Мы вместе?

      Наверное, Монспиет уже давно отдал всё, что у него было. Свои силы, свою жизнь и себя. Он знал, на что идёт, когда полностью вручил себя Дерриер и не жалеет о тех недомолвках, которые витают между ними. Невысказанные признания жгут душу, рвут горло…       Он не жалеет.       Ребра скрывают последнее оставшееся сердце, словно клетка для болезненно воющего преступника. Признание в его случае было равно принести сердце на казнь, где палачом будет Дерриер.       Без признаний. Без словесных обещаний. Молча, выражая своё отношение лишь делами.       Монспиет казался совершенно безразличным к происходящему даже когда дело доходило до Дерриер. Лицо и голос не менялись, но поступки становились заметно благороднее. Даже Галан отметил, что он становится удивительно заботливым к Дерриер.       А он молчал. Всё это было прописанной правдой. То, в чём Монспиет никогда не признается вслух, но что признаёт молчаливо, только для себя и для неё. Молчание их вечный спутник.       Они отлично работали вместе. Импульсивная, несдержанная Дерриер с огромной физической силой и спокойный, безучастный Монспиет, один из самых потрясающих мастеров Адского Пламени. Ему оставалось только прикрывать Дерриер, безмолвной тенью следую за его негласным лидером. Как она решит, так и будет.       Монспиет совершенно не был против того, что командует именно она. Кажется, ему почти всё равно.       Воспоминания из прошлого оказались размытыми и неточными. Он уже и не помнит время до встречи с Дерриер и, кажется, он с самого начала тенью шёл за ней. Молча, без сопливых речей.       Он совершенно не завидует предателю, который может выражать чувства через слова. Им с Дерриер это было не нужно.       Он выполнял всё, что ему приказывала Дерриер, не оспаривая её решения и полностью доверяя, словно между ними не было извечного, наполненного молчания. Но её цели были важнее приказов Зелдриса и самого Короля Демонов.       Почему она важнее, Монспиет объяснить не мог.       Просто привычка. Привычка ставить её выше себя и выше всех остальных. Странно, пускай это уже давно стало обыденно и, почему-то, совершенно не в тягость ему.       На Дерриер сосредоточен весь его мир. Защищать её — хобби. И оно куда интереснее, чем общепринятые интересы. Импульсивная Дерриер была весьма нелогична и всегда могла влипнуть в интересную, чаще всего опасную историю. Защищать её было интересно и необходимо.       Монспиет позволял Дерриер спать на своих коленях, ради этого научившись спать сидя и почти не шевелиться часами. Он много думал о её удобстве, а она, скорее всего, даже не думала о нём. Слишком грубая, совсем не женственная Заповедь «Целомудрия» не любила говорить или проявлять свои чувства. Особенно положительные.       Лишь адреналин гонял по венам кровь и учащал сердцебиение, ломая апатичную маску на лице. Появлялись яркие эмоции, сопровождающиеся с каждым разом усиливающимися ударами.       О, её гнев был прекрасен. Ей шли яркие и сильные эмоции.       Дерриер и Монспиет были тихими, едва заметными и не доставляли проблем, в отличии от Галана и Мерасциллы, тех ещё любителей выпить и поиграть с врагом. Дерриер предпочитала сразу вступать в битву без лишних слов, а Монспиет не любил сражаться. Всегда лучше договориться в выгоду себе.       Они дополняли друг друга. Идеальные напарники.       — Так вы вместе?       — Не знаю. — Монспиет пожал плечами.       Дерриер была себе на уме. Монспиет предпочитал просто быть рядом, оставаясь привычной тенью, поддержкой, защитой.       Дерриер залезла к нему под плащ, агрессивно фыркнув и сделав вид, будто бы ничего не произошло и она всё ещё сидит на земле неподалёку от Безмолвия. Кинув на него взгляд, она, оправдываясь, смущенно буркнула:       — Заду холодно.       Монспиет молчаливо кивнул, запахивая плащ. Он очень старался не вздрагивать от чужих холодных прикосновений к своей горячей коже, но, видно, получалось у него не очень хорошо, потому что Дерриер перестала вертеться, застыв в весьма неудобном положении.       — Наш зад вместе? — Внезапно спросила Дерриер.       — Не знаю. — Монспиет выдохнул. — Не знаю.