***
То, что Ирука Умино — его родственная душа, Какаши узнал случайно. В тот злополучный вечер он, как обычно, сидел непонятно где, в этот раз на ближайшем к воротам Конохи дереве. Какаши приходил туда отдохнуть от шума деревни и насладиться чтением «Ича Ича», ну, или подслушать, о чем нынче говорят чунины вне штаба. Не то чтобы Какаши часто подслушивал, но радостный крик прибежавшего Изумо заинтересовал Хатаке сразу. — Узнал! — кричал Изумо, подбегая к стоящему на посту Котецу. — Я в тебе и не сомневался. — его голос звучал довольно игриво. — И как ты этого добился? — Секрет фирмы. — на лице Изумо мелькнула усмешка. — Так или иначе, я уговаривал Ируку-сенсея около месяца, и это было нелегко. — И? Сколько у него имён? — Ноль. — Что-о?! Быть не может! Чистая кожа? — Да, но соулмейт очевидно не мёртвый. Забавно, что раньше он уже встречал его, но не может вспомнить подробности, где и когда это произошло, но приблизительно лет десять назад. Ирука-сенсей его… чувствует. — «чувствует» имело довольно грустный тон. — А ты не предлагал ему переспать со всей Конохой? — засмеялся Котецу. — Если тело его соулмейта будет покрыто именами, то это очень облегчит поиски. — Я предлагал, но он наотрез отказался! — Слуша-ай, — коварно протянул Котецу. — А сколько имён должно быть у его родственный души, ты знаешь? — А то! — Изумо улыбался нетерпеливому взгляду собеседника. — Не тяни резину! Неужто всех и не пересчитать? — Котецу залился смехом. — Три! Всего три! — с наигранной злобой ответил Изумо. — Одно из этих имён — Комаки Курихара. Какаши резко положил книгу на колени. Он развернулся в сторону беседующих шиноби, сосредоточенно вслушиваясь в их звонкие голоса, сплетающиеся с шелестом листьев. — Это случаем не та актриса, которая сыграла главную роль в экранизации первой части «Ича Ича»? — Тогда она ещё не была актрисой! Следующее… Анко! — Наша Анко?! — Тише ты. Какаши замер. Он неосознанно напрягся и, почти не дыша, переместил корпус вперёд в надежде услышать все детали разговора. «Казухико Иноуэ» отдавалось эхом в его голове. — И Казухико Иноуэ. — А кто это? — Кажется, он сам до сих пор задаётся этим вопросом. — Ничего себе, Ирука-сенсей, да вы полны сюрпризов. — Котецу затих. — А с Мизуки? — Ирука-сенсей сказал, что ничего не было, но я сомневаюсь, что это так. Было в его взгляде что-то… Какаши закатил глаза. «Мизуки» было написано самым жирным и размашистым почерком прямо на его лице, ни о какой дружбе не могло идти и речи. — Окей-окей. Тогда три. Будем искать. Хатаке прилёг. Отчего-то он чувствовал усталость. Какаши закрыл лицо книжкой и ещё какое-то время думал об Умино Ируке, и чужие разговоры его больше не интересовали. Он не мог поверить в услышанное. Они с Ирукой знакомы уже несколько лет, но между ними не возникало ничего даже отдалённо похожего на те неземные чувства, которые ему описывал Асума, после его первой встречи с Куренай. С другой стороны, это лишний раз доказывало, что техника разрыва связи и вправду работает. Но теперь, зная, кто же разделяет с ним душу, ему было тяжело избавиться от мысли, как живётся Ируке. Имеет ли техника какой-то эффект и на нём? Руководствуясь только любопытством, ранней ночью Какаши отправился к квартире Ируки. В одной из комнат горел приглушённый свет настольной лампы, под которой учитель проверял корявые работы своих учеников и иногда выполнял дополнительную работу из штаба. Хатаке использовал технику сокрытия и встал у самого окна, наблюдая за Ирукой, как за своеобразным экспериментом через стекло. В поведении Умино на первый взгляд не было ничего особенного. Немного времени спустя он отвлёкся от работы и унылыми шагами переместился на кухню. После непродолжительных поисков из настенного шкафа Ирука вынул и потряс небольшую оранжевую баночку, проверяя на наличие каких-то таблеток, но глухого удара о пластмассовые стенки так и не последовало. Нахмурив свои тонкие острые брови, мужчина громко поставил пустую банку на стол. Присмотревшись, Какаши разглядел надпись, которая чётко читалась как «снотворное». Ирука лёг спать довольно поздно, а сам Какаши находился в полудрёме от долгой и неподвижной слежки. Он бы уже давно ушёл, но внезапно проснувшаяся совесть не позволяла ему сдвинуться с места, наблюдая за каждым движением по ту сторону окна. Умино наконец-то выключил свет. Хатаке подошёл немного ближе, высматривая смазанные движения под холодным светом яркой луны, просвечивающегося через жалюзи и вольно играющего на чужом обнажённом торсе. Одно движение и каштановые волосы до плеч упали водопадом, красиво поблёскивая, пока он переодевался. Какаши почувствовал, как его щёки загорелись, когда Ирука спустил вниз штаны с уже разбинтованных ног. Только видя его нагим, надевающим на себя ночной халат и плавной рукой освобождающим пряди, которые прижались тканью к изящной спине, Какаши понимал, что сейчас он поступает неправильно, но всё равно продолжал подсматривать за Ирукой. Учитель лежал на футоне, но глаза его были открыты. Он подолгу смотрел в одну точку, чаще всего на потолок, вертелся, крепко обнимая одеяло и нежно поглаживая его пальцами, словно оно живое существо. В один момент Ирука сел, обратив томный взор на лунный диск. Пояс халата развязался, небрежно открывая смуглую грудь и часть торса. Когда его взгляд болезненно опустился вниз, он поджал колени к груди, зарываясь в них лицом. Казалось, что тот плачет, и в этот момент в сердце Какаши что-то кольнуло. Видеть его в таком состоянии было невыносимо, неестественно. На лице Ируки всегда должна сиять солнечная улыбка, которой Наруто пел дифирамбы, лениво мечтая заманить любимого учителя в Ичираку, заранее попросив у Какаши на это денег в долг. Хатаке дёрнулся, подходя ближе. В груди неприятно тянуло. Он отчаянно всматривался с надеждой, что ему показалось. В тот миг учитель резко поднял голову. Его взгляд хаотично метался по квартире и остановился на том окне, где стоял Какаши. Лицо Ируки не выглядело заплаканным, скорее уставшим и безмерно удивлённым. Видеть его он не мог, но почему-то Ирука смотрел копирующему прямо в лицо. Когда Умино встал и приблизился к окну, Какаши передёрнуло. Его до одури пугало происходящее, но вместо желания убежать он чувствовал странную потребность подойти ещё ближе. Они смотрели друг на друга. Вблизи Хатаке подмечал, как привлекательно учитель выглядит с распущенными волосами, такими мягкими на вид, что хочется до них дотронуться. Его чёрные любопытные от природы глаза смотрели куда-то глубоко внутрь, отчего Какаши становилось не по себе. Неожиданно Ирука бросился к входной двери. Хатаке без промедления ретировался на крышу соседнего здания, с которого можно было спокойно продолжать наблюдение. Дверь квартиры Умино приоткрылась, и он вышел в открытый уличный коридор между квартирами и опёрся на железные перила, смотря то на место, где раньше стоял Какаши, то куда-то вдаль. Хатаке пристально следил за ним, оглушённый бешено бьющимся сердцем, потирая холодные ладони. С силой ударив рукой о перила, Ирука развернулся, закрыв дверь громче, чем следовало. Хатаке ещё некоторое время смотрел на его входную дверь, восстанавливая сбившееся дыхание. Уже давно он не испытывал такого сильного страха перед неизвестным — ещё одна причина, чтобы разорвать связь как можно скорее.***
Какаши никак не мог заснуть после слежки, и в четыре утра уже не видел смысла ложиться, ведь к шести он должен был быть у ворот Конохи: сегодня команда номер семь отправляется на очередную миссию класса D под его присмотром. Он лениво бросил на обмазанную маслом сковороду кусок мяса, обжаривая его до полного приготовления. Кусок получился абсолютно сухим и резиновым. Для того чтобы жевалось проще, он заедал мясо гарниром в виде цельного помидора. Сразу вымыв единственную тарелку в квартире, Какаши забежал в душ и затем медленно выдвинулся к воротам. Какаши шёл неспешным шагом по полупустым улицам деревни, где ему на пути встретилось несколько бездомных животных и от силы пара-тройка человек, поочерёдно мелькавших раз в десять минут. Рассвет уже во всю заливал стёкла домов ярким тёплым светом, а ветер ещё прохладно игрался с листвой и растрёпанными волосами Какаши. Ранние птицы уже пели солнцу, перелетая с дерева на дерево. Пахло новым днём. Он удивился, так скоро заметив перед собой ворота Конохи. Время пролетело неумолимо быстро во время размышлений о том, как разорвать связь между душами раз и навсегда. Что-то внутри него говорило, что осталось совсем немного и мучения прекратятся, но это чувство преследовало его на протяжении года. В голову не приходило ничего лучше, чем подобрать печати и закончить одним хлопком, хоть это и казалось рискованным, ведь окончательно в своих действиях он уверен не был. Однако Какаши и не задумывался, насколько опасным это может оказаться для души Ируки. За полчаса до начала к месту сбора приволокся Наруто, что было удивительным зрелищем. Хатаке всматривался в сонного Узумаки, который то и дело смачно зевал, отчего, казалось, лицо у него должно было треснуть. — И что ты сделал с моим любимым учеником? — Какаши обратился к нему, не убирая книгу из рук. — Что вы-ы, — Наруто вновь широко зевнул, — сделали с моим учителем? Вас обычно ждать приходится. — Тоже самое могу сказать и о тебе. — Какаши вернулся к чтению. — Не уж-то так возбуждён ночёвкой в захолустной деревеньке в восьми часах отсюда? — Да нет. Просто… Саске и Сакура опять будут всю дорогу жаловаться, что я опоздал! — Ясненько. — Какаши немного ухмыльнулся, но маска надёжно это скрыла. Он не собирался продолжать этот разговор, но всё же спросил: — Как же ты в академию приходил? — Ну, во-первых — она ближе, во-вторых, — он тяжело вздохнул, — Ирука-сенсей заставил бы меня отрабатывать, а это значит никакого похода в Ичираку! — Наверное, мне стоило бы у него поучиться. — Э-э-э не, Какаши-сенсей, с вами есть не так клёво, как с Ирукой-сенсеем! — Спасибо за откровение, Наруто. — Хатаке прищурился, и Узумаки резко запаниковал. От неловкости их спас Саске, который поздоровался со всеми одним ленивым взмахом руки. Наруто сказал какую-то глупость, и те двое сразу же начали неимоверно интеллектуальный диалог, в котором Наруто проигрывал, не успев промолвить и слова, но готовый лезть на товарища с кулаками. Вовремя подоспела Сакура, и они оба сразу же успокоились, лишая Какаши головной боли. В общем, вся та восьмичасовая прогулка до места назначения ничем не отличалась от обычного дня с этими тремя. Наруто делал что-то тупое, Саске делал что-то по-умному тупое, а Сакура оставалась молодцом, представляя собой островок спокойствия среди этих шумных сорванцов.***
В деревеньке их встречали с распростёртыми объятиями и для гостей даже приготовили комнаты в старенькой пустой хижине. Все выглядели непривычно приветливыми. Никто из жителей явно никогда в жизни не держал оружия. Внутри хижины, у футонов, их ожидала еда. Какаши напрягся, ведь для шиноби, которые просто пришли сторожить ночью стадо овец, это всё было слишком гостеприимно. Не удивительно, если на деле это окажется заданием класса C или выше. Однако пока что ничего не сулило беды, кроме старой слепой женщины, которая очень долго смотрела на Какаши, оперевшись на свою старую клюку. Копирующий оглядел её пёстрые платья красных, бирюзовых и горчичных цветов, но это не помогло вспомнить такую колоритную даму и понять, почему на него смотрел слепой человек. В конце концов она подошла ближе к Хатаке и легонько ударила его по ногам своей палкой, но не слишком сильно, отчего шиноби лишь издал наигранное «ауч». — Так ты живой, вот это новость. — удивлённо прокряхтела бабка. — Что ж ты такое? — Шиноби? — Только если мёртвый. — Бабка стукнула клюкой по земле, взгляд её стал ещё злобней, чем прежде. — Кто вы? — слегка нахмурившись, спросил Какаши. — Азуми Сэшин, местный врач. — Вот оно что… — Какаши стало не по себе. Клан Сэшин способен видеть чужие души, и от этого его члены становились опаснее любого сенсора, поскольку они видели не только нити чакры, но и само ядро души, из-за чего могли помочь с поисками соулмейта, правда не всегда с добрыми намерениями. Но в основном эти люди были миролюбивы и помогали душам воссоединяться. Только вот этот клан считают чуть ли не вымершим, поэтому встретить живого Сэшин — чудо. — Ты мне скажи, какого черта ты делаешь со своей бедной душой, гадёныш?! — она замахнулась, и Какаши вовремя увернулся, ловя клюку рукой. — Её как будто вообще не существует! — Не беспокойтесь, Азуми-сама. Всё под контролем. — торопливо проговорил Какаши, оглядываясь в поисках предлога уйти, и как раз услышал в доме грозный вопль Сакуры. — Ой, какая жалость, нужно помочь детям, простите. Какаши быстро свернул за угол, чувствуя на спине её жгучий взгляд. Сэшин что-то раздражённо бурчала ему вслед, но Хатаке уже не слышал. За поворотом он встретился лицом к лицу с Саске, который нагло подслушал весь разговор и теперь преграждал учителю путь. — Получается, у вас нет души, верно? — Вроде того… — Какаши хотел уйти и с этой беседы, но Саске так просто его не отпустит. — И вы свободны от своего соулмейта, даже если видели его? — Да, вполне. — Научите меня, Какаши-сенсей. — Не. — Какаши прошёл мимо Саске, уже махая Сакуре, пытающейся прогнать Наруто с её футона, ибо он занял сразу три, ложась поперёк. — Почему?! — Учиха следовал за ним хвостом. — Тебе это не нужно, как минимум пока. — Вы не можете быть в этом уверены! Какаши молча посмотрел на Саске, который вероятно уже нашёл свои причины бороться с проклятьем родственных душ. — Поверь мне, эта техника придумана саннином Орочимару, ничего хорошего она за собой не влечёт. Саске задумчиво остановился, глядя на то, как Какаши оттянул Наруто за ногу, оставляя того валяться на полу.***
Смотря на счастливую деревню, изобилующую многообразием родственных душ, причина гостеприимства находилась сама собой. Все здесь давно нашли друг друга, и в этом месте не было места каким-либо негативным чувствам, нет ревности, нет обид. Бабушка Сэшин была единственным шиноби в деревне, и без неё всё не было бы так красочно. Дети резвились вокруг бабули и невинно доставали, прячась за полы её пестрых платьев, отчего маленькая женщина лишь расплывалась в беззубой улыбке. Но временами её взгляд обеспокоенно обращался в сторону Какаши. С приходом сумерек Хатаке разбудил своих подопечных, а точнее только Наруто — остальные уже были готовы охранять бедных овечек всю ночь. Троица разошлась по периметру, а Какаши удобно разместился на крыше ближайшего дома, закрыв лицо книгой и наигранно сладко посапывая, чтобы разбудить в Узумаки завистливое недовольство. Всё было тихо, пока рядом не промелькнула тень и не послышалось жалобное овечье блеяние. Ближайшим к украденной был Саске, поэтому он первым среагировал и бросился вслед за тенью, но прежде чем он успел что-то сделать, сработала ловушка, и вор вместе с овечкой в руках взмыл в воздух вверх ногами. Какаши лениво прибежал на шум. — Ну и что тут у нас? — Хатаке вплотную подошёл к повисшему в сетях молодому человеку. — Отпустите меня! — закричал тот, пытаясь удержать брыкающуюся овечку. — Ещё чего. Ты воровал у деревни овец, теперь надо расплачиваться. — Вы не понимаете! Мне она очень нужна! — Я понимаю… — Нет! Она умрёт там, если я не принесу овцу! — О чём ты говоришь? — тон Какаши стал менее игривым. — Нам нечего есть и нечем спастись от холода... Выпустите! — парень заревел. — Заткнись. — рявкнул Саске. — Покажи её, мы сможем помочь. — Какаши говорил мягко, без принуждения, как обычно это делал Ирука в их короткие встречи, и от осознания этого Хатаке немного удивился. — Нет! Вы на нас обоих повесите то, что сделал только я. — завопил мальчонка, на что Саске закатил глаза. — А что тебе ещё остаётся? Если мы заберём только тебя, она умрёт с голоду, в лучшем случае. — Вы не тронете её? — Воровал же только ты. Все замолчали. Лишь стрекотание цикад разбавляло нависшую тишину. В темноте не было видно того ребёнка, но звучал он лет на десять, может на двенадцать. И шиноби он точно не был. — Хорошо. — громко ответил он, явно недовольный своим решением. Какаши перерезал верёвку, и жертва ловушки не очень удачно упала на землю: жёстко и с овцой наверху. Какаши сразу же схватил малого за шкирку, а норовящую убежать овечку поручил Саске, который схватил животину и побежал обратно. Овца благодарно его обслюнявила, и часть его волос зализалась назад. Хохот Наруто от неотразимого вида Саске доносился эхом до самых отдалённых уголков деревни. Воришка же, всхлипывая, вёл Какаши окольными путями куда-то вглубь. Одежда паренька была испачкана и порвана, местами аккуратно зашита нитками не в тон. Его волосы были все в грязи, от чего казались чуть ли не цвета смолы. Наконец они вышли на небольшую поляну, где под деревом был собран своеобразный шалаш из палок и украденных простыней. Внутри сидела девушка, укутанная в овечью шкуру. Она выглядела очень больной: неестественно бледная кожа, мешки под глазами, впалые щёки и полумёртвый серый взгляд. А её белые локоны выглядели так, будто она только что вышла из воды. — Твоя душа? — спросил Какаши, нагибаясь, чтобы лучше разглядеть её лицо, в ответ девушка испуганно закрылась рукой. — А сами как думаете? — И как ты это понял, ты же мелкий. — Разница-то. Что такое счастье, все понимают с рождения. Какаши нахмурился и болезненно отвёл взгляд в сторону, легко кивая в знак согласия. — В деревне есть врач. Она поможет. — С чего вы решили?! После всего того, что я сделал… — Этой бабке будет всё равно, узнай она из-за кого всё было. — Обещаете? — Если тебе так спокойней — да, обещаю. — Хорошо. — парень залез в шалаш и мягко коснулся чужой замёрзшей щеки. — Мамо-чи, не бойся. Скоро тебе станет лучше. Девочка ничего не ответила и лишь слабо улыбнулась, касаясь его запястья своими худыми пальцами. Какаши, поудобней завернув её в овечью шкуру, взял ребёнка на руки и шустро побежал в деревню. Парень шёл за ним следом так быстро, как только мог, идя больше по памяти. Девочка в его руках дрожала, иногда кашляла, пряча лицо в его груди. — Азуми-сама! — Какаши постучал в дверь самого большого дома, где, по его мнению, обитала старушка. Дверь резко открылась, и на пороге стояла уже знакомая бабушка в халате. — Что ты принёс? — бабуля коснулась костлявым пальцем лба девочки и ахнула. — Заноси, быстро. Какаши зашёл в дом. Бабка показала клюкой направо, туда мужчина и завернул, кладя тельце на футон. — Уходи, но дверь не закрывай. Пусть её душа зайдёт следом. Ниндзя ничего не сказал. Он ещё пару секунд удивлённо смотрел на старушку, но затем незамедлительно вышел из дома, оставаясь на улице так, чтобы тот воришка овец его увидел. Когда паренёк подбежал, Какаши показал пальцем на дверь и добавил «направо». Ему ничего не оставалось, кроме как вернуться к команде. — Чья была ловушка? — Моя! — гордо заявила Сакура. — Молодец. — голос сенсея был мягким, отчего девочка, раскрасневшись, улыбнулась. — Все свободны. Идите спать. — А вы? — Посижу в обществе прекрасных дам. — Хоть где-то. — зло протянул Наруто, который ничем не выделился на миссии. — Ужас. Неужели Ирука-сенсей тебя такому научил? — Какаши удивился своим же словам. Наруто злобно обернулся на Какаши и побежал до дома быстрее всех. Саске и Сакура побежали за ним, слабо надеясь, что этот дурак опять не ляжет на три футона сразу. Какаши устало сел на холодную траву в окружении стада овец, и сильно ударил кулаком о землю. Ввиду некоторых соображений он сторожил животных до восхода солнца, но как только встал первый житель этой деревни, он тут же закрыл глаза и приготовился использовать свою технику в последний раз. Хатаке быстро перебирал печати, ища хотя бы в одной из комбинаций отклик. Добившись его наилучшего сочетания, он уже готов был хлопнуть в ладони и держаться так до тех пор, пока что-то не оборвётся как признак освобождения, но внутри всё завыло и начало метаться, вместо свободы даруя лишь муки. Он медлил, пытаясь успокоиться. Неожиданно, словно гром среди ясного неба, его голову пронзила острая боль: знакомая клюка больно ударила сбитого с толку Какаши. — Сразу видно — баран! — хрипло вскрикнула бабка, и овцы вокруг томно заблеяли и разошлись. — А-та-та-а! — Какаши схватился за голову, облегчённо выдохнув, видя, что это просто бабуля. — Ох, сынок, многого ты наворотил. — женщина нахмурилась, будто смотря внутрь него. — Вы не понимаете, я должен… — Умом обделён что-ли? Словам не веришь — сам посмотри. — она точечно ударила его пальцем в лоб и грудь, да так быстро, что Какаши не успел увернуться и в тот момент был способен лишь молча наблюдать за скоростью её движений. Его тело откинуло куда-то в невесомость, где не было видно ничего, кроме кромешной тьмы, но вскоре он почувствовал резкую боль, словно ударившись со всей силы на землю. Спустя пару мгновений Хатаке смог-таки открыть глаза и увидел яркое утреннее солнце. Он протянул руку вверх, закрывая ослепляющий источник света и, увидев вокруг знакомые дома и любимые кроны деревьев, понял — он в Конохе. Какаши встал с места, от чего всё вокруг бешено закружилось. Хатаке ещё на секунду закрыл глаза и, окончательно придя в себя, начал осматриваться по сторонам. Однако он видел лишь смутные очертания рядом стоящих людей. Кто-то подбежал ближе и нагнулся вниз, проходя сквозь его тело, словно Какаши там и не было. Фигура издала какой-то звук, но Хатаке почувствовал только вибрации на своей коже. Посмотрев вниз, он замер в немом удивлении: перед его ногами, скрючившись от боли, на пыльной земле лежал Ирука-сенсей, и что самое страшное — не двигался. Какаши склонился к нему, чтобы осторожно коснуться его тела, но через мгновение он очнулся в той же деревеньке, а перед ним всё так же стояла Азуми. — Я ошибся… — Какаши запустил руку в светлые волосы. — Чёрт. — Душу нельзя отделить, она у всех одна на двоих. — тяжело протянула женщина. — Не думала, что буду объяснять это взрослому человеку. Хатаке молча поклонился и медленно зашагал к дому, где спали его ученики. Внутри всё скребло. Не просто так Ируке выписали снотворное. Ослеплённый целью, Какаши тогда полностью это проигнорировал. Эгоистично, как же это эгоистично с его стороны. Он больше не мог ждать ни минуты — нужно возвращаться в деревню. Какаши шумно зашёл в комнату и, нагнувшись пониже, громко и немного с фальшью запел, пародируя Гая: — Утро доброе тем, в ком горит дух огня! Ученики в недоумении раскрыли глаза, с подозрением вглядываясь в сенсея. — Сенсей? — непонимающе спросила Сакура. — Пора домой. Через двадцать минут жду на улице. — Ксо-о! — раздражённо протянул Наруто, лениво отбрасывая ногами одеяло. Какаши из любопытства заглянул в дом Сэшин посмотреть на вчерашнего воришку. Он вошёл без приглашения, бросив тихое «простите за вторжение», и в знакомой комнате увидел спящую девочку и развалившегося на полу паренька, голова которого касалась футона. Её рука лежала на его грязной макушке. Умиротворение на их лицах вызывало на лице Какаши лёгкую боль. Этот парень был готов пожертвовать собой ради её благополучия, а Какаши… чуть не погубил Ируку, хотя сам зарёкся никогда не делать ничего ему во вред. Глядя на эту парочку, он поймал себя на мысли: «не для их общего благополучия, только для себя. Никогда Ирука не был для Какаши кем-то важным». Он холодно усмехнулся сам себе. Какаши никогда не считал себя хорошим человеком, но в этой ситуации он был в себе даже разочарован. На выходе из дома Сэшин, заметив вдалеке свою команду, Какаши услышал пронзительный женский крик. Ученики Хатаке тоже это услышали и подбежали к сенсею, но тот остановил их рукой, приказывая оставаться здесь, а сам побежал к источнику крика. Эта была молодая женщина, за чьей спиной стоял отступник, приставив к её шее кунай. Напротив стояла бабуля Азуми. Какаши использовал технику сокрытия и осторожно осматривал территорию. — И что троим отступникам от меня надо?! — громко закряхтела бабушка. Какаши остановился: он видел только двух. — Вы из клана Сэшин, верно? — Именно. Освободите эту ни в чём не повинную женщину. — Отпустим, как только услышим нужные нам ответы. — Хорошо. Чего вы хотите? — Недавно здесь проходило задание Какаши Хатаке, а значит вы видели его душу. Нам нужно узнать, кто его родственная душа. Пока они говорили, Какаши подбирался им за спины. Третьего нигде не было, поэтому действовать он не решался. И вот, как по заявке, вдали раздались воинственные звуки клонов Наруто. Третий отступник найден. Вскоре показался и Саске, направляющийся прямо в их сторону, но ученик, проанализировав ситуацию, незаметно свернул за угол. — Его?! — Бабка засмеялась как не в себя, а затем откашлялась. — У него нет души. — Не бывает такого! — воскликнул отступник, прижимая кунай к горлу жертвы плотнее, и по коже женщины потекла небольшая капля крови от пореза. — Этот отморозок убил свою родную душу, чтобы такие как вы ничего не могли сделать. — Врёшь как дышишь. — протянул второй. — Моё дело сказать. Если не верите, то ищите другого Сэшин, который скажет вам тоже самое. Отступники переглянулись. Второй выглядел убеждённым, но вот первый бабке не верил и уже был готов перерезать женщине горло, но внезапно вскрикнул от пронзительной боли в руке. Его отрезанная кисть валялась на земле, а кровь заливала всё вокруг. Когда кричащий от боли отступник развернулся, то увидел Какаши с вытащенным из его собственных ножен вакидзаси в руке. Девушка в полуобмороке упала на землю, и Сэшин обеспокоенно подбежала к ней. Саске ожидал указания преследовать второго, но такового не последовало. Хатаке холодно пронзил чужую грудь оружием отступника, ещё какое-то время зачарованно смотря на окровавленное тело у своих ног, пока его не окликнул Наруто, чьи клоны тащили связанного третьего. Увидев учителя в чужой крови, улыбка Узумаки потускнела. — Мы его одолели! — Молодцы, команда, я в вас и не сомневался. — Какаши крепко схватил отступника, пока тот не успел освободиться от гениальных узлов Наруто. — Отдохните пару минут, а мы пока побеседуем. Саске резко отвернулся. Увидев на себе обеспокоенные взгляды Сакуры и Наруто, мальчик спрятал руки в карманы, наигранно делая вид, что всё под контролем, но что-то внутри Учихи скребло — их учитель был намного безжалостнее, чем ему казалось раньше. Его будто облили холодной водой, и он наконец очнулся ото сна — вот она, настоящая жизни шиноби. Сакура и Наруто начали его «донимать», что позволило ему немного забыться, но холодный взгляд Какаши хорошо отпечатался в его памяти. Как только дети исчезли из виду, Хатаке перерезал отступнику горло и обратился к бабушке Азуми , которая молча смотрела на умирающую душу убитого. — Я говорила это не для тебя, а для твоей души. — её голос впервые обращался к Какаши с нежностью. — Ты пытался огородить его от судьбы жертвы, я понимаю. Но поищи лучше другое решение. — Спасибо. — Какаши вновь поклонился ей, на что бабуля лишь грустно улыбнулась. Хатаке и ученики вернулись вечером. Наруто жаждал рассказать своему любимому учителю о том, как он в одиночку, но не без помощи прекрасной Сакуры, одолел отступника, поэтому тут же побежал к квартире Умино, прощаясь со всеми, как только они пересекли ворота родной деревни. Дома Ируки не было, и мальчик радостно побежал в академию в надежде, что Ирука задержался на работе. Когда один из учителей поведал ему о случившемся, Наруто ринулся что было силы в госпиталь, напрочь позабыв свою приукрашенную версию сегодняшних событий, о которой он так хотел рассказать. Наруто потряхивало, когда он увидел на больничной койке необычайно бледного учителя. Мальчик вбежал в палату, падая перед кроватью громко ударяясь коленками об пол. Он взял Умино за руку, прижимаясь к его ладони намокшей от слёз щекой. Всё что, Наруто сейчас мог — это дрожащим голосом звать Ируку, надеясь на отклик, однако мужчина его не слышал. Узумаки сидел там, пока и вовсе не заснул. Никто не выгонял его: всеми было негласно решено, что Наруто может находиться в палате как член семьи. Обеспокоенный Какаши же явился с приходом ночи, когда Наруто уже во всю храпел, а очнувшийся Ирука медленно проводил рукой по его светлым, непослушным, как и сам мальчик, волосам. Используя сокрытие, Хатаке уселся на выступе у окна и, почти не двигаясь, смотрел на учителя. Мирная улыбка Умино заставила Какаши облегчённо выдохнуть, устало склонив голову. Однако чем больше Хатаке всматривался в это безобидное загорелое лицо, в эту милейшую улыбку, с которой он смотрел на спящего мальчика, тем сильнее разъедали изнутри собственные мысли, от чего лицо его начинало хмуриться. И один голос в голове повторял одну и ту же фразу всё громче и громче, добивая бывшее безразличие к Умино Ируке: «Ты виноват» Что-то внутри снова странно ёкнуло. Какаши думал, что сейчас учитель повернётся в его сторону, как и в тот раз, и от предвкушения его дыхание спирало. Но Ирука не поворачивался. Единственное, что в итоге Умино сделал, так это легонько похлопал Наруто по плечу, при этом назвав его по имени. Мальчик сначала недовольно мычал, а потом резко поднял голову, смотря на мужчину полным облегчения взглядом. Сверкающие от радости голубые глаза наполнились слезами. Узумаки бросился его обнимать и что-то невнятно бормотал. Ирука легонько стукнул мальчика по голове, чтобы тот говорил тише, и обнял в ответ, прильнув губами к его светлой макушке. Они обнимались долго, в основном потому что Наруто засыпал в чужих объятьях, а Умино это успокаивало и даже немного смешило. Мужчина был готов пролежать с ним в обнимку хоть целый день — так сильно нахлынуло на него чувство заботы. Ирука отодвинулся в сторону, освобождая место на кровати, давая мальчику лечь рядом с ним на одеяло. Вместе они проспали до утра, обнимаясь, а в это время Какаши молча сидел по ту сторону окна до пения первой птицы. Он не мог заснуть, а его мысли крутились теперь только вокруг учителя. Утром Ирука встал довольно рано и отправился на работу, несмотря на беспокойства и детские угрозы Наруто. В общем, Умино был уже в норме. Конечно, он мог бы остаться и отдохнуть подольше, но ему было страшно вообразить, что натворят дети без своего учителя. Наруто вызвался проводить его до академии. Они шли молча до самого здания, Узумаки ни на что не отвечал и дулся на учителя, который ослушался его и пошёл на работу. — Зайдёшь за мной после уроков, и мы вместе сходим в Ичираку, хорошо? — Ирука растрепал волосы взволнованного Наруто. — А пока иди и отдохни дома. — Да! — Наруто, всё ещё хмурый и удивительно молчаливый, крепко обнял учителя, убегая в сторону дома, при этом оглядываясь назад, проверяя, всё ли в порядке с Ирукой. Учитель лишь улыбчиво махал, от него в тот момент веяло солнечным летним счастьем, которое подхватили все вокруг. Но оно было не от заботы Наруто: Ирука впервые за несколько лет чувствовал, что его душа наконец спокойно дышала, освободившись от тяжёлого груза.