Лунный свет

Майкл не заметил как заснул. Все произошло так быстро, что он и не успел ничего сделать. Было действительно страшно. «Если так подумать, то этот человек мне так ничего и не смог сделать… Но я не помню что было потом», — размышлял маньяк. Обидно. Он не хотел умирать так унизительно, чтобы тебя зарезали, как домашний скот. Перед глазами прокручивались последние события, а потом наступила кромешная темнота. Ничего не происходило. Это ли и есть смерть?.. Но вдруг в глаза ударил яркий свет. Что будет, если пойти на него? Может ли это быть выход из темноты, но куда? Это мог быть свет от адского пламени, куда суждено попасть каждому грешнику, и Майерс это прекрасно понимал. О, сколько раз его посылали к черту в самый ад! Но он совсем не был готов отправиться на тот свет именно сейчас. Неужели все так несправедливо и просто должно закончиться? А что если это наоборот выход из этого ужасного места, где нет ничего, кроме пустоты и тебя самого. Самое мучительное — это оставаться наедине с собой и своими мыслями. У Майкла порой бывает много мыслей, которые роятся у него в голове и перемешиваются, создавая жужжащее месиво, от которого было просто невыносимо. Хотелось очистить разум от всего. Порой хочется простой тишины, и ты готов сделать что угодно, лишь бы получить ее. Маньяка приводил в ярость этот бесконечный поток, от которого голова шла кругом и была готова вот-вот разорваться на части. И единственным доступным способом для него было убийство главного источника этих размышлений — людей. Убийство было жертвоприношением для ужасной злой силы, которая таится у него в душе. Да, это помогало, но надолго ли? Майкл Майерс с детства был особенным. Ему были чужды искренние чувства. Он внимательно изучал людей на улице, в магазинах, школе и постоянно задавался разными вопросами, например, почему они любят друг друга, ведь любовь приносит боль. И ведь действительно, мальчик особо не знал любви. Конечно, он получал её от матери, но он отвергал ее от такого слабого существа, не способного постоять за себя. Он никогда не видел, чтобы отчим делал хоть что-то, похожее на «любовь», которую Майкл видел на улице. Не было такого, чтобы этот старый ублюдок делал матери комплименты, дарил подарки, говорил нежные слова о вечной любви. Напротив, он вырос в побоях, бесконечного словарного поноса из различных матов и оскорблений, которых, казалось бы, даже не существует, но оказывается разум пропитого гориллы способен создавать подобное на лету. Невозможно было расти нормальным ребенком в подобной обстановке. В последние годы, (до того, как отправят в психиатрическую лечебницу), Майерс дарил любовь лишь одному человеку — своей младшей сестренке. Лишь она по-настоящему заслуживала счастья. Она не устраивала бунт на ровном месте, не терпела побои из раза в раз, не относилась к нему равнодушно, ставя свои интересы выше своих, не променяла его на своего парня. Но, когда она выросла, он больше не видел это невинное существо, в глазах которого всегда читалось искреннее счастье. Теперь Майкл видел независимую зрелую женщину, готовую сразиться с ним. Лори стала назойливой, что раздражало, но в то же время он гордился, что его родная сестра не стала кем-то похожим из их семьи. Он все еще мог разглядеть в ее глазах все чувства, которые она испытывает здесь и сейчас. Но ее брат уже давно утратил какие-либо эмоции, кроме гнева. В его холодном хищном взгляде невозможно было прочесть хоть что-либо. По крайней мере ему так казалось. После долгих колебаний маньяк все же решился пойти на свет, словно мотылек на лампу. Но был шанс об нее обжечься. Вот он уже почти переступил эту тонкую грань между черным и белым, и… Проснулся. О, как он был счастлив, что не отправился на тот свет. Неужели в этой жизни он должен сделать что-то еще для этого мира? Но что же мир хочет от хладнокровного убийцы в маске, не знающего пощады? Он слегка приоткрыл глаза, но от непривычки они начали слезиться, и Майкл закрыл лицо предплечьем. Голова все еще ходила кругом и болела. Полежав так еще пару минут он осознал, что лежит не на траве, а на кровати. Не самой удобной, но это в сотни раз лучше, чем прошлые места, в которых он спал раньше. Пружины впивались в спину, от чего она болела, но это было последнее, что волновало нашего героя. В мыслях всплыли последние моменты, и Бугимен резко вскочил с кровати, за что моментально поплатился. В глазах резко потемнело и он зажмурился. Затем маньяк отшатнулся и сильно, с глухим стуком, ударился плечом об стену. Ему даже показалось, что что-то затрещало, но это и не удивительно в таком-то гниющем заброшенном домишке. Немного погодя, когда ему стало немного лучше и можно было более менее здраво оценить ситуацию, Майкл понял, что он не чувствует на лице своей маски. Он забеспокоился и начал бегать глазами по небольшой пыльной комнате, в которую просачивались лучи света, и поэтому маленькие летающие частички пыли были хорошо заметны в воздухе. Обои были ободраны, кое-где из пола торчали доски. По комнате были разбросаны старые грязные вещи, вроде сломанных игрушек или рваной одежды. Иногда попадалась битая посуда. Обшарив всю комнату, маньяк так и не нашел своей маски. Он сел на кровать и быстро начал обдумывать план действий. Пока он осматривал комнату, он заметил, что окно было открыто. Конечно стекло ему не было бы помехой, даже если бы окно и было закрыто. Но он не хотел привлекать внимание лишним шумом. Майерс немного запомнил местность и уже примерно знал, куда ему следует бежать, чтобы скрыться. Было паршиво от одной только мысли о том, что ничего другого больше не оставалось, кроме как бежать в таком-то состоянии. Ведь он не мог угадать, что может сделать с ним в следующий раз этот здоровый детина. "Но с чего вдруг ему понадобилось укладывать своего врага? Еще и в кровать. Что за наивный идиот." - размышлял маньяк. Майкл как можно тише проскользнул через всю комнату до окна, и вылез через него. Но как только его ноги соприкоснулись с землей, они тут же подкосились, и маньяк упал на мягкую траву. Он снова почувствовал боль в ноге, про которую уже забыл. Проигнорировав ее, мужчина направился к сараю, в котором был до этого. В воздухе веяло утренней свежестью. Идти оказалось было не так далеко, поэтому вскоре он уже оказался у двери того самого здания, в котором в прошлый раз так пахло кровью. Поймав себя на этой мысли маньяк насторожился: "Если там есть кровь, значит там были и люди. Это могли быть раненные жертвы, которые хотели спрятаться. Но это могло быть и место, куда деваются все тела..." Пока он думал над этим, утренний туман рассеивался, а солнце уже вот-вот показывалось из-за деревьев, освещая своими первыми лучами крыши, листья и воду, окрашивая их в тёплый розовый цвет. Майкл буквально ввалился в сарай и еле держался на ногах. Ужасно хотелось есть. Но вдруг в нос ударил резкий запах гниющей плоти. Он осмотрелся и наконец нашёл источник зловония. Это была девушка в порванной одежде, которая, судя за всему, погибла от малокровия. Бледная, серая с белыми пятнами по всему телу. Мужчина подполз к ней и внимательно осмотрел труп: "На вид она лежит тут уже пару дней". Недолго думая, он жадно припал к белой ноге жертвы, разрывая разлагающуюся плоть зубами. Он выглядел со стороны, как голодный шакал или стервятник. Сырое человеческое мясо было отвратительно на вкус, но маньяк давился, силой запихивая себе это как можно глубже в глотку, чтобы не чувствовать вкус этого дерьма. К горлу поступал рвотный рефлекс, но тот старался подавить, проигнорировать его. Он невольно кашлял, отхаркивая крупные куски, которые он не мог пережевать, и они встали поперёк горла. На глазах выступили слезы, а затем и вовсе покатились по щекам из-за такого резкого запаха. Майклу Майерсу не впервой было есть свежее мясо, так как не было возможности приготовить хоть что-то. Да и негде. В основном он питался собаками или, если повезёт, можно что-то стащить у подростков, но посреди леса, увы, ничего из этого не было. Бугимэн впервые попробовал человечину и это, пожалуй, самое отвратительное, что он когда-либо пробовал. Майерс, стоя на коленях, схватился за горло и наклонился чуть вперёд. Он жадно глотал воздух, широко раскрыв рот, из которого текли вязкие слюни. Маньяк слегка высунул язык, так как никак уже не мог справится с рвотным позывом, который вот-вот подступал к горлу, перекрывая дыхание. Организм отреагировал на такой яд быстро, даже несмотря на то, сколько говна его хозяин за жизнь попробовал. Он побыл в этом положении недолго и ,наконец, весь его завтрак вышел наружу. Было такое чувство, словно кишки выворачиваются наружу, а в животе все перемешалось в отвратительную вязкую кашу. После такой долгой мучительной "профилактики" Майкл сплюнул последние куски волокон и отодвинулся подальше от трупа и кучи, которая буквально только что была у него внутри, и лёг на спину, прикрыв глаза. В животе громко урчало то ли от боли, то ли от голода. Упругая грудь рывками то поднималась, то опускалась. Теперь болела не только голова, но и живот. В такие моменты даже самому ярому атеисту хочется сказать "Боже, за что?". Маньяк отдышался и пополз к выходу, оставив все попытки встать на ноги. Очень хотелось пить. Он просто не мог поверить, что вообще возможно довести себя до такого паршивого состояния. "Неужели даже у меня есть лимит?" - Не мог поверить Майерс, пока добирался до двери. Добравшись, он резко сделал жадный глоток ещё влажного от росы свежего воздуха. Стало чуть получше. Бугимэн встал, вытирая кулаком слюни с уголка рта, но снова невольно почувствовал на себе чей-то взгляд, а по спине пробежали мурашки.