпении открывал стеклянные бутылки с ежевичным сидром, а Рэмбо сновал между мужчинами, получая всё новые порции внимания с обеих сторон. — Я жажду подробностей, рыжий, — Юу протянул Такашиме его бутылку. — Но прежде выпьем за твою новую должность, господин главный звукорежиссёр. — Можно без титулов, обойдёмся «рыжим», — Койю цапнул сидр. Они выпили, и Такашима поставил бутылку на столик, вытянув ноги, на которые сразу забрался уставший от беготни туда-сюда Рэмбо. — Я позвонил Изаму-сану ближе к полудню, сказал, что согласен. Ровно через неделю радиостанция устраивает торжественный вечер, мы провожаем Тадаши-сана. Сотрудники приглашают по три человека каждый. Поэтому, дружок, я приглашаю тебя. — Меня? — округлил глаза Юу. — Эм… спасибо, но какое отношение я имею к вашему празднику? При всём уважении к твоему наставнику, конечно, но… — Я надеялся, этот вопрос не прозвучит, — со вздохом проговорил Койю. — Отчего же? — Изаму-сан сказал, что мы и чествуем Тадаши-сана, и отмечаем моё повышение. — Ого, — присвистнул друг. — Да, да, — замахал рукой Такашима. — Я решил пригласить тебя и Онари-сан. Я хотел бы видеть на вечере тех, кто… — он прервался, тень смущения пробежала по его напряжённому лицу. — Ну, тех, кто был рядом, — он опустил взгляд. Видя, что друг едва не краснеет, Юу чуть улыбнулся. — А я думал, не скажешь, — он похлопал Койю по колену. — Я обязательно приду. Ты уже рассказал Онари-сан? — Я позвоню ей завтра, надеюсь, она найдёт время. — Найдёт, я уверен! Буду рад увидеть её. Во сколько начало? — Я скажу, как станет известно. — Погоди, ты сказал, что можно пригласить до трёх человек. Я, Онари-сан. Третий есть? — Я думал… но пока не надумал. — А были кандидатуры? — Нет, — солгал Такашима, и внутри всколыхнулось странное чувство. Первое — он не любил лгать. Второе — кандидатура была, человек, которого Койю почти не знал. — А, я так и не спросил, — вспомнил Широяма, — как прошла ваша с Сузуки пьянка? «Да что ж такое…», — мысленно прошипел Такашима. Хотел забыть, называется… — Неплохо, — хмыкнул рыжий, — сидели до закрытия. Но наутро я нашёл в себе мужество оторвать задницу от кровати и поехать на работу. — До закрытия? Да вы сильны. О чём трепались хоть? Ты же зажимался — зачем позвал, зачем позвал. И всё оказалось совсем не страшно, да? — Трепались о том и о сём. О работе, о том, как пришли на свои места. — И по-прежнему не… а, ладно, — отмахнулся брюнет, замолчав. — Догадываюсь, что ты хотел спросить, Юу, — Койю пощёлкал пальцами по горлышку бутылки. — И знаешь, что самое паршивое? Мне кажется, что рано или поздно наше общение приведёт к этой теме, как бы я ни пытался избегать её. — Ты говорил, мир не рухнет, если это произойдёт. — Я помню. Я думал, что буду молиться о том, чтобы наша встреча поскорее подошла к концу. Думал, не высижу и часа, придумаю какой-нибудь предлог, чтобы слинять. — Но этого не случилось, как я понял. — Не случилось. И… я не понимаю, как. — А я не вижу ничего удивительного, Ко. — Угу… припоминаю, что ты говорил об этом, — Такашима неосознанно барабанил пальцами по столешнице — его типичный жест, когда он нервничает, и от Юу это не укрылось. — Значит, повторять не стану, — Широяма пожал плечами. — То есть ты не исключаешь, что ваше знакомство имеет будущее? — Я не сторонник всякой ерунды наподобие предчувствия, но… — У тебя есть такое предчувствие, да? Они засмеялись, разряжая повисшее напряжение. — Идиотское чувство, должен сказать, — признался Койю, просмеявшись. — Ко, ты иногда такой невыносимый тупица, ты в курсе? — Юу поцокал языком и потрепал Такашиму по волосам. — Я польщён, — рыкнул тот, закатив глаза. — Серьёзно, ты дохрена умный, но по части элементарных чувств ты… — Широяма выразительно постучал по дереву стола. — Вот кто ты. — И к чему сия пантомима? — Никакое это не предчувствие. Это именуется обыкновенной человеческой симпатией, можете познакомиться. Койю — Симпатия, Симпатия — Койю. То, что ты испытываешь по отношению к приятным для тебя людям. Ко мне, Изаму-сану, Онари-сан и далее. — А-ха-ха, очень смешно. — Я, вроде, серьёзен. Мой совет — плыви по течению. — С чего ты взял, что это именно симпатия по отношению к Сузуки? Я напрямую об этом не говорил. Юу уставился на него, как на умалишённого. Можно было бы предположить, что Койю либо шутит, либо он уже пьян, но на обе догадки имелись опровержения. На первую — Койю шутил крайне редко. На вторую — выпивка на него действовала, но медленно, и половины бутылки уж точно недостаточно. Была и третья догадка. Хотя, нет… не догадка. Такашима действительно не всегда понимал себя или отношения других людей к нему. И у него были на то причины. Бедный Койю… он так силён — и так наивен. Широяма выдержал паузу, за которую собрался с мыслями. — Иногда необязательно говорить прямо о том, что тебе приятно общение с кем-то. Симпатия может выражаться и в другом, без слов. Не припомню, чтобы когда-то слышал от тебя «Юу, любовь моя, я тебя обожаю!», — брюнет кокетливо захлопал ресницами и сложил обе ладони на груди. — Разве в этом была надобность? — удивился Такашима. — Мы просто… начали общаться ещё в школе. — А я о чём? Видишь ли, за неделю ты упоминал имя своего златорукого механика достаточно часто, чтобы я заподозрил неладное. И ты тоже просто начал с ним общаться, как и со мной когда-то. Сомневаюсь, что тогда ты мог предвидеть, что через полтора десятка лет мы будем сидеть у тебя и пить за твоё повышение. — Полтора десятка лет назад я молился, чтобы ты свалил куда-нибудь и не досаждал своим присутствием, — хохотнул рыжий. — О, и я узнаю об этом только сейчас? — Юу рассмеялся в голос. — Ну, Юу, ты же такой проницательный, — улыбка Койю стала шире, — неужели ты ничего не почувствовал? — Ты смотри, подкалывать удумал, — Широяма посерьёзнел и вздохнул. — Конечно, почувствовал. И даже обижался, когда ты грубил мне на первых порах. — Но не отступил. — Нет. Ты был похож на Маугли — такой же дикий и неприступный. Другие дети боялись подходить к тебе, — Юу посмотрел на притихшего Койю. — Я тоже боялся. Но пытался снова и снова, потому что верил, что тебе нужен друг. Ну а ещё потому, что я же старше на полтора года, я же умнее, — он ущипнул друга за бок. — Значит, я должен был проявлять терпение. — Трудно было, наверно, удержаться, чтобы не врезать мне, — Такашима ощутил, как сердце начало биться быстрее. — Не угадал. Таких мыслей у меня не было. Ты вёл себя, как последний говнюк, Такашима, и мне хотелось знать, почему. Я никогда не жалел тебя, но был уверен, что ты не злой или жестокий. — И какой же тогда? — Одинокий. Койю сделал вдох, чтобы ответить, но слова испарились, оставив в голове пустоту. Всё, что говорил ему Юу, било прямо в сердце. Потому что каждое его слово было чистой правдой. А последнее… так и вовсе. Такашима помнил, каким он был в школе. Этот период своей жизни он помнил лучше, чем раннее детство. Долговязый, нескладный мальчишка с прямым и твёрдым взглядом, не признающий ни чужого внимания, ни заботы. Дети сторонились его, Юу верно отметил — они его боялись. Его боялись все, даже учителя. Но Широяма, этот черноволосый приставучий проныра незаметно для самого Койю взял под опеку самого неприступного юнца в мире. А тот и не понял, как и когда они успели подружиться. — Ты загрустил, — Юу подцепил рукав футболки Такашимы. — Я не хотел расстраивать тебя. — Я не расстроился. Только вспомнил школьные годы. — Хорошо, что они в прошлом, — Широяма вспомнил про свою бутылку и отпил, — как и твой подростковый возраст, Маугли. — Спасибо, Юу. — За что? — За всё, что ты сделал. И делаешь. — Истрепал тебе нервы до такой степени, что ты предпочёл подружиться, чем терпеть меня дальше? — Да, примерно, — Койю наконец-то улыбнулся. — Но вряд ли ты бы согласился пройти через это, если бы знал, что тебя ждёт. — Согласился бы. Ради того, чтобы выпить халявного шампанского на вечере в твою честь — как нефиг делать. — До чего же ты предсказуем. — За это можно выпить, — Юу поднял сидр, он знал, что за неловкими шутками Такашимы прячется искренняя благодарность. — Не за это — за тебя. — Почту за честь. Они открыли по второй бутылке. Рэмбо давно уснул на коленях Койю, изредка дёргая во сне лапками. — Коль мы заговорили о симпатиях, — вспомнил Такашима, — как там поживает Матсумото? Юу чуть не выплюнул сидр на пол. — А он-то тут каким боком? — нервно усмехнулся брюнет. — Ты тоже в последнее время зачастил с упоминаниями о нём. — Ты и так знаешь, в чём причина, — пробубнил Широяма. — В том, что Матсумото — загадочный и неуловимый мститель в маске? — Бинго. — Заезд завтра, — Койю постучал пальцем по дисплею телефона. — Не решил ещё, поедешь со мной или нет? — Чтобы высмотреть Матсумото или того, кто мне померещился вместо него? — Юу наморщил нос. — Нет… пожалуй, ты прав, это уже перебор. — А чтобы просто засвидетельствовать столь захватывающий заезд? — О, боги всемилостивые, у тебя и градация есть… как по мне, каждый ваш заезд — аттракцион смерти. И чем обещает быть захватывающим грядущий? — Мы с мистером Анонимусом условились — никакого нитро. — И когда успели… — На язык этот хрен остёр. Мне почти удалось догнать его. Теперь я хочу увидеть, чего он стоит без своих примочек. — Ко… — Я знаю, что ты скажешь. Быть осторожным и не делать глупостей. — Будь осторожен и не делай глупостей, — Широяма строго посмотрел на Такашиму. — И это не смешно. — Я не смеюсь. Я уеду сразу после финиша и постараюсь не пересекаться с Рейтой, — Койю выдержал испытующий взгляд друга. — Посидишь с ним, пока меня не будет? — он указал на посапывающего Рэмбо. — Вот дьявол, Ко… — Юу похлопал себя по щекам. — Хорошо. Посижу. — Ты и соскучиться успеешь, как я вернусь.