Радиоактивная

Повествование от лица Эйлин Звонок в дверь нарушил идиллию, случайно образовавшуюся в моей комнате. Левое плечо ведьмака немного дёрнулось. Учитывая его опасную профессию, можно понять такую обострённую реакцию на любой подозрительный звук. А спит он, наверное, с одним открытым глазом… Я вышла из комнаты, бросив напоследок взгляд Геральту в спину. Осталось всё-таки в воздухе что-то неразрешённое, угнетающее. Я плотно закрыла дверь, чтоб даже сильнейший сквозняк не смог её отворить. Потом всё объясню тем, кому понадобится, в случае, если операция по спасению Геральта затянется. Безусловно, тогда придётся много врать. А ему надо будет научиться пользоваться цветными линзами. Регулярно, причём. — Привет, Эл, — кратко поздоровался Хоакин. Он прошел в коридор, закрыв за собой дверь. Обувь грязная, как всегда. Все в городе ходят по тротуарам, а он, я так понимаю, по свинарникам. — И тебе не хворать. Как дела? — дежурным тоном спросила я, упершись плечом о стенку, пока он вешал свою слишком легкую куртку для такой сырой погоды на крючок. — Прекрасно, можно у тебя воды набрать? Свою уже дохлебал, — попросил он и достал пустую бутылку из рюкзака. Я легко закивала, пропуская его к двери в кухню. — А что за тарелка? Ты что, себе две порции сделала и передумала? Черт. Ну что за дебилка, надо же было сразу поставить в холодильник. Ладно, снежный ком вранья начинает свой покатый путь раньше, чем я планировала. — Да так, я просто себе наперед сделала, забыла в холодильник поставить. — Я торопливо схватила тарелку и запихнула на полку куда-то между сливочным маслом и куском сыра. Клянусь, я чувствовала насмешку Геральта кожей даже сквозь стену. Сто процентов же все слышит, скотина седая. Хоакин продолжал наполнять свою бутылку, не обратив на мои телодвижения особого внимания. Мы слишком давно знакомы, пожалуй, почти доходит до безразличия. Неважно. Мы пошли к залу. Тренировка проходила как обычно. Когда все требующиеся вопросы были закрыты, я спровадила Хоакина и наконец расслабила булки. Почему-то я была уверена, что за это время ведьмак точно успеет то ли уронить что-то, то ли чихнуть. — Ушёл, можешь выходить, — сказала я и только потом поняла, что, учитывая его сверхъестественный слух, это было совершенно бессмысленно. — Иди есть, сейчас подогрею. — Так и не догадался бы, что он ушел, — хмыкнул Геральт, уже подошедший на кухню. Он стоял у стены, пока я ставила тарелку в микроволновку. — Нечасто у меня живут мутанты с обострённым слухом, извините, — прищурилась я. Ведьмак понимающе поджал губы. — Садись, чего ты встал как на расстрел? — я повернулась к нему лицом, уперлась поясницей в тумбу и стала ждать, когда микроволновка уже сделает свое дело. Геральт повиновался. — Что у вас значит «лучший друг»? — Я недоумённо качнула головой, нахмурилась. Ведьмак разъяснил свой внезапный вопрос: — С тем, как и что вы там делали, эти слова явно имеют здесь другое значение. — То и значит. Есть друзья, есть лучшие друзья. Так уж вышло, что наше любимое дело совпало и мы можем с этого жить, всё, — ответила я. Геральт покосился на меня с недоверием, но на сей раз не стал говорить странностей. Затем я повернулась на характерный звук микроволновой печи, достала дымящуюся тарелку и поставила перед ним. Дала ему вилку. — Тыкаешь, только не слишком сильно, вертишь и ешь, всё просто. — Спасибо. Странно выглядит, — изучая свою еду, проговорил он. — Ешь давай. Это тебе не средневековая харчевня. Снова в голову постучались мысли о скором посещении кладбища. Я нахмурилась и отошла к окну. Что-то текучее и противное вновь задвигалось в лёгких, щекоча сердце. Я буквально затылком чувствовала его внимательный взгляд. А в голове так и мигали кадры, которые никогда не суждено было забыть. Крики, таблетки йода, маски. Терпеть не могу. — Так и не скажешь? — вопросил Геральт. Я резко повернула голову, не без удивления заметила, насколько быстро он расправился с ужином. Вздохнула и, пожалуй, он принял это за ответ. — Мне понравилось, кстати. Хорошо готовишь. Я рассмеялась. Я и «хорошо готовить» это не те понятия, которые становились рядом, ещё и в одном предложении. — Поверь, я там очень мало что сделала. У нас, теперешних людей, мало времени на такие домашние приготовления. — Чем же вы занимаетесь в это время? — Работой, собой, семьёй, — перечислила я первое, что пришло на ум. — Собой? О чём это ты? — ведьмак сконфуженно нахмурился. — Для всех это по-разному. Я люблю иногда читать, иногда напиваться с друзьями, иногда гулять одной у реки. У всех свои штуки, что приносят удовольствие. Или покой. Аметистовые облака заливали всё розоватым светом, последним, что мы увидим сегодня. Затем окончательно сядет солнце, лампы вспыхнут и запутают ещё не ушедших в спячку насекомых. В отражении окна я видела свой растрёпанный хвост, помятую футболку, сильный подбородок, что унаследовала от отца. — Чего ты так боишься? — задал очередной странный вопрос Геральт. Я нервно хохотнула. Порой пугало то, насколько тонко он всё чувствовал. — Тебя уже нет, хотя, наверняка стоило бы. Я боюсь ходить около могил. Знакомых, незнакомых. Я не могу принять то, что дух человека развеивается, теряется где-то. Мне хочется с ними говорить, потому что на их месте я бы хотела, чтоб со мной поговорили. Я боюсь представлять облезлый череп отца, но люблю с ним болтать. Вот и всё, чего я могу бояться. — Общение с мёртвыми к добру не приводит в нашем мире, — покачал головой ведьмак. Я пожала плечами. — А в нашем оно ни к чему не приводит. Можем сами себе выдумывать правила, ибо игра — выдумка. Боги и идолы туда же.