Выйти за рамки страсти

      Шесть часов вечера. Высокий черноволосый парень в светло-болотном свитшоте с белым клевером на всю грудь сидел на своем игральном кресле, облакатившись на на его спинку, что существенно прогнулась, опуская уставшего мужчину почти до лежачего уровня. Свет был выключен, лишь маленькие красочные огоньки гирлянды на широком окне освещали комнату, позволяя человеку, смотря на их попеременное мерцающее свечение, утопать в своих мыслях, словно в болоте.       — О чем ты думаешь сейчас, а, Брайн?.. — тихо, почти шепотом, произнес своим глубоким и задумчивым тоном тот, глаза которого блестели и сверкали под маленькими разноцветными светлячками. Вокруг было относительно чисто, лишь пара комиксов и грязных кружек скопились в местах, откуда их должны были забрать еще очень давно. Рядом со скоплением разрисованных супергеройскими картинками книг Дэвид заметил знакомый предмет, согнув брови в непонимании и легком любопытстве, долговязый мужчина резко подошел к бумажной кучке и даже не думая ставить их на полки, просто раскидывая их по комнате в поисках… Чего? Брюнет с неверящей осторожностью убрал последнюю яркую книгу, и с трясущимися руками поднял… голубую маленькую, размером с ладонь, бутылочку. Это была та самая штука, которую обожал Брайн и ненавидел Ногла — кислосодержащая конфета, ну, как конфета, в ней был леденец, а у горлышка бутылка был отсек с прозрачной и очень кислой густой жидкостью, которую ты должен нанести на конфету, а затем начать сосать леденец. Если быть честным, то Дайтхи не помнил их отношения к ней, в том ролике он больше обращал внимания на Брайна: на его прекрасные, головокружительные глаза, его поведение, жесты, мимику, и конечно же упомрачительный, затягивающий голос, который хочется слушать часами, вникать, позволить себе растворится в воздухе, сотрясенным этим бархатистым тембром. Все звуки в момент затихают, а колебания, воспроизводимые телом Брайана, становятся настолько четкими и ясными, что будто направлены точно в мозг Ноглы, только в его мозг…       — Эх… Как долго это будет продолжаться?.. Мои мысли только о тебе. Я и вправду схожу с ума… — брюнет снова вздохнул, закрыв глаза и поднося голубую бутылочку к своему рту и начания выдавливать оставшуюся житкость, морщась от резкой вспышки кислости, которая поразила все рецепторы его языка словно ядерная бомба, но не остановился пока не выпил все, до последней капли. Его рука медленно потянулась ко дну бутылочки и он вытащил оттуда тот самый леденец… Воспоминания, как голубоглазый проводил своим светло-розовым, наверняка мягким и горячим, языком по нему заставили щеки кариглазого залиться румянцем, пусть этого и не было видно под танцами разноцветных светлячков у него на лице из-за гирлянды, — Как же я хочу сделать тебя своим…       — Эй! Ноглааа, я пришел! Ха-ха! На горках так весело, ты бы знал! Эй, спускайся или ты хочешь, чтобы я сам тебя вниз вытащил, а?! Хе-хе, вообще-то, гостей принято встречать, разве нет? — Ногла подпрыгнул и быстро убрал и леденец, и саму бутылку, быстро вставая и отряхиваясь. Пригладил волосы, пусть и долго не мог заправить выбившийся темно-коричневый волос, разгладил свитшот, долго думая заправить его в шорты или нет, выпрямился, пусть и с трудом, слушая хрусты переместившихся позвонков.       — Аха! Наконец-то! Я уж думал, что мне придется идти искать радугу! — посмеялся над своей собственной шуткой голубоглазый, оперевшись локтем о перило лесницы на ее конце, все также широко и искренне улыбаясь, сверкая своими небесными глазами, полными счастья и восторга. Казалось, что они излучали настоящий согревающий свет. Кареглазый, сам того не замечая, сравнивал этого небольшого, по сравнению с ним, человека, с солнцем, украшением которого становилась небесная гладь, поместившаяся вся без остатка в такие родные глаза.       — Эй, вообще-то мы оба ирландцы, маленький терминатор, — сложив руки на груди, Дайтхи притворился обиженным, не сумев сдержать улыбку, увидев ошеломленного Брайана.       — Эй! Я не маленький! Природа просто восполнила недостаток твоих мозгов ростом, не стоит этим гордится! — усмехнулся голубоглазый, начиная отходить ближе к дивану в гостиной, с упоением смотря на шокированного брюнета. Тот начал подходить, явно подловив волну дерзости и игривости, что излучал улыбающийся во все тридцать два «терминатор».       — Да? Недостаток мозгов восполнила, а?! Да я тебя закопаю! в своих объятиях и одеяле — повышая тон, прокричал мужчина рванув к Террорайзеру.       — Оу, нет! Не надо меня закапывать, я же не чертов горшок с золотом! — саркастично произнес юный «Арнольд». Дайтхи обошел его, но тот успел спрятаться за диван, глядя на мужчину в болотном свитшоте, чьи глаза блестели каким-то непонятным для него желанием и предвкушением.       — Да, ты намного ценнее и красивее Или порву на кусочки и съем Да, как бы мне хотелось попробовать тебя… — думал и говорил Дэвид, аккуратно, совсем не заметно, поставив колено на сиденье дивана.       — О, нет! — опустив ладонь со стороны костяшек на глаза и облокотившись на пружинистую спинку, словно героиня романов, прогибая талию, саркастично крикнул голубоглазый, — Не ешь меня, великий Ногла, я ни в чем не виноват! Да и к тому же, я не картошка! — засмеялся тот настолько звонко, душевно и радостно, что, казалось, мог заглушить все крики и боль, прекратить все войны, а также он сорвал с мужчины в болотном свитшоте крышу, оставив позади оковы и рамки, что благополучно сломались, буквально были разбиты этим смехом. И тогда он решил: пора.       — Ха-х… А? — тихо сказал каштановолосый, оказавшись прижатым к дивану высоким человеком, что смотрел на него глазами, полными желания и… нежности? Ну, или, может быть, любви? Нет. Неееет! Полностью исключено, Ногла не может быть геем… ведь так? — Ногла?..       — Как же я хочу, чтобы ты называл меня по имени… Я хочу услышать, как ты будешь кричать его, прерываясь на частые громкие вздохи и стоны, когда твое лицо будет красным, волосы спутанными, с висков будет стекать пот, а небесно-голубые глаза станут сапфировыми от похоти и желания.       — ДЭВИД! — этот крик буквально вырвал брюнета из мыслей, заставляя ошеломленно уставиться на человека под ним, что со встревоженным и непонимающим, чуть нахмуренным, выражением лица прожигал кареглазого взглядом, — Может, примем более разговороподходящее положение?       В комнате висела напряженная тишина, если не считать тиканье больших старых дубовых часов и звуки сильного ливня из открытого окна. Комната потемнела из-за туч ведь никаких источников света включено не было, гостиная погрузилась в легкую темень, когда друг друга вы видите хорошо, но, например, такую вещь, как румянец вы не разглядите. Но Дэвид мог поклясться, что видел порозовевшие щеки и уши Террорайзера, когда брюнет провел внешней стороной пальцев по его щеке, нежно поглаживая.       Они оба не знали, что будет дальше и как им действовать. Все происходило спонтанно и неожиданно, даже Дэвид растерялся, кроме поглаживания лица он ничего дальше не сделал: не встал с дивана и не продолжил трогать голубоглазого, даже не решался что-либо сказать, он боялся возможной реакции возлюбленного. А с тем было еще хуже. И что ему делать? Ни с того ни с сего, его друг прижал его к дивану и гладил по щеке, ничего не говоря и не делая дальше, просто смотря на его лицо с грустно-влюбленным взглядом… Так, все-таки это не простая нежность, а… любовь? И Брайан не знал надеяться ему на то, что он обознался или надеяться на правоту своих предположений? Все было так сложно. На самом деле каштановолосый давно замечал за собой, что думает о брюнете довольно часто, чаще, чем можно было, ему представлялись его легкие искренние улыбки, высокая и худоватая фигура, бледная кожа, на которой его почти черные волосы красиво оттенялись, а еще лучше этот контраст был с глазами… словно темный шоколад, что имел почти такой же цвет и умение затягивать, что и черная дыра. Пересматривая свои и его ролики с лицом, после их конца он не мог вспомнить о чем был ролик, он помнил лишь теплые, даже жаркие, глаза и его голос. О да, этот глубокий басистый тон и шероховатый тембр, все в нем заставляло чувствовать себя в безопасности, тепле и… власти. Как же иногда хотелось уткнуться ему в шею, вдыхая аромат его одеколона, смешанного с запахом жареной картошки, которую тот так любил.       — Брайан?.. — когда голубоглазый «проснулся», то заметил свою руку на брюнете, что лежала на шее рядом с левой частью нижней челюсти, где большой палец массировал щеку у уха. Осознав это, тот встрепенулся и попытался встать, отворачивая лицо, в попытке скрыть и скрыться самому от собственного смущения, что красной краской легло на лицо, уши и даже шею.       — Ха-ха, ладно ты победил, ты не такой уж и тупой, я признаю это. Как насчет того, чтобы сыграть во что-нибудь? — Каштановолосый приподнялся на локтях, дружелюбно улыбнувшись, хотя больше походило на нервную попытку уйти от неловкости, и что кстати было недалеко от правды. Но он застыл, когда кареглазый перекрыл своей ногой ему выход, согнув ее в колене прямо у ног «Терминатора».       Раз… Два… Три… Четыре… Пять. Именно столько длилось молчание и полное бездействие двух сторон, находившихся в полном оцепенении, словно загипнотизированные, запутавшиеся в своих мыслях. Брайан повернул и поднял голову, устремив свой взгляд прямо на него, в его душу… а то есть в глаза. В голубых озерах плескалась неуверенность, а беспокойство с нервозностью уже давно пошли на дно, на самую глубину… души.       — Ногла, думаю, что эта шутка слишком затянулась, хе-хе, — но брюнет не поменялся в своем задумчивом и серьезном выражении лица, все черты которого буквально кричали о каком-то подарке судьбы для Брайна, по крайней мере он так это чувствовал, и не то чтобы не хотел его открыть…       Внезапно мужчина прижался к телу снизу, утыкаясь носом в крепкую, но тонкую шею, ловя удивленный вздох, слетевший с малиновых губ и ощущая табун мурашек, пробежавших по туловищу под ним. Брюнет втянул аромат улицы, выхлопных газов и кислых конфет, что Брайн так любил закинуть в себя в свободное время. Кареглазый провел кончиком длинного носа от основания такой пленительной шеи до мило покрасневшего ушка.       — Ногла… — все, что смог выдавить ошеломленный и смущенный Террорайзер, чувствуя, как парень в свитшоте «глотает» его запах. Голубоглазый чувствовал настоящую войну внутри себя: с одной стороны ему очень непонятна вся сложившаяся ситуация и нужно оттолкнуть Ноглу, чтобы снять эту неловкость, но с другой… Ему стало так тепло с этим человеком, что, казалось, отчаянно к нему прижимался, заставляя чувство уюта и безопасности разливаться по телу. Ощущение, когда твое лицо щекочут черные волосы человека, что уткнулся в твою шею вообще заставляет расслабиться и таять словно мороженное на солнце, ему захотелось обнять его. Но сомнения и рассуждения о правильности всего происходящего останавливали его, оставляя неподвижно лежать, ловя чувствительной шеей каждый вздох и выдох.       — Прошу… — начал хриплым и умоляющим шепотом брюнет, — давай… полежим так еще немного.       Последние слова были промямлены прямо в шею, оставляя пленку горячего и сладкого дыхания покрывать поверхность кожи. Брайан опустил взгляд на черную макушку, что плотнее прижалась к его чувствительному месту, но давление усилилось не только под головой, а по всему телу, особенно на груди. Голубые глаза осмотрев свое положение и ситуацию в целом, засветились уверенностью и неким вызовом. Брайан резко и твердо плюнул на все сомнения, с нежностью обвивая руками лопатки кареглазого, что вздрогнул и поднял голову, глядя прямо в небесные глаза, что светились мягким счастьем и некоторой долью веселой дерзости. Губы вовсе растянулись в блаженной улыбке.       — Можно и не немного, — он, не сдержавшись от удивленного лица Ногла, ухмыльнулся. И сразу же об этом пожалел.       Руки, обернутые в зеленую ткань свитшота, что до этого покоились у рук Брайана, быстро и с силой обвили крепкую талию, заставив того вздрогнуть и прогнуться от неожиданности, неосознанно прижимаясь к кареглазому сильнее, но это было еще не все. Даже не дав голубоглазому все осознать, горячий и влажный язык прошелся по уже известной линии: от ключицы до мочки уха, ловя ушами несдержанный, но приглушенный и короткий стон, а также слыша скрип дивана от прогнувшегося тела каштановолосого. На этот раз ухмылка расплылась на лице брюнета.       — Не забывай, кто здесь настоящий доминант, Брайн, — от повелительного тона, а особенно от властного произношения своего имени, вышеупомянутый вздрогнул, ощущая пробежавший табун мурашек по телу. Голубые глаза в легком непонимании и удивлении уставились в карие, но увидев, как шоколадные глаза стали в оттенок темного шокалада, почти полностью сливаясь со зрачком, и глядящие на Брайна голодным покровительствующим взглядом, тот сразу отвел взгляд в сторону, начиная ерзать под брюнетом. Он словно пытался как-то спрятаться или убежать, но в то же время этот голос, этот взгляд, эти движения так манили его, словно маленького мышонка гипнотизировал удав, чтобы с удовольствием пообедать им.       — Ногла, будет лучше, если мы прекра… Ах! — дрожащий голос был прерван зубами, что вцепились в мгновенно затвердевший сосок. Террорайзер прикрыл рот изгибом локтя, но главный стон уже вылетел, заставляя чувствовать, как что-то упирается ему в бедро. Сразу поняв что это, голубоглазый покраснел, пытаясь скрыть это все тем же локтем. Но небесные глаза расширились, когда по комнате разнеслось глубокое, раздраженное (даже угрожающее) рычание, а его рука была резко убрана с лица, осталяя парня «без оружия» выставлять все его эмоции перед человеком сверху. Их взгляды встретились, Брайн назовет это войной, не иначе, потому что как пожирала его густота и кофейная темнота радужки, как пытался сломить и прорвать оборону неморгающий прямой взгляд, но каштановолосый не хотел быть паинькой, не на того нарвался. Небесная голубизна превратилась в мрачное предбуревое небо, не уступая в своей упертости властным карим глазам напротив.       Ой, сколько сил Брайану понадобилось, чтобы не ухмыльнуться от сметения, что было более, чем заметно в кофейных бассейнах, что вмиг потеряли свою былую уверенность и властность.       Но Брайан не был бы Брайаном, если бы сдержался.       — Надеюсь, ты не забыл, кто из нас настоящий победитель, доминант, — ухмылка не хотела сходить с победоносного выражения лица, а радостное и игривое ликование разлилось теплом по телу, побуждая внутренние органы стянуться в узелок.       — Нгхха! — последнее, что увидел Брайн перед тем как зажмурить глаза, было убийственное выражение лица Ноглы, чьи глаза сверкали вызовом и похотливой яростью. Затем, резкая боль в шее заставили его сомкнуть веки, и, словно запуская в теле маленький моторчик, пустить волны дрожи, — Д-Дэвид…       Укус начал сопровождаться втягиванием нежной белой кожи и ее яростном лизании, выбивая из Терминатора тяжелые вздохи и сдерживаемые, еле слышные, стоны. Когда участок некогда белоснежной кожи залился багровой краской, окантованной ярко-красными следами крепких и относительно острых зубов, кареглазый с причмокиванием оторвался от своего «достижения», с ухмылкой рассматривая его, а затем оглядел, так и не открывшего глаз Террорайзера, что прокусил клыком нижнюю губу. Относительно густая вишневая жидкость тонким ручейком прошлась от губы до подбородка; побелевшие пальцы остервенело сжимали обивку, оставляя несколько зацепок; в уголках глаз собрались хрустальные слезы, что норовили скатиться по щекам в любой момент; светло-серая футболка приподнялась, из-за энергичных ерзаний по дивану, оголяя торс до ребер.       — Кто теперь «настоящий победитель», малыш? — в ответ послышалось лишь легкое хныканье, а когда язык доминанта прошелся по скрытому под футболкой соску, чуть прикусив его верхушку, звуки стали громче и рваней. В этот момент руки, что некогда сжимали обивку дивана, вцепились в плечи «настоящего победителя» с такой силой, что заставили его зашипеть, нахмурившись, и скривить лицо в боли. Но это не помешало им отправиться в плаванье, где морем являлись голубо-синие аметисты, а звездным небом — черные, как небесное полотно и сверкающие бликами словно звездами, угольки.       — Я люблю тебя… — уже более мягко и нежно прошептал Ногла, подняв взгляд с груди Террорайзера на него самого, словно ожидая разрешения.       Тот понял это и его нижняя губа снова оказалась под ударом своих же зубов, погружая разум в размышления. Он любил и хотел его тоже. Абсолютно и бесповоротно. И дня не хватит, чтобы описать прекрасное тело Ноглы, особенно в подробностях, оно было идеальным. Конечно, Хэнби думает так, потому что влюбился в долговязого парня по уши, что еще больше усложняет ситуацию. Он привык прятать, скрывать свои чувства, закапывать их в глубину своего сердца, забывая о них днем и вспоминая ночью, когда поток восхищения и восторга льется на него, сначала заставляя глупо улыбаться и обнимать подушку, а затем потупить взгляд, начиная хандрить в понимании величины пропасти между ними. Но сейчас… он здесь, обнимает Брайана, заставляет его краснеть, стонать и… признается ему. Воспоминания о тех бессонных ночах, что провел в унынии, осознавая всю глупость и безрассудность своей неразделенной любви, мигом вспыхнули в голове, все аргументы против их возможного союза. Нет, это не правда. Он не может…       — Я…

ring ring ring

      Речь нагло прервал громкий звонок телефона Брайна, что вибрировал у него в кармане, привлекая к себе все внимание двух парней. Хэнби потупил взгляд, переводя его на Дэвида.       — Прости, подожди минуту, — попросил первый нервно, взволнованно вытаскивая вспотевшими ладонями смартфон из переднего кармана джинс, что был одет в черный чехол с авторской буквой «Т», что являлся его мерчем. Он будто не замечал смущающей позы в данный момент, даже не пытаясь как-то оцеломудрить их положение. И не то, чтобы Ноглу это волновало, так что Террорайзер просто взглянул на экран, задумываясь на секунду, а затем провел пальцем к зеленой трубке.       — Але?.. А, да, привет, Эван, — Брайан вновь обратил внимание на лицо Дэвида, замечая любопытно-заинтересованный взгляд, в котором почти исчезла былая неловкость. Теперь он просто смотрел на Хэнби, словно окаменевая, пытаясь уловить знакомый голос их канадского друга.       — Ага, уже дома… Не-а, мне повезло, дождь прям после того, как я забежал начался, — Ногла уловил появившуюся расслабленность в голосе голубоглазого, видя, как его тело отдается мягкости дивана, освобаждая мышцы от напряжения. Пока первый рассматривал тело второго, тот залился звонким, с нотками злорадства, смехом, ощущая как Ногла оглядывал его, раздевая взглядом, но терпеливо ожидая конца разговора, — А не надо было в фонтан прыгать идиот, Пха-ха!.. Пффф, говорит тот, кого чуть на горках не вырвало.       Брайан, казалось, и вовсе забыл о существовании второго парня над ним, беззаботно улыбаясь и переводя взгляд на окно.       --…Не удивлюсь, что вы с Деллом трахнулись у него дома за это время!.. Пфф, наш лидер засмущался? Не-а, нахуй пойдешь только ты, на хуй Джона, ха-ха!       Дэвид немного засмущался их разговором, заметив вдруг, как щеки Террорайзера слегка покраснели. У Ноглы появилась идея.       — Дэвид со мной, да…       — Так иди на его хуй!       Это прозвучало так четко и громко будто в каком-то комедийном сериале. Время словно остановилось, два парня замерли, не двигаясь, лишь тиканье часов и шум на том конце провода разрушали это чувство. В голове Брайана успела взорваться и родиться новая звезда, а Девид заметил, что дождь поутих и в комнате стало светлее. Большой палец Брайана словно отдельно от своего хозяина нажал на отключение звонка, заставляя прозвучать пробуждающий короткий сигнал. Оба чувствовали, что уже все решили.       — Какао? — крикнули оба в унисон.       На лицах расцвели счастливые легкие улыбки, а по сверканию глаз напротив парни поняли, что друзья и их физиологические потребности могут подождать, ведь душа уже начала петь серинады, светясь от сливания с другой, что так согревала.       Солнце пробилось сквозь тучи, проливая свет на две фигуры, что спали на диване, растворившись в друг друге. Никто из них так и не понял, что за вспышка произошла между ними во время звонка Эвана, но теплый плед и ласковое солнце явно не хотели, чтобы они думали.