***
Какаши проснулся в холодном поту. На улице было ещё темно. Сердце оглушительно стучало, и копирующий еле-еле смог отдышаться. Он медленно поднялся с футона, постепенно приходя в себя, и направился к раковине на кухне. Его малость потряхивало, особенно когда он поднёс руки к прохладной струйке воды, льющейся из крана. Такое пробуждение напомнило ему о том времени, когда его посещали детские кошмары после смерти Рин. Но в этот раз не было никакого райкири и ему не мерещилась чужая кровь на своих руках, сколько бы он не всматривался. Тем не менее вина по-прежнему сковывала его цепями. Ему снился Умино Ирука. Он лежал на полу, беззащитный, скрутившись калачиком от боли. Его лицо было красным от слёз и немого крика, от которого внутри всё сжималось и разлеталось на тысячи осколков. Но, как и в том видении от Сэшин, Хатаке ничем не мог ему помочь: он застыл на месте, не имея возможности двинуться, хотя ему очень хотелось, особенно когда он почувствовал чужие руки, в мольбе тянущие его вниз за штанину. От своего же бессилия Какаши охватила паника: воздуха вокруг становилось всё меньше, а картинка перед глазами размывалась. Хатаке плеснул себе в лицо холодной водой, с трудом продолжая дышать. Когда его разум прояснился, он устало опёрся локтем о столешницу, касаясь лба ладонью. — Снова… — тихо произнёс Какаши, закрывая глаза. Копирующий зарёкся больше никогда не применять ту технику Орочимару, однако чем больше времени проходило с момента её последнего использования, тем тяжелее становилось на его душе, словно чего-то не хватало, и мысль вновь использовать технику нет-нет да проскакивала в голове, благо Какаши тут же отрубал её на корню. Вскоре Хатаке неосознанно начал просиживать свободное время в штабе, исподтишка наблюдая за тем, как Умино раздаёт миссии. Здесь Какаши чувствовал себя «на месте», вероятнее всего, потому что знал, что с Ирукой всё в порядке: вот он, прямо перед ним, целый и невредимый. Но чем дольше Какаши присматривался к тому, что делает Ирука, тем сильнее убеждался, что у этого шиноби довольно большой допуск. Он лично видел, как тот проверял доклады, схожие с теми, которые он писал, ещё будучи в АНБУ — формат отличался от обычного. Сначала Какаши подумал, что ему показалось, но, вглядевшись получше, он удостоверился в обратном — Ирука занят делами, не характерными для его статуса, а подобный доступ может выдать лишь Хокаге. Теперь Умино Ирука интересовал Какаши не только как соулмейт, и от понимания этого внутри что-то взбудоражилось, отчего Хатаке, удивляясь самому себе, устало закрыл рукой лицо, точнее открытую его часть. В его голове это выглядело так, словно он попался в ловушку, которую избегал годами. Кошмары преследовали Какаши на протяжении долгого периода времени. Ему не удавалось выспаться, и он начал засыпать во время тренировок, что не могло не встревожить команду номер семь, ведь экзамен на чуунина был на носу. За несколько дней до экзамена, когда силы Какаши были на пределе, он заснул прямо в штабе, прикрыв лицо книгой. — Какаши-сенсей, — шёпотом позвал Ирука, легонько толкая пальцами плечо копирующего. Шиноби дёрнулся и быстро схватил Ируку за предплечье, отчего тот испуганно ойкнул. — Мне нужно закрыть кабинет, — Ирука успокаивающе коснулся руки Хатаке, и его хватка тут же ослабла. — Вы в порядке? — Ма-а, готовить Наруто к экзамену утомительно. — Кому вы это говорите? — Ирука улыбнулся. — Если бы я мог, то ни за что не дал бы сдать ему экзамен в академии. — Но вы дали. — Да. В нём был дух огня — это то, чего так не хватает деревне. Однажды, возможно, он и станет Хокаге, с его-то волей. Да и вы впервые пропустили всех генинов на экзамен. — Он и правда упёртый, но с таким Хокаге будет тяжело. Хотя вы, я смотрю, вполне могли бы помочь, — Какаши вышел из комнаты вслед за Ирукой. — Я-то? — усмехнулся Умино, закрывая двери. — Именно. На что ещё у вас есть разрешение? — Не думаю, что вспомню всё, — Ирука сказал это довольно холодно, оглядываясь по сторонам. — Но при этом вы знаете об экспериментах Орочимару. Даже Анко было запрещено распространяться об этом. Она не такой человек, чтобы нарушать правила ради… — Какаши резко замолк, ловя на себе удивлённый взгляд. — Откуда вы знаете об Анко? — Изумо и Котецу, — бегло ответил Какаши. — Вот черти, — Ирука нахмурился, позже усмехаясь. — Когда Вы, ну, с Анко… Она рассказала обо всём? — Нет. Уже тогда я приблизительно знал, что происходит в лабораториях, из отчёта одного из АНБУ, который был в тот момент с Третьим, — бровь Какаши поднялась вверх: это был его отчёт. — Я надеялся, что это она, но имена на её коже остались. Да и на душе было всё ещё тяжело, — Ирука потускнел. В душе Какаши эхом отражалась чужая досада, отчего ему становилось тяжело смотреть на Умино. — Я столько лет мучился, думая, как же помочь ему. Не было ни одного дня, чтобы я не чувствовал чужие страхи. Просто… — его голос немного задрожал, — теперь, когда я не чувствую всего этого, на душе слишком спокойно, и это кажется мне неправильным. — Вот как… — произнёс Какаши, но его дыхание резко спёрло. Рука в кармане сжалась в кулак. Он не мог находиться с ним ещё дольше, но и покинуть сейчас был не в силах. — Ксо-о, я говорил, не подумав. Вам наверное тяжело слушать все эти разговоры о соулмейтах. — Не переживайте, я привык, — Какаши туго отмахнулся. — Встретимся на экзамене? — Ох, и правда, — Ирука улыбнулся на развилке, где их пути расходились, торопясь домой. — До скорой встречи. — Да, — на прощание Какаши махнул рукой, — до встречи…***
После экзамена у Какаши не было сил встать. Вся деревня скорбела, и, казалось, весь мир вокруг оплакивал Хирузена. Те дни были тяжёлыми. Хатаке с трудом верилось в произошедшее, а Ирука… Он молча убивался, и Какаши чувствовал это, как никто другой. Несмотря на то, что вдалеке Хатаке видел Ируку, его улыбку, он буквально ощущал её наигранность. Впрочем, беспокоиться не было нужды: никто не сомневался, что каждый в деревне сможет пережить эту потерю, рано или поздно смирившись со смертью Третьего Хокаге. Однако после окончания смены Умино в штабе копирующий тайком следил за тем, как с приходом темноты учитель сразу же убегал к мемориальному камню. Он садился на колени и о чём-то тихо говорил. Ирука не плакал, но очень хотел, только вот что-то его сдерживало. Однажды Какаши всё же подошёл. Ирука, увидев его, невольно дёрнулся и расплылся в неловкой улыбке. Хатаке тихонько присел рядом, достаточно близко, вопреки тому, что вокруг было много места. — Не притворяйтесь, — голос Какаши зазвучал непривычно низко, с хрипотцой. Он не смотрел на Ируку, концентрируя взгляд на камне, однако краем глаза уловил, как улыбка сползла с его лица. — Так заметно? — Нет, просто я очень хорош, — Хатаке всматривался в имя, высеченное на могильном камне: «Обито Учиха». — Шучу. Я понимаю, что вы чувствуете, и сейчас вам совсем не до улыбки. Ирука нагло положил голову на чужое плечо. Его слегка трясло, а шмыганье заложенного носа выдавало учителя с потрохами. Хатаке не до конца был уверен в том, что учитель плачет, настолько тот вёл себя тихо, но всё изменилось, когда он почувствовал холодные мокрые капли на своём плече. В какой-то момент Какаши всё же решился посмотреть на него, но после этого движения Ирука резко отстранился, пряча рукой покрасневшие глаза. — Простите, Какаши-сенсей. — Да бросьте… Хатаке боролся с собой, чтобы случайно не обнять его, и каждая клеточка тела ныла от того, что он этого не делает. Какаши предчувствовал, что это покорёжило бы его волю и дальше он не смог бы скрывать то, кем они являются друг другу, но было поздно. Какаши уже расставил все точки, когда сказал, что его родная душа мертва, а такое перевести в шутку было невозможно, как и признаться, что никто его не пытал и не экспериментировал над ним — Какаши прекрасно справлялся с этим сам.***
После встречи у мемориала Ирука поймал себя на мысли, что ему одиноко даже с вечно крутящимся рядом Наруто. Не хотелось и дальше беспокоить Какаши своими чувствами и проблемами — это казалось ему эгоистичным, ведь Хатаке до конца жизни останется один, а он — нет. В штабе Ирука наткнулся на двух чуунинов, которые не так давно спрашивали, не нужна ли ему помощь в поисках, и со скептицизмом подошёл к ним ближе. — Ну и какой процент деревни знает о том, с кем я спал? — cо зловещей ухмылкой поинтересовался Ирука, от вида которой Котецу нервно посмотрел в сторону Изумо. — Ноль, — гордо заявил чуунин. — Мы не говорили, кому ищем соулмейта. — Точно никому? — со смутной надеждой спросил Ирука. — Точно! — Котецу на секунду задумался, нахмурившись. — А что, от кого-то поступила инфа? — Да так, — Ирука задумчиво отвернулся, — просто слышал, что вы всех спрашиваете об именах, мало ли… — Да чтобы мы… Какого вы о нас мнения?! — чуть ли не в унисон протянули те двое с явной обидой в голосе. — О нет! — Ирука распереживался и начал сильно жестикулировать. — Простите пожалуйста, я не это имел в виду! Спасибо большое, что помогаете мне, я вам очень благодарен! — Хе-хе, ладно, — Котецу смущённо улыбнулся. — Предстоит ещё много работы, но пол-Конохи мы уже проверили. — Половину деревни… — Считая тех, что мы вычеркнули из списка: детей, совсем уж стариков, в отношениях и очевидных любителей заняться с кем-то сексом. — Ох, держите в курсе, — Ирука ушёл, махая им рукой. Он выглядел немного раздосадованным, однако в его голове твёрдо засел вопрос: «Откуда тогда Какаши знает о его отношениях с Анко?».***
Позже из деревни ушёл Саске. Ещё не успев отойти от скорби, Пятая была более чем благосклонна к Какаши во время их односторонней беседы, где Цунаде лишь лениво отчитывала его, но так и не вынесла джонину приговор. Третий сам был виноват в произошедшем, Орочимару всё ещё жив, несмотря на жертву бывшего Каге, и саннин сочла слабость Третьего как смягчающее обстоятельство. На том и разошлись. Какаши с невероятной лёгкостью выдохнул и направился к воротам, куда Гай попросил незамедлительно прийти по причине вроде: «Дух огня нужно подкрепить соревнованием, друг мой», или что-то похожее. Случайно ему на глаза попались две знакомые фигуры, забившиеся в уголок улицы. Сакура тихо всхлипывала, крепко обнимая Наруто, цепкими пальцами впившись в его куртку. Мальчик лишь успокаивающе обнимал её в ответ, повторяя как мантру еле слышное «я верну его, Сакура-чан…». Какаши прошёл мимо, но их обида отзывалась и у него в груди, хотя его лицо не выражало ничего, кроме опустевшего взгляда.***
Время беспощадно летело. Какаши свыкся с новым, отныне преследующим его всегда и везде, странным чувством, будто он не на своём месте. Кошмары донимали его всё больше: теперь его мучила не только совесть, но и настоящий животный страх того, что с Ирукой действительно может произойти что-то плохое, если Хатаке не будет рядом. Но когда из штаба доносился гневный голос Ируки, кричащего на шиноби с плохим отчётом, волнение временно затихало. Ценные минуты спокойствия позволяли Какаши немного притупить внутреннюю тревогу. Он издали любовался Ирукой, а когда их взгляды пересекались, Умино мило улыбался ему в ответ. С каждым разом Ирука всё сильнее смущался и старался больше не смотреть в сторону копирующего, но иногда любопытство брало верх, и неловкая ситуация повторялась, отчего внутри у обоих что-то приятно ёкало. Наруто, так уж вышло, попал на обучение к Джирайе. С его уходом всё немного померкло, особенно Умино. Он начал реже посещать Ичираку, а его улыбка стала дежурной. Какаши невольно вспоминал ещё маленького Ируку, которого он иногда примечал, следя за деревней. Тогда он казался Хатаке таким же одиноким, как и сейчас. С приходом Пятой Умино не мог находиться в штабе столько, сколько сам того хотел. Почти вся его работа перешла к Шизуно, но при этом Цунаде не отобрала ни одного разрешения, данного Ируке ещё Третьим — она думала, что лишь облегчила его работу. Ирука же больше не мог найти себе места. У него резко появилось время «для себя», но... что с ним делать? Предыдущее расписание было идеальным: не было времени для того, чтобы оставаться в одиночестве и думать о своих проблемах. И всё же, вот он сидит сейчас на кухне, совершенно один и с выключенным светом. Не ест, просто смотрит куда-то вдаль, а в его голове всё чаще и чаще мелькает мысль, что что-то не так с Какаши Хатаке. Буквально утром следующего дня, когда Ирука шёл в академию, он встретил на пути Сакуру. Девушка лучезарно улыбнулась, помахав бывшему учителю рукой, но затем лицо её резко помрачнело, и она присела, хватаясь руками за грудь. — Сакура-чан! — Ирука быстро подбежал к ней, осторожно касаясь плеча. — Ты в порядке? — Моя душа… — тихо произнесла она, а её тело задрожало, словно от холода. — Так… больно. Ирука окоченел на мгновение: эти слова будто ударили его током. Он заботливо обнял Сакуру, успокаивающе гладя её по спине. Но чем дольше это длилось, тем больше ему казалось, что он на самом деле обнимает маленькую версию себя самого, который впервые почувствовал, что значит иметь одну душу на двоих. Его объятья становились крепче, но Сакуре было всё равно: она не могла реагировать ни на что, её разрывало изнутри нечто горькое, отчего ей хотелось закричать, но она не могла позволить себе такого на улице. — Что происходит? — шёпотом спросила Сакура. — Он умирает? — Ох, Сакура-чан, — Ирука мягко провёл по её волосам. — Всё будет хорошо. Такое бывает. Просто потерпи денёк и станет лучше. Если что, поговори с кем-нибудь, ладно? — Хорошо. — Мне тебя проводить? — Нет-нет! — Сакура легонько отстранила сенсея, смахивая слезинки. — Вы ведь шли на работу, а я вас задерживаю. Вас ждут ученики. — Вы до сих пор остаётесь для меня моими учениками, — Ирука мягко улыбнулся, отчего и на лице Сакуры появилась лёгкая улыбка. — Спасибо вам, Ирука-сенсей, — она медленно поднялась, обнимая Ируку напоследок. — Удачи, Сакура-чан, — Ирука провожал её взглядом, и чем дальше уходила Харуно, тем быстрее сползала улыбка с его лица, принимая более болезненное выражение. Умино тяжело выдохнул и быстрым шагом отправился к академии, пытаясь настроиться на продуктивный день. Но каким бы профессионалом он ни был, в своих руках он всё ещё чувствовал дрожь чужого тела.***
Дни шли унылой чередой один за другим. Выходные Ирука проводил на заданиях, не в силах находиться ещё один день в пустой квартире или вместе с Изумо и Котецу — их счастье вызывало в учителе давно несуществующую зависть. Ирука брал миссии по доставке важных документов в надежде пересечься с Наруто, но этого ещё ни разу не произошло. Однако перед каждым выходом из деревни он постоянно сталкивался с Какаши, сидящим с книжечкой на ветке дерева. Их разговоры состояли в основном из неловких фраз, и иногда Ируке казалось, что он заставляет Какаши с ним говорить, поскольку тот часто не мог ничего сказать и лишь выглядывал из-под книжки, многозначительно смотря на Ируку, словно ожидая чего-то, но чего именно — не понятно. В один из таких вечеров Ирука, возвращаясь домой, увидел у двери своей квартиры знакомые розовые волосы. — Ирука-сенсей, — Сакура убрала за ухо выбившуюся прядку, завидев учителя. — Мне нужно с вами поговорить. — Конечно, — Ирука открыл дверь и, отключив ловушки, пропустил Сакуру внутрь. — Что случилось? — По поводу того, что произошло неделю назад, — девушка стояла посреди гостиной, украдкой смотря по сторонам. — Вы сказали, что это пройдёт через день, но… — Ничего не изменилось? — Совсем. Я не могу спать по ночам. — Ты догадываешься, кто твой соулмейт? — Да, это либо Саске, либо… — Сакура тяжело вздохнула, — Наруто. — Это-о, они оба сейчас могут находиться в нелёгкой ситуации, — Ирука нахмурился. — Если через несколько недель ничего не изменится, то сходи к Цунаде-сама. — К Хокаге? — Да. Скажешь, что от меня, — Ирука умолк и быстро направился на кухню. Пошуршал в пакете с таблетками и вытащил снотворное, которое осталось ещё с тех времён, когда терзания его соулмейта не давали ему спать. — Вот. Половину перед сном, это должно помочь. — Ирука-сенсей, — Сакура неуверенно взяла пачку, рассматривая название. — Вы столько знаете об этом. Возможно ли, что с вами было тоже самое? — Да, — тихо ответил учитель. — И, — девушка слегка сдвинула брови, — сколько это длилось? — Ну, эм, не то чтобы долго… — Не тешьте меня надеждами! — Это сугубо индивидуально, Сакура-чан. — Сколько?! — она повысила голос, отчего Ирука удивлённо отстранился. — Я уже не помню, — невозмутимо ответил Ирука, задумчиво отводя взгляд. — Лет десять, думаю. Сакура с сожалением посмотрела на учителя, и лицо её скривилось от печали. Она молча обняла его, прерывисто дыша и пытаясь сдержать всю тяжесть внутри. — Всё останется в этой комнате. Не держи всё в себе. — Ирука-сенсе-е-ей, — плечи Сакуры задрожали. — Я больше не буду плакать, обещаю! Мне н-нужно быть сильнее. — Сила не в отсутствии чувств, — Ирука провёл рукой по её макушке, — она в гармонии с ними. Они стояли так ещё какое-то время, и каждый в этот момент думал о своём. Весь следующий день мысли Ируки занимала Сакура, а порой и беспокойство о Наруто, хотя мужчина не сомневался, что вся вина лежит на Саске. Лишь бойкие ученики академии не давали ему думать об этом, чему он был невероятно рад и старался полностью уйти в работу. В штабе дела с этим обстояли хуже: большинство отчётов были нормального качества, и поэтому вносить какие-либо правки не требовалось. Однако один экземпляр всё-таки отличился, и его автор — Какаши Хатаке — сейчас заворожённо смотрел на Ируку, который с явным раздражением вчитывался в коряво выцарапанную на мятой бумажке ересь. — Это что? — Ирука облокотился на стол, держа бумажку перед лицом. — Ма-а, Ирука-сенсей, я нашёл его недавно и решил, что надо отдать. — Вы хоть вчитывались в это?! — Нет конечно. — Понятно. Значит так. Вот лист, перо и чернила, — Ирука громко разложил все принадлежности перед Хатаке. — Чтобы сегодня нормальный отчёт лежал у меня на столе! И я закрою глаза на то, что отчёту... Ох, Ками, как давно я выдал вам это задание? Целый месяц назад?! — Принято, — Какаши взял любезно поставленное перед ним и ретировался на подоконник. Изумо усмехнулся, смотря на грозную тучу под именем Ирука. — Что-то ты с ним мягко сегодня, — тихо сказал Котецу, чтобы Какаши не услышал. — В этот раз никаких цитат из «Ича Ича», — также тихо ответил Ирука, — только внешний вид. Все трое удивлённо посмотрели в сторону шиноби. — Не к добру это, — протянул Изумо. После этих слов мужчины тихонько рассмеялись и снова принялись за работу. С каждым последующим отчётом Умино всё больше забывал о том, что Какаши что-то там ему должен, и лишь скучающе собирал все бумаги в стопку. — Вот, — Хатаке гордо протянул Ируке листик, будто вытягивая того из пучины. — Ах да, — Умино быстро пробежался по написанному и, приятно улыбнувшись, добавил в стопку к остальным, а после обратился к Какаши, не торопившемуся уходить. — Вы сейчас свободны? Ирука тут же отвёл взгляд, словно пытаясь спрятаться, ведь его предложение появилось из неоткуда, как ему думалось, но на деле он хватался за Какаши, как за спасательный круг. — Да, вполне. — Не хотите поесть со мной сегодня? В прошлый раз вы оплатили порцию Наруто, и я бы хотел отблагодарить вас тем же, — Ирука смотрел на Хатаке украдкой, ожидая отказа. — Я не буду смотреть на вас… — Хорошо, — выпалил Какаши. — Я не заставляю… — В Ичираку? — Ну, да, — Ирука не мог скрыть улыбки, получив положительный ответ. — Так... когда? — Через, — Ирука посмотрел на настенные часы и, немного замешкавшись, наконец произнёс, — десять минут. — Прекрасно, — в голосе Какаши слышалась добродушная усмешка. — Я подожду на улице. Ирука провожал его взглядом, по-глупому широко улыбаясь от всей нереальности происходящего. Его сердце застучало так, будто это было чем-то большим, нежели просто ужином с товарищем. К тому же Какаши впервые за долгое время не выглядел таким уж холодным и отстранённым. — Что это было, а, Ирука? — Изумо подошёл к столу, на тот момент уже свободному от волокиты — его хозяин убрал за собой всё до следующего рабочего дня. — А что? — Ирука изобразил полное непонимание. — Мне скучно! Он легонько хлопнул по столу, встал, и, помахав оставшимся двум чуунинам, в первый раз ушёл из штаба не последним. Изумо и Котецу растерянно переглянулись. — Если его родственная душа в деревне, то мы её найдём… — Изумо подошёл к столу Котецу, который листал их блокнот с кучей имён. — Кто там дальше по списку? — А вдруг это Какаши-сенсей? — Изумо оперся руками на стол, находясь довольно близко к Котецу, но тот ни капли не смутился. — Ирука как-то упоминал, что у него нет соулмейта, так ведь? — Котецу пролистал до уже зачёркнутого имени Какаши Хатаке. — Он же бывший АНБУ, возможно, он привык так говорить, — Изумо кокетливо нагнул голову вбок. — Разве это не любопытно? — Слишком хорошо меня знаешь, — Котецу расплылся в улыбке, мечтательно вглядываясь в чужое лицо. — А это плохо? Котецу ничего не ответил, мягко касаясь чужих губ своими. «Значит, Какаши Хатаке», — крутилось в голове у обоих.***
На выходе из штаба Ирука тут же увидел Какаши: он стоял нахмуренный и задумчиво смотрел себе под ноги, пряча руки в карманы брюк. Заметив приближение улыбающегося Умино, шиноби немного распрямился. В его глазах, если присмотреться, можно было разглядеть скрытую радость. — И снова здравствуйте, — Какаши сделал шаг вперёд, следуя за Ирукой в сторону Ичираки. — Да, давно не виделись, — усмехнулся Ирука. В воздухе повисла тишина, но она была не настолько неловкой, как раньше, — совместная прогулка теперь действовала успокаивающе. — Вы ведь позвали меня не только за тем, чтобы вернуть деньги? — Какаши очень долго вынашивал в себе этот вопрос, прежде чем его задать. — Конечно нет, — Ирука неохотно подтвердил и без того очевидное. — Тогда зачем? — Не знаю, просто захотелось, — Ирука махнул рукой, — Тем более с недавних пор у меня уйма времени... А что? — Понятно, — Какаши немного усмехнулся. — Просто мне подумалось, что я не самая лучшая замена для Наруто. — Что?! — Ирука громко рассмеялся. — Не самая лучшая, а вообще никакая. — Надеюсь, это комплимент. — Знаете, я не настолько отчаялся, чтобы искать Наруто временную замену! — в голосе учителя слышалась наигранная обида, сменившаяся лёгкой грустью. — Просто... хочется отдохнуть от всего этого: от работы, от этих соулмейтов и прочего. Поговорить наконец с тем, кого мало что со мной связывает. — Но я шиноби, и мы всё-таки крутимся в одних кругах, — Какаши выдавил из себя смешок, а его виноватый взгляд был направлен в противоположную Ируке сторону. — Тоже верно. Однако вы не работаете со мной в штабе, вы не мой ученик, и у вас нет соулмейта и вытекающих оттуда любовных проблем. — А чем вам не угодили соулмейты? — Устал, да и в последнее время разговоры об этом навевают не самые хорошие воспоминания. — Окей, намёк понял, — внутри больно укололо. Тяжело врать человеку, особенно когда его любимым словом было «доверие». Когда они дошли до Ичираки, Какаши боролся с желанием развернуться и уйти, ведь если Ирука всё же увидит имя на его лице, то ему станет понятно, что Хатаке нагло врал. А если ещё и прочитает — Какаши больше никогда не сможет посмотреть ему в глаза. Он не до конца понимал, зачем жертвует всем этим. Неожиданная возможность узнать учителя получше поборола весь здравый смысл. И несмотря на риски, Какаши ему доверял. Копирующий, морально готовый к предстоящему испытанию, намеренно занял место от Ируки с той стороны, где находилось имя на его лице, то есть справа. Они заказали рамен, за который учитель сразу же заплатил, чтобы у Какаши не было возможности сделать это самостоятельно. Пока готовился заказ, мужчины обсуждали, что неудивительно, Наруто. Тяжело было не заговорить об их общем ученике, особенно когда Умино начинал так искренне улыбаться, вспоминая все самые глупые поступки Наруто и их последствия. Какаши заметил, что в рассказе предстала ещё более-менее сносная версия мальчишки. Когда перед ними поставили миски с раменом, Какаши неуверенно стянул маску вниз. Главное — не поворачиваться и держаться прямо, иначе весь план коту под хвост. Но его страхи и сомнения с каждой минутой уходили всё дальше. Ирука сдержал обещание и ни разу не посмотрел на его открытое лицо, отчего Какаши расплылся в улыбке, а на щеках выступил яркий румянец. Сейчас Хатаке как никогда хотел спрятаться, чтобы никто не видел его смущения. Напряжение возросло, когда к нему подсели двое незнакомцев, заказывающих две порции с собой. Какаши чувствовал, как они рассматривают его, но он не мог поймать на себе их взгляда. Те двое разговаривали о чём-то своём, но пока они были рядом, успокоиться он не мог. — Какаши-сенсей? — внезапно окликнул его Ирука. — Да? — Так уж вышло, что я видел ваше дело. Скажу сразу, папка огромная и, возможно, именно с тех пор я стал восхищаться вами, — Ирука говорил тише, не желая, чтобы кто-то ещё, кроме Хатаке, это услышал. — И читая её, я невольно задавался вопросом... Каково это — убивать? Разве это не тяжело? Ирука задумчиво глядел на дно рамена, даже не притрагиваясь к нему — похоже, это на самом деле его беспокоило. Какаши молчал. Его щеки горели после осознания, что Ирука им «возможно» восхищается. Скажи об этом кто-нибудь другой, то он бы и не заметил. Он ждал, когда уйдут те двое, чтобы ответить. — Не поймите меня неправильно. Наверное, я просто такой человек, который не в силах понять, как можно воспринимать смерть так легко… — В какой-то момент это перестаёт быть важным, — сказал Какаши после ухода лишних ушей. Он смотрел в почти опустевшую миску, желая продолжить, но что-то его останавливало, и, как ему казалось, это был здравый смысл. Однако слова всё-таки слетели с его языка. — Некоторые убийства снятся мне до сих пор. Какаши допил бульон, вытер рот рукавом и быстро натянул маску, позволив себе спокойно выдохнуть. Он развернулся к Ируке и увидел чужой понурый взгляд. — Простите, мне не стоило спрашивать... — Ирука-сенсей, — Какаши хотел было дотронуться до его плеча, но сразу же отдёрнул руку, как только учитель повернулся в его сторону, — было бы странно, если бы вы после прочтения моего дела не спросили меня об этом. Ирука тоже допил содержимое миски, счастливо выдыхая. От его минутной печали не осталось и следа. — Вас проводить? — нерешительно спросил Какаши. — Это-о, — Ирука смутился: всё начинало походить на свидание, — если хотите… Какаши молча шёл рядом с Ирукой к его дому. Он словно слышал биение чужого сердца и с трудом сдерживал нарастающее возбуждение. Хатаке не мог даже коснуться его, понимая, что малейшее касание спустит курок, а затем всё разрушится как карточный домик. Даже если Ирука и простит его за ложь и прожитые года в мучениях, что уже звучало нереально, то после признания Какаши спокойная жизнь Ируки будет под ударом. Доведя Умино до дома, Какаши скоро попрощался и ушёл. Ирука же всю дорогу до квартиры глупо улыбался, то и дело оборачиваясь. Изумо и Котецу лениво доедали рамен из Ичираку, сидя на крыше дома, ближайшего к квартире Ируки. — Ты тоже видел имя на щеке? — Да, — Котецу жадно допил бульон и забрал из рук товарища уже пустую миску. — Ты был прав, соулмейт Какаши Хатаке вполне себе жив. — Неужели Ирука умолчал о Мизуки? — Сомневаюсь, что кто-то кроме него знает о похождениях Мизуки. Вдруг это имя на каждом десятом мужчине деревни? Давай спросим об этом самого Ируку-сенсея... — Нет, он точно поинтересуется, зачем нам это, а тему Мизуки лучше не поднимать. Проследим за Какаши-сенсеем подольше.***
С наступлением очередных выходных Ирука отправился на миссию. Как обычно, на дереве у ворот сидел Хатаке, перечитывая старую «Ича Ича». — Снова на доставку? — с усмешкой крикнул Какаши, и Ирука остановился, уперев руки в бока. — А сами как думаете? — И почему вам это нравится? Наруто ищете, что ли? Ирука сильно покраснел, опуская взгляд. Какаши удивлённо смотрел на него, радуясь, что за маской не видно его улыбки. — Ксо-о, так очевидно? — Ирука почесал затылок, глупо улыбаясь. — Немножко. Это довольно мило… — Какаши тут же заткнулся, отводя взор куда-то в сторону. — А, это, спасибо и до встречи! — выпалил Ирука и как можно быстрее побежал прочь, чувствуя, как горят его щёки. У обоих в груди что-то замерло — их разговор давно не был настолько по-детски неловким. В тот момент Ирука хотел, чтобы именно Какаши был его соулмейтом, ведь тогда, возможно, его жизнь не была бы такой тяжёлой. Однако в этом мире у Какаши Хатаке нет родственной души.***
Ирука и в этот раз не встретил Наруто. По дороге домой он заметил ждущих его у квартиры Изумо и Котецу. Это не вызывало у Умино ничего, кроме хмурого взгляда. — Ирука-сенсе-ей, — радостно протянул Котецу. — Что случилось? — Ирука открыл дверь и наспех разминировал ловушки, на что те двое смотрели с удивлением, ведь этого рода устройства могут не хило так навредить непрошеному гостю. — Ничего такого, из-за чего стоило бы переживать, — сказал Изумо, входя следом за Ирукой. — Но… — ? — Ваша родственная душа... — Я даже не хочу знать... — Ирука махнул рукой. — Кажется, мы нашли её. Умино замер, будто не понимая слов. Найти соулмейта для него казалось чем-то невозможным. — Но только если вы скажите, как часто Мизуки ходил по дамам. — Что? — Ирука вернулся к реальности. — А это зачем? — Подтвердить догадку. — Ну, он подобным не очень интересовался. — А вами? — Ничего не было! — настаивал Ирука. — Мизуки был прекрасным лжецом. Много кто повёлся на его сладкие речи. Между ними повисло молчание. Ирука тяжело дышал, тщетно пытаясь спрятать лицо. — Не думаю, что этого хватит, чтобы его имя появилось на теле. — Отсос? — бросил Котецу, отчего остальные посмотрели на него довольно хмуро. — Что? Я просто предположил! Ирука молча кивнул. — Достаточно и его, — Изумо тяжело выдохнул. — И? К-кто этот человек? Чуунины переглянулись, Котецу легонько кивнул Изумо, после чего тот начал. — Мы долго следили, но увидели только одно имя. Его тело постоянно закрыто, а подобраться ближе не было возможности. Если мы правы, и Мизуки был только с вами, то это Какаши Хатаке. — Что?! — Ирука нервно засмеялся, но мужчины выглядели серьезно. — Чушь, у него же нет соулмейта! — Имя Мизуки красовалось прямо на его щеке. — Да не-ет, Какаши-сенсей не такой человек... — Ирука нервно посмеивался. — Может, у Мизуки был кто-то ещё, он же не говорил мне обо всём, что делает. — Ирука-сенсей... — Спасибо большое за старания, я очень ценю это, но бросаться обвинениями из-за имени, в котором никто не уверен, как-то... — Ладно, — Котецу подошёл к двери, — но со счетов не списывайте. Мужчины покинули квартиру, оставляя Ируку совсем одного. Он сел на футон, болезненно усмехаясь и качая головой, но позже его лицо приняло необычайно серьёзное выражение. Это бы всё объясняло, в том числе и то, откуда Какаши знал про его отношения с Анко. Не исключено, что он случайно подслушал разговор этих двух, но... Но теперь Какаши засел в его мыслях и не хотел их покидать.***
Всю неделю Ирука хотел встретиться с копирующим, но того и след простыл. Умино уже намеревался сдаться, но неожиданно его размышления прервали проносящиеся мимо Гай-сенсей и Рок Ли, которые чуть не сбили его с ног. Ли вовремя окликнул Умино и остановился, в то время как Гай, победно смеясь, побежал дальше. — Вы с каких пор начали бегать по деревне? — Ирука грозно посмотрел на Ли, скрестив руки на груди. — Это бег с препятствиями… — Ладно, я увернулся, а другие люди? Это же небезопасно. — Простите, Ирука-сенсей. — Да с тобой понятно. Где наш зелёный монстр? — Скорее всего, он у ворот. Там финишная прямая. — Вот же ж... Кхм, пойдём. Паренёк виновато смотрел себе под ноги. С одной стороны, он чуть не сшиб Ируку, с другой — подставил Гая. — Вы не подумайте, я сам это предложил. — Сам?! — в голосе Ируки не скрывался упрёк. — Ну, да? Это бы позволило быстрее ориентироваться в толпе, и концентрироваться на дороге, и... — Это точно была идея Гай-сенсея. — Он не виноват! — Виноват али нет, а дело это опасное. Они дошли до ворот, где их уже поджидал Гай. «Довольно быстро», — Ирука думал, что они придут раньше него. — Гай-сенсей, — Начал было Ирука, но тот его перебил. — Это было неразумно, я понимаю. Я виноват, Ирука-сенсей! — Нет, это моя вина, учитель! Это была моя идея! — заступился Ли. — Нет, мой ученик. Я согласился на это, и вина лежит на мне! — Нет! — Я понял — вы оба виноваты! — Ирука нахмуренно смотрел на них обоих, едва не ревущих от уважения друг к другу. — Ну я же говорил, что это моя идея... — тихо добавил Ли. — Всё, довольно! Будете бегать так по Конохе, только если от неё останутся одни руины. Понятно? — Так точно, Ирука-сенсей! — ответили они хором. — Однако и вы сами были невнимательны, — улыбаясь, отметил Гай, — Что же могло так сильно отвлечь нашего лучшего учителя? — А, это-о, Какаши-сенсей до сих пор не отдал мне отчёт. О-очень важный, — Ирука пытался сильно не смущаться, но это было трудно, ведь он мог сказать что угодно, но всё равно свёл это к Какаши. — Пятая спрашивает. — И правда не похоже на Какаши-сенсея, хотя он сам не свой в последнее время. — Разве? — Да! Какаши-сенсей наконец-то принял дух огня в своё сердце и понял, что сила любви творит чудеса. — Ага, понятно… — Между нами, — Гай понизил тон. — Он прекратил все свои глупые попытки разделить свою душу. Наверняка неописуемая красота родной души покорила его каменное сердце, и теперь наш Какаши-сенсей станет ещё сильнее, чем прежде! Духом, я имею в виду! — Попытки разделить душу? — Ирука нервно улыбнулся. — Ксо, вы не знали? — Гай нервно потёр шею. — Это какая-то придуманная им техника, которая вроде и не работала, так что неважно! Уверен, с его возвращением отчёт будет у вас на столе! — Надеюсь, — Ирука дежурно улыбнулся. — Ну, ладно, удачи, Гай-сенсей, Ли-сан. Не бегайте по городу! Стоило Ируке отвернуться, как он почувствовал, что воздуха в лёгких стало мало. Мысли мелькали в его голове с невообразимой скоростью. «Техника, прерывающая душевную связь»... Всё встало на свои места. Гай сказал это так, будто все знали, чем занимался Какаши. Ирука усмехнулся, не в силах поверить, что человек, который приносил в жизнь Ируки немного спокойствия, мучил его, не давал спать и заставлял мечтать со слезами на глазах о том, чтобы этот ужас кончился любой ценой, пускай даже пустотой. Насколько он самоуверен и ужасен, раз сказал об этом Саске! Из-за этого Сакура переживает то же самое. Сердце закололо, как и годы до этого, но будто сильнее: боль была не чужая, а его собственная. И как Какаши мог так спокойно притворяться?! Откуда в нём взялось столько наглости, чтобы в самую последнюю встречу назвать Умино милым? У него нет совести, так он ещё и решил влюбить Ируку в себя. И ведь почти получилось...***
Несколько ночей он не мог выкинуть Какаши из головы. Хотелось наорать да чуть ли не избить. Но в тоже время не поднимать шума и сделать вид, что они и вовсе не знакомы, хотя вряд ли он при таком раскладе сможет сдержать накопившийся за столько лет гнев. Через пару дней прямо во время урока в академии его будто пронзило кунаем в грудь, и Ирука, покачнувшись, опёрся об учительский стол, хватаясь рукой за больное место, проверяя, есть ли рана на самом деле, но крови не было. Некоторые дети привстали с мест, готовые в любую секунду ринуться на помощь. Ирука помахал рукой, чтобы те сели обратно. Он бы хотел сказать, чтобы те не беспокоились, но пронизывающая всё тело слабость не давала такой возможности. Ирука ждал, когда эта волна спадёт, но всё становилось только хуже. Он, тяжело вздохнув, кое-как дополз до своего стула и тут же рухнул на него, облокачиваясь на стол и пряча уставшее лицо в ладони. По телу шла мелкая дрожь, и Ирука уже боялся окунуться в душевную пустоту. — Ирука-сенсей? — Конохамару уже был у стола Учителя, смотря на него с явным беспокойством. — Позови кого-нибудь из учителей... — тихо попросил Умино. После этих слов его голова рухнула на стол, отчего мальчик испуганно дёрнулся и выбежал из класса на поиски помощи. Ирука пытался самостоятельно идти, когда его тащили, но ноги подкашивались, и учитель норовил упасть, благо чья-то сильная рука вовремя ловила его. Умино отрывками приходил в себя и сухо бормотал: — Какаши... Что с ним? Где он... Ему что-то отвечали, но Ирука не слышал ничего, кроме шума. В себя Ирука пришёл, уже лёжа в палате, и тогда он впервые был рад тому, что Наруто сейчас нет в деревне и что он не спит на полу у койки учителя, иначе бы Ирука совсем расклеился. Через какое-то время, когда он полностью очнулся, Умино почувствовал что-то необычное — нечто похожее он испытывал однажды ночью, чувствовал присутствие чего-то знакомого рядом. Он тихонько покинул свою палату, босиком крадясь по холодному полу к источнику этого чувства. Ирука даже не удивился, увидев этажом ниже лежащего без сознания Какаши с кучей бинтов по всему телу, в основном на груди. Лицо ему перевязали вероятно по просьбе самого Какаши, а не из медицинских соображений. Ирука сел на стул, стоящий рядом с кроватью, и очень долго и пристально смотрел на лежащего без сознания Хатаке. Его и так бледная кожа сливалась с бинтами под освещением холодной луны. Какаши очнулся ближе к утру, как только показались первые лучи и запели ранние птицы. Он чувствовал чужое присутствие, поэтому предпочёл притворяться спящим. Но человек, сидящий там, не представлял угрозы. На душе, несмотря на инстинкты, было спокойно. Он любознательно приоткрыл глаз и, увидев Ируку, облегчённо выдохнул. Но всмотревшись, Какаши заметил только холод чужих карих глаз, обращённых к нему. Они молча смотрели друг на друга: взгляд Ируки постепенно становился упрекающим, даже презирающим, от чего Какаши в беззащитном неведении пытался хаотично понять, где он прокололся. Взгляд Ируки опустился на открытое левое предплечье, где красовалось имя Иноуэ. Тогда Какаши замер. Ирука не удивился знакомому имени, а скорее убедился. Повисла тишина, разбавляемая мягким сквозняком. — Ненавижу вас. Ирука сказал это коротко, холодно, отчего внутри всё словно оборвалась. Какаши чувствовал падение вниз, хотя абсолютно точно лежал на кровати. — Ирука-сенсей, — тихо и довольно хрипло произнёс Какаши. Если бы не хрипота, в его голосе отчётливо бы читалось отчаяние. — Как давно вы узнали? — Ирука тяжело выдохнул, массируя переносицу. — Нет, не важно. Не хочу слышать. В комнате повисла тишина, но среди неё Какаши слышал частое дыхание, наполненное усталостью и раздражением. — Отдыхайте. Ирука встал со стула и быстрым шагом покинул палату, на мгновение остановившись, как если бы он собирался повернуться, но он этого не сделал. Какаши открыл было рот, чтобы его окликнуть, но голос будто пропал. Хатаке лежал в кровати, смотря то на свежевыкрашенный потолок, то на желтеющую на солнце улицу, лишь изредка бросая взгляд на опустевший стул рядом с кроватью. Какаши казалось всё это отрезвляющим сном, кошмаром. До этого дня он несколько раз представлял, как бы выглядел их диалог в аналогичной ситуации. Но в голове Ирука всегда реагировал по-разному: Умино, несмотря на врождённую простоту, часто поражал своими необычными действиями. Но даже самый плохой сценарий в его голове не приносил столько боли, как их недавний диалог. И будто в напоминание о ледяных карих глазах Хатаке чувствовал разъедающую внутри пустоту, словно его душа наконец-то разделилась, как он всю жизнь того и хотел. Ладонь Какаши сжалась в кулак и он, тихо матерясь, стукнул себя им по лбу, морщась всё сильнее от подступающей к горлу тупой боли.