***
— Ну что, идём? — не выпуская мою руку из своей, Хеммингс оборачивается ко мне возле входа в школу. Я застываю на пару мгновений. — Вот так? — взглядом указываю на наши ладони, на что он фыркает. — Можно подумать, это кого-то волнует, — пропустив меня вперёд, Хемингс неожиданно прижимает меня к себе за талию и только самодовольно хмыкает в ответ на мой изумлённый взгляд. — Если бы тебя увольняли не из-за наших отношений, ты бы не делал на этом такой акцент, — закатываю глаза. — Ну, как хочешь, — он выпускает меня из объятий, и мне тут же становится невыносимо холодно. Хеммингс внезапно останавливается и, сморщившись, опускает ладонь на грудь. Я тут же обеспокоенно подхожу ближе. — Может, попросить ещё неделю на обезболивающих? Просто меньшую дозу, — растерянно качаю головой, не в силах смотреть на его болезненное выражение лица и понимать, что я ничем не могу помочь. — Она и без того была маленькой, куда уж меньше, — он отвечает на выдохе. — Я не хочу стать зависимым от обезболивающих. Да и вообще, обычно ведь всё в порядке, мне просто не стоит делать резких движений, — он слабо улыбается, выпрямляется и продолжает движение. Догнав его, останавливаю, и встав на носочки, мягко целую в щёку, потому что его обычная, широкая улыбка гораздо лучше этой, притворной. И он улыбается — ямочки на его щеках улыбаются мне тоже. — Джейн? — я в ужасе застываю, вспомнив, что мы в школьном коридоре, но всё волнение проходит, когда понимаю, что, собственно, уже поздно волноваться об этом, и быстро оборачиваюсь на голос. Перед нами стоит Зейн с крайне удивлённым выражением лица. — И… Мистер Хеммингс? Что тут, чёрт побери, происходит? — он хмурится, переводя взгляд то на одного, то на другого из нас. Тот факт, что он встречался с Сэйди, всё равно не позволил нам рассказать ему о происходящем между мной и нашим учителем, и именно поэтому сейчас парень выглядит таким изумлённым. — А на что это похоже? — Люк ухмыляется, явно наслаждаясь всеобщим удивлением. Другие ученики, заметив учителя, отсутствовавшего в школе больше месяца, тоже останавливаются возле нас, и под их изучающими взглядами мне становится очень некомфортно. Люк словно чувствует это и находит мою руку, сжимая пальцы. — Да нет, вы серьёзно? Мистер Хеммингс и Дженни? — Зейн вдруг выдаёт нервный смешок, опуская взгляд на наши руки. — Значит, вы действительно вместе? — вдруг слышу голос с другой стороны. Это Джеймс, мой рыжеволосый одноклассник, он стоит напротив, опираясь на стену, и с довольной ухмылкой смотрит на нас. — Все, кто доказывал обратное, должны мне десять фунтов стерлингов! Все слышали? — он самодовольно складывает руки на груди. Я раздражённо выдыхаю: даже ладонь Люка уже не помогает справиться. Он снова прекрасно понимает мой язык жестов и молча прижимает к себе, как бы пряча меня в своих объятиях от окружающего мира. — Пожалуйста, идите на уроки, — слегка повысив голос, вдруг произносит он, а я не узнаю в этом строгом и требовательном тоне голоса моего мягкого и заботливого Люка. — Мы обязательно обсудим это, но явно не здесь и не сейчас. — его тоже раздражает эта суета, поэтому, как только людей вокруг становится чуть меньше, он снова начинает движение в сторону кабинета директора. — Ты пойдёшь со мной? — возле самих дверей он уже останавливается и оборачивается со взволнованным взглядом. — Конечно, — быстро киваю. — Всё происходящее — это ведь, отчасти, моя вина… — Нет, Дженни, — Хеммингс быстро перебивает меня с угрюмым вздохом. — Ладно, об этом потом, а сейчас пойдём. — он опускает ладонь на дверную ручку. — Доброе утро, мистер Катнер, — наконец отпуская меня, хотя теперь мне совсем не хочется уходить из его объятий, Люк пропускает меня в кабинет директора и закрывает за нами дверь. — Доброе, — он окидывает нас скептическим взглядом и кивком просит сесть. Мы взволнованно опускаемся на места. — Ладно, давайте перейдём сразу к делу. Послушайте, я ведь тоже живой человек, и я всё прекрасно понимаю. Правда, — он быстро кивает, переводя взгляд с Хеммингса на меня. — И, конечно, хоть это и противоречит правилам школы, я сейчас не увольняю вас, мистер Хеммингс, — после этих слов моё сердце делает кувырок в груди, но настороженное лицо Люка остужает радостный пыл. — Вам всё-таки нужно выпустить ваш класс. Но по окончании года я даю вам шанс уйти самостоятельно. В противном случае, — мужчина пожимает плечами, — Я уволю вас сам, и шансы, что вас возьмут куда-то ещё, будут критически малы. — Спасибо, мистер Катнер, — учитель выдыхает и натягивает улыбку. — Я учту это. — Я рад, что с вами всё в порядке, — директор переводит взгляд на меня и улыбается в ответ. — Когда вы выходите на работу, мистер Хеммингс? — Со следующей недели, — он кивает и встаёт со своего места, протягивая мне ладонь. — Всего доброго. Я тоже прощаюсь и выхожу вслед за Люком. Первое время мы идём молча — причём я даже не знаю, куда именно он меня ведёт, настолько я погружена в свои мысли, — но потом я не выдерживаю и прерываю его. — Он сказал что-то не то? Почему ты такой хмурый? — взволнованно заглядываю Люку в глаза. Его лицо тут же светлеет, а губы расплываются в улыбке. — Нет-нет, всё в порядке, — останавливаясь посреди коридора, он осторожно прижимает меня к себе. — Я думаю об остальных учениках. И о тебе. Тебе ведь нужно здесь как-то доучиться… — Об этом точно не стоит беспокоиться, — я фыркаю. — Я не буду слушать, что они там говорят. Вот и всё. — Ты не знаешь, на что они способны. Подростки бывают настолько жестокими, что мне больно даже представлять, какого дерьма они могут тебе наговорить, — его тяжёлый взгляд скользит по моему лицу. — Ты не хочешь закончить учебный год дома? — Всё в порядке, Люк, — я слегка закатываю глаза, но забота греет сердце. — Если всё будет действительно так плохо, как ты себе представляешь, то мы поговорим об этом. А пока я не думаю, что есть смысл беспокоиться по-настоящему. — Как скажешь, — с улыбкой Люк наклоняется и оставляет поцелуй у меня на лбу. Мы доходим до его кабинета, потому что Хеммингсу нужно забрать домой какие-то тетради, и мой дискомфорт только усиливается, когда я переступаю порог класса. Все взгляды тут же оказываются устремлены на нас, а в помещении наступает полная тишина. Возникает желание выйти обратно в коридор, но это было бы совершенно идиотским поступком, так что я шагаю за Люком к его лаборантской и быстро захожу внутрь, тут же направляясь к дальнему углу, подальше от двери и этих людей. — Ты в порядке? — медленно закрывая за нами дверь, Люк настороженно вглядывается в моё лицо. У меня почему-то возникает резкое желание разрыдаться, поэтому в ответ я лишь тяжело сглатываю и киваю. — Теперь, когда все знают о нас, стало хуже, Дженни? Ты выглядишь подавленной. — Слишком много внимания к моей персоне, — наконец выдавливаю из себя. — Я не привыкла к такому, да и никогда не хотела. — Поэтому я и предлагаю тебе… — вновь начинает учитель, подходя ближе, но я быстро качаю головой. — Нет, через пару недель они забудут, а я не хочу проводить всё время дома, слушать ссоры родителей и скучать от одиночества. — Кто сказал, что ты должна оставаться у себя? — он удивлённо вскидывает брови и опускает ладони на мои плечи. — Малышка, мне ужасно скучно одному в моем огромном и оттого бесполезном доме. Можешь собирать вещи, — улыбка играет на его губах. — Н-но я же не могу так, просто взять и начать жить с тобой. — я округляю глаза. Эта идея кажется мне до безумия заманчивой, но внутри ощущаю только неловкость и некоторый стыд. — Можешь, — Люк успокаивающе кивает в ответ. — А теперь пойдём. Вдох, выдох. — его тёплая ладонь опускается на мою талию, и мы выходим из лаборантской, вновь невольно заставляя всех говорящих замолкнуть и устремить на нас свои взгляды.***
Меня грубо хватают за предплечья и толкают вперёд. Мы находимся в просторном помещении с круглым потолком и кучей окон, но все стёкла выбиты, и я вижу толпу людей на улице. Поворачиваю голову по направлению движения, и вижу Люка. Его держат какие-то мужчины, приставив пистолет к груди. Руки парня подняты над головой, кудри растрепались, а взгляд затуманен. Увидев меня, Хеммингс вздрагивает. Он смотрит прямо в мои глаза, просит о помощи, я вижу ужас, мольбу, боль и жалость и судорожно всхлипываю. Мои руки сжимают сильнее. — Смотри. Не смей отводить взгляд. — мне шепчут сзади, и я боюсь шевельнутся. Один из мужчин, которые держат Люка, меняет своё положение. Он встаёт сзади Хеммингса, приставив пистолет прямо к его спине. Теперь мой учитель стоит напротив меня в нескольких метрах, с сожалением смотрит в мои глаза и молчит. Парень сзади нажимает на курок. Я вскрикиваю, когда слышу звук выстрела. Как в замедленной съёмке смотрю на падение тела Люка. Он вздрагивает, выгибается, его ноги подкашиваются, и он опускается на колени. Вижу, как он прижимает дрожащие руки к груди, а потом отводит их, чтобы рассмотреть: они в алой крови, которая потоком выливается из ранения. Внезапно Люк начинает кашлять, выплёвывая ту же кровь, и в него стреляют ещё раз. Сверху вниз, снова куда-то в спину. Он падает на пол, и я замираю тоже. Дрожь начинает бить всё моё тело, когда понимаю, что вообще произошло. — Нет! Люк! Нет, пожалуйста, нет! — я начинаю кричать, но крик выходит приглушённым. Вырываюсь, но хватка очень цепкая, и мне до безумия больно. — Люк! — я пытаюсь вырвать руки, но парни сзади скорее оторвут их от меня, чем выпустят. Мои слова уже неясны сквозь рыдания, но я продолжаю кричать. — Джейн! Дженни, я здесь! — слышу голос Люка и в непонимании замираю: его тело лежит передо мной, и он уж никак не может кричать. Вдруг в мою грудь врывается глоток воздуха, и я распахиваю глаза, пытаясь отдышаться. Взволнованное лицо Люка нависает надо мной, и, увидев его живым перед собой, я тут же обнимаю парня за шею и начинаю плакать. Хеммингс медленно садится на кровати, сажает меня на свои колени, как ребёнка, и полностью закутывает в свои объятия. Его руки мягко гладят мои волосы и спину, пока я пытаюсь успокоиться. — Это был сон, — я шепчу, всё ещё не в состоянии нормально дышать. Моё сердце бешено бьётся, а голова не прекращает кружиться. Я осознаю, что всё в порядке, но страх никуда не уходит, наоборот, только разрастается. — Вне зависимости от того, что тебе приснилось, я рядом, милая. Всё хорошо, попытайся успокоиться, пожалуйста, — тихий голос Люка раздаётся прямо над моим ухом. — Мне приснилось, что тебя убили прямо на мои глазах, — произношу это, и вновь судорожно всхлипываю. Руки Хеммингса сжимаются на моих предплечьях и разжимаются вновь. — Боже, Дженни, я здесь, с тобой, хорошо? Посмотри на меня, — он мягко отстраняет меня, держа за плечи. Я поднимаю взгляд, и вижу тепло в его глазах. Почему-то мне становится только хуже. Отвожу глаза вниз, и чувствую, что начинаю по-настоящему задыхаться. — Люк, я не могу… Дышать… — пытаюсь сказать в перерывах между рваными вдохами, которые не приносят результатов, а в глазах начинает двоиться. — Джейн? — он смотрит на меня с усиливающимся волнением, но я не могу поймать взгляд. Вглядываясь в моё лицо ещё пару секунд, он словно что-то понимает и едва заметно кивает. — Дженни, ты слышишь меня? — Д-да, — мне с трудом удаётся выговорить, потому что ощущение удушья усиливается. Страх с силой давит на грудную клетку, нависает сверху огромной чёрной тенью. Кажется, что я вот-вот отключусь, но концентрирую слух на голосе парня. Он спускается с кровати, говорит мне свесить ноги вниз и садится на колени прямо на пол передо мной. Его ладони сжимают мои руки, и он смотрит на меня, хотя я плохо различаю происходящее, слепо повинуясь его приказам. — Это пройдёт, я знаю, что ты чувствуешь. Я рядом, я всегда рядом, Дженни, посмотри на меня, пожалуйста. — У меня кружится голова, Люк… А ещё болит вот здесь, — почти вырываю дрожащую липкую ладонь из хватки парня и подношу её к груди. Внутри неприятно ноет, и я пытаюсь растирать место, но ничего не происходит. — Мне так страшно, Люк, очень страшно… — начинаю всхлипывать, но делаю этим только хуже: и без того прерванного дыхания теперь не хватает вообще. — Знаю, тебе страшно, но всё пройдёт, Дженни, я обещаю, — Люк возвращает мою ладонь на место и сжимает вновь. — Ты слышишь меня? Продолжай слушать, Дженни. Сначала почувствуй свои ноги. Почувствуй, как они стоят на поверхности, на ровном полу. Ты можешь ими управлять, у тебя есть опора, так? — его голос немного дрожит, но звучит уверенно, и парень явно знает, что делает. Я слегка сжимаю пальцы на ногах, чувствуя под ступнями паркет. Ощущение безопасности немного возрастает, но страх по-прежнему сковывает лёгкие льдом, каждый вдох отдаётся болью в груди. Меня снова начинает мутить, а темнота в глазах усиливается. — А теперь тебе нужно дышать. Полный выдох и вдох покороче. Повторяй за мной, хорошо? — голос Люка как будто отдаляется, и я стараюсь делать всё, чтобы не потерять. Слышу, как он делает вдох, и делаю такой же. Он получается неровным, по-прежнему больным, но полноценным. Затем следует выдох. Всё содержимое лёгких выходит вместе с ним. Какое-то время, которое кажется одновременно часом и пятью минутами, Люк дышит, и я просто делаю всё то же, что и он. Взгляд проясняется, и я наконец-то могу разглядеть парня. Его взгляд до краёв переполнен беспокойством, но ещё в нём много заботы и любви, за что я чувствую огромный прилив благодарности. Его руки по-прежнему крепко сжимают мои ладони. Мы продолжаем синхронно дышать, пока я не чувствую, что мой ритм сердца пришёл в норму. Я даже не заметила, когда оно начало биться, как бешеное. — Мне лучше, — у меня получается улыбнуться. В глазах Люка мелькает облегчение. — Хочешь лечь? — Да, наверное, это хорошая идея. Я вновь забираюсь на кровать с ногами и оказываюсь в полу сидячем положении. Люк аккуратно накрывает меня белоснежным одеялом и садится напротив. — Спасибо. Было ощущение, что я умру прямо здесь, — я издаю нервный смешок и тяну руку к парню. Он тут же перехватывает её и оставляет на ней мягкий поцелуй. — Паническая атака. Я столько их видел, что уже ни с чем не спутаю, — голос Люка не повышается с полушёпота. — Это нормально, после всего, что случилось. — Ого, — я вскидываю брови, пока недавние моменты вновь и вновь картинками пролетают в моей голове. — Симптомы и правда были похожими, но не знаю, это всегда казалось мне чем-то сверхъестественным, чем-то, что со мной никогда не случится. — Угрюмо усмехаюсь. Название «паническая атака» пугает меня. Я знала, что это такое, лишь по рассказам, а теперь и сама сижу, всё ещё восстанавливая ритм своего сердца, и голова только перестала кружиться. — Не знаю, что бы я делала без тебя. Спасибо, спасибо, спасибо, — в порыве тянусь к Люку, и он обнимает меня в ответ. Его тёплые руки гладят мою спину, и мне становится совсем спокойно. — Давай я сделаю тебе чай с мятой? Поможет успокоиться и прийти в себя, — спрашивает он, не выпуская из объятий. — Я не против, только… Не хочу оставаться одна. — прикусываю губу, высвобождаясь. Люк понимающе кивает и встаёт с кровати, а затем протягивает руки ко мне. Обнимаю его за шею и обхватываю ногами талию, в то время как парень подхватывает меня за бёдра одной рукой, и за спину — другой. Его голый торс прижимается к моему телу, и одно это не может не радовать. Не торопясь он проходит по длинному коридору на кухню. Когда я вижу, что мы уже на месте, целую его в шею, и он опускает меня на стул, а улыбка не сходит с лица. Он набирает воду в чайник и включает его, а потом садится рядом со мной. На лице Люка тёплая улыбка, его глаза немного заспаны, но ещё красивее, чем обычно, и глядя на него сейчас, в 3:41 утра, как мне подсказывают часы на холодильнике, я понимаю, как сильно люблю этого человека. — Прошло уже три месяца, а меня всё ещё преследуют кошмары и ужасные воспоминания, — я вздыхаю, подпирая голову ладонью. — Нет. Всего лишь три, а не уже. И это абсолютно нормально, — он смотрит на меня так по-доброму, без тени раздражения, хоть я и разбудила его посреди ночи и практически заставила приводить в порядок своё состояние. — Но ты ведь тоже был там! Ты ни на что не жалуешься, хотя у тебя на это наверняка больше прав, — я с досадой повожу плечами. — Если я не жалуюсь, это не значит, что ничего нет. — Люк вздыхает. — Ко мне вернулись физические симптомы. Я могу просто проснуться посреди ночи и пролежать так до самого утра, могу сидеть на работе, а у меня начнут неметь пальцы или закружится голова… — Люк, — я обеспокоенно перебиваю его, и он поднимает вопросительный взгляд. Мне тут же становится безумно стыдно: всё это время я думала, что парень в порядке, а тут выясняются такие обстоятельства. — Извини, я ведь правда не знала. Ты, как всегда, ничего не рассказываешь… — Ты извиняешься и тут же переводишь вину на меня, — Хеммингс по-доброму качает головой. — Всё в порядке, Дженни, не беспокойся об этом сейчас. Мне нужно больше времени, чем тебе. Это пройдёт, в конечном счёте, — он улыбается правдиво, искренне — так, что невольно веришь. — Это был очень тяжёлый опыт, и панические атаки — меньшее, чем ты можешь заплатить. Тем не менее, я надеюсь, что они не повторятся, — он по-прежнему немного напряжён и взволнован, но в то же время излучает спокойствие, ведь сейчас мы дома, вдвоём, и никто не угрожает нам смертью. — И тебе следует знать одну важную вещь, милая. Лучше, чем я сам, никто не сможет помочь мне. И так работает со всеми людьми, — он пристально смотрит в мои глаза, и я отвожу взгляд, не выдерживая давления. — Здесь ты, как всегда, прав. — Но рядом с тобой мне спокойнее, конечно. Ты, как всегда, помогаешь мне почувствовать себя лучше одним лишь своим присутствием, — он усмехается, а потом задумывается, уносясь куда-то далеко в своих мыслях. — Хорошо, что это произошло, когда ты была у меня. Думаю, в одиночестве дома тебе было бы гораздо сложнее. — Да. Не хочу даже думать, чем бы это закончилось. Ещё раз спасибо, — я улыбаюсь. — Это тот случай, когда действительно можно ответить «не за что», — он подмигивает, поднимаясь со стула. В чайник для заварки отправляется пакетик и несколько листиков высушенной мяты. Люк заливает это кипятком и отодвигает в сторону. Я рассматриваю его так же пристально, как в тот день, когда впервые побывала у него дома. Сейчас на нем только боксеры, кудряшки растрёпаны, на плече отпечатался узор скомканного одеяла, на котором он лежал. Мы вновь на его кухне, только сейчас ночь, и в его руках не упаковка персикового сока, а зелёный чай, но я чувствую всё то же знакомое чувство умиления и любви. Вот только сейчас оно в разы сильнее. Хеммингс наливает нам чай и ставит кружку передо мной. Я делаю маленький глоток, и горячая жидкость обволакивает организм внутри. — Чёрт, — улыбаюсь перед тем, как отпить ещё. — Никогда бы не подумала, что буду сидеть на кухне в твоём доме посреди ночи, пить мятный чай и отходить от долбаной панической атаки. А ещё, — я вдруг заливаюсь краской. — Даже сейчас я не перестаю вспоминать вчерашний вечер. — меня спасает лишь то, что Люк включил самый слабый свет, поэтому и не видит мои горящие щеки. Услышав это, парень улыбается, широко и слегка насмешливо. — Если хочешь, мы можем повторить прямо сейчас. Хотя, у тебя ведь только что была паническая атака, вряд ли секс сразу после — хорошая идея, — он самодовольно улыбается, и я краснею лишь сильнее. — Знаешь, я уже в полном порядке, — непринуждённо отвожу взгляд и делаю ещё один глоток чая, который уже кажется холодным по сравнению с парнем, сидящим напротив меня. — Уверена? — Люк склоняется ближе, и его тонкие пальцы опускаются на мой подбородок, вызывая волну мурашек. Я коротко киваю, и он тут же целует меня. Внутри всё трепетно сжимается, когда кончиками пальцев я касаюсь его голого торса. Прикосновения кажутся обжигающе-холодными. Медленно пересаживаюсь со своего стула на колени Люка, не разрывая поцелуй, раздвигаю ноги по обе стороны от его тела и вплетаюсь руками в мягкие волосы. Ладони Хеммингса горящим кольцом сжимаются на моей талии. Я скольжу вперёд по его бёдрам, прижимаясь почти вплотную к телу, и слышу тихий стон сквозь поцелуй. Сложно сдерживаться и самой, когда осознаёшь, что вызываешь желание у человека, которого любишь. Улыбаюсь, зубами прикусывая его нижнюю губу, и движения Люка становятся более резкими. Мягкие поцелуи перерастают во что-то гораздо более страстное и далеко не целомудренное. Руки парня жадно исследуют моё тело, доходя до резинки пижамных шорт. Он оттягивает её и отпускает с очередным стоном. Внезапно Люк прерывается и отстраняется от меня, но лишь для того, чтобы переставить чашки с недопитым чаем на столешницу, и я замечаю дрожь в руках парня. Его губы вновь возвращаются к моим, с наслаждением целую в ответ, впадая в эйфорию от их мягкости и приторной сладости. Бёдрами чувствую напряжение, и опускаю голову ниже, чтобы оставить обжигающие поцелуи на шее, ключицах, груди. Кожа пульсирует под моими губами, а руки Хеммингса уже давно исследуют всё под футболкой. Парень слегка отклоняется назад, выдыхая. Неожиданно резко он подхватывает меня за бёдра, поднимает и сажает на стол. Ножки предательски скрипят, чем вызывают наш смех, но это не мешает. Мы возвращаемся к поцелую, и теперь Люк нависает надо мной, его сильные руки стоят на гладкой поверхности стола по обеим сторонам от моего тела, а я отклонилась назад так, что почти лежу. Он отстраняется и смотрит прямо в глаза, а тяжёлое дыхание оставляет приятные ожоги на губах. В мутном взгляде Люка вижу такое возбуждение, что его хватило бы на нас двоих. Нежно улыбнувшись, притягиваю его к себе за шею и увлекаю в очередной поцелуй. Мои руки пробегаются по широкой спине, и от осознания того, что она принадлежит мне, весь организм изнутри взрывается бабочками. Приятная дрожь в теле не прекращается, и, заметив её, Люк начинает оставлять тёплые поцелуи на всех открытых участках. Сначала чувствую его бархатные губы на шее, затем они целуют ключицы, плечо, с которого сползла футболка. Он плавно переходит к моим рукам, разогревая даже запястья, а потом замирает над животом. Я вижу, как тяжело вздымается его грудь, пока он пальцами осторожно приподнимает тонкую ткань. Парень оставляет нежный поцелуй возле пояса шортиков, и я вздрагиваю, как ненормальная. Решив, что этого недостаточно, он проводит языком по линии вверх и смотрит на меня исподлобья. Я издаю звук, отдалённо похожий на писк, и отклоняюсь назад. Веки медленно опускаются, а я борюсь с желанием выкрикивать имя моего учителя на всю кухню, пока не закончится дыхание. Люк делает это движение снова, уже выше, почти касаясь языком груди, и срывает с меня футболку. Я податливо поднимаю руки, потому что из-за приятной слабости нет сил сопротивляться. Он прикусывает кожу на моей шее, а затем оставляет поцелуй на месте укуса. Внезапно остановившись, он приподнимает голову и вглядывается в моё недоумевающее лицо. Сделав какие-то молчаливые выводы, парень берет меня на руки, одной держа за спину, а другую положив под колени, и выносит из кухни. Я опускаю голову на его плечо в будоражащей усталости. Не знаю, что он задумал, но его крепкая шея прямо перед моими глазами отключает разум. Целую и втягиваю воздух сквозь зубы, чувствуя, как замедлилось движение парня. Подавив стон, он наклоняется и целует меня в висок. Странное сочетание нежных, заботливых движений и похоти кружит голову. — Не уверен, что сейчас это самая лучшая идея. — его голос вибрирует. — О чём ты? — с придыханием отвечаю, даже не скрывая разочарования. — Стол. — лаконично. Он играет бровями, прежде чем положить меня на прыгучий матрас и нависнуть сверху. Наши губы вновь сливаются в жадном поцелуе, я чувствую мягкое одеяло под своей спиной, сжимаю предплечья Люка пальцами до боли и молча соглашаюсь с таким решением. Остаток ночи проходит сумбурно. Сначала я возбуждена настолько, что электрические разряды буквально отскакивают от кончиков моих пальцев, а потом наши громкие стоны разлетаются по всему дому, как песня из динамиков. После я засыпаю совершенно без сил, тело приятно горит, Люк обнимает меня за талию, прижимаясь сзади, его тепло согревает, и я понимаю, что ещё никогда не была счастливее, чем в этот момент.***
POV Luke. Серия «Клиники» не телевизоре снова зависает, потому что интернет перестаёт работать, и раздражающий кружочек светится на экране. Дженни выдыхает и устало поворачивается ко мне. Мягко улыбаюсь ей и опускаю ладонь на бедро девушки в попытке успокоить. — Я могу просто нажать на паузу, и мы подождём, — спокойно пожимаю плечами, хватая пульт с полочки и нажимая кнопку. Она быстро кивает и благодарит меня. На ней надет обтягивающий хлопковый топ серого цвета и мне не удаётся даже опустить взгляд ниже её подбородка, потому что тогда приходится нервно сглатывать и налаживать дыхание — очевидно, она не носит бюстгальтер дома. Но Дженни вдруг окидывает меня смеющимся взглядом, встаёт и подходит ко мне, садясь прямо на колени. Я давлюсь воздухом, наблюдая, как она плавно раздвигает ноги по обе стороны моего тела и с улыбкой обхватывает меня за шею. В её глазах играют огоньки, и их яркий зелёный цвет меня гипнотизирует, наравне с шёлковыми каштановыми кудрями на голове. Её очерченные губы в полуулыбке, ямочки на щеках, поверхностное дыхание и такой родной фруктовый запах, исходящий от волос, вдруг вызывают во мне порыв любви к этой девушке, и я быстро целую её. Она отвечает сначала медленно, а потом увеличивает темп. Мы прерываемся, только чтобы сделать очередной вдох, её губы уже покраснели, и она тяжело дышит, но мне по-прежнему мало: кажется, будто я мог бы целовать её всю жизнь, и мне всё равно никогда бы не было достаточно. Девушка первая прерывает поцелуй, чтобы прикоснуться губами к моей шее, отчего я, кажется, перестаю чувствовать свои ноги. Её ладони крепко сжимают мои плечи, обжигая прикосновениями, пока она оставляет всё более напористые поцелуи, следы от которых потом точно привлекут внимание. — Такое завершение для твоего дня рождения подойдёт? — она прерывисто шепчет, а моё сердце пропускает удар. — Более чем, дорогая, — обдаю её шелковистую кожу горячим дыханием. — Кажется, с тобой я даже полюблю свои дни рождения. Наконец не выдержав, Дженни откидывает голову назад и тихо стонет. Приятная боль внизу живота является моей ответной реакцией на этот звук, и я ухмыляюсь, пользуясь моментом и целуя её в шею в ответ. Дженни все-таки спрыгивает на диван с моих коленей и тянет за руку за собой, поэтому с тихим смешком склоняюсь над ней и мягко целую в губы. Она отвечает, вплетаясь пальцами в волосы, отчего вдоль позвоночника бегут мурашки. Наклоняюсь ниже, приподнимая её топ, чтобы провести языком по коже снизу вверх, когда нас вдруг прерывает звонок в дверь. Девушка хмурится, привставая на локтях. — Одиннадцать вечера, — она возмущённо смотрит на часы. — Кто это вообще может быть? — Не знаю, — хмурюсь и пытаюсь лихорадочно сообразить, но в голову ничего не приходит. Встав и поправив футболку, я выхожу в коридор, по дороге проводя ладонью по взлохматившимся волосам и пробегая ей же по шее усталым жестом. Увиденное в дверном глазке удивляет меня настолько сильно, что я ещё несколько секунд молча стою в прострации, а потом все-таки открываю дверь. — С днём рождения! — Калум и Гарри кричат хором, со смехом обнимают меня с двух сторон, пока я стою, как камень, совершенно не осознавая происходящее. Наконец парни отстраняются и оглядывают меня с ухмылкой. — Мы вернулись только сегодня и решили сюрпризом приехать, поздравить, — Кэл протягивает мне крафтовый пакет, я беру его, пробормотав «спасибо», и ставлю в сторону. — Почему ты стоишь, как вкопанный? О боже, Хеммингс, неужели мы помешали? — парень вдруг хихикает, глядя на мою шею, а я моментально краснею. — Я чертовски рад тому, что вы приехали, — наконец нахожу слова. — Но, я думаю, вы будете сильно удивлены, когда… — Калум уже не слышит меня, направляясь по коридору в сторону гостиной, и меня обдаёт дрожью, пока я быстрым шагом иду за ним. Гарри с вопросительным выражением лица бежит следом, задавая вопросы по дороге: — Ты ведь говорил, что расстался с Кэти? Кто-то новый? Или Кэл как всегда что-то себе надумал?.. Я не успеваю ответить, наконец подходя к дверному проёму, ведущему в гостиную. Худ уже стоит там, сложив руки на груди и вопросительно смотрит на испуганную Дженни. Она быстро оглядывает помещение в поисках поддержки, и её умоляющий взгляд наконец натыкается на меня. — Люк? Что прои… — Не знаю, кто ты, но у меня есть ощущение, что я должен задать этот вопрос. Почему ты не в школе? — Калум вдруг перебивает её и хмурится. В гостиной воцаряется молчание, и Дженни со смешком вскидывает брови, прежде чем ответить, в то время как у меня слов не находится совсем. — Ну, во-первых, сейчас, вообще-то, июль, — она кивает и делает многозначительную паузу, но мне уже хочется похлопать. — А во-вторых, я две недели назад выпустилась из неё. — Ты сейчас шутишь? — голос Калума вдруг становится тише. Задавая такой вопрос в шутку, он явно не подумал, что может оказаться прав. Я не могу сдержать глупый смешок, и все взгляды устремляются на меня. — Кто она, Люк? — Бестактный вопрос. Это моя девушка и, по совместительству, моя ученица. Ну, уже бывшая, очевидно, — гордо улыбаюсь, ожидая, какой фурор произведу этой фразой. — Знакомьтесь, это Дженни. Наконец мои ноги перестают быть такими ватными, я подхожу к дивану и присаживаюсь на корточки рядом с ней, опуская ладонь на её бедро. Она тут же опускает свою руку поверх моей, и я с волнением вглядываюсь в её лицо: девушка выглядит обеспокоенной. — А кто они такие, черт возьми? — она спрашивает шёпотом, но потом на её лице мелькает осознание. — Погоди, я, кажется, поняла, где я их видела… — Да, малышка, это мои лучшие друзья, Гарри и Калум, которых ты видела на фотографиях, — усмехаюсь и перевожу на них взгляд. Они всё так же стоят, лишённые дара речи. — Извини, что они такие бестактные, этим их обделили. Ладно, Гарри — ещё куда ни шло, а вот Худ… — Следи за тем, что говоришь, — Калум наконец оживает и обиженно складывает руки на груди. — Почему ты ничего не рассказал? Господи, а тебе вообще есть восемнадцать? — не дожидаясь ответа от меня, он вновь переводит испуганный взгляд на Дженни, пока я давлюсь воздухом. — Я не хочу, чтобы моего друга посадили, ты вообще в курсе, что ему двадцать восемь? — Да, и ещё раз да. — Дженни поджимает губы и вновь смотрит на меня. — Ну и раз он все ещё здесь, а не за решёткой, значит, самый сложный этап уже пройден. — То есть, начали вы встречаться, когда она была ещё несовершеннолетней? — Стайлс изумленно вскидывает брови. Я медленно киваю. — Пиздец, — Калум хлопает в ладоши, а потом вдруг прикрывает рот рукой. — Упс, извините, не матерюсь при детях. — Калум, мать твою, Худ, пожалуйста, прекрати, — цежу сквозь зубы и кидаю на него строгий взгляд, потому что ко мне наконец возвращается дар речи и осознание происходящего. Кэл невинно пожимает плечами. — Ладно-ладно, давайте познакомимся нормально, и, может быть, я даже вспомню пару игр с детского сада, чтобы развлечь тебя, — парень поднимает руки, сдаваясь, и направляется к дивану, чтобы опуститься рядом с Дженни. — Вы тут что-то смотрите? О, «Клиника»! — он радостно хватает пульт, а я наблюдаю за ним, едва сдерживая смех. — Продолжите свою порнушку, когда мы уедем, — он кивком указывает на мою шею, и Дженни нервно облизывает губы, кидая на меня виноватый взгляд. — А пока — отмечаем день рождения Лукаса! — За что мне такие друзья, — бормочу, вставая, чтобы уйти на кухню за напитками. — Что ты сказал? — для этой реплики Калум даже останавливает телешоу. — Говорю, что обожаю вас, спасибо, что вы есть! — кричу из дверного прохода, и улыбка действительно не покидает моё лицо. На первый взгляд наш стиль общения кажется странным, и я не удивлюсь, если Дженни будет не в восторге первое время, но наша связь крепче, чем можно представить, поэтому я не променяю этих двух идиотов ни на что. Остаток вечера, плавно переходящий в ночь, проходит за просмотром сериала на большом диване. На самом деле, смотрим мы только первые две серии, а потом шоу уже играет на заднем плане, пока мы слушаем рассказы Гарри и Калума о работе в Америке. Стайлс, как самый спокойный и адекватный из нашего трио, постоянно поправляет рассказы друга и добавляет свои истории — они преподавали в одном колледже, — а боковым зрением я замечаю, что Дженни с интересом слушает тоже, и на её лице то и дело загорается улыбка. — Признаюсь, я не так уж и удивился, когда ты сказал про Джейн, потому что и у меня было что-то подобное, — вдруг с задумчивой ухмылкой говорит Гарри. — Но я считаю, что отношения — не мой конёк, поэтому ничего серьёзного я не планировал, а на несерьёзное студентки всегда готовы. — А я пытался замутить с бариста в кофейне возле нашего колледжа, — Калум удручённо вздыхает. — Но она делала вид, что даже не запомнила меня, и каждое утро спрашивала, что я буду брать. Хотя парень, который каждое чёртово утро стоял в очереди передо мной, никогда не делал заказ, она только миленько улыбалась ему и говорила «Вам, как всегда, латте на кокосовом молоке и вафли?», — он передразнивает её, закатывая глаза. — Короче, мой уровень это, видимо, только девушки, сидящие за барной стойкой по пятницам. — Не переживай, приятель, думаю, в Лондоне тебе повезёт гораздо больше, чем в Бостоне, — хлопаю его по плечу и усмехаюсь. Парень улыбается в ответ и кивает с надеждой во взгляде. Когда все устают от разговоров и смеха, мы возвращаемся к сериалу. Дженни ложится на мои колени, напоминая котёнка, я перебираю её шёлковые волосы в пальцах, пока она сама едва борется со сном. Наконец, осознав, что вот-вот уснёт прямо здесь, девушка садится, потирает глаза и смотрит на меня своим слегка отстранённым нежным взглядом. — Я, наверное, пойду, ладно? — она хочет поцеловать меня, но ей наверняка неловко делать это под взглядами моих друзей, поэтому я выхожу с ней в коридор и позволяю обнять себя за шею. Её мягкие губы касаются моих, пока я тону в сладком запахе её кожи и тёплых прикосновениях. — Добрых снов, малышка, — оставляю поцелуй на носу, пока она улыбается. — Я приду в течение часа, хорошо? — Я не запрещаю тебе просидеть с ними хоть всю ночь, вы ведь давно не виделись, — она тихо смеётся. — Мы созванивались каждую неделю. А теперь сможем видеться хоть каждый день, так что всё в порядке. — Но со мной ты тоже видишься каждый день, — Дженни устало улыбается. Моё сердце делает лёгкий кувырок в груди на качелях трепета, потому что ещё никогда, заводя отношения, я не встречался с тем, чтобы девушка так относилась к моему общению с друзьями. Кэти и Калум вечно были в ссорах, пока Гарри нейтрально придерживался середины, а мои предыдущие партнёрши всегда требовали от меня больше, чем я мог предоставить. — И мне недостаточно, — с ухмылкой целую её ещё раз. — Дженни, второй час ночи. Дети спят в такое время. — Они на тебя плохо влияют, — махнув ладонью в сторону гостиной, девушка закатывает глаза, но с улыбкой уходит к лестнице. Вернувшись в гостиную, я застаю парней выключивших телевизор и переговаривающихся о чём-то с серьёзными выражениями лиц. Они видят меня и тут же замолкают, вставая со своих мест. — Может, перейдём на кухню? — предлагает Гарри. — Я усну, если буду сидеть на чём-то мягче стула. — А мне нужна ещё одна банка пива, — ухмыляясь, Калум направляется к выходу первым. Когда мы уже сидим за столом, а я допиваю остатки чая — на чёртовых таблетках, которые я принимаю после инцидента в отеле, нельзя пить алкоголь, — и не ожидаю ничего серьёзного, Гарри вдруг начинает разговор. Очевидно, именно это они и обсуждали вдвоём, пока я провожал Дженни в спальню. — То есть, у вас все действительно серьёзно? — он спрашивает осторожно, и я отлично знаю, что он подразумевает, но не начинаю первым. — Кажется, да, — пожимаю плечами. — Если она вдруг передумает, я отпущу её, но слабо представляю, как смогу сделать это. Она будто стала жизненно важной частью меня, — парни смотрят со скептицизмом. — Да, Люк, самый большой романтик среди нас это, конечно, ты, но всё же, — Калум усмехается. — Она знает? О депрессии, о том, что было… — Да, — перебиваю его с уверенным кивком. Выражения их лиц тут же сменяются на удивлённые. — Я рассказал, когда мы ссорились, и это было глупой идеей, но чёрт знает, когда бы ещё это могло произойти, если бы не та случайность. Кстати, знаете, я тут четыре месяца назад чуть не умер. — Что? — Гарри распахивает глаза, а Худ лишь вскидывает брови, будто и не удивлён. — Об этом чуть позже, — ухмыляюсь, предвкушая их удивление. — Но да, Дженни знает о моем диагнозе, и я скажу вам больше: мне стало лучше из-за неё. Вы сами разве не заметили никаких улучшений? — Заметили, — они переглядываются. — Но мы обсудили это и решили, что на тебя так повлияло расставание с Кэти. Или работа, — Кэл пожимает плечами. — Неужели правда она? — Либо же это глупое совпадение. Но я в такие, если честно, не верю. — Тем не менее, ты принимаешь таблетки, — внимательный Стайлс указывает на две упаковки, стоящие рядом с холодильником. — Начал снова, да, и сейчас расскажу, почему. Вас ожидает самая сногсшибательная история в вашей жизни, господа, так что лучше сядьте, — усмехаюсь и наконец рассказываю обо всём, произошедшем в отеле в тот злополучный вечер. Изначально я не хотел рассказывать друзьям о Дженни, потому что и сам не был уверен, что это такое. Первые два месяца наших отношений были прощупыванием почвы под ногами, взаимопомощью — два сломанных человека помогали друг другу, причём один из них делал это неосознанно. Потом всё закрутилось так быстро, что я не успевал думать о чём-то ещё, кроме Дженни и работы, а дальше — стало обычной вещью, лучшей частью моей рутины, но я настолько привык скрывать это в школе, что дома делал то же самое. По этой же причине я так и не рассказал Гарри и Калуму о случившемся в отеле, хотя если бы меня всё-таки застрелили в тот вечер, им было бы очень жаль услышать, что я так долго держал свои отношения в тайне от них. Тем не менее, этот ужас уже был в прошлом, поэтому парни лишь неодобрительно покачали головами, но тут же поддержали. — Удивительно, как ты все ещё остаёшься в здравом рассудке после такого, — Кэл чешет затылок и смотрит на меня с некой гордостью. — Последний срыв у меня был, когда мы чуть не расстались с Дженни. — тихо признаюсь я. — Она говорила, что ей слишком сложно с этой ответственностью, она боится не оправдать моих ожиданий, и попросила расстаться. Сначала я согласился, но не ожидал, что буду задыхаться от панических атак и снова попаду в этот ад, созданный лично для меня. Тем не менее, после ночи в отеле их почти не было. — пожимаю плечами в ответ на удивлённые взгляды друзей. — Почему-то, к её потере я отношусь острее, чем к своей смерти. — Это довольно оправданно. Если потеряешь её, твоя жизнь станет адом, у тебя произойдёт нехилый откат назад, — вдруг с серьёзным лицом поясняет Гарри. — А если умрёшь сам… Ну, все умирают. Смерть — это естественный процесс, но ты всегда боишься смерти людей вокруг тебя больше, чем своей собственной. — Ты прав. — задумчиво киваю. — Откат назад будет неизмерим. Когда спустя полчаса Гарри уходит в комнату наверх — я предложил друзьям остаться на ночь, потому что было уже поздно, — Калум по-прежнему сидит рядом со мной, и он доходит до такого состояния опьянения, когда хочется делиться каждой мыслью, что мелькает в твоей голове. Тихо вздохнув, он вдруг устремляет на меня виноватый взгляд. — Извини, что я так скептически отнёсся к Дженни изначально, — он качает головой и роняет лицо в ладони. — Чувствую себя мудаком. Надо извиниться перед ней. — Эй, Кэл, всё в порядке, — опускаю ладонь на его плечо, чувствуя разливающееся в груди тепло. — Я уверен, она не обиделась. Но ты прав, извиниться не помешает. — Это ведь я только сначала не воспринял ее всерьез, — Худ продолжает говорить мне об этом с важным видом. — На самом деле, из этих двух часов общения я понял, что она определенно может стать мне очень хорошей подругой. Конечно, если сама этого захочет. Пьяный до трогательных речей Калум — мой любимый Калум. Я ухмыляюсь и радостно киваю. Меня до безумия радует мысль о том, что мой любимый человек сможет стать другом моим лучшим друзьям — они ведь кажутся двумя совершенно противоположными мирами.***
5 seconds of summer — Lover of Mine.💔 Догорающие сумерки за окном оповещают о том, что на Лондон опускается ночь, и я останавливаюсь, замирая от красоты этого иссиня-чёрного неба. Потом всё-таки дохожу до своего пункта назначения, опуская грязные тарелки в раковину, и возвращаюсь к столу. Люк сидит напротив, с задумчивым видом глядя в одну точку на стене. Я подхожу ближе и мягко опускаю ладонь на его плечо. — Милый, ты в порядке? — мой голос звучит мягко. Хеммингс тут же встаёт из-за стола, поворачиваясь ко мне, и опускает ладони на мою талию. На его лице загорается усталая улыбка. — Сложный день. Я хочу провести немного времени с тобой, — мужчина вздыхает, пока я разглядываю лицо. Его глаза всё такие же неестественно красивые. Сейчас они сияют голубым, я вижу лазурные вкрапления и синие точки. Морщины на лице стали чуть глубже, но ямочки во время широких улыбок такие же приветливые. Вот и снова Люк ослепительно улыбается, тоже вглядываясь в черты моего лица. — Кажется, у меня есть идея, — радостно прищуриваюсь и тяну его за собой за руку. По дороге мы заходим в спальню, чтобы взять чистую одежду из гардероба, и в конечном итоге оказываемся в ванной. Люк садится на широкий подоконник, наблюдая, как я настраиваю температуру набираемой воды и добавляю пену. Затем подхожу к нему и начинаю с улыбкой расстёгивать пуговицы на его рубашке. — Я просто хочу помочь тебе, — поясняю, когда он с недоумением смотрит в ответ. Выражение лица Люка тут же смягчается. Спустя несколько минут мы уже погружаемся в горячую воду. Я лежу на груди Люка, так, чтобы видеть его лицо, а он пальцами мягко перебирает пряди моих волос. — Девять лет. Боже, правда не верится, что девять лет назад ты стала моей женой, — тихо произносит Хеммингс. Чувствую вибрацию его голоса в груди, улыбаясь. — Спасибо тебе. Поздравляю, Дженни. — Ты имеешь в виду целых девять лет назад, или только девять лет? — ухмыляюсь. Люк смеётся, наклоняясь, чтобы оставить поцелуй у меня на лбу. — Первое, конечно. Кажется, мы только вчера целовались в моей лаборантской, а сегодня уже здесь. Не верится, — он повторяет вновь, с любовью глядя на меня. — Мне тоже, — киваю с ухмылкой. — Учитель и ученица. Да, слишком хорошая история, чтобы быть правдой, но мы, кажется, являемся прямым доказательством. — Посмотри, через сколько всего нам пришлось пройти. Мы просто избранные, которые смогли выдержать все препятствия, остальным это не удаётся. — он подмигивает мне и устало закрывает глаза. Некоторое время я молча смотрю на его лицо с очерченными губами, лёгкой, светлой щетиной и идеальным профилем носа, а потом опускаю голову ему на грудь, прижимаясь щекой, и тоже закрываю глаза. Когда вода начинает остывать, а нам надоедает лежать в одном положении, мы вылезаем из ванны, вставая на тёплый, белоснежный коврик. Люк протягивает мне полотенце, взяв своё тоже, и стирает капли воды с тела. Сначала хочу надеть платье, которое взяла для себя, но Хеммингс вдруг останавливает меня, облачая в свою шёлковую рубашку. Он бережно застёгивает пуговицы и довольно ухмыляется, любуясь. — Ни в каких платьях не будешь выглядеть лучше, чем в этой одежде, — он усмехается, надевая на ноги серые спортивные штаны. Я смущённо улыбаюсь, расчёсывая мокрые от ванны и пены волосы. Спустившись в гостиную, мы наливаем вино в бокалы и проводим добрые двадцать минут за разговорами. Обсуждаем буквально всё: от работы до оплаты счетов, — и разговор льётся так легко и непринуждённо, что я лишь искренне радуюсь, как мы смогли сохранить сильную связь сквозь года. Люк рассказывает про забавную ситуацию, произошедшую на этой неделе в школе, а потом мы вместе вспоминаем, как он сделал мне предложение. К слову, это был август, мы завтракали за столиком в кофейне одного из маленьких итальянских городков, и Люк вдруг заметил ювелирный магазин на другой стороне улицы. Тогда он сказал «а что, если я прямо сейчас куплю тебе кольцо и сделаю предложение?». Мне не оставалось ничего, кроме как согласиться, допить свой кофе и отправиться с ним в лавку выбрать нам кольца. Воспоминания переносят нас всё дальше, и мы даже невольно возвращаемся в школьные годы, хотя очень не любим восстанавливать в памяти те события — уж слишком они были болезненными. — Как же я счастлив, что ушёл в ремиссию от этого диагноза. Чёртова депрессия, она ведь могла преследовать меня всю жизнь, — со вздохом произносит Хеммингс, и я тут же без слов обнимаю его за плечи. — Спасибо, малышка. Большей частью это — твоя заслуга. Мы молча улыбаемся в тишину. Если бы мы хотели, смогли бы понимать друг друга и без слов — только взгляды и прикосновения. Это особая связь, и с годами она становится лишь прочнее. Закрываю глаза и вдыхаю чудесный аромат его парфюма. В такие моменты хочется уметь замораживать время, потому что, к сожалению, вся жизнь не может быть счастливым финалом красиво снятого фильма. Медленно отстраняюсь и опускаю ладони на скулы мужа. Мы оба замираем, и в гостиной слышно только тиканье настенных часов и стук наших сердец в унисон. — Я, кстати, так и не смог придумать, что же тебе подарить, — мужчина вдруг тихо вздыхает. — У нас всё-таки годовщина. — И если ты так ничего и не придумал, то это даже к лучшему, потому что, как я говорила тебе неоднократно, мне ничего не нужно, — мягко улыбаюсь, рассматривая светлые кудри мужа. Его губы изгибаются в лукавой улыбке. — У меня действительно нет чего-то материального, но то, что я придумал, должно понравиться тебе больше, чем любая вещь, — он подмигивает, забирает у меня бокал и встаёт с дивана. С приятным волнением наблюдаю за его действиями. Сначала он просто относит посуду на стойку, потом настраивает освещение люстры так, чтобы оно стало приглушённым. Белый свет, рассыпающийся теперь по комнате, напоминает яркую луну с неба. Затем Люк открывает коробку винилового проигрывателя и ставит в него какую-то пластинку. Развернувшись и глядя прямо в мои глаза, он опускает тонарм на диск. Тут же начинает литься приятная мелодия игры на гитаре. Выдвинув проигрыватель чуть ближе к центру комнаты, Люк подходит обратно и протягивает мне ладонь. — Миссис Хеммингс, позволите пригласить вас на медленный танец? — в его глазах играют огоньки, а на губах — обворожительная улыбка. Моё сердце заходится в бешеном темпе, и я быстро киваю, вставая с дивана. — С удовольствием приму ваше приглашение, мистер Хеммингс, — широко улыбаясь, кладу одну руку на его плечо, а другой сжимаю его ладонь, и мы выходим на середину комнаты. Когда после недолгого вступления начинается куплет, я замираю на месте, широко распахивая глаза. Это голос Люка, определённо. — Это поёшь ты? — вибрация в моем голосе ощущается, наверное, за километры. — Я. — с загадочной улыбкой Хеммингс вновь заставляет меня двигаться. Качаю головой, сдерживая широкую улыбку, и счастливо смотрю в глаза мужу. — Я, конечно, слышала, как ты поешь, и у тебя чудесный голос, но, чёрт… Это так неожиданно, — смотрю на него с восхищением. — Было несложно найти студию звукозаписи и знакомых, которые помогли придумать и сыграть мелодию. А текст… То время, когда мы постоянно ссорились. Ты придиралась ко мне из-за мелочей, я пытался не беситься, но получалось плохо… — Помню, — я со вздохом киваю. Это были действительно сложные времена, порой меня удивляет, как мы прошли и через это. — Так вот, тогда я очень боялся, что ты захочешь расстаться. Особенно вспоминая, что однажды случилось ещё в школе, я со страхом переживал все эти ссоры, — мужчина тяжело сглатывает и устремляет взгляд куда-то за мою спину. — И тогда же я написал этот текст. О том, что всё понимаю, мол, тебе нужно время, но я никогда не хочу отпускать тебя, для меня это было бы худшим кошмаром. Думал, что, если ты всё-таки захочешь уйти, эти стихи остановят тебя. К счастью, они не пригодились, но я нашёл их, — Хеммингс быстро стирает грусть с лица и улыбается. — И вот, пожалуйста, наслаждайся. — Я… В шоке, — с восхищением смотрю на мужчину, на что он стеснительно отводит взгляд. — Это самые чудесные слова, которые я слышала в своей жизни, — вновь замолкаю, чтобы прислушаться к тому, что ещё не успела услышать. — И мы сейчас танцуем в нашей гостиной, прошли через многое, и я не хочу отпускать тебя никогда, — я глупо усмехаюсь, и получаю такой же смешок в ответ. — Именно, любимая. А мне кажется, что начать отношения с тобой было единственным правильным решением, которое я сделал за всю свою жизнь, — его взгляд, как и улыбка, слегка грустнеет. — Конечно, я имею в виду отношения и всё, что за ними последовало, а вот какой моя жизнь была до тебя… — он прикусывает губу и отводит взгляд. — Думаю, сейчас ты не хочешь говорить об этом, — тихо замечаю, не зная, стоит ли поднимать эту тему, и он быстро кивает. — Совсем, — мужчина угрюмо усмехается. Я с пониманием киваю и отгоняю ненужные мысли. — Это и правда лучший подарок, который только мог быть. Спасибо тебе, — останавливаюсь, чтобы обнять мужчину, а потом продолжаю танцевать.Dance around the living room, Lose me in the sight of you, I've seen the red, I've seen the blue Take all of me.
Медленно двигаясь по комнате, мы не отрываем друг от друга глаз. Рука мужчины трепетно сжимает мою талию, а сам он стал будто моложе на десяток лет. Как тогда, когда мы танцевали в первый раз. Наши босые ноги мягко ступают по паркетному полу, я кружусь на месте, переплетая свои пальцы с пальцами Люка и чувствую себя самой счастливой девушкой на этой планете. Да что там, планете — во всей вселенной. — Каким-то чудом из твоих разговоров я запомнил, что всё началось с танца, — Люк шепчет мне на ухо, не спеша продолжая движение. Песня начинается заново, но я влюблена в неё настолько, что готова весь вечер слушать эти переборы гитарных струн, опьяняющий голос с хрипотцой и нежные слова, точь-в-точь подходящие под жизненную ситуацию. — Это был школьный бал, верно? — Да, он самый, — загадочно улыбаюсь, глядя в его светлеющие глаза. — Не напомнишь, почему я вообще с тобой танцевал? — Ты танцевал со всеми девушками, Люк, — я усмехаюсь. — Удивительно, что так повезло именно мне. Ты ведь нравился почти всей женской половине обучающихся! — Да, есть у меня такое свойство, — он смеётся, на что я лишь обиженно ударяю его по плечу. — Тем не менее, среди всех них только ты не пыталась флиртовать и сама призналась в чувствах. Только ты была той, которую хотелось прижать к себе, защитить от окружающего мира, которую хотелось полюбить. Понимаешь? — он говорит это как бы в своё оправдание, но я впервые слышу именно такое признание с его стороны. — Не совсем, но это звучит так приторно, что у меня заболели зубы, — хитро улыбаюсь. — Но я, вообще-то, и не против. — подаюсь вперёд и накрываю его мягкие губы своими. Поцелуй идеально подходит под припев песни. Наконец мы отстраняемся, чтобы отдышаться, и прижимаемся лбами друг к другу. Обе руки Хеммингса покоятся на моей талии, а мои ладони лежат на его плечах. Мы впитываем момент под окончание мелодии, запоминаем каждое движение этого элементарного танца и просто молча улыбаемся, наслаждаясь. — Пап, мам, я не могу уснуть… Ой, вы во что-то играете? — детский голос заставляет нас обернуться. На нижней ступеньке лестницы стоит маленькая девочка с прелестными кудряшками и глазами цвета безоблачного летнего неба. В руках она сжимает потрёпанного мишку Тэдди и вопросительно смотрит на нас. — Микки, солнце, уже слишком поздно для игр, — с улыбкой Люк отходит к дочке, чтобы подхватить её на руки. Она обхватывает папочку за шею и опускает голову на его плечо. Умиляясь этой картине, несколько секунд я не нарушаю идиллию, но потом подхожу к ним. — Мамочка, — девочка зевает, прежде чем полностью выговаривает фразу. — Иди обниматься к нам. Со смехом обвиваю руками тело мужа, ладонями накрывая волосы Микаэлы. Она смешно целует меня в щеку и вновь опускается на папино плечо. Обернувшись ко мне, Люк искренне и слегка насмешливо улыбается. — Пойдём, уложим её спать вместе, — шепчу ему на ухо, а потом прикусываю кожу на шее. Этот знак даёт ему мотивацию делать всё в два раза быстрее, и мы поднимаемся на второй этаж, в комнату дочери. Когда мужчина опускает её на кровать, она уже выглядит почти уснувшей. Он трепетно накрывает её одеялом и заправляет волосы за ушко. Я сажусь на колени рядом и смотрю на эту сцену с защемлением сердца. — Она так быстро растёт, — тихо вздыхает Хеммингс, поворачиваясь ко мне. Я быстро киваю в знак согласия. — Если бы пятнадцать лет назад мне сказали, что у меня будет такая идеальная семья, я бы ни за что в жизни не поверил. Я так счастлив, Дженни, — его глаза пристально смотрят в мои. Они будто светятся, излучают эти искры тепла и солнечного счастья, и я чувствую, что у меня в носу начинает щипать. Обнимаю мужчину за шею и носом утыкаюсь в плечо. — Я тоже, Люк. Я тоже, — шепчу так тихо, что услышать может только мой муж. Он целует меня в висок, и горячее прикосновение его губ приятно жжёт кожу. Ещё около пяти минут мы сидим возле кровати Микки в объятиях друг друга. Никакая ночь вместе не может быть столь же интимной, как этот момент, когда голова кружится от аромата духов, стук сердца и шум дыхания оглушает, а руки, которым доверяешь всю свою жизнь, обнимают так крепко, чтобы никогда не отпустить. Мы убеждаемся, что девочка точно уснула, а потом выключаем свет и закрываем ей дверь. Освещение в коридоре напоминает луну из-за облаков, и это навевает ещё больше романтики. Поэтому я прямо тут притягиваю Люка к себе за воротник рубашки, как в старые добрые школьные времена, и целую его. Он отвечает на поцелуй, замедляя меня, растягивая его, как карамель. Это мучительно возбуждает каждое нервное окончание в моём теле. Обняв мужчину руками за шею, я обхватываю его торс ногами, и сильные руки оказываются на моих бёдрах. Не разрывая поцелуя, Люк уносит меня в нашу спальню, прикрывая за собой дверь. — Хочешь продолжения? — говорю я во время одного из перерывов на то, чтобы перевести дыхание. — Всегда, Дженни, — опустив меня на землю, Хеммингс моментально достаёт блестящую упаковку из верхнего ящика комода, и в его глазах загораются какие-то демонические лампочки. Я тут же протягиваю руку, останавливая его запястье, в ответ на что получаю удивлённый взгляд. — Что, хочешь чтобы по дому бегал ещё один мини-Люк? — он смеётся, сбивая настрой, и я отвечаю смехом. — А что ты думаешь по этому поводу? — тут же чувствую неловкость и отвожу взгляд. Хеммингс берёт моё лицо в свои ладони и поднимает, чтобы встретиться своими синими океанами с моими глазами. — Я только за, раз ты не против, — ухмыльнувшись, он дарит мне свою красивую широкую улыбку, прежде чем унести в космос очередным глубоким поцелуем.