Time of Change

      Страх. Страх ощущался почти сенсорно, будто пропитал стены свежеотстроенной базы, будто им их покрыли, как краской, будто его распылили в здешнем воздухе, и с каждым циклом вентиляции корпус наполнялся страхом все больше.       Старскрим не был эмпатом. Он не был эмпатом, хоть и активировался аутлаером — слабым и довольно бестолковым, но успевшим получить свою долю косых взглядов из-за этого. Когда-то давно, незадолго до войны. Если уж на то пошло, у него и с обычной, не аутлаерской эмпатией были проблемы. Слишком часто приходилось использовать процессор, а не Искру, чтобы понять, что чувствуют другие и как на это следует реагировать.       Старскрим не был эмпатом, но страх окружающих его десептиконов ощущал не хуже собственного. Интересно, каково сейчас Саундвейву? Не потому ли он засел в командном пункте и торчал там безвылазно уже который час? Да нет, конечно. Саундвейв работал. И делал сейчас все, что мог, чтобы отсюда, с базы, лишить автоботов всей информации, которую те могли вытащить из терминалов «Немезиды».       Они потеряли «Немезиду».       Десептиконы потеряли «Немезиду».       Эта мысль не покидала процессор, но и укладываться в нем никак не хотела. Эта мысль билась в нем, как билась однажды залетевшая на базу птица — бестолково, бесцельно, бессмысленно. И отчаянно.       Эта мысль породила страх, теперь звучащий внутри бесконечным, бесконтрольным криком в разы громче и пронзительнее его звукового импульса. И выводила из строя другие мысли точно так же, как звуковой импульс выводил из строя аудиосенсоры тех, кому не повезло под него попасть.       «Десептиконы потеряли „Немезиду“» — на каком языке ни скажи, хоть на кибертронском, хоть на языках тех планет, которые они миновали, хоть на одном из языков этой далекой планеты, прозвучит одинаково ужасно.       Они, конечно, дали бой. И те немногочисленные десептиконы, которых оставили охранять корабль, и те, что были в тот момент на базе — моментально вернувшись, моментально атаковав. Впустую. Автоботов там было слишком много. Контратака захлебнулась, едва начавшись. Процессор Старскрима все еще обрабатывал эту информацию как-то отдельно от него самого, когда он, услышав приказ к отступлению, одним прыжком оказался возле Саундвейва, подхватил его и рванулся в воздух. Саундвейв еще успел последним удачным выстрелом снести голову бросившемуся было следом автоботскому джету, а потом Старскрим, рявкнув, чтобы тот отключил аудиосенсоры, вышел на сверхзвуковую.       Саундвейв, похоже, оказался единственным выжившим из остававшихся на «Немезиде».       По крайней мере, он определенно был единственным, кто с нее вернулся. И, пока Старскрим ругался и портил когтями стену, направился в командный пункт и с тех пор не отходил от своего терминала. Наверняка игнорируя протесты непредназначенного для сверхзвуковых перегрузок колесного корпуса.       Старскрим злился. Его злили Саундвейвово обычное хладнокровие, не изменившее ему и теперь, и разговоры, доносившиеся до аудиосенсоров, причем злили одинаково как обреченное «И что теперь?», так и беспроцессорно-оптимистичное «Может, еще отобьем обратно». Больше всего — какая неожиданность! — злил Мегатрон.       У них был шанс удержать «Немезиду». Даже лишенная метафорических крыльев, даже с критической нехваткой топлива, она была не только космическим кораблем, но и, при необходимости, настоящей крепостью — если бы удалось вышвырнуть оттуда автоботов и отгородиться от них, десептиконов не достали бы, не в ближайшее время уж точно. И тогда уже можно было бы что-то придумать.       Шанс был. Мегатрон им не воспользовался. Мегатрон, совсем помешавшийся на проклятом Прайме, предпочел сражаться сам, а не командовать сражением — да и пожалуйста, Старскрим был только за, и убейте наконец друг друга, если бы командование боем при этом передали ему. Делать этого, конечно же, никто не собирался — и вот куда это их привело.       Они остались без «Немезиды». Запертыми на чужой отсталой планете. С непозволительно малой численностью, истощенными ресурсами и туманным будущим.       Старскрим попытался найти хоть какие-то плюсы. Хоть что-нибудь, чтобы уговорить себя не разрядить на грядущем совещании обе винтовки прямо Мегатрону в фейсплейт и будь потом что будет.       Нашел два.       Первый — у них хотя бы остались другие их главные козыри: Всеискра и протоформы. Со Всеискрой никак не желал расставаться Шоквейв, все пытавшийся выжать из нее что-то на благо десептиконов (и иногда, справедливости ради, даже выжимавший), так что она была в его лаборатории на базе. Протоформы, несмотря на то, что остановка здесь планировалась лишь временная, на базу перенесли неожиданно единогласным решением всего руководства. «Немезида» для быстрого отступления с планеты все равно не годилась, а основу десептиконской армии по-прежнему составляла полагающаяся на скорость авиация, так что вернуть их на борт не составило бы большой проблемы.       Вторым плюсом оказалось то, что, по крайней мере, просчет Мегатрона здесь был очевиден. Пара удачно брошенных слов сомневающимся, пара неявных выведений на конфликт на пустом, казалось бы, месте при нужных свидетелях — и у Старскрима прибавится сторонников. Почти все сикеры — это, конечно, неплохо, но все же недостаточно. В идеале перетянуть бы еще Саундвейва — но на этот счет Старскрим особо не обольщался. Только рассчитывал, что его удастся переубедить постфактум — воззвав к благоразумию и будущему десептиконов.       Недалеко от командного пункта он остановился и привычно очистил процессор от всего постороннего. Заставил себя успокоиться — более или менее. Картины с убитым разнообразными способами Мегатроном — явно не то, чем следует светить перед телепатом. Даже если ситуация располагает. Даже если Старскрим имеет полное моральное право злиться.       Саундвейв как сидел за терминалом, так и оставался за ним. На Старскрима он не отреагировал — и так знал, кто пришел, конечно. Миниконов здесь не было: Рэведж попалась на окуляры по дороге сюда, Лазербик, насколько Старскриму было известно, сейчас летал где-то снаружи, вел наблюдение за окрестностями. Его, если не вглядываться, издалека от земного дрона, причем не военного, все равно не отличить, хотя вопрос, откуда в такой глуши мог взяться придурочный белковый с дроном, конечно, интересный. Старскрима глушь, впрочем, вполне устраивала: меньше разумной органики — меньше проблем, а расстояние для него помехой не было. Вот колесным сложнее, да.       Он отвлекся от мыслей и приблизился. Взглянул на экраны, привычно ужаснулся количеству и запутанности кодов — сам он волей-неволей немного разбирался, но где ему пришлось бы продираться через все это часами и днями, там Саундвейв, похоже, вообще не испытывал затруднений. Старскрим понаблюдал еще немного и спросил:       — И как успехи?       — Удовлетворительно.       — А если чуть более подробно?       — Запрос: не мешать. Дать закончить.       Старскрим свистнул вентиляцией и отстал. И даже любезно отошел подальше, чтобы не отвлекать. Достал датапад и занялся изучением карт окрестностей. Окрестности не радовали: глушь глушью, а военных баз дурные белковые, похоже, понатыкали где можно и где нельзя. Учитывая, что автоботы с ними уже спелись, это светило проблемами.       Ровный низкий голос с посторонним призвуком, отдававшийся вибрацией в крыльях и аудиощитках, едва не заставил его выронить датапад. С этой дерганностью определенно пора что-то менять.       — Саундвейв: активировал защитные протоколы «Немезиды» сразу после нападения.       В переводе на нормальный, приличествующий ситуации кибертронский это означало: «Коннектор автоботам, а не залезть в наши терминалы первые несколько часов». Взломать-то они взломают — вопрос только в том, как скоро и что они там найдут.       — В этом я и не сомневался, — отозвался Старскрим, снова подходя к нему. Саундвейв повернулся к терминалу боком. — Что сейчас?       — Данные: удалены. Расположение базы: недоступно. Вредоносные программы: загружены.       — Значит, они с нашей «Немезидой» еще намучаются, — Старскрим ухмыльнулся. Хоть какое-то утешение. Как им понравится, когда взрывами некоторых терминалов оторвет парочку манипуляторов, а из репродукторов начнут на полной мощности раздаваться антиправительственные песни? Старскрим их сам подбирал, пусть и надеялся, что не понадобится. Одну даже исполнял — во время межпланетных перелетов бывало на редкость скучно, — только распространяться об этом не любил, а узнать его голос в той записи еще постараться нужно. — А с доступом как? Сможешь влезть и незаметно вытащить что-нибудь уже из их данных?       — Отрицательно. Риск обнаружения: приблизительно семьдесят шесть процентов.       — Шлак. Ладно, я и не рассчитывал. Хм, — тут ему в голову пришла еще одна идея, — а если к камерам подключиться?       — Кратковременно.       — Сойдет.       Старскрим отступил на шаг, оставляя пространство для движения оптокабелей. Две пары тонких щупалец — Старскрим в который раз на них засмотрелся, в который раз же отметив, насколько далеко искусственно сконструированным аналогам до настоящих эмпатских — подключились к терминалу, и какое-то время стояла тишина, разбавляемая лишь негромким гудением и стуком пальцев по панели управления. Потом Саундвейв отцепил оптокабели, а Старскрим склонился ближе, опершись на спинку кресла.       На экране высветилась трансляция с капитанского мостика. Звука не было — очевидно, во время боя повредили микрофоны. Зато картинка была — такая, что снова захотелось ругаться вслух и резать когтями все, что под манипулятор подвернется. Автоботы были там. И Оптимус, и его вездесущий черно-желтый секретарь, и даже Ультра Магнус с его как всегда отвратительно скучным фейсплейтом. Разве что Праула с ними не оказалось — видимо, нашлись какие-то дела в другой части корабля.       Помимо присутствующих вживую, еще один мех стоял там в виде голограммы. Сентинел вещал что-то с таким нескрываемым торжеством на полупрозрачном фейсплейте, с таким самодовольством в кислотно-синей оптике, что в него хотелось плюнуть полупереработанным энергоном. Жаль, до Кибертрона не доплюнешь.       — Спорим, он советует предложить нам капитуляцию?       Саундвейв пожал плечами. Один из шарниров как-то нехорошо скрипнул.       — Отрицательно. Уже.       — Отработки кусок. Значит, злорадствует, что никуда мы отсюда со Всеискрой не денемся. — В этот момент камера отключилась. Видимо, до системы видеонаблюдения тоже добрались. — Ладно. По крайней мере, им его еще долго слушать и страдать. Да где Мегатрона носит?       Вспомнишь квинта…       Мегатрон зашел в командный пункт, привычно отдав команду блокировки дверей. Старскрим не менее привычно переместился так, чтобы Мегатрон не стоял между ним и выходом. В некоторых вещах просто невозможно быть чересчур параноидальным.       — Ну и? Что с терминалами «Немезиды»?       Саундвейв рассказал. Слово в слово с тем, как рассказывал Старскриму, разве что предложение про возможность вытащить автоботские данные слегка распространил. По меркам Саундвейва получился настоящий монолог. Старскрим ехидно добавил:       — А еще ты чуть-чуть не успел на трансляцию с «Немезиды». Там как раз на капитанском мостике нашего корабля ошивается все автоботское руководство и, очевидно, решает, что с нашим кораблем делать.       — Захлопнись, — отрезал Мегатрон, подходя ближе. Старскрим заставил себя не отступить на пару шагов назад и вскинул голову. — Ты к «Немезиде» вообще отношение имеешь весьма посредственное, а во время боя себя проявил разве что на стадии отступления.       — Я офицер, — напомнил Старскрим. — Моя задача — боем руководить, а не бездумно бросаться на противника.       — Более длинный способ назвать себя трусом.       «Чтоб тебе цепь на пропеллер намоталась», — пожелал Старскрим, даже не подумав скрыть эту мысль. А какая-то далекая, им самим не вполне осознаваемая часть разума оставила заметку: опробовать когда-нибудь эту идею. Саундвейв коротко взглянул в его сторону, и Искру дернуло тревогой — которую Старскрим моментально подавил. Скорее всего, взгляд был заработан просто милым пожеланием.       — Вопрос: дальнейшие действия? — Саундвейв прервал их, тоже подойдя ближе. Хоть кто-то здесь еще думает о деле.       — Пока — действуем по плану. Добываем энергон, пытаемся захватить Прайма или Матрицу, — Мегатрон говорил ровно. Даже слегка отстраненно. Старскрим решил, что он передумал. Хладнокровие Саундвейва, пусть временами и жутковатое, не раздражало: тот, по крайней мере, всегда такой. И не может взорваться вспышкой гнева в любое мгновение. — «Немезиду» на них обменяют с радостью. А с планеты ее никуда не денут: и топлива пожалеют, и побоятся сами ей управлять. Поэтому Прайм — цель номер один.       Ну конечно. Любую ситуацию свести к Прайму и Матрице — это еще уметь надо.       В какой момент тот исключительно разумный огонек в оптике Мегатрона, что когда-то заставил стольких мехов пойти за ним, сменился искрой безумия, мерцавшей там, на дне, даже когда сам Мегатрон был совершенно спокоен? Неужели больше никто ее не видел?..       — Великолепный план, — наигранно скучающе отметил Старскрим, разглядывая сколотый в бою коготь. — Был бы еще лучше, если бы нам изначально не нужно было обменивать «Немезиду».       — Ну же, Старскрим. Просвети меня, где мой просчет, не стесняйся.       «Не выводи его из себя».       «Вон из моего процессора».       — С удовольствием. Во-первых, недостаточная охрана. Да, у автоботов численное преимущество, но будь там получше с разведкой, внезапной атаки у них не получилось бы. Во-вторых, руководить ты там оставил — без обид, Саундвейв, — штабного офицера, а не кого-то с подходящим боевым опытом.       — Тебя я там точно не оставлю.       — Ну, теперь-то и правда не оставишь, — съехидничал Старскрим. — Ни меня, ни Саундвейва, ни кого-то еще. Торчать нам на этой отсталой планете до пришествия Юникрона — потому что до сих пор ни один из твоих планов, сводящихся к «захватить Прайма или Матрицу», не сработал.       Удар был быстрым. И сильным. Старскрим был быстрее Мегатрона, гораздо быстрее — обычно, по крайней мере. Сейчас он был слишком вымотан, слишком раздражен, слишком испуган перспективой остаться без путей к отходу с планеты на неопределенный срок, чтобы вовремя среагировать.       Он врезался в стену, едва успев сгруппироваться, расправить крылья, чтобы их не смяло, наклонить голову, чтобы не удариться шлемом. И почти не заметил боли — ее заглушила волна бессильной злости:       — Ох, ну конечно. Аргументация на высшем уровне: нечего сказать — и пусть за тебя говорят кулаки, да? — он понял, что перегнул, только на середине фразы, и был слишком взбешен, чтобы остановиться.       Мегатрон шагнул к нему. Старскрим прижал аудиощитки и приготовился уворачиваться.       Между ними как-то сам собой образовался Саундвейв. Беззвучно. Неожиданно быстро. Спокойно, как будто с самого начала здесь стоял.       — Запрос: прекратить.       Саундвейв — по меркам четырехколесных, конечно, просто огромный — был раза в два легче их обоих. Мегатрону он едва ли по плечо. Мегатрон мог бы от него просто отмахнуться — в самом что ни на есть буквальном смысле слова, откинув с дороги. Вместо этого он замер, будто напоровшись на невидимую стену.       Старскриму иногда казалось, что Саундвейв аутлаер трижды, а не дважды — чем еще объяснить его способность какими-то двумя словами остановить Мегатрона?       — Отойди с дороги.       Саундвейв не шевельнулся. Старскрим покосился на двери.       Мегатрон пару раз сжал-разжал кулак. Какое-то время просто сверлил Саундвейва взглядом — всматривался, наверное, в непроницаемый визор и такой же непроницаемый фейсплейт. А потом перевел оптику на Старскрима.       — Я собираюсь пройтись и подумать, что делать дальше. Ты собираешься начать разработку предварительного плана действий авиаразведки.       И развернулся. Когда за ним закрылись двери, Старскрим вдруг вспомнил, что нужно стравить воздух.       — Спасибо… наверное, — буркнул он, вытирая энергон с фейсплейта. — Мог бы и не вмешиваться, впрочем.       — Нерационально.       — Экономишь ресурсы на моем лечении? — ухмыляться было больно. Но не ухмыляться было еще хуже. — И пострашнее бывало, а серьезно он мне все равно не навредит.       — Рекомендация: не провоцировать, — прозвучало почти как «Я же говорил».       — Серьезно? Нет, серьезно? У нашего лидера в процессоре что-то заржавело, а еще проблемы с самоконтролем и склонность срывать гнев на первом, кто под манипулятор подвернется, а не провоцировать ты советуешь мне?       Саундвейв сложил манипуляторы на честплейте и чуть наклонил голову. Жест с равным успехом мог означать и «Ему-то советовать бесполезно», и «А ты уверен, что у него одного в процессоре что-то заржавело?». Или у Старскрима просто слишком хорошо с воображением.       — Мы упустили «Немезиду». Мы упустили квинтову «Немезиду»! Планета обитаемая, местная форма жизни достаточно развитая, чтобы доставить по меньшей мере неприятности, и вдобавок сотрудничает с автоботами. Энергона мало. А ты мне предлагаешь засунуть глоссу в шлюз и, видите ли, не провоцировать его! — Старскрим дернул крыльями и тут же скривился. — Шлак, кажется, там все-таки осталась вмятина. Можешь посмотреть?       Саундвейв посмотрел и кивнул. С обычным отсутствующим видом.       — Отлично, обрадую Аутбёрста на ночь глядя, — мрачно заключил Старскрим. — Ну и что теперь делать?..       — Старскриму: разрабатывать план. Саундвейву: наладить наружное наблюдение, попытаться подключиться к местным каналам связи.       — Хм. Я, кажется, видел что-то вроде радиовышки, когда возвращался. Для тебя далековато, правда. Примерные координаты дать?       — Утвердительно.       Старскрим сбросил координаты.       — Возьми с собой Тандеркрекера, что ли, если соберешься, пусть подстрахует.       «Иди уже», — эту мысль Старскрим даже шифровать не стал. Саундвейв медлил. Как будто опасался, что Старскрим в своем теперешнем состоянии может натворить глупостей. Не то чтобы безосновательно. И смотрел — оптику Старскрим не видел, но каким-то образом чувствовал взгляд на себе.       Он посмотрел в ответ спокойно. Уверенно и открыто. Пусть Саундвейв смотрит сколько угодно — все равно у Старскрима в голове сейчас были одни ругательства. Может, словарный запас пополнит.       — Я схожу в медблок и сяду за план. У себя, если что. Мегатрон ушел проветриваться и, гм, думать. Смертоубийство отменяется, успокойся.       Саундвейв какое-то время еще постоял напротив. А потом выдал:       — Рекомендация: тоже проветриться. И подумать, — и направился к выходу.       Старскрим только фыркнул ему вслед. Устало свалился в ближайшее кресло. Посмотрел на испачканные в энергоне пальцы.       А потом довольно ухмыльнулся. Первый пункт плана «Вывести на конфликт при свидетелях» пусть и не идеально, но выполнен. И попорченный фейсплейт — вполне приемлемая цена.       Вопрос с Мегатроном нужно было решать.