Эмпатия

forgive me I have but two faces one for the world one for god save me

Привычная темнота липкими ладонями обнимает со всех сторон. Кайя бредет через нее, вяло отмахиваясь от мнимых прикосновений, повторяя про себя, что самое страшное – позади. В памяти все еще всплывают ужасные образы многоликого чудовища, которого разрывает напополам еще более опасный враг. Под ногами что-то хлюпает и лопается – финка старается не смотреть вниз ни при каких обстоятельствах. Она знает, что темнота вокруг – мнимая, что если подсознание захочет, чтобы она увидела, то она увидит. А что увидит – лучше даже не думать, а еще лучше – даже не предполагать. Кайя неожиданно останавливается и понимает, как она устала. Веки тяжелеют, руки слабеют и опускаются, непонятно откуда налетевший ветер приносит табуны мурашек, стучащие друг о друга зубы и запах стоячей воды. На плечи будто наваливаются две неподъемные горы, неумолимо тянет к земле. Глаза слипаются, в ноздри бьет резкий запах гнили, поднимающийся от земли. Что-то мерзко хлюпает под ногами, чавкает и лопается. Кайя все-таки невольно опускает взгляд и зажимает рот от отвращения – она стоит посреди наполовину сгнивших растительных останков. В тонких сопливых нитях гнилой травы запутались мертвые рыбешки и вздувшиеся жабы – источники гнилого запаха. Падать прямо здесь резко расхотелось, девушка продолжила упрямо идти вперед, стараясь не думать о том, что в очередной раз лопнуло под ее ногой. Кайя неуверенно смотрит вперед и видит вдалеке поблескивающую черной поверхностью гладь озера. Того самого, которое осталось далеко отсюда, перед домом-студией. Финка срывается с места даже не задумываясь, стараясь не обращать внимания на участившееся хлюпанье под ногами. Краем глаза девушка замечает движение слева от себя и содрогается всем телом. Но нет, скрипа винтов и свиста воздуха даже близко не слышно. Это всего лишь перебирает ветвями старый вяз, который растет прямо у кромки воды. Кайя останавливается только тогда, когда понимает, что хлюпанье под ногами сменяется шлёпаньем босых ступней по водной глади. Озеро безмолвно взирает на финку своей чернеющей бездной, зовет к себе, манит, тянет прикоснуться и уплыть в далекий мир, который рисует в своих песнях друг-поэт. Кайе кажется, что она видит движение серебряного хвоста под толщей воды. Вскинув голову, она действительно видит, как на поверхность поднимается красивая женская фигура с приятными чертами лица. Сирена смотрит в васильковые глаза девушки своим серебристым взглядом, приветливо растягивает нежные губы в подобии улыбки, протягивает навстречу Кайе раскрытую ладонь. У сирены белые вьющиеся волосы с множеством косичек, в которые вплетены ракушки и жемчужины. У сирены на голове серебряные рога в три ряда, переливающиеся всеми возможными оттенками под ласковым светом луны. У сирены на плечах тончайшая ткань из серебряной нити с вышитыми витиеватыми узорами. Сирена протягивает раскрытую ладонь и улыбается, глядя в васильковые глаза. Кайя делает шаг навстречу, доверительно протягивает руку и тут же замирает на месте, панически отшатываясь назад. Из раскрытой ладони озерной красавицы льется тот самый серебристый свет, от которого исходит тепло, в котором так хочется раствориться. Кайя прижимает ладонь ко рту, чтобы не закричать. Сирена непонимающе смотрит сначала на финку, потом на свою ладонь. Из ниоткуда снова налетает ветер, старый вяз на берегу жалобно стучит голыми ветвями. Вдалеке слышится скрежет болтов и свист рассекаемого воздуха. Кайя панически бросается навстречу озерной красавице, ноги вязнут в густой тине, не дают сделать даже шага. Девушка падает на колени, поднимает вокруг себя брызги и небольшие волны, обессиленно бьет руками по спокойной черной глади. - Уплывай! Сирена озадаченно смотрит на увязшую в озерной тине Кайю, устремляется к ней навстречу, желая помочь. - Нет! Уплывай, глупая! Скрежет винтов все ближе, Кайя понимает, что окончательно попалась в ловушку вязкой водяной гнили. Сирена все еще здесь, все еще непонятливо улыбается. На глаза финки наворачиваются слезы, она тут же стирает их тыльной стороной ладони. - Пожалуйста… Свист рассекаемого воздуха слышится над самым ухом и в следующее мгновение прекрасную сирену кромсает напополам узорчатое лезвие. Кайя кричит от страха, глаза застилают слезы, она отчаянно стирает их руками, чтобы видеть, что происходит. Черная гладь озера окрашивается алой кровью, маятник качается метрономом в опасной близости. До слуха доносятся какие-то сдавленные крики, Кайя слышит собственное имя, но не может остановиться, сильно зажмуривается, кричит, кричит, кричит. И тут же все меркнет, свист воздуха отдаляется куда-то на периферию, и девушка действительно слышит собственное имя. И просыпается, резко принимая сидячее положение, отчаянно цепляясь руками за человека, который продолжает звать ее по имени. Не глядя по сторонам, все еще находясь внутри своего кошмара, Кайя впивается пальцами в сильные плечи. Перед глазами стоит разрубленное напополам тело прекрасной сирены, залитая кровью белая накидка, вываливающиеся наружу органы. - А Холопайнен еще пытался убедить меня, что с тобой все в порядке и ты справишься сама. Заслышав голос человека, которому она, вероятно, расцарапала всю спину, и которого, если следовать логике, вообще здесь быть не должно, Кайя моментально вывалилась из кошмара в неожиданную реальность. В неожиданной реальности оказывается предрассветно-темно, а еще очень холодно. Проморгавшись и окончательно вспомнив, что произошло, финка удивленно воззрилась на сидящего рядом с ней Марко, который, кстати, на расцарапанную спину почти не обратил внимания. - Что я тут…? - Так каждый раз, да? - То есть? - Каждый раз, когда ты остаешься одна, ты видишь что-то, что заставляет тебя кричать от страха. Это что-то имеет определенную форму и размер, определенную траекторию движения, несет в себе определенный сакральный смысл. Я прав? - Ты прав. Но откуда…? - Туомас говорил, что ты очень похожа на него самого. Во всех отношениях. Кайя нервно выдыхает, откидывая на спину длинные спутавшиеся пряди. Как ему объяснить, она не понимает и вряд ли поймет когда-нибудь вообще. Сложно говорить о таких вещах людям, которые не как ты, людям, которых ты уберечь пытаешься от всей это черноты, лезущей из глубины твоей червивой, прогнившей, как те рыбьи останки, души. Девушка нервно передергивает плечами, с трудом переваривая происходившее, боясь, что вот-вот откроет глаза там, на берегу черного озера и увидит гниющий труп сирены, который обмывает озерная вода. Ее глаза съедят рыбы, ракушки в волосах истлеют, жемчужины растащат жадные птицы. Ее рот наполнится озерными пиявками, которые угнездятся там и будут приносить потомство. Со временем кожа сирены перестанет быть белоснежной – она истлеет, посереет и размокнет. Белые блестящие волосы превратятся в спутанный серый колтун, в котором поселятся лягушки и жабы. Смаргивая навернувшиеся от страха слезы, Кайя пытается вывернуться из теплых рук. - Спасибо, что пришел. Я справлюсь. - Позволь остаться здесь. С тобой. Девушка нервно вздрагивает и переводит пустой взгляд на басиста. По-хорошему, послать бы его подальше, можно даже не совсем вежливо, но зато прямо сейчас, чтобы не ломать ни ему, ни себе жизнь. Со своими кошмарами и демонами Кайя всю жизнь справлялась сама. Либо, с недавних пор, с помощью Туомаса. «Если я позволю тебе остаться,» - думает Кайя, глядя в синие глаза, - «я потяну тебя во тьму вслед за собой». «Если я позволю тебе остаться,» - думает Кайя, неосознанно проводя ледяными пальцами по чужой впалой щеке, - «света в твоих глазах не хватит на нас двоих». «Если я позволю тебе остаться,» - думает Кайя, перебирая пальцами длинные пшеничные пряди, - «маятник уничтожит и тебя». Марко перехватывает дрожащие пальцы, чуть сжимает их, возвращая к реальности. - Кайя? - Останься. И, чуть тише, подавляя жалобный всхлип, но в тоже время не отводя взгляда. - Пожалуйста… Басист улыбается, от чего в голове у девушки сразу становится светлее. Темнота расступается, сознание постепенно выравнивается и, кажется, даже руки перестают трястись. Удивленная этому явлению, Кайя даже не вырывается от неожиданности, когда ее мягко толкают обратно на подушки, укрывают теплым пуховым одеялом. Темнота рассасывается все быстрее и быстрее, впервые за двадцать лет позволяет заглянуть в каждый уголок своего сознания. Марко ложится рядом, одной рукой обнимает за талию, а другую устраивает у себя под головой. Кайя вздрагивает от непривычных ощущений – быть под чьей-то защитой для нее в новинку. Неожиданная волна тепла накрывает с головой, заставляет высвободить одну руку из-под приятного тканевого плена и переплести свои нервные пальцы с чужими. Где-то на грани сна и реальности Кайя чувствует невесомое прикосновение к виску. - Я ни за что тебя не отпущу. А на утро, во время того как вся команда переругивается по десятому кругу во время суматошных сборов инструментов и людей, сммщица постоянно натыкается на разные взгляды в свою сторону. Удивленные – от подруги по работе (Сату попыталась узнать, кто вопил ночью, но ничего не добилась), заботливые – от лучшего друга (Холопайнен явно знает больше, чем сама Кайя), а еще – украдкой, почти незаметно, - полные тепла и любви от человека, вовлекшего яркое солнце в ее вечную ночь.