Твой личный Кошмар / Your personal nightmare

Что я могу сказать, что я могу сделать? Я – это я, и я причиняю тебе боль. Что я могу сказать, что я могу сделать? Не важно, насколько сильны мои чувства, В итоге я всегда причиняю тебе боль, И раню тебя. Dead By April, What Can I Say

На следующее утро Том проснулся от того, что буквально ощутил чье-то присутствие в комнате. Открыв глаза, он увидел Каулитца. Тот стоял возле его кровати с подносом в руках. - Вставай, тебе нужно поесть, - холодно сказал Билл, опуская рядом с парнем поднос с завтраком. Лазанья с поджаренными кусочками бекона пахла изумительно. Том почувствовал, что вот-вот изойдется слюной. Он несколько дней ничего не ел, и потому от вида еды ему чуть ли не стало плохо. - Чего ты добиваешься? - вымученно проговорил наложник. - Я совсем не понимаю. В чем смысл того, что ты делаешь? - Не задавай лишних вопросов, - отрезал брюнет. - Просто поешь. Том взглянул на него, встретившись взглядом со своим мучителем. У Билла залегли яркие круги под глазами, да и цвет лица был бледнее, чем обычно. Да и вообще, Каулитц выглядел как-то иначе. Не было прежней холодности во взгляде, ехидной усмешки на губах. Он выглядел так, словно не спал несколько ночей подряд. Рядом с таким, казалось бы, вполне безобидным Каулитцем, наложник чувствовал себя намного увереннее. - Объясни, зачем ты приносишь мне поесть и попить, если решил заморить до смерти голодом и жаждой? - С чего ты взял, что я хотел этого? - брюнет отвел взгляд в сторону. - Разве это не очевидно? Билл тяжело вздохнул. - Хватит трепаться, - чуть тверже сказал он. - Просто поешь. Ну, хотя, если ты не голоден, то я унесу это обратно. Том испугался, уверенный в том, что Билл вполне может так поступить, потому схватил поднос и поставил себе на колени. Брюнет про себя победно усмехнулся, краем глаза наблюдая за наложником. - А где мое «приятного аппетита»? Эх, куда же подевались твои хорошие манеры... - издеваясь, проговорил Том. Он подцепил вилкой кусок бекона и отправил в рот, жадно жуя. Ему показалось, что он никогда не ел ничего вкуснее. - Приятного аппетита, - равнодушно отозвался Каулитц. Он отошел к окну и, о чем-то задумавшись, наблюдал за серым пейзажем снаружи. Том настолько был удивлен реакцией Билла на свои слова, что чуть не выронил вилку из руки. Определенно, что-то происходит с Биллом. Еще совсем недавно на подобную колкость он бы, как минимум, влепил ему пощечину. А сейчас... совсем ничего. Его словно подменили. И это совсем не нравилось наложнику. Он привык видеть самоуверенного, гордого, колкого на язык Каулитца, а не такого задумчивого и печального. - У тебя что-нибудь случилось? - аккуратно поинтересовался Том. Билл медленно развернулся к нему лицом, взглянув в глаза. - Мне кажется, ты последний человек, которого должно это волновать, - все тем же бесцветным тоном ответил он, но спустя минуту все же добавил: - Я просто устал. От всего. - А ты больше дома сиди, вообще чокнешься, - пробурчал Том, но брюнет услышал сказанное им. - Трюмпи, ты когда-нибудь слышал выражение: «когда я ем - я глух и нем»? Заткнись, будь добр, и ешь молча. Трюмпер не ответил, лишь пожал плечами и продолжил поедать вкусный завтрак. Билл продолжал наблюдать за ним, а когда наложник покончил с завтраком, забрал поднос с грязной посудой и покинул комнату, не сказав больше ни слова. Он заперся в своей комнате, чтобы иметь возможность вдоволь обдумать все и побыть наедине с самим собой. Он с ужасом осознавал, что вся уверенность, так тщательно пестуемая им на протяжение стольких лет, расползается под натиском новых эмоций, которые с каждым днем все больше и больше брали над ним контроль. Собственная гордость и воля таяли, подобно первому снегу в оттепель. - Что же мне с тобой делать? - вслух спросил сам у себя брюнет. - Я так устал причинять тебе боль... Мучить тебя - это тоже самое, что измываться над самим собой. Я не могу больше... Билл достал из тумбочки бутылку виски и, откупорив ее, сделал сразу несколько глотков, поморщившись. Он заметил, что последнее время стал много пить. Но ничего не мог с этим поделать. Алкоголь помогал ему размышлять обо всем и немного отвлекаться от реальности. - Мне так нужно хоть с кем-нибудь поговорить об этом, - пробубнил Билл. - Так нужно выговориться. Однако на тот момент компанию ему могла составить лишь бутылка виски. Он уселся на пол, прислонившись спиной к шкафу, и поставил бутылку перед собой. Ему было плевать, что со стороны это, наверняка, выглядело глупо. Его ведь все равно никто не видит. Он принялся говорить с бутылкой, пытаясь разложить свои чувства по полочкам. Он похитил Тома с одним единственным желанием - прибить этого идиота. Но немного «заигрался» в месть, увлекся настолько, что позабыл, зачем вообще все это затеял. Он обдумывал свой план на протяжении долгого времени. И стоило больших трудов уговорить участвовать в этой сумасшедшей затее его сестру Софию, которая согласилась лишь потому, что думала, что отомстив, ее брат, наконец, сможет жить нормально и отпустить боль прошлого. Она и подумать не могла, что намерения Билла могут поменяться. Все эти годы, что он вернулся из психиатрической больницы, он был одержим местью. Он говорил только об этом. Он жил только ради этого. Софии пришлось подыграть его играм в месть. Она как бы «случайно» стала частенько обедать в кафешке недалеко от дома Тома, в которой тот ежедневно перекусывал. Они столкнулись всего пару раз, после чего, по инициативе девушки, познакомились. Том был по-настоящему очарован сестрой Каулитца. И очень быстро влюбился. О том, что у таинственной незнакомки слишком уж знакомые черты лица, парень даже не подумал. Девушка почти всегда была с ним невероятно мила и приветлива. Том даже успел поверить, что нашел-таки свою половинку... но как только она переехала к нему, все его мечты вдребезги разбились. Трюмпер, не без помощи Софии, оказался в доме своего бывшего одноклассника. Любовь оказалась жестокой ложью. Выполнив свою задачу в жестокой игре Билла Каулитца, София вместе с отцом уехали отдыхать на курорт. А Билл наконец-таки получил возможность отомстить человеку, сломавшему ему жизнь и разбившему сердце. Но вместо того, чтобы прикончить Трюмпера так же, как и его друзей, Билл решает немного помучить жертву. И настолько увлекается этим, что первоначальная затея отходит на второй план. Ему понравилось измываться над бывшим одноклассником, понравилось видеть боль в его глазах... поначалу. А потом он стал осознавать, что с каждым днем все сильнее погрязает в своей ненависти, превращаясь в самое, что ни на есть, чудовище. Издевательства, которым он подвергал своего пленника, становились все изощреннее. Убивать парня уже не кажется Биллу хорошей идеей. А после того, как он позволяет себе завладеть им полностью, крыша напрочь съезжает. Билл не признавал это, но избавляться от Тома он и вовсе расхотел. С каждым днем он все отчетливее ощущал, что былые чувства возвращаются, пробиваясь сквозь стену ненависти и злости. А сейчас... что он чувствовал сейчас? Билл тяжело вздохнул. В голове творился хаос. Одно он знал точно, что-то в нем ломалось. Отчего-то он не чувствовал прежней уверенности в себе. Его словно выключили - не хотелось абсолютно ничего, ни на что не было сил. Опустошив бутылку с виски менее чем за полчаса, парень вырубился. И в этот раз ему снился один из тех самых, ежедневно повторяющихся кошмаров. Он лежал на кровати в белоснежной комнате. По белому одеянию, одетому на нем, несложно догадаться, что за комната это была. Впрочем, подсознание часто возвращало его сюда, заставляя заново переживать ужас тех дней, что он провел в психиатрической лечебнице. Однако в этот раз все было немного иначе, чем в прежних снах. Сначала, конечно, рядом с ним сидели врачи, приговаривая, что все у него наладится и будет хорошо, стоит только в это поверить и захотеть вылечиться. Странным было не это. А то, что возле окна стояла женщина, спиной к парню. Ему не обязательно было видеть лица, чтобы узнать... маму. Он не мог оторвать взгляда от ее силуэта и пытался пошире раскрыть глаза, чтобы убедиться, что женщина на самом деле находится с ним в одной комнате. Сердце сдавливало так, словно кто-то захватил его в тиски. Дышать вмиг стало труднее... - Мама? - несмело окликнул парень, спускаясь босыми ступнями с кровати на холодный пол. Женщина даже не шевельнулась, продолжая стоять возле окна. - Это правда... ты? - брюнет сделал несколько неуверенных шагов в сторону женщины и остановился в метре от нее, боясь ступить ближе. - Мне больно видеть то, в кого ты превратился... - прошептала Симона, разворачиваясь лицом к сыну. Лицо ее было бледным, а по щекам тонкими струйками сверкали слезы. Она смотрела на парня, а он боялся даже моргнуть, чтобы это прекрасное видение не растворилось перед глазами. Билл протянул руку, осторожно касаясь щеки матери, стирая мокрые дорожки. Симона тяжело вздохнула и порывисто притянула парня к себе, прижимая к груди, как самое дорогое сокровище. Хотя сын и был всегда для нее самым драгоценным и незаменимым, был ее изумрудом и сокровищем, она любила его больше всего на свете. Парень прижимался к ней и тихо всхлипывал, не веря, что спустя столько времени видит маму, чувствует ее тепло и любовь. - Билли, милый мой, родной, - женщина буквально захлебывалась слезами. - Как так вышло, что ты превратился в чудовище? Зачем ты позволил ненависти взять над собой верх? Ты всегда был добрым и отзывчивым мальчиком... Парень громко сглотнул. - Я просто хотел отомстить... - Сынок, - женщина отстранилась и опустилась на колени перед парнем, смотря на него снизу вверх. - Я всегда мечтала, что, повзрослев, ты исполнишь все свои мечты и будешь счастлив... Но наблюдая за тобой, мое сердце разрывается от боли. Ты калечишь не только свою жизнь, но и жизни других людей. От этого тебе не станет легче, мой мальчик... Этим ты загонишь себя в гроб в самом расцвете лет... - Но... - Помолчи, пожалуйста, и послушай. Я здесь для того, чтобы ты пообещал мне кое-что... - Пообещал... что? - голос срывался, пропадал, но парень старался унять дрожь и успокоиться. - Пообещай, что отпустишь свою боль и перестанешь винить себя в том, что когда-то произошло, - в ее глазах стояли слезы, но взгляд был серьезен. - Я хочу для моего малыша самого лучшего, что есть на этом свете. И ощущая ту злость и ненависть, что завладели твоим разумом, я виню себя... потому что не смогла уберечь тебя от этого. - Мама, я... - Отпусти прошлое, милый. Я всегда рядом с тобой, знай это... Я здесь, чувствуешь? - она прижала руку к его груди. - В твоем сердце. Я всегда с тобой, наблюдаю за тобой и твоей жизнью. Не расстраивай меня и позволь самому себе быть счастливым. Она снова обняла его, крепко-крепко, вкладывая в эти объятия всю материнскую любовь и нежность. Парня начало неслабо трясти, а слезы просто душили. Он закрыл глаза буквально на мгновение, а когда открыл, мамы уже не было в комнате, и несколько мужчин заломили ему руки назад и уткнули носом в кровать. Парень начал кричать и сопротивляться, он звал маму, после чего почувствовал, как один из врачей что-то вводит ему в вену, отчего сознание медленно заволакивает, а перед глазами все сгущается.