Меняя жизни

      — Милая, как же я хочу быть рядом! — захныкала рыжая, пытаясь одновременно удержать телефон в руке и засунуть ложку картофельного пюре в рот малышу. Он улыбался и смешно двигал ручками, от чего всё пюре было на столе, его одежде и даже в волосах. — Роб, прекращай, малыш.       — Как же я по нему соскучилась! — послышалось на том конце провода.       — Так прилетайте. Мы тоже очень соскучились.       — Ты же знаешь, что сейчас не могу.       — Да, думаю, не надо. Лучше береги себя.       — Этим есть кому позаботиться. Он не отходит от меня ни на шаг. Еле-еле уговорила его пойти сегодня на работу.       — Флора, он твой муж, а ты его беременная жена, конечно, он будет за тобой ухажи… Ай! Роб!       — Что он натворил? — засмеялась Флора.       — Перевернул тарелку с пюре, — Блум тяжело вздохнула. — Давай позже созвонимся?       — Конечно. Передавай привет Валтору и поцелуй от меня Роба, — Блум отключилась и хмуро посмотрела на сына, который только рассмеялся. Усмехнувшись, она взяла его на руки, переодела и вышла в сад.       Прошло три года с того момента, как она узнала, что носит под сердцем частичку их с Валтором любви. Сейчас, сидя на небольшой качели вместе со светловолосым мальчиком двух лет, девушка улыбалась и целовала его в пухлые щёчки. Как бы сильно она не любила свою работу, Блум ни разу не пожалела, что решила оставить её на недолгое время. Или, как сказать проще, взяла декрет. Оставлять малыша Роба с нянькой, которая будет совершенно чужой её сыну, она не хотела, и Валтор в этом её полностью поддерживал. Поэтому воспитанием Валтора младшего, пока папа был на работе, полностью занималась она, а по дому ей помогала хорошая женщина, которую они наняли.       Маленькое чудо в руках всегда заставляет её улыбаться и никогда не напоминает, какой трудной в эмоциональном плане была её беременность. В то время Флоре было нелегко, и Блум постоянно приходилось её поддерживать. Она мысленно благодарила судьбу за то, что Огрон всё-таки ушёл из компании, и при любой встрече ей не приходилось отмывать кулаки от крови, потому что этих встреч просто не было. Потом младшая решила вернуться обратно в Америку, что стало новым ударом для Блум. Но она понимала, что так было необходимо, ведь она видела, как русая мучается, поэтому отпустила. И если бы ни Валтор, скорее всего, она бы не справилась.       Но эти мысли она постоянно отгоняет в сторону, потому что сейчас всё хорошо. Флора устроила свою жизнь в другой стране, компания процветает, Валтор получил майора, а она держит в руках прекрасного маленького мальчика, который так напоминает ей мужа. Такие же волосы, такие же глаза. Во внешности малыш Роб не взял от матери практически ничего, и она будет только рада, если это проявится и в его характере, потому что как мужчина Валтор бесподобен.       — Роб, смотри кто вернулся, — она повернула малыша в сторону стеклянных дверей на задний двор. Из дома к ним направлялся любимый муж и заботливый отец.       — Привет, солнце, — он поцеловал Блум в макушку головы и взял сына на руки. — И тебе привет, карапуз.       — Как прошёл день? — он устроился рядом и приобнял любимую, при этом умудряясь придерживать ребёнка.       — Как всегда. Закрыли несколько преступлений, опросили подозреваемых и посадили преступников. Но, полагаю, у вас он прошёл интереснее.       — Ну, мы проснулись в прекрасном настроении, поели, поиграли, а ещё заляпали твою любимую футболку, когда Робу приспичило кидать пюре.       — Мою любимую футболку?! Роб, я же предупреждал тебя, что кидаться едой нехорошо, — малыш только агукнул, что вызвало тихий смех родителей.       — Что? — Блум только спустя минуту поняла, что всё это время, пока она наблюдала за малышом, Валтор наблюдал за ней.       Не ходя на работу, его жена очень изменилась. Не было тех строгих нарядов, хмурых бровей и идеального макияжа. Она была в обычной одежде, с сияющей улыбкой на лице и совсем без косметики. Единственное, что никогда не меняется — распущенные волосы. Ему нравилась любая Блум, но сейчас она выглядела просто бесподобно. Летнее солнце, прекрасная погода, цветущий сад, сын на руках и её голубые, полные счастья глаза.       — Ничего. Просто ты очень красивая, Блум, — девушка тепло улыбнулась и прильнула к мужу, устраивая голову на его плече.       — Ты тоже очень красивый. Наш сын пошёл в тебя, — Валтор хохотнул.       — Ну, ещё бы, — она лишь фыркнула, но потом снова улыбнулась, когда получила нежный поцелуй в макушку. — Он уже носом клюёт, пойду уложу его.       — Ты устал. Давай, я сама.       — Нет, солнце, у тебя другое задание. Отстирай мою футболку.       — Ты невыносим! — она едва не захныкала, потому что из всех бытовых дел у неё не получалось одно — стирка. Блум хорошо готовила, могла осилить генеральную уборку всего дома, даже с утюгом справлялась. Но вот стирка точно не её, хотя, что сложного в том, чтобы закинуть бельё в машинку и насыпать порошок с кондиционером? Ничего. А вот она тоже так думала, пока не напортачила несколько раз.       — И тебе это определённо нравится, солнце, — он снова усмехнулся, услышав её недовольное фырканье, зная, что за ним последует счастливая улыбка, какая сейчас красовалась и на его лице.

***

      Миниатюрная девушка с высоким хвостом русых волос шла, удерживая поводок собаки, которая крутилась почти у каждого дерева и столба. Они живут тут почти три года, но Арчи будто никак не привыкнет к совершенно новой местности. Всё кажется тем, что он никогда не видел раньше. Положив трубку, девушка расслабленно вздохнула. Разговоры с сестрой, пусть она и была далеко, всегда поднимали настроение и настраивали на продуктивный день. В её случае это прогулка вместе с Арчи в Центральном Парке, а потом и ланч в любимом кафе мужа.       Зелёный свет светофора. Девушка спокойным шагом переходит дорогу, иногда одёргивая счастливого Арчи, который вовсю лезет к маленьким детям. Улыбаясь близнецам и их маме, она проходит дальше, преодолевая чёрно-белую зебру. Окрылённая прекрасным настроением, Флора совсем не замечает взгляд одного водителя, который встал самым первым на полосе посередине. Глаза не могли не узнать её. Сердце не могло ошибиться. Душа не могла запорхать просто так. Только он всё равно сомневался, потому что эта девушк уже не его принцесса. Как бы больно и горько это ни было, но она больше не его и не с ним. И Огрон бы не узнал её, если бы не лёгкая улыбка на губах. Потому что она изменилась.       Длинные волосы были острижены и собраны в недлинный волнистый хвост. На губах была не персиковая, а светло-вишнёвая помада, которая шла ей ещё больше. Солнечные очки, которые девушка никогда не носила. По крайней мере, при нём. Голубое платье с длинными рукавами, без всяких вырезов, как она любит. Только в придачу был небольшой животик, который и заставил его усомниться в её персоне. И только знакомая собака рядом — Арчи — дал понять, что он не ошибся. Это Флора переходит дорогу.       Что им двигало, он не знал. Что заставило его проследить за ней взглядом? Только после звонких сигналов других машин, Огрон поехал и припарковал машину совсем рядом. Он не должен её упустить. Должен увидеть её вблизи, должен сказать хотя бы «привет». Много народу для улиц Нью-Йорка, тем более около Центрального Парка — вполне нормальное явление, отчего найти её глазами становилось всё труднее и труднее. Но он разглядел её и её милое голубое платье до колен. Расталкивая всех и слыша при этом недовольные возгласы в свою сторону, он шёл к ней. Быстрым шагом, чтобы не потерять из виду снова, он приближался, и когда между ними не осталось людей, и она шла прямо спереди него, он завис.       Вот она. Девушка, которая навсегда заняла место в его сердце. Та, которую не смогла сместить ни одна девушка за всё это долгое время. Та, о которой он вспоминал каждую ночь. Та, слёзы которой снились ему почти постоянно. Он так и не смог избавиться от крючка в ванной с её именем так же, как и с её кружкой. В его доме до сих пор лежит её любимый цитрусовый чай, который он терпеть не может. Надежда умирает последней, но не в его случае. С того рокового дня её просто нет, и он это осознанно понимал. Но ему так её не хватало. Будто отняли весь кислород, оставили без еды и воды. Не хватало её смеха, её нежного голоса, улыбки, изумрудных глаз. И сейчас он может услышать хотя бы её голос, но он просто не может. Она отдалилась уже на несколько метров, а он продолжает стоять. Только он этого не хочет.       Её руку несильно схватили сзади, и девушка развернулась. Вот они. Эти изумрудные глаза, смешно распахнутый ротик, розоватые щёки. Вот его кислород. Любимый, жизненно-необходимый. Они встали посреди толпы людей, которой приходилось обходить их и лающего Арчи. А он всё так же держал её за запястье, не слыша новой порции недовольства вокруг за то, что они загромождают большую часть тротуара. Девушка пришла в себя, только когда Арчи ткнулся носом ей в ногу, и она только сейчас увидела взгляды в свою сторону. Глаза невольно опустились на его руку, которая держит её, а потом снова в его глаза. Знакомые холодные глаза.       — Мы мешаем, — её голос. Такой же нежный и негромкий. Огрон только кивнул и нехотя выпустил её руку. Они двинулись в более просторную и пустую сторону, вспоминая те моменты трёхлетней давности…       Она не помнит, как вышла из дома, села в такси и назвала адрес. Голова тогда совсем не соображала, но одно она понимала очень ясно. Ей хотелось побыть одной. Одной забиться в какую-нибудь комнату и плакать, плакать, плакать. Потому что она не позволила себе разрыдаться при нём. Две солёные слезинки всё-таки прокатились по нежным щекам, но на этом всё.       В голове до сих пор не укладывалось. Она прокручивала в мыслях то ужасное предложение и не верила. Ну не верила! Её Огрон не мог так поступить. Но, отдаляясь от их, уже не их, дома, она начала принимать ситуацию. Сказка была слишком идеальной. В жизни не может быть всё как в мечтах. И у неё было так же. Ей стоило заметить скорый подвох, потому что всё складывалось слишком идеально. Не как в жизни, а как в раю.       Она приехала в их с Блум квартиру, которая пустовала вот уже несколько недель. Продать её они не решились, думая, что когда-нибудь свободная жилплощадь пригодится. Пригодилась. Русая закрыла двери и дала волю слезам и голосу. Девушка рыдала навзрыд, даже не пытаясь сдерживаться. В голове всплывали все их счастливые моменты, пока она сидела, обняв колени, и плакала. Их постоянные прогулки в сквере, собственная прелюдия с пижамами, спокойные вечера за ужином, совместное прочтение книг в обнимку. Теперь этого всего не будет. Теперь она одна будет надевать любимые пижамы, одна читать книги и одна сидеть на лавочке. Никто не будет подходить сзади и обнимать, никто не будет осыпать её шею поцелуями, пока она готовит. Больше никаких нежных ласк и пошлых разговоров, особенно при Блум. Они обе краснели, как помидор. Рыжая из-за злости, а русая из-за смущения.       Его нет. Его просто больше нет. Он выбрал другую, а её оставил плакать на холодном полу в пустой квартире. Сколько она так просидела, девушка до сих пор не знает. Но отчётливо помнит, как, войдя в ванную, чтобы умыться, увидела себя в отражении зеркала. Увидела там несчастную, разбитую и униженную девушку. А ей видеть себя такой не хотелось. Маленький кулак резко столкнулся с зеркалом. Звук битого стекла, осколки зеркала на полу и столике, капли крови в раковине и заплаканные изумрудные глаза.       Звонила Блум, звонил Скай, но она не отвечала. Она даже не знала, знают ли они о случившемся. Но красноволосый очень испугался за неё, поэтому сразу позвонил рыжей. Ему было плевать, как она его называла и кричала, он просил об одном. Позаботиться о принцессе. И Блум позаботилась. Совсем забыв о недавнем прелестнейшем моменте её жизни, она всё время была с сестрёнкой, которая высыхала прямо на глазах. Она не ела, почти не разговаривала, не гуляла и очень много спала, пытаясь хотя бы во сне забыть всё, как какой-то кошмар. Но и во сне её преследовали его глаза и та самая фраза.       Я тебе изменил.       Образ жизни настоящего овоща продлился чуть больше месяца. За всё это время она не видела Огрона и не горела желанием видеть. Раньше она не верила во все эти стадии расставания и глубокую депрессию, пока не испытала это всё на себе. Конечно, сначала было отрицание. Она не верила и не хотела верить в случившееся. Потом гнев. Ей хотелось выдрать волосы не только ему, но и ненавистной блондинке, которая лишила её любимого человека. Хотелось крушить всю квартиру, бить посуду, в принципе, что она и делала. Торг. После кучи разбитой посуды она думала: а что если пережить всё это и забыть? Они ведь любят друг друга, в этом она не сомневается. Что если переступить всё это, ведь у них было такое счастливое прошлое? А потом депрессия. Долгая и глубокая, превратившая её в ту самую безвольную куклу. Месяц она практически не вставала с постели и ни с кем не общалась. Не хотелось абсолютно ничего.       А что потом? А потом пришло принятие. Флора смирилась, приняла это как должное, как то, что уже нельзя изменить, но можно забыть. И она почти забыла, купив билет обратно в Нью-Йорк. Почему почти? Потому что в аэропорту, когда оставалось сделать всего несколько шагов навстречу новой жизни, появился он.       Услышав, как началась посадка на её рейс, девушка поднялась со скамьи ожидания и направилась в нужную сторону. Зазвонил телефон и, ожидая, что это, как всегда взволнованная Блум, которая ну никак не хотела её отпускать, девушка посмотрела на экран. Это была не Блум. А тот, кого она так старательно забывала всё это время. Вдруг все эмоции, все эти стадии идиотского расставания вновь нахлынули на неё, все одновременно. И с этим человеком ей говорить не хотелось, поэтому она скинула вызов. Чтобы больше ничто не туманило ей голову, она собиралась выключить аппарат, но в последнюю секунду увидела смс:       «Повернись».       Немного помедлив, но девушка выполнила его просьбу. Он был не так далеко, всего пять или шесть метров, но для неё это было как пять или шесть километров. Он и не изменился. Правильно, мешки под глазами и осунувшееся лицо нужно рассматривать лишь вблизи. Огрон не спешил подходить, так же, как и она. Только в следующую минуту, когда он позвонил снова, она уже взяла трубку.       — Принцесса, — тихий голос, по которому она так соскучилась, пусть и боялась признаться. Боялась и не хотела в этом признаваться. Он недолго помолчал, рассматривая её. Она тоже выглядела не очень, и слава Богу, что он стоял на хорошем расстоянии. Ей не хотелось выглядеть слабой. — Прежде чем послать меня и бросить трубку, выслушай. Я звоню, потому, что не смогу сказать тебе всё это в глаза. Если буду слишком близко, тоже не смогу. Флора, принцесса, не смей винить себя во всём, что случилось, поняла? Не смей. Ты самая очаровательная, самая лучшая девушка, которую я когда-либо встречал. Ты единственная, с кем мне хотелось завести семью и воспитывать детей. Ты единственная, ради которой я мог наплевать на весь мир. И это до сих пор так. Ради тебя я сверну горы. Знаешь, когда я увидел тебя впервые в том самолёте, подумал: «Кто впустил ребёнка на борт без родителей?» — он увидел, как на её губах появилась лёгкая улыбка. И это заставило улыбаться и его. — Всё это время я и мечтать не мог, что такая, как ты, обратит внимание на такого, как я. Ты добрая, заботливая, наивная. Ты настоящая. А я последняя скотина, раз заставил тебя плакать. Ты не представляешь, как было тяжело ложиться к тебе в тёплую постель, чувствовать твои маленькие руки на груди и знать, как я с тобой поступил. Ты не представляешь, как сильно я хотел убиться о ближайший столб, пока ехал к тебе в ту ночь. Как хотел избить себя, потому что сделал тебе больно. Принцесса, если бы у меня была возможность изменить прошлое, я бы лучше вообще не садился в тот самолёт, потому что лучше прожить серую жизнь, чем снова причинить боль тебе. И я не буду извиняться. Потому что моему поступку нет прощения, и я его точно не заслуживаю. Я очень тебя люблю, принцесса, и очень сильно хочу, чтобы в твоей жизни всё было прекрасно. Лети и сделай это назло мне. Чтобы, когда мы встретимся, если, конечно, мы встретимся, я увидел тебя счастливой девушкой. Потому что ты, принцесса, этого заслуживаешь. Будь счастлива, родная! — он быстро положил трубку, но уходить не спешил.       Смотрел на свою девочку, которая продолжала держать телефон у уха. Он отчётливо видел слёзы в её глазах, но он должен был сказать это. В первую очередь для неё. Она должна почувствовать, что свободна. Что он желает ей только счастья. Но самое главное, что он жалеет так, что действительно готов убиться. Всё это время без неё его жизнь просто посерела, разделившись на «до» и «после». Его не радовало абсолютно ничего. Даже чего-то наподобие жалкой усмешки не возникало на его лице. И всё из-за него самого.       «Я тебя простила».       Сообщение, которое заставило его сердце сжаться. Она действительно ангельское создание. Посмотрев сначала на экран телефона, а потом на неё саму, увидев на её губах улыбку, его отпустило. Камень упал с плеч, огромный булыжник свалился с души. Да, на этом конец. Грустный конец. Но он хотя бы не открытый. Они завершили и выяснили всё. Теперь каждый продолжит свою жизнь или начнёт её с нового листа.       Всё ещё улыбаясь, Флора развернулась и пошла уже давно ожидающим её маршрутом. Прошлое осталось позади. Красноволосое счастье тоже. Теперь только новая страничка в жизни и новое будущее.       — Привет, — девушка не знала, что сказать. Они отошли в более-менее безлюдное место и стояли рядом, что было так непривычно.       — Привет, — он усмехнулся, но это было больше похоже на улыбку. Немного робкую, но улыбку. — Арчи подрос, — он сел на корточки и погладил за ушком уже взрослого пса.       Через несколько дней после навсегда изменившего их жизни разговора, Флора пришла к нему, зная, что его нет. Она специально ждала, пока его не будет дома, и она сможет собрать свои вещи. Девушка совсем забыла про Арчи, который с порога накинулся на неё, и русая снова не сдержала слёз. Эти стены хранили слишком много. А малыш Арчи — только напоминание этому. Но она не смогла оставить его. Флора считала, что у неё есть право забрать их, нет, её малыша к себе. Так она и сделала. Вместе со своими вещами и маленьким пёсиком на руках, она навсегда покинула его обитель, отдав ключи соседке напротив. И в тот момент, когда он это заметил, то понял, что теперь точно всё.       — Да. Он уже совсем не малыш.       — Слушается? — она кивнула, наблюдая, как мастиф ластится к красноволосому.       Девушка оглядела его. Он не изменился. Прямо совсем. Снова чёрная одежда, собранные назад волосы, такая же фигура, разве что набрал чуть больше мышечной массы.       — На улице немного неудобно. Давай сядем где-нибудь и поговорим? — предложил он.       — Давай, я как раз шла в знакомое кафе.       — Кстати, поздравляю. Беременность тебе очень к лицу, — произнёс он, когда они уже двинулись.       — Спасибо.       — Какой месяц?       — Пятый, — ей было немного неловко говорить об этом, но она успокоилась, увидев на его лице улыбку. Искреннюю улыбку.       Остаток пути они продолжили молча, пока не приблизились к уютной кофейне с летней верандой. Они сразу заняли столик на улице, отпустив при этом Арчи. Тут он был не впервые и знал, что к чему.       — Флора, добро пожаловать. У мистера Гелии сейчас встреча с поставщиками, но если что-то срочное, я могу позвать, — произнесла миниатюрная официантка, которая подошла к их столику.       — Нет, Кристалл, не нужно. Не стоит отвлекать его.       — Ладно, готовы сделать заказ?       — Два чёрных… Тебе можно кофе?       — Лучше сок.       — Тогда один чёрный кофе, апельсиновый сок и черничный чизкейк.       — Ты помнишь? — улыбнулась девушка, когда официантка ушла.       — Конечно. Ты каждый день его заказывала, — Флора тихо посмеялась, вспоминая, как он ворчал, что нельзя есть столько сладкого, но при этом сам всегда заказывал его ей. — Как дела, Флора?       — С чего мне начать?       — С самого начала.       — Ну… Я живу тут уже три года. Закончила учёбу и не захотела возвращаться.       — Как я понимаю, — он опустил взгляд на её живот, а потом снова поднял его на неё, — было, что держало тут.       — Да.       — Принцесса, — он улыбнулся, увидев на её лице смесь смущения и неудобства. — Давай поговорим, как два хороших друга, которые не видели друг друга три года. Спасибо, — он поблагодарил официантку и сделал глоток чёрного кофе.       — Принцесса, — она усмехнулась. — Я отвыкла.       — Я нет. Даже в мыслях всегда называл тебя принцессой. Расскажи.       — Ещё дома я перевелась обратно и закончила учёбу уже тут. На одном из семинаров я познакомилась с Гелией, моим будущим мужем и отцом этой малышки, — она положила руку на животик и улыбнулась.       — Малышки? — он улыбнулся в ответ. Хотя его улыбка и так никак не сползала с лица с того момента, как он её увидел. Он был не то что рад, Огрон был счастлив увидеть, что у неё в жизни всё хорошо. А ещё он рад, что изменилась она только внешне, да и то не сильно. По характеру она осталась такой же милой и нежной принцессой.       — Я до сих пор не верю. Ты видишь меня в статусе мамы?       — В статусе отличной и заботливой мамы. Не переживай и вспомни, как ты заботилась об Арчи.       — Но ребёнок — это совсем другое.       — Ты справишься. Так ты познакомилась с Гелией на семинаре, а дальше?       — Дальше всё как у всех. Цветы, прогулки, свидания. Через год он сделал мне предложение, а через два месяца мы сыграли свадьбу.       — Не обижает? — Флора засмеялась.       — Нет. Он… очень хороший, — Огрон видел, с какой теплотой в глазах она говорила о муже. И это очень радовало. — А как ты? Тоже перебрался сюда?       — Нет, навещал родителей.       — Как они? — Флора знала его родителей, потому что успела с ними познакомиться, пока они были вместе. Они оба прилетели сюда всего на несколько дней, и Огрон официально представил принцессу как свою девушку.       — Всё в порядке. Мама продолжает ворчать, что я слишком много работаю и уделяю мало времени себе, а папа, — он пожал плечами, — просто папа.       — А в личной?       — Я решил посвятить себя работе. Полностью.       — В смысле, ты не… Ну, не женат и не встречаешься? — она была удивлена. Мало того, она была расстроена, потому что ей хотелось, чтобы и он был счастлив. А сейчас она чувствовала себя не в своей тарелке, рассказывая о том, как у неё всё хорошо.       — Нет.       — Прости, если…       — Господи, опять ты извиняешься! — он усмехнулся и покачал головой. — Принцесса, даже не начинай своё самобичевание. Я ведь сам попросил тебя рассказать. Мало того, я очень рад, что ты сделала, как я просил. Я правда счастлив видеть тебя такой, — девушка благодарно улыбнулась.       — Где ты работаешь? Блум рассказала, что ты уволился почти сразу после… ссоры.       — Да. Через три дня после отвратного запоя я подал заявление и ушёл.       — Ты же не пьёшь.       — Принцесса, тогда мне это было необходимо. И, наверное, мне всё-таки стоит извиниться перед тобой. Я сделал тебе очень больно.       — Да, но я давно простила тебя, Огрон. Признаюсь, я до сих пор хочу выдрать этой гадине все волосы, — они оба усмехнулись. — Но на тебя я не держу зла.       — Ты правда прекрасная девушка, Флора. Твоему мужу очень повезло.       — Скажешь ему это в лицо?       — Хочешь познакомить? И как представишь меня?       — Он знает о тебе. Ну, то есть он знает обо всём, что со мной произошло. И, наверное, только с его поддержкой я… Доверилась что-ли.       — Мне жаль, что я заставил тебя потерять доверие к людям.       — Огрон, прекрати. Я же сказала, что больше не обижаюсь. Да, мне было тяжело. Да, я долго не могла прийти в себя. Но теперь всё хорошо. Хорошо же? — он понял, что своим вопросом она намекает именно на его жизнь.       — Хорошо.       — Ты так и не сказал чем занимаешься.       — У меня небольшая строительная компания. Тут есть филиал, поэтому я часто прилетаю в Нью-Йорк.       — Это, конечно, очень хорошо, но, Огрон, тебе уже не двадцать и даже не двадцать пять. Ты ведь должен устроить свою личную жизнь.       — Говоришь, как мама, — он хмыкнул.       — И она права. Ей хочется растить внуков, хочется видеть счастье собственного сына.       — Принцесса, я боюсь, — она чуть удивилась и нахмурилась. Огрон не тот человек, который будет открыто говорить о своих страхах. — Я не тот человек, который будет образцовым мужем. Я не смогу дать девушке, которую полюблю, то, что она хочет. Ты ведь сама это знаешь.       — Огрон, я никогда не говорила, но наши отношения были для меня чем-то… особенным. То, что я чувствовала с тобой, и то, что я чувствовала с Гелией — две абсолютно разные вещи. И они обе по-своему прекрасны. С тобой было всё очень ярко, и я уверена, что любая другая на моём месте будет только мечтать о таком, как ты. Ты не раз говорил мне, какая я прекрасная девушка, но я ни разу не говорила этого о тебе. Потому что очевидные вещи не говорят вслух, Огрон, — она не сдержалась и всхлипнула. — Ну вот, всё-таки заплакала, — он усмехнулся и вытер пальцем её слезинку, прокатившуюся по щеке. — Я никогда не жалела о том, что было между нами. Никогда не жалела, что чуть не поссорилась с Блум ради тебя. И никогда не жалела, что выбрала именно тебя. Так же, как и ты, я буду очень счастлива, если ты найдёшь ту самую, и в твоей жизни будет что-то, помимо работы. И не сомневайся, что ты сможешь дать ей всё. Мне было очень хорошо с тобой. Я теряла счёт времени, тогда я забыла о совсем недавней смерти родителей. Огрон, ты замечательный, и мне очень жаль, что ты этого не видишь.       Ей удалось сделать то, что раньше не мог сделать никто. Пробить его на слезу. Одинокая слеза скатилась и по его щеке, которую он спешно смахнул. И, наверное, чтобы его отпустило от чувства вины окончательно, чтобы он продолжил свою жизнь, он должен был услышать это. Эти слова — истина. Правда, которую она всегда держала в сердце, и Флора была рада поделиться ею. Потому что им обоим хотелось видеть друг друга счастливыми. Увидев его, внутри проснулось только одно чувство. Чувство дружбы. Теперь он мог стать ей очень хорошим и близким другом, который и так уже её очень хорошо знает. Но только это. Флора действительно отдала всю свою душу и сердце только одному человеку, которого встретила на учёбе, с кем сблизилась, за кого вышла замуж и от кого забеременела.       — Принцесса, я думал, что ты меня уже ничем не удивишь. Заставить меня прослезиться…       — Ты всегда скрывал всё в себе. Не со мной, конечно, нет. Ты всегда закрывался от людей, Огрон, это и есть твоя ошибка. Ты ведь не всесильный, ты не чёрствый. У тебя тоже есть чувства.       — Спасибо, Флора. Ты не представляешь, как мне полегчало.       — А как мне? Честно, я не думала, что мы ещё когда-нибудь встретимся, но сейчас я очень рада. Наверное, я должна была сказать тебе всё это раньше. Поэтому, — её голос принял весёлый тон, — я хочу быть первой, кто получит приглашение на свадьбу, — они оба засмеялись. Та трещина между ними теперь точно заросла навсегда. Им обоим стало так легко, этот разговор так их отпустил, что у каждого открылось второе дыхание.       — Да, если что-то изменится, я обязательно дам вам знать, — Флора улыбнулась и посмотрела в сторону одной из дверей, откуда выходило трое человек. Именно говорящий и был любимым мужем, голос которого не узнать просто невозможно.       — Это он? — спросил Огрон, смотря на Гелию.       — Да, — будто чувствуя, что речь о нём, синеволосый посмотрел в сторону их столика. Он искренне и тепло улыбнулся Флоре, а потом кивнул Огрону в знак приветствия.       — Привет, милая, — Флора поднялась с места, когда он приблизился к ним, получая нежный поцелуй в щёку. — А это…       — Я вас познакомлю. Гелия, это Огрон. Огрон, это Гелия, — красноволосый поднялся с места и протянул ему руку, но вот синеволосый жать её не спешил. Более того, он нахмурился.       — Огрон? Тот Огрон?       — Прежде чем расквасишь мне лицо, скажу, что мы с Флорой уже мило побеседовали и всё выяснили, — Флора только кивнула головой, когда муж недоверчиво покосился на неё. Только после её кивка Гелия всё же пожал руку.       — Я бы с радостью добавил твоему лицу пару синяков, — и у него были причины. Не глупая ревность, нет. Просто он помнит, в каком состоянии была его жена, когда только приехала. Сколько она проплакала и сколько раз он её успокаивал.       — Поверь, я бы тоже, — они оба усмехнулись, чувствуя, что ситуация перестала быть такой накалённой.       — Как ты себя чувствуешь?       — Всё в порядке, и не смей начинать снова, — она театрально приподняла указательный палец вверх, отдавая строгое указание. — Что я просила тебя запомнить?       — Что ты беременная, а не больная, — он тяжело вздохнул и едва удержался, чтобы не закатить глаза.       — Но тебе правда нужно беречь себя.       — Спасибо.       — Ещё один, — одновременно произнесли они, что заставило их немного посмеяться.       — Ладно, я, наверное, уже пойду.       — На самом деле, если у тебя нет дел, я бы хотел попросить проводить Флору, — Огрон удивился такой просьбе. Конечно, он с радостью проводит принцессу, но почему её муж такое предлагает? Всё просто. Гелия понимает, что Флоре нужно поговорить. Именно с ним. И решить уже, наконец, всё, не оставляя никаких мостов позади.       — Конечно. Я подожду на улице.       — Спасибо, — тихо сказала она, когда он ушёл, и прильнула к мужу. Он знал и видел, как иногда ей тяжело. Да, они поставили точку в своих отношениях, но больше это походило на многоточие. — Это очень важно для меня.       — Я знаю, малыш, — он поцеловал её в макушку. — Поговорите и решите всё.       — Я люблю тебя, знаешь, да?       — Знаю. И я тебя, — снова поцелуй, и он отпускает русую. — Иди. Жди меня дома. Я скоро приеду.       Огрон стоял у входа и улыбался. Они не учли, но летняя веранда была вполне открытой, и он всё видел. Разозлился ли он? Нет. Приревновал? Нет. Он был счастлив. Счастлив, что принцесса удачно устроила свою жизнь. И сейчас, провожая её в сторону их квартиры, которая располагалась не так далеко, ему по-настоящему было легко на душе.       — Когда ты возвращаешься обратно? — они уже подошли к высокому зданию с множеством квартир, но Флора не спешила входить.       — Через неделю. Мы же не увидимся?       — Нет, — они оба знали, что нет. Чтобы быть счастливыми, им нужно полностью отпустить себя. — Так будет лучше.       — Я знаю. И я очень рад, что встретил тебя. Ещё я рад, что у тебя всё хорошо. Гелия правда очень любит тебя. Это видно.       — Я тоже его очень люблю. И я тоже была рада встрече. Огрон, я ведь выполнила то, что ты сказал мне тогда в аэропорту. Теперь твоя очередь. Сделай то же самое.       — Я постараюсь.       — Нет, Огрон. Ты должен сделать это. Я тоже очень хочу, чтобы ты был счастлив. Но сидя постоянно в стенах офиса, этого не будет. А потом будет уже поздно. Будь счастлив, Огрон. Ладно?       — Ладно, — он протянул ей руку в знак прощания, но она лишь улыбнулась и покачала головой. Он снова понял её без слов, поэтому опустил руку и в следующую секунду крепко обнял. А она обняла его.       Последние объятия. Последние касания. Последний взгляд изумрудных и холодно-голубых глаз. Последний раз он чувствует мягкость её кожи и любимый аромат духов, которые она не поменяла. Последний раз он видит её. И она уходит. Отстраняется, входит в здание и скрывается за стеклянными дверьми. И он произносит последние слова:       — Будь счастлива, принцесса.