Твой личный Кошмар / Your personal nightmare

Но мы же не опасны, Мы просто жестоки. Мы сможем со всем справиться, Стоит только начать. LaFee, Sonnensystem

Том потерялся во времени. Потерялся в своей же беспомощности. Минуты и часы перемешались. Он не знал, как долго уже пролежал в этой комнате, поджав колени к груди и сжавшись в комок. Язык уже давно прилип к нёбу: во рту словно бы образовалась пустыня. А желудок отчаянно требовал еды. Тома радовали лишь короткие минуты сна, благодаря которым он хотя бы ненадолго вырубался и не чувствовал абсолютно ничего. Однако, последние несколько раз, когда ему удавалось забыться сном, Тому снились очень странные, даже пугающие сны. Порой ему даже казалось, что это не сны вовсе, а его больные галлюцинации. Он так часто видел перед собой плачущее, окровавленное лицо Билла Каулитца, того шестнадцатилетнего мальчишки из прошлого, которого Том с компанией когда-то изнасиловал. В этих галлюцинациях Билл смотрел на него заплаканными глазами, в которых четко виднелись страх и боль, от которых бросало в дрожь и появлялось лишь одного желание: прижать этого ребенка к груди и успокоить. Эти видения стали его теперешним кошмаром. Каждый раз заглядывая в карие глаза мальчика, Тома буквально скручивало от жалости и чувства вины. Он готов был сделать что угодно, лишь бы мальчик перестал плакать. Помимо этого его мучили и образы школьных друзей... но это было не так страшно. «Этот накрашенный пидр влюблен в тебя, Том! Кто бы мог подумать!» - откуда-то издалека смутно знакомый голос из прошлого. Кайл? Том пытался отогнать эти видения, мотал головой и закрывал глаза. И после этого вновь появлялся Билл. Такой маленький и беззащитный... Он пытался отмахнуться от галлюцинации, но безрезультатно. Том в очередной раз очнулся, тяжело дыша и с трудом разлепив тяжелые веки. Огромные карие глаза вновь и вновь вспоминались, всплывая в памяти каждый раз, когда Том снова закрывал глаза. Одинокая слеза скатилась по щеке, и парень слизнул ее сразу же, как только она коснулась его губ. Он понял, что больше не может так жить. Чувство вины убьет его. Теперь он уверен, что именно чувство вины, а не жажда или голод. Это все не так уж важно, наверное, по сравнению с тем, что творилось у него в голове. Он медленно сходил с ума. Трюмпер захотел прямо сейчас увидеть Билла. Ему было все равно, даже если тот снова побьет его или изнасилует. Просто он должен сделать еще одну попытку попросить прощения. Он просто обязан попробовать снова... Каулитц же сжалится над ним, рано или поздно? Парню хотелось верить в это. Раньше он и понятия не имел, что такое непереносимые мысли, но теперь... это практически раздирало его изнутри. Он буквально скатился с кровати на пол, больно ударившись локтем и спиной. Но это ерунда, ему нужно встать и дойти до двери. Но, как оказалось, встать он не мог. Слабость была ужасная. Он пополз до двери на четвереньках, прокручивая в голове всевозможные пламенные «речи извинений». Даже ползти удавалось с трудом. Уже через пять минут ему показалось, что это расстояние - бесконечно. Но нужно было постараться и доползти. Еще несколько рывков вперед и все... Ослабевшей рукой он постучал в дверь из последних сил, после чего почувствовал странную легкость. Перед глазами все помутнело, затем стало темно, и он потерял сознание. *** Том медленно приходил в себя: все чувства и ощущения возвращались постепенно. Голова раскалывалась, и он боялся открыть глаза, желая снова окунуться в спасительный сон. Но когда сквозь шум в ушах до него дошел сбивчивый шепот Каулитца, внутри у Тома все перевернулось: не от страха или предвкушения; он и сам не мог объяснить, что творилось с ним, с его телом и разумом. Холодные пальцы перебирали его брейды, приятно поглаживая кожу головы. И до слуха доносилось едва слышное бормотание брюнета: «прости... прости меня...» Том подумал бы, что все это странная галлюцинация или же видение на почве слабости, но ощущения были реальными. Он бы даже сказал СЛИШКОМ реальными. От таких нежных прикосновений Каулитца бросало в жар, а в голову закрадывались очень неуместные мысли, которые он пытался вытеснить. Ему захотелось перевернуться на другой бок и взглянуть Биллу в глаза, чтобы увидеть там... что-то помимо ненависти и презрения, что-то хорошее и доброе. Ему хотелось, чтобы Билл забыл обо всем, что он, Том, ему наговорил, и просто улыбнулся бы, и тогда он бы решился раскрыть всю правду, и снова попросить прощения. Быть может тогда Билл простил бы его и... Что было бы после этого многозначительного «и…» Том не знал. И, возможно, не узнает никогда. Потому, как вопреки своим мыслям и желаниям, он продолжал лежать с закрытыми глазами и не двигаться, боясь, что Билл поймет, что он проснулся. Осторожные, почти заботливые поглаживания брюнета, снова убаюкали Трюмпера, и он заснул. А когда проснулся, Билла уже не было в комнате. Ему стало холодно и тоскливо, а в голову лезли дурацкие мысли о том, что, наверное, это все же было всего лишь сном. Здравый смысл буквально кричал о том, что Каулитц не стал бы вести себя так странно. Каулитц. Каулитц. Каулитц... Почему Том так часто думает о нем? Из-за чувства вины? Из-за ненависти? Или еще из-за чего-нибудь? Том не мог ответить на эти вопросы даже самому себе. У него резко закружилась голова, словно комната завертелась вокруг него. Он приложил ладонь ко лбу, слегка массируя, наивно полагая, что это поможет. Когда же все встало на свои места, он увидел перед собой маленького мальчишку лет десяти. Он стоял перед ним и радостно улыбался. На мальчике была одета красная майка, вручную разрезанная на груди, а этот разрез сцеплен булавками. Волосы были выкрашены в черный цвет и хаотично торчали в разные стороны. Глаза мальчика изумительно карего цвета смотрели на него внимательно и буквально лучились радостью и наивностью. В правой брови был пирсинг - черное колечко, который очень подходил под стиль мальчика. - Привет, - мальчик сделал шаг вперед и протянул руку навстречу Тому. - Тебя ведь Том зовут, да? Ты новенький? А мое имя - Билл Каулитц, я твой одноклассник. Том замер, не веря своим глазам. Потому что помимо маленького Каулитца, он видел маленького себя... Он попытался встать, но передумал, когда услышал позади себя презренный голос: - Я бы тебе посоветовал держаться от этого чудика подальше, - к мальчикам подошли еще двое мальчишек, один очень пухлый для своего возраста, а второй, который говорил, был очень худой и выглядел дерзко и самоуверенно. - Если не хочешь стать изгоем в нашей школе, гони его прочь. Новичок непонимающе переводил взгляд с одного мальчика на другого. Он встал ближе к двум подошедшим мальчишкам, что-то спрашивая про новую школу и здешних учеников. А темноволосый мальчик остался стоять с протянутой рукой, глядя на новичка с непониманием и обидой. На долю секунды их взгляды встретились, но Том поспешил отвести глаза в сторону. - Проваливай отсюда, Каулитц! Неудачникам вроде тебя не место рядом с нами! - это было последнее, что услышал наложник, прежде чем видение из прошлого рассеялось перед глазами. Он снова лежал в небольшой комнатке в доме Билла. Том тяжело вздохнул и, перевернувшись на другой бок, закрыл глаза и попытался ни о чем больше не думать. Особенно не думать о Каулитце, который в последние дни занимал большую часть его мыслей. *** Электронные часы, стоящие на тумбочке в комнате Билла Каулитца, показывали 5 часов утра. Брюнет, словно загипнотизированный смотрел на цифры, сменяющиеся, как ему казалось, с ужасной медлительностью. Время словно затормозило свой ход назло ему. Впрочем, это была не первая ночь, когда Билл мучился от бессонницы. И это очень странно для него, потому как после секса он вырубался очень быстро... раньше. Что изменилось теперь, парень не понимал. Билл перевернулся на другой бок и закрыл глаза, тяжело выдохнув. Крис завозился во сне на другой половине кровати и, придвинувшись ближе к Каулитцу, обнял его и продолжил посапывать. Брюнет не без раздражения выпутался из объятий и лег на спину, закинув руки за голову. Уже не первую ночь Крис проводит в его, Билла, постели. Несомненно, для мальчишки это многое значит, но, что это значит для самого Билла, он не знал. Каждую ночь, после страстного секса и ласк, когда Крис уже засыпал, Билл лежал рядом и думал. Беспокойные мысли мучили его всю ночь, и засыпал он только под утро: вконец замученный и несчастный. Он понимал, что не должен был больше допускать ничего такого между ним и Крисом, не должен был давать наивному мальчику надежду на что-то, чего никогда не будет. Кончая, мальчишка уже не раз признавался ему в любви, а брюнет отмалчивался, не зная, что можно сказать в подобной ситуации. Каулитц знал, что нужно как можно скорее покончить с этими псевдо-отношениями, чтобы не ранить Криса. Потому что потом будет слишком поздно... Мысли о Крисе занимали твердые 30% в мыслях Билла. Остальные же 70 занимал не кто иной, как Томас Трюмпер. Билл думал о нем почти постоянно. Он презирал себя за все, что сделал с Томом. Он пытался оправдать его, вычеркнуть из памяти ту боль, что причинил ему этот человек в прошлом... А еще он вспоминал безумно яркие оргазмы, какие были у него лишь с Томом. И хоть в большинстве случаев Билл брал его силой, он помнил, что Том сопротивлялся далеко не всегда, иногда до его слуха даже доносились тихие стоны наложника. Билл изо всех сил старался отогнать подобные мысли подальше. Эти мысли - его слабость. Он вообще стал слишком слабохарактерным в последнее время... Вспомнить хотя бы вчерашний вечер. Когда Билл не выдержал и пошел навестить Тома. Каково же было его удивление, когда он обнаружил его лежащего без сознания на полу возле двери. Билл перенес его на кровать и долго сидел рядом, приговаривая себе под нос всякий бред. Это было первым проявлением его слабости. Второе проявление было в тот же день. Ночью. Билл ни в коем случае не собирался подобного делать. Когда он пошел в комнату к Тому с бутылкой воды, им словно бы управлял кто-то другой, сидевший глубоко внутри и ненадолго захвативший разум Каулитца в свои лапы. Сначала Билл подумал, что Том еще спит, но, подойдя ближе понял, что наложник просто лежит с открытыми глазами, бессмысленно гипнотизируя взглядом потолок. Том не сразу заметил приход Билла, увлеченный своими мрачными мыслями. И когда он увидел неестественно бледное лицо своего мучителя, склонившееся над ним, он решил, что это его очередная галлюцинация. Но неразборчивый шепот брюнета развеял это предположение. Билл приподнял голову Тома, затем перевернул его набок и помог сесть. - Зачем пришел? - хрипло выдавил наложник и, заметив в руках Билла бутылку воды, ощутил легкое головокружение. Каулитц не ответил. Он отвинтил крышку, отбросив ее в сторону, и поднес горлышко бутылки к губам Тома. В голове Трюмпера промелькнула слабая мысль о том, что, наверное, пить вот так, из рук Каулитца - это унижение, но сейчас ему было так насрать на все свои принципы и гордость. Остатки его гордости уже давно иссякли. Он обхватил губами бутылку и принялся жадно глотать столь необходимую воду. На тот момент ему казалось, что нет ничего прекраснее этого ощущения, что даже оргазм меркнет по сравнению с утолением жажды. - Трюмпер, ты идиот! - брюнет попытался выхватить бутылку, но Том вцепился в нее мертвой хваткой. - Нельзя же так сразу! Тебе плохо станет, придурок! Но наложник не слушал его. Биллу удалось вырвать бутылку только тогда, когда в ней ничего не осталось. Как и сказал Билл, от выпитого Тому стало плохо. Каулитц заботливо придерживал его и убирал от лица брейды, пока наложник блевал желчью и водой, которую успел выпить. Когда Трюмперу стало полегче, Билл стал поить его сам, по маленькому глотку, что-то приговаривая себе под нос. Том не разбирал, что именно говорил Билл. Ему было не до этого. Все, о чем он мог думать на тот момент, - это холодные, просто ледяные, пальцы Каулитца, которые поддерживали на затылке его голову. Почему вдруг Билл стал таким... внимательным и заботливым? И почему, черт возьми, у него такие холодные руки?..