Неприкаянные

19:22. — Это у тебя уже традиция — шмотки у Такашимы забывать, — съехидничал Таканори, когда Койю уехал. — Сначала перчатки, теперь куртка, а в следующий раз ты сам там забудешься. — Не перегибай, — Акира скрутил кухонное полотенце в жгут и хлестнул им не в меру разговорчивого братца по пятой точке. — Это чистая случайность. Опять. Что пялишься? — рыкнул он, поймав исполненный скепсиса взгляд. — Ничего не было. — Ладно, твоя взяла, — Така вернулся к тарелкам в раковине, принявшись намыливать одну из них. — Рассказывай давай, что за круиз? — Точно… ну, не совсем круиз, это я так, — Матсумото вздохнул. — Вкратце — пока ты прохлаждался дома, на станцию заехал Широяма. И, как я понял, завтра нас ждёт прогулка на теплоходе. — Впечатляет, — присвистнул Акира. — Поедешь? Вернее, поплывёшь. — Да, — Матсумото ополоснул тарелку и положил её на расстеленное полотенце. — А из-за чего паника? Ты же всё решил. — Меня немного напрягает, что я так быстро согласился. — Всё равно не понимаю, — Сузуки достал из холодильника банку колы и открыл её. — Хочешь отказаться? — В том-то и оно, что нет. — Така, господи Иисусе… — Что «Така»? — Таканори выключил воду и недовольно зыркнул в сторону брата. — Я на свидания в прошлой жизни ходил, уже и забыл, что это такое. — Прекрати херню пороть. Давай по полкам — ты согласился, раз. Отказываться не собираешься, два. Он тебе нравится, три, — Акира загибал пальцы. — В чём тогда дело? Волнуешься? Боишься, что вы не ограничитесь хихиканьем под чашечку ромашкового чая? Така, ты взрослый мужик, ты и сам себя можешь поставить так, чтобы он не сделал или сказал лишнего. Или наоборот, по твоему желанию, — он поиграл бровями. — Могу-то могу, — заворчал Матсумото и полез в холодильник за колой для себя, — но… наверно, ты прав. Я волнуюсь. — Тогда залей в себя что-нибудь покрепче колы для спокойствия или сходи за валерьянкой, я не знаю, — Акира досадливо мотнул головой. — Когда тебя ждать обратно? — Эм… послезавтра? — Ты у меня спрашиваешь? — Послезавтра, — Така походя пихнул Сузуки в плечо. — А вот вас я, похоже, прервал. — Естественно, — Аки закатил глаза. — Ты не представляешь, что тут творилось бы, приди ты на минуту позже. Разврат и безнравственность, тьфу. — Об этом я как раз не думал, — Таканори погрозил ему пальцем. — О твою-то нравственность можно кирпичи ломать. — Отлично, а то я в себе засомневался. — Ну тебя, — Матсумото не сдержал улыбку. — Как прошёл вечер у Такашимы? — Он был совсем вымотан, — Акира посерьёзнел, вспомнив тёмные от усталости глаза Койю. — Думается мне, впечатлений от встречи с матерью ему хватило до конца жизни. — Не сомневаюсь. Решиться на такой шаг… и к мирному соглашению они, конечно, не пришли. — Нет, и я его понимаю. Он попросил меня достать через Юту контакты своей бабушки. Да подожди, — Сузуки поднял ладонь, заметив, как округлились глаза Таки. — В ходе разговора с матерью он выяснил некоторые детали. Это была исключительно его инициатива и, как я понял, встреча с ней может оказаться нужной им обоим. — То есть… бабушка Койю пыталась найти его? — Весьма вероятно. — Так это же здорово! — Таканори оживился. — Койю сможет встретиться с кровной роднёй. — Да, я тоже надеюсь, что всё будет хорошо. О… кстати, — вспомнил Аки, — я же договорился с Ютой, что он прискачет к нам завтра, а ты сваливаешь. — Бли-и-ин… — Ничего, он поймёт. Тебе пора заняться личной жизнью, ты из-за работы света белого не видишь. — Да всё я вижу, — фыркнул Таканори и отпил колу, — потому и поддержал идею Широямы. — Смотри мне. — Смотрю, смотрю. Слушай, я не то что на свиданиях с прошлой жизни не был — примерно с того же периода я никуда не выбирался, — Матсумото закрыл лицо руками. — Что вообще может понадобиться на теплоходе? — Нашёл кого спросить. *** 20 ноября, 16:39. Перед отъездом с радиостанции Койю какое-то время провёл в своём кабинете, отключив рабочий ноутбук и телефон. Ему была нужна тишина, но на редкие, приглушённые дверью голоса сотрудников, снующих туда-сюда по коридору, он не обращал внимания. Он даже не знал, сколько времени провёл вот так, сидя в кресле и сложив перед собой локти, точно послушный ученик на уроке. Может, пять минут, может, все тридцать. Какая разница? Нет, Такашима ещё вчера вечером всё для себя решил. Тянуть нет особого смысла. Но ему необходимо настроиться, чтобы унять развернувшуюся за грудиной бурю. Он быстро прокрутил в памяти всё, что случилось за почти ушедший за закатным солнцем день. Где-то в обед ему соблаговолил позвонить Широяма, наконец-то поделившись планами на ближайшие сутки. Койю благословил Юу на удачный заплыв по волнам рек и заливов, про себя отметив, что давно не замечал, чтобы друг столь сильно ждал чего-то. Значит, он искренен в своих мыслях и порывах, что не могло не радовать. Со всем, что от Койю требовали рабочие обязательства, в том числе и в отношении предстоящего радиомоста со столицей, он расправился не больше чем за пару часов с момента начала трудового дня. То ли щедрые поблажки от Изаму-сана основательно разбаловали его, то ли что, но после полудня рыжий заскучал, не видя, чем ещё занять себя. Так к нему и пришла мысль о том, что можно бы наведаться по добытому стараниями друга Акиры адресу. Его мучали вопросы. Действительно ли Кадзуми-сан рвалась найти пропавшего внука? Как она отреагирует, когда он появится на её пороге? Что скажет? Будет ли рада? Сказала ли ей мать, что нашла брошенного в роддоме сына? Койю порывисто взлохматил волосы и приказал себе успокоиться. От того, что он травит себя ожиданием, лучше не станет. Надо просто сесть в машину и занести в навигатор адрес Кадзуми-сан, чтобы быстрее до неё доехать, минуя разрастающиеся на магистралях города пробки. А как он доехал, рыжий и не запомнил… он вёл машину исключительно на автомате, смотрел на дорогу перед собой, но не видел ничего кроме дорожных знаков и ярких сигналов светофоров, на которые мозг, слова богам, реагировал. Очнулся Койю только перед двухэтажным коттеджем с лаконичной отделкой. Высокий кованый забор сходился в распашные ворота, верх которых венчала плетёная арка и табличка с гравировкой «539». Молодой человек успел наизусть запомнить каждую строчку в досье с именем бабушки, но зачем-то снова вытащил его из кармана. — Да… пять-три-девять, — прочитал он вслух номер дома. Он подошёл к воротам ближе и внимательно рассмотрел их. Справа, на выложенном из кирпича опорном столбе, Такашима заметил динамик и кнопку. Вот и звонок. Койю поднял руку, легко коснувшись пальцем холодного металла кнопки. Сделал глубокий вдох, с которым по телу прошла мелкая дрожь. Он выпрямил спину, не собираясь поддаваться лишним эмоциям, и вдавил кнопку в панель. Динамик ожил, заиграв негромкой, мелодичной трелью, потом замолк. Раздался щелчок, звук шипящих помех, среди которых Койю различил уверенный женский голос. — Дом Кадзуми, слушаю Вас? — Добрый вечер, я… — Такашима запнулся — он даже не подумал, что должен сказать. Что нужно услышать женщине, ожидающей ответа? — Да-да, Вы здесь, юноша? — Прошу прощения, — он прочистил горло. — Меня зовут Такашима Койю. Я хотел бы поговорить с Кадзуми-сан. Молчание на том конце длилось считаные секунды, но Койю почувствовал, как его обдало и жаром, и холодом, стало трудно сделать вдох. Он сжал и разжал ладони, чтобы вернуть контроль над собственным телом. — Подождите… как, Вы сказали, Вас зовут? — голос женщины дрогнул. — Вы шутите? — Нет. Моё имя — Такашима Койю, — повторил Такашима и добавил с уверенностью, что предчувствие не обманывает его. — Я должен увидеться с Вами, Кадзуми-сан. Связь прервалась, но входная дверь дома распахнулась. На пороге стояла хрупкая пожилая женщина, несколько секунд она пристально и неверяще рассматривала замершего Койю, на лице её застыло непонимание, даже потрясение. Наконец, подобрав длинную юбку, она сошла с невысокого крыльца и медленно приблизилась к воротам. Женщина подняла голову, чтобы заглянуть в глаза Такашимы, и прижала трясущуюся ладонь к губам. — Я… — Койю растерялся. — Кисида Ханако — Ваша дочь, верно? Я узнал о Вас от неё. — Койю? — повторила Кадзуми-сан, на её глазах заблестели слёзы. Такашима кивнул, не смея отвести взгляд. — Я не знал, рассказала ли она Вам обо мне, и… решил приехать лично. — Не может быть, — она нажала на кнопку и открыла калитку, избавляя их от последней преграды. — Не может быть… — Кадзуми-сан остановилась перед Койю, положив руку на его грудь. Затем она сжала в ладонях его плечи, лицо, словно не веря, что перед ней не мираж. — Это правда ты? Ты не снишься мне? — Нет. Я здесь. Расцветающая надежда и неподдельная, искренняя радость в глазах Кадзуми-сан дали ему ясно понять, что он не ошибся, приехав сюда. Слёзы текли по лицу женщины, она крепко обняла Койю, совершенно забыв, что вышла на холод без верхней одежды. — Я так надеялась, что однажды ты найдёшься! — плакала она, сминая в пальцах ткань его пальто. — Я нашёлся, и я приехал, — Такашима осторожно обнял её в ответ. — Нам о многом нужно поговорить. — Конечно, конечно, — запричитала Кадзуми-сан и отстранилась, проведя ладонью по его щеке. — Боги, какой же ты взрослый… — Не без этого, — в глазах защипало, но Койю собрался с силами и улыбнулся. — На улице холодно, ты замёрзнешь. — Да-да, — она всхлипнула и наспех стёрла слёзы, — пойдём скорее в дом. Такашима зашёл в прихожую за бабушкой и расстегнул пальто. Нос уловил аромат мяты и, кажется, розмарина. Кадзуми-сан взбила пальцами слегка растрепавшиеся, уложенные в аккуратную причёску волосы и ещё раз решительно провела ладонями по щекам, стирая мокрые дорожки. Койю разулся, и бабушка взяла его за запястье, ведя в просторную гостиную. — Присаживайся, — Кадзуми-сан суетливо поправила и без того идеально лежащий на мягком кресле плед. — Моя замечательная Асами сегодня навестила меня, она испекла чудесные булочки с корицей, вкуснее не найти во всей Японии! Я принесу нам чай. Ты не откажешься? — она положила ладонь на его плечо. — Не откажусь, — Койю не понимал, почему, но рядом с ней ему хотелось улыбаться. — А Асами… — О, это моя племянница, дочь моего младшего брата. И твоя… — женщина задумчиво прищурилась. — Твоя двоюродная тётя, да! — она довольно кивнула. — У тебя больше родни, чем ты думаешь, мой милый. — Я совсем ничего не знаю о своей семье. О вас всех, — рыжий опустил голову. — Мать только несколько дней назад смогла выйти на меня. При упоминании своей дочери Кадзуми-сан заметно помрачнела, и Койю догадался — между ними далеко не всё гладко. — Мы постараемся исправить это упущение, — она посмотрела на внука, и её взгляд сразу прояснился. — Подожди минутку, я сейчас. Булочки и чай! — Я помогу, — Такашима поднялся, следуя за бабушкой на кухню. — Ох, да, лишним не будет, поднос широкий, а этих булочек много не бывает, из-за них я постоянно сижу на диетах! Вскоре они вернулись в гостиную, и женщина поставила между двумя креслами невысокий сервировочный столик, на котором разместилось блюдо с булочками и поднос с двумя чайными парами. Такашима успел отметить, какой порядок царил в доме, интерьер — простой, но в то же время изысканный, он словно оказался в гостях у утончённой графини — и сама бабушка напоминала женщину благородных кровей. Статная, с прямой осанкой, в белоснежной блузке с широкими рукавами и в длинной, тёмно-зелёной юбке. Койю про себя отметил, что его родство прекрасно прослеживается во внешнем сходстве не только с матерью, но и с бабушкой. — Расскажи мне всё, Койю, — Кадзуми-сан села в кресло напротив. — Я должна всё знать. Где ты рос, что за люди тебя окружали, как ты сейчас… и как ты нашёл меня. — Ну, до выпуска из детского дома моя жизнь не пестрила разнообразием, — Такашима отпил горячий чай. — Из роддома меня забрали полицейские и передали в приют Онари-сан, он находится недалеко от центра Йокогамы. Там я и жил, пока не закончил школу. — Ты… тебя не обижали? — женщина терялась в словах, забыв про свой чай. — Приют… — Онари-сан — замечательный человек. Она дала мне то, что отняла мать. Я… привязан к ней и очень ей дорожу. Не знаю, что со мной стало бы, если бы не она. — Правда? — несмотря на вопрос, на лице Кадзуми-сан читалось облегчение. — Чистая правда. И Юу — он мой лучший друг со средней школы. Он тоже прилично вложился, — рыжий улыбнулся. — Не представляю себя без этого обалдуя. — А что было после школы и приюта? — Я не стал поступать в колледж. Это означало бы продолжить сидеть на шее у Онари-сан, чего я не хотел. Я сразу пошёл работать, чтобы зарабатывать хотя бы на еду. Устроился на местную радиостанцию, едва мне исполнилось восемнадцать. Я проработал на складе около двух лет, таскался за инженерами и связистами, старался помогать им с настройкой оборудования, учился разбираться в звукозаписывающей технике и пультах. А потом меня заметил Изаму-сан и перевёл в отдел звукозаписи. В нём я и остался, а с недавних пор возглавляю его. — Неужели? — воскликнула женщина. — Какой же ты умница! — Сейчас я живу рядом с центром. Не женат, детей нет. Но есть щенок, — добавил Койю с усмешкой. — Да хоть бы и щенок, — махнула рукой бабушка, — лишь бы тебе было хорошо, а личное счастье придёт, когда ты сам будешь готов к этому. — Что-то есть в твоих словах, — Такашима улыбнулся шире, всё больше понимая, что ему по-настоящему комфортно рядом с Кадзуми-сан. Как будто и не было никогда между ними пропасти в двадцать семь лет. — Бабушка, — обратился к ней Койю, — ты можешь рассказать, что было тогда, после моего рождения? Я должен знать… правда ли то, что сказала мне мать? Женщина вздохнула и сложила ладони на коленях. Она внимательно посмотрела на Койю, как будто всё ещё не веря, что спустя столько лет видит своего внука живым и здоровым. — Хорошо, — Кадзуми-сан одёрнула юбку. — Ханако было шестнадцать, когда она забеременела от своего очередного ухажёра. Я уже и имени его не помню, не то что лица. Наши отношения с ней никогда нельзя было назвать доверительными, увы, девочка была привязана к своему отцу, твоему родному деду, а тот не отличался ни постоянством, ни разборчивостью. Он во многом ей потакал, всё говорил, что в моей строгости нет смысла, и я зря беспокоюсь за девочку. А дурной пример всегда заразителен. Я развелась с ним, когда Ханако было четырнадцать, и она как с цепи сорвалась, винила меня в том, что отец ушёл, не хотела услышать меня и понять, почему я приняла такое решение. Потом она связалась с сомнительной компанией, пропадала по ночам, забросила школу, а я перестала спать. Я пыталась говорить с ней, пыталась много раз, как и твой двоюродный дедушка, мой брат. Но для Ханако не существовало ни принципов, ни авторитетов. Её даже хотели оставить на второй год в школе из-за бесконечных прогулов… — она перевела дыхание, сжав губы. — И вот, она забеременела тобой. У неё случилась истерика, когда она поняла это. Ханако просила меня разрешить ей сделать аборт, но я отказывала ей, раз за разом. Я просила её одуматься и не губить ещё одну невинную жизнь, ведь она чуть не разрушила свою. Я обещала дать ей всю поддержку, в которой она будет нуждаться. И… — бабушка замялась, комкая манжету блузки. — Я надеялась, что это разбудит её совесть и научит ответственности, которой она никогда не проявляла ни по отношению к себе, ни к близким. А потом она внезапно пропала на целый день, я места себе не могла найти, потому что знала, что у неё должен был вот-вот подойти срок родов. Ханако вернулась под утро, это был июнь… она сказала, что её отпустили из больницы, что потеряла ребёнка. Не знаю, как, но я чувствовала, что это ложь, я видела это по её глазам, — она стёрла рукавом катящуюся слезу. — Это просто не могло быть правдой! Я умоляла её сказать, где она была, что за больница, что случилось с мальчиком, но она говорила, что ей не было надобности запоминать адреса и какие-либо контакты, её доставили в роддом прямо с улицы, где и начались схватки, а больше она ничего не знает. Тогда я решила сделать всё сама, — Кадзуми-сан встала, сделала несколько вдохов и выдохов, подошла к камину, затем к окну. — Я обзвонила все городские и пригородные больницы. Но нигде ничего не знали о Кадзуми Ханако — ни точного имени, ни каких-либо дат и фиксаций факта смерти новорожденного. — Потому что она сказала, что её фамилия не Кадзуми. А Такашима, — глухо проговорил Койю. — Я знаю, мой мальчик. — Знаешь? — Да. Неделю назад Ханако позвонила мне впервые за год. Сказала, что догадывается, где может быть её давно потерянный сын. Она рыдала, как маленькая, говорила, что ей страшно идти в детский дом, где и обрывался твой след. Тогда-то она и рассказала мне, почему я не смогла найти тебя. Спустя столько лет я узнала правду. — Вот как… — Она пообещала, что поедет в приют и обязательно отыщет тебя. И я вижу, что ей удалось. — Как я понял, у неё давно своя семья. — Её муж — хороший человек, и Кеиджи, мой внук, чудесный мальчик. Добрый, отзывчивый — он на верном пути. Приезжает ко мне каждые выходные, всегда помогает в саду и на кухне. Уверена, вы бы быстро подружились. Ох… — Кадзуми-сан подошла к Койю и положила ладонь на его голову. — Я сразу поняла, кто ко мне пришёл, как только ты назвал своё имя. Но когда я увидела тебя… — она заглянула в его глаза и грустно улыбнулась. — Ты очень похож на Ханако. Но во всём остальном, как вижу, у тебя были свои примеры для подражания. — Наверно, ты переживаешь из-за этого? Что у вас с ней… не сложилось. Ты сказала, что она только недавно позвонила тебе впервые за год. — Ты проницателен, Койю, — Кадзуми-сан отошла от его кресла и вернулась в своё. — Мне было непросто с Ханако в её детстве и позже, в юности. Но она по-прежнему моя дочь. И мне её… не хватает, — она поправила волосы, скрывая волнение. — Она очень изменилась, когда встретила Сабуро. И когда родила Кеиджи. Лишь однажды она призналась, что порой ей тяжело смотреть на него, а прошлое всё чаще настигает её во снах. Я поняла, что это значит, но больше она не возвращалась к этому разговору. Ханако никогда не умела признавать свои ошибки, и вот… — бабушка развела руками, — одна ошибка оказалась сильнее её. И поэтому ты сейчас сидишь передо мной, такой взрослый, такой красивый… наконец-то ты нашёлся, — слёзы вновь текли по её щекам, и она больше не пыталась их скрыть. — Никогда больше не исчезай, очень тебя прошу… Такашима поставил на столик свою чашку, поднялся с кресла и подошёл к Кадзуми-сан. Он опустился перед ней на колени, взяв её ладонь в свои. — Я решил сразу найти тебя, когда мать сказала, что ты до сих пор надеешься однажды увидеть меня. Больше я никуда не денусь, обещаю. — Хорошо, это хорошо… — сбивчиво пробормотала бабушка. — Знаешь, я подумала, что хочу познакомиться с Онари-сан. Я хочу увидеть женщину, которой обязана за своего внука. — Она невероятная, вот увидишь. — Я так рада, что с тобой рядом были и есть те, кому ты можешь доверять. Что ты нашёл своё место в жизни, — Кадзуми-сан погладила его по предплечью. — И двери моего дома всегда будут открыты для тебя, помни об этом. — Ты сказала, у меня больше родни, чем я думаю, — Койю улыбнулся. — Расскажешь мне о них? — О, конечно! — женщина выпрямилась. — Расскажу и покажу. Кадзуми-сан ненадолго отлучилась и вернулась с объёмным альбомом в чуть потрёпанном переплёте. Ему явно был не один десяток лет, но всё-таки заметно, что его бережно хранили с момента появления в семейном архиве. — Вот, посмотри, — бабушка указала на самую первую фотографию. Чёрно-белую, сохранившую образ двух молодых людей — красивая девушка в свадебном платье и молодой мужчина в строгом чёрном костюме. — Наша с твоим дедушкой свадьба. Его звали Тадаши Кадзуми, да будут боги милостивы к его душе. — Он… умер? — Да, мой дорогой, уже давно. Пристрастие к бутылке и разгульной жизни ещё никого не доводило до добра. А это, — она указала на фотографию ниже, — Такашима Арата, тоже твой дедушка, но двоюродный. Это он в студенческие годы. — Твой брат, да? У вас большая разница в возрасте? — Несказанно, — Кадзуми-сан хитро улыбнулась. — Целых восемь минут в мою пользу. — Так вы близнецы? — удивлённо моргнул Койю. — Получается, так. А вот и Асами, его дочь и моя племянница. Вот Рика, его вторая дочь, младшая сестра Асами, и тоже твоя двоюродная тётя. — А это… — Койю прищурился, увидев фотографию на следующей странице. — Кеиджи? — Да, да, это он! Ему недавно исполнилось пятнадцать, но ростом он почти с тебя. Выходит, вы родные по матери. И вы даже… — бабушка перевела взгляд с фотографии младшего внука на Койю. — Вы похожи! Такашима не мог не признать, что Кадзуми-сан права. Как не мог не признать тот факт, что является практически копией матери. Ханако обладала поистине яркой, эффектной, запоминающейся внешностью, и передала её обоим сыновьям. — Кто-нибудь из семьи ещё знает обо мне? О том, что сделала мать. — Достоверно знает Арата, мой брат. Между нами никогда не было секретов. Асами и Рика… — женщина задумчиво свела брови. — Им было восемь и пять лет соответственно на момент твоего рождения, не знаю, как много они запомнили. Открыто мы об этом никогда не говорили, но я помню, как Асами спрашивала меня, почему Ханако так сильно растолстела, а она была беременна тобой, — она невольно улыбнулась детской наивности племянницы. — Кеиджи… он видит и понимает, что с Ханако что-то не так. А недавно он даже спросил меня, не знаю ли я, почему мама такая грустная в последнее время. Решилась ли она рассказать ему о тебе или нет, я не знаю. — Список осведомлённых пополнил твой зять, — Койю пожал плечами. — Как это? — бабушка подняла на него полные изумления глаза. — Мать привела его на нашу встречу, я не понял, зачем. Но предполагаю, что она испугалась. — Я бы сказала, что она была в отчаянии. Скажи, а ты… — Кадзуми-сан в нерешительности замолчала, глядя в свою чашку с чаем. — Я? — улыбнулся Такашима, видя, что бабушка хочет что-то сказать, но словно сомневается в правильности своих слов. — Что ты хочешь спросить? — Ты хотел бы познакомиться с ними всеми? Арата и его девочки, Кеиджи… и не только они. — А кто ещё? — У тебя есть дядя, его зовут Тоширо. Они с Ханако погодки, Тоширо на год младше. После окончания школы он переехал в Токио, чтобы поступить в университет. Там он и остался. Женился, его дочурке сейчас девять лет, вот они, — женщина нашла нужную страницу в альбоме и указала на фотографию мужчины с девочкой на руках. — Тоширо и Саори, твоя двоюродная сестра. — Они навещают тебя? — Конечно. Тоширо приезжает несколько раз в год — обязательно на Рождество и мой День Рождения, никогда не пропускает. А Саори частенько гостит у меня на каникулах, — Кадзуми-сан провела ладонью по фотографии сына и внучки. — Они с Ханако всегда были такими разными… Тоширо — тихий, спокойный, последовательный, он и подростком не доставлял особых проблем. — И он тоже знает обо мне? — догадался рыжий. — Он не мог не знать, вы жили вместе. — Безусловно. Он всё порывался помогать мне, когда я кинулась искать тебя, но я отговаривала его. Мальчику нужно было заниматься учёбой и готовиться к поступлению, он и без того ополчился на Ханако. — Выходит, ты, дедушка Арата и дядя Тоширо в курсе семейной тайны. Мать и её благоверный не в счёт. Остальные либо не знают, либо смутно догадываются. — Верно. И всё-таки, что ты скажешь? — А что я скажу? — Койю посмотрел на альбом, лежащий на коленях бабушки. — Между тобой и дедом никогда не было тайн — твои слова, значит, он узнает едва ли не первым, — он улыбнулся. — И он совершенно точно захочет увидеть тебя, как и Тоширо! — Если на то действительно будет их желание, я готов, — смутился Такашима. — Тебе нужно всё как следует обдумать, — Кадзуми-сан решила сбавить обороты. — Не хочу давить на тебя. — Нет, всё нормально, — Койю покачал головой и вернулся к почти остывшему чаю. — Просто я немного не ожидал. Вас… так много. И вы искали меня. — Не сомневайся. Поэтому я прошу тебя выдохнуть и всё для себя решить. — Пожалуй, — Такашима потёр лоб. — Голова кругом идёт. — Извини, мне так хотелось рассказать тебе о них… — Нет-нет, я в порядке, — заверил Койю женщину. — Меньше недели назад я был уверен, что я круглый сирота, а у меня родственников на целую родословную. Это нужно осмыслить. — Если мы будем поддерживать связь, ты можешь сказать мне потом о своём решении. — Будем, даю слово. Обязательно скажу. Такашима ещё задержался у бабушки, а она и не торопилась его отпускать. У них было много вопросов друг к другу, многое было нужно узнать, но параллельно в мыслях Койю уже созрело одно решение. После встречи с матерью он уверял себя, что виделся с ней в первый и последний раз, но теперь понял, что ошибся. И вовсе не проснувшееся желание отпустить ей все грехи стало тому причиной. Он видел, как трудно Кадзуми-сан сдерживать слёзы, когда она говорила о дочери. Видел, как тяжело ей далось запереть в сердце всю многолетнюю боль. Ещё недавно Койю полагал, что спокойно доживёт свой век без участия кровных родичей, пусть бы они и нашлись. Но первые сомнения закрались в его душу, когда он услышал о бабушке из уст матери, и окончательно утвердился в этом, когда впервые увидел Кадзуми-сан, её наполненные слезами глаза и дрожащие руки. А его драгоценная родительница… что ж, нужно увидеться с ней ещё раз. Непременно. Но уже, конечно, не сегодня. И даже вероятно, что не завтра. Ему и впрямь нужно время, чтобы разложить по полочкам всё, что он узнал от бабушки о своей семье. Но он справится. А потом — будет действовать. *** 20:44. Койю вернулся домой с ощущением внутренней пустоты. Встреча с бабушкой потребовала активировать все запасы моральных сил, чтобы справиться со страхом, волнением и эмоциями, которые пробудил рассказ Кадзуми-сан. Очень странное чувство… оно оказалось гораздо сильнее физической усталости, или когда приходишь домой после долгого и напряжённого рабочего дня. Такашима сел на диван и погладил тут же заползшего к нему на колени Рэмбо. — Тебя нужно покормить, — вспомнил молодой человек и встал, держа щенка под лапками. — Ну извини, знаю, сегодня я явился позже обычного. Так получилось. Рэмбо припал к своей мисочке, а Койю и аппетита не ощущал, хотя в последний раз порадовал желудок… когда? В полдень? «Надеюсь, русалки уже развлекают вас своим дивным пением. Или вам немного не до того?». Койю добавил в конце ехидный смайлик и отправил сообщение Широяме. Друг с пару часов назад должен был отплыть в речное путешествие в компании Таканори. Он не надеялся получить скорый ответ — Юу заслужил право на личное счастье, пусть отдыхает. Поделится с ним новостями, когда вернётся. Акире он отправил сообщение другого содержания. «Я дома. Жутко хочу спать. Увидимся завтра?» Он уверен — Сузуки ответит. Потому что Аки знал, куда Такашима должен был отправиться после работы. «Понял. Отдыхай. Конечно, увидимся. Если хочешь, приезжай, как будешь свободен.»