***
— Я принес завтрак, — говорит Нил, показывая пакет с выпечкой, когда Шон открывает дверь. Он все еще в полудреме, его смена закончилась не в десять, а в два часа ночи, в то время как Нил безупречен и готов работать хоть прямо сейчас. Шон молча уходит в ванную, а Нил тем временем заходит в квартиру. Глядя на часы, Шон понимает, что Нилу правда нужно на работу через час. — Одри сказала, что вы поздно закончили, — говорит Нил, подавая Шону нарезанные фрукты и стакан воды, когда он садится за стол. Себе Нил взял печенье и еще что-то непонятное. Шон раскладывает свои фрукты на группы с одинаковым количеством киви, яблок и винограда. Заметив улыбку Нила, он улыбается в ответ. Нил уже говорил, что не понимает, почему Шон так делает, а Шон, в свою очередь, сказал то же самое ему. — Когда ты говорил с доктором Лим? — Она написала утром. Попросила меня приглядеть за пациенткой. — Нил отпивает кофе. — Может, возьму ее в операционную. — Это негигиенично. — Я ее обработаю. Будет полезно для общего развития. Шон почти уверен, что Нил шутит, потому что разговор иссякает. Едят они молча. Затем Нил вздыхает. — У меня еще сорок минут. — Шон мысленно записывает это как еще один признак, а затем понимает, что это первая отличная возможность действовать в соответствии со своим решением. — Клэр думает, что мы встречаемся. Нил удивленно приподнимает брови. — Она что? Шон улыбается: Нил редко показывает непонимание. — Она думает, что мы встречаемся… — Друг с другом? Шон смеется. — Да. Друг с другом. Повисает пауза, Нил даже не двигается. Потом говорит: «Ага» и снова перестает шевелиться. Только смотрит на пятно на стене справа от Шона. — Ты в порядке? — спрашивает Шон, немного обеспокоенный молчанием. — А? — Нил встречается с ним взглядом. — А, да. — Он кивает, как бы машинально, как делают люди, когда еще толком не обдумали вопрос. — И что ты думаешь? — напирает Шон, желая узнать мнение Нила по этому поводу. Нил слегка хмурится. — Ну, я думаю, мы бы знали, если бы встречались, верно? — он фыркает от смеха. — Не знаю, как ты, но я склонен обсуждать это со своим партнером раньше, чем с кем-то другим. — Хм, — говорит Шон. — Я тоже так думаю, но Клэр считает, что мы встречаемся, сами этого не зная. — Ну, Клэр слишком много думает, — говорит Нил, и в его словах есть резон. Они снова погружаются в молчание. Шону это неприятно: он хочет знать больше о том, что думает Нил, но тот, похоже, не собирается это обсуждать, а Шон не знает, какие нужно задать вопросы. Вскоре после этого Нил встает. — Раз надо проверить пациента, то нужно прийти пораньше. И он уходит, оставив на тарелке недоеденное печенье. Шон долго смотрит на закрывшуюся дверь, думая о том, что не успел поднять вопрос о поцелуе, и теперь неясно, должен ли он это делать. Но ему определенно хочется разобраться.***
Возможность поговорить с Клэр у Нила появляется только через три дня. Все это время он избегает Шона, если вообще возможно избегать того, с кем ты работаешь и кто пишет тебе примерно пятнадцать раз за день. Не все сообщения требуют ответов, вроде «Они начали использовать новое моющее средство для инструментов. Оно странно пахнет», но на некоторые ответить нужно. Нил понимает, что отвечает так, чтобы не развивать разговор дальше. Он даже толком не знает, зачем это делает. Часть его чувствует вину, это наверняка сбивает Шона с толку (черт, не наверняка, а точно), но другая часть понимает, что сначала нужно поговорить с Клэр, ведь это не касается работы вообще. — Доктор Браун, — говорит Нил, не дав Клэр уйти вместе с остальными на обход. — Могу я с вами поговорить? Она задерживается, пропуская остальных — и Шона тоже. Нил ждет, пока дверь закроется. — Могу я спросить, почему вы решили, что будет уместно сказать доктору Мерфи, что вы думаете, что мы с ним встречаемся? — Нил даже не понимал, что сердится, пока не заговорил. Он не обдумывал конкретику разговора, только ждал подходящего момента. Клэр приоткрывает рот и поднимает брови, как будто готова заговорить, но проходит несколько секунд, прежде чем это происходит. Ее внимательный взгляд скользит по лицу Нила. — Я и не знала, что это не так. — Это не так, — коротко отвечает Нил. Его руки сложены — классическая оборонительная позиция. Если он их опустит, то будет казаться, что он слишком сильно расслабился. Брови Клэр снова приподнимаются, но на этот раз едва заметно. — Значит, вы меня одурачили. — Доктор Браун, — говорит Нил, — это неподходящий тон для разговора. — Ну, в свою защиту скажу, сэр, — ударение на слове «сэр» было легким, но заметным, — вы сами об этом заговорили. Если вы говорите, что вы не встречаетесь, то хорошо. Я никому не говорила. Но для любого, кто вас обоих знает, это выглядит именно так. Нилу нужно подумать. Она права — он сам завел эту тему, да еще и говорит, обороняясь, хотя этого не хотел. Он даже не уверен, есть ли смысл защищаться. В конце концов он произносит: «почему?» самым небрежным тоном, на который только способен. Клэр перечисляет около дюжины «признаков». Большинство из них Нил и так отмечал раньше, должно быть, ей рассказал Шон, так как это происходило за пределами больницы. Некоторые связаны с работой, и Нил чувствует, как тяжесть в животе становится все сильнее, пока Клэр продолжает рассуждать о том, что все все видят и понимают… Закончив, она пожимает плечами. — Просто… чтобы вы знали: Шон хочет вас поцеловать. Или, по крайней мере, хочет попробовать. Для Нила это слишком большая доза информации, поэтому он старательно игнорирует это. — Это… вы… другие тоже так думают? — они тоже так считают? Нил даже вслух это произнести не может. — Я не знаю, — говорит Клэр, и это немного успокаивает. — Я не слышала, чтобы кто-то это обсуждал. Но это не значит, что они не думают об этом. После еще одной длинной паузы Нил решает, что разговор себя исчерпал, но… — Послушайте, это не мое дело, но Шон — мой друг, так что если он вам не нравится как парень, то… вам стоит ему сказать. Или… если вы не хотите развивать ваши отношения в этом ключе. Нил хмурится, но вовремя себя останавливает, собираясь сказать: «а ничего, что я гетеросексуал?». Это первое, что приходит ему в голову, но Клэр наверняка вывернет его слова наизнанку. Вместо этого он говорит: — Шон не давал мне никаких намеков на то, что хочет «развивать отношения». И у меня нет привычки говорить своим друзьям, что я не хочу с ними встречаться. Клэр кажется такой сердитой, что Нила буквально застает врасплох ее реакция. — Я уже сказала, что он хочет вас поцеловать. Это не просто так! Шон — не все ваши друзья. Вы заботитесь о нем. Может, я и ошибаюсь в том, насколько далеко это зашло, но это нечестно по отношению к Шону, если вы притворяетесь, что все не так. Туше. Клэр фыркает, разворачивается и уходит. Нил остановил бы ее, не ей решать, что разговор окончен, но на этот раз он просто благодарен ей, потому что понятия не имеет, что сказать.***
В течение следующих нескольких дней Нил использует все свободное от работы и удовлетворения естественных потребностей время для того, чтобы решить, что, черт возьми, делать с Шоном. Он даже пытается отвлекаться, но попытки слабые. Ни один из этих подходов конструктивным не является. Он понимает, что нужно что-то делать, когда Шон, стоит дверям лифта закрыться (Нил думает, что стоило пойти по лестнице), тихо спрашивает: — Я сделал что-то не так? Нил чувствует себя ужасно. Шон не кажется обиженным, не выглядит расстроенным, он просто задает нейтральный вопрос, но, несмотря на свое периодическое бессердечие, Нил человек. Он понимает, что паршиво бы чувствовал себя в такой ситуации. И если Шон не показывает эмоций, это вовсе не значит, что все в порядке. Хоть он не всегда может подобрать своим чувствам правильные названия, очень часто он воспринимает вещи намного глубже большинства людей. И раз он не может озвучить свои переживания, это значит, что они накапливаются внутри него. — Нет, — вздыхает Нил, первым нарушая зрительный контакт, потому что ему стыдно. Но он набирается храбрости, чтобы снова посмотреть на Шона. — Прости меня. Ты не сделал ничего плохого, я просто… у меня кое-что происходит, и мне нужно… мне нужно немного побыть одному. Прости, что не сказал. Это максимально честный ответ — лучше не рассказывать Шону, что происходит у него в голове, ему не нужно знать лишнего. И Шон, принимающий все за чистую монету, кивает. — Хорошо. Когда лифт останавливается, Шон уходит, но Нил снова нажимает на кнопку, хотя это его этаж. Он коснулся руки Шона, сам того не желая. И Шон даже не взглянул на него, не отстранился и не напрягся, как всегда делает, когда кто-то нарушает его хрупкое чувство равновесия. Он просто принял это.***
Нилу требуется еще один день, чтобы собраться с духом и сделать то, что нужно. В мире мало людей, с которыми он мог поделиться своей проблемой. Плохо, что единственный, с кем это делать лучше всего — самый неподходящий вариант. Когда Нилу наконец удается дозвониться, трубку не берут. Следующие сорок минут он думает, не послать ли сообщение, поэтому он держит телефон в руке, когда он звонит, Нил подпрыгивает от неожиданности. — Джессика, — выдыхает он в трубку. — Привет, — радостно говорит она. — В чем дело? — Хм… — Нил умудряется непринужденно рассмеяться. — Мне вроде как нужен твой совет. Он слышит на заднем плане странные звуки, будто Джессика идет куда-то. — Юридическая консультация или что-то еще? — Что-то еще? Хотя… может, и юридическая. Но… нет, дело не в этом. — Ладно, — говорит Джессика. — Вот теперь я заинтригована. Так в чем дело? Нилу требуется достаточно много времени, чтоб найти нужные слова. — Нил? — Да. Извини, я просто… хорошо, ты помнишь Мерфи? — Шона Мерфи? Да, конечно. Что-то случилось? — Нет. — Он качает головой, смутно понимая, что встал с дивана и теперь шатается по квартире. — Ничего не случилось. Ну, пока что… Эм… Джессика дает ему время, она понимает, что он подбирает выражения, что для Нила довольно необычно — и уже второй раз за неделю! — но она уже видела его таким раньше. Вот почему он решает все рассказать. — В последнее время мы много времени проводим вместе, — говорит Нил, понимая, как это звучит, — и Клэр… доктор Браун… она сказала Шону, а потом сказала мне… Ну, она сказала, что похоже, что мы с ним встречаемся. После долгой паузы Джессика спрашивает: — А вы встречаетесь? — Нет! — выплевывает Нил, и это звучит слишком отчаянно. — Так… а в чем проблема? — у Джессики такой тон, будто она знает, в чем его проблема, но собирается заставить его сказать самому. — По-видимому, он хочет меня поцеловать, — с трудом произносит Нил. — Так просто скажи, что ты не заинтересован! — беззаботно говорит Джессика, но потом вдруг осекается, и ее тон полностью меняется. — Если только ты правда не заинтересован. Ее голос звучит почти радостно, что лучше, чем отвращение, но ему не нужно было, чтобы Джессика радовалась. И все же, он решил позвонить именно ей, ведь она всегда разбиралась в его чувствах лучше, чем он сам. Нил не знает, что еще сказать, поэтому позволяет ей продолжить: — Нил, он тебе нравится. — Это звучит по-детски и одновременно серьезно, будто они, с одной стороны, говорят о простом увлечении, а с другой — деконструируют его сексуальность напрочь. — Он мой ординатор, — обороняется Нил. — Даже если я бы захотел, я не могу целоваться с моими ординаторами. — У него в голове появляется жутковатая картинка того, как он целует всех их по-очереди, и Нила чуть ли не мутит от этого. — Ну, я же не говорю, что вы будете жить вместе. Может, никакой искры не будет. Ты говорил с ним об этом или только с Клэр? — молчания Нила достаточно, и он знает, что Джесс сейчас закатывает глаза. — Ты идиот. Почему ты сначала с ним не поговоришь, а разводишь панику на пустом месте? У Нила нет выбора, кроме как сказать это. — Джесс, я не гей. — Надеюсь, что нет, — мгновенно отвечает Джессика, — иначе ты наверняка употреблял слишком много виагры во время наших отношений. Нил не сдерживается и хохочет. — Необязательно быть геем, чтобы любить мужчину, Нил. Я знаю, ты можешь оценить тело и внешность. Нил старается не обращать внимания на ее многозначительный тон и намек на воспоминания о том, как они лежали на пляже или сидели под зонтиками в кафе и отпускали комментарии о тех людях, с которыми могли бы переспать. Нил всегда думал, что это игра. — Шона вряд ли можно назвать «Мистером Вселенная». — Кажется несправедливым так унижать Шона, но в этом-то все и дело. Он не прокручивает в голове эту мысль, потому что уверен — Шон не просто привлекательный. Это что-то другое. — Так кто он для тебя? — спрашивает Джессика, целясь прямо в яремную вену. Нилу стоит подумать как следует. Вплоть до того дня, когда он чуть было не сказал Клэр, что Шон его друг, сдержавшись лишь потому, что это было бы чрезмерным признанием, он не мог позволить себе так классифицировать Шона. Поскольку Шон — просто ординатор, для которого он готовит несколько раз в неделю, с которым ходит в бары и тот, кто… как бы случайно вошел в его жизнь. — Он мой друг, — наконец говорит Нил тихо, потому что знает — убежденности в его голосе мало. Джесс молчит несколько секунд. — Будь он просто твоим другом, и если бы ты был рад оставить все так как есть, то мы бы сейчас не разговаривали. У тебя чувства к нему, Нил. И это нормально. Нил длинно прерывисто вдыхает. Ему нужно было это услышать. Чувства к Шону очевидны, но он был слишком напуган, чтобы это признать. — Ты же сказал, что он хочет тебя поцеловать, так? — Ага. Ее тон все еще подчеркнуто мягкий. — Так почему бы не попробовать? Это не значит, что ты должен подписаться в участие в гей-прайде или объявить о конфликте интересов Эндрюсу. Просто… посмотри, что получится. Положив трубку через пятнадцать минут, Нил чувствует себя так, будто его разобрали и снова собрали. Но в хорошем смысле.***
Шон выходит из такси возле дома Нила, мучаясь от тянущего ощущения в животе. Нил сказал, что он не сделал ничего плохого, но разбудил посреди ночи и попросил приехать. Не предложил забрать, ничего не сказал о том, почему Шону нужно приехать. Шон знает, что Нил недавно вернулся с работы, а он сам пришел несколько часов назад… так что это наверняка очень важно. С каждым шагом Шон все больше ощущает волнение, ноги будто наливаются тяжестью. Тем не менее, несмотря на то, что именно Нил является причиной его беспокойства, как только он открывает дверь и здоровается, напряжение в животе Шона исчезает. И он улыбается. Нил тоже улыбается, но это не выглядит правильным. Он направляется в гостиную, а Шон топчется в дверях, ждет, пока Нил махнет в сторону дивана. Разговор никак не начинается, Нил молчит, а Шон опять чувствует это напряжение внутри и наконец выпаливает: — Зачем ты меня позвал? Нил сидит в кресле, а не на диване, как бывает обычно. Спина прямая, он устроился на самом краю, а не расслабленно откинулся на спинку, руки сложены на коленях. Шон никогда не видел его таким. — Я должен… тебе разговор, — говорит Нил. Шон пытается понять это, но не может. — Я не думаю, что ты можешь кому-то задолжать разговор. Нил снова слабо улыбается. — Могу. Потому что уже несколько дней избегаю разговоров с тобой, а это нечестно. — Оу, — роняет Шон. Проходит еще несколько секунд, и Нил больше ничего не говорит. — Ты хочешь поговорить про кино? — спрашивает Шон, зная, что Нилу это нравится, особенно если они оба смотрели фильм. Ему нравится изучать сцену за сценой, сравнивать свои мнения. Если мнения не совпадают, они не спорят, а обсуждают, что радует, а не раздражает. Шон не понимает важности этого, но ему нравится, что Нилу нравится. Однако, Нил идет по другому пути. Вместо этого он качает головой, делает глубокий вдох и говорит: — У меня есть чувства к тебе. — Прежде чем Шон успевает это осознать, он продолжает, нахмурившись. — Ты знаешь, что это значит? Шон медленно кивает, но ему требуется время, чтобы выразить это словами. — Я… нравлюсь тебе больше, чем друг. — Да. — Нил улыбается, и на этот раз улыбка искренняя. — Думаю, что да. Что-то щелкает в голове Шона. — Так вот почему Клэр решила, что мы встречаемся? Это ты ей так сказал? — Нет, — качает головой Нил. — Я ей не говорил. Но мне и не пришлось этого делать, она очень проницательна. Поняла все раньше меня. Шон хмурится, пытаясь сообразить, как это возможно, но все без толку. — Шон. — Он встречается взглядом с Нилом. — Можно я тебя поцелую? Шон и не понял, что тянущее чувство никуда не делось. Узлы внутри завязываются, развязываются и снова завязываются, словно у него появилось второе сердце, которое бьется быстрее первого. Он кивает, потому что это ужасно, но он хочет этого и встает на встречу Нилу. Шон не двигается, когда Нил делает шаг вперед, входя в его личное пространство, вдыхает запах его одеколона, слабый из-за долгого рабочего дня, но чувствующийся. Обычно Шон ненавидит духи, лаки для волос и одеколоны, они буквально атакуют его чувствительность, но запах Нила иной. Знакомый. Безопасный. Нил коротко смотрит ему в глаза, наклоняется вперед и опускает взгляд на губы Шона. Шон зажмуривается, отчасти потому, что все так делают, а также потому, что чувствует — так надо. Он верит, что Нил все сделает правильно, даже если Шон не будет смотреть. Губы Нила прижимаются к его губам, сначала едва ощутимо, а потом чуть сильнее. Они соприкасаются только губами, но Шон чувствует запах Нила, слышит его легкое дыхание и шелест ткани рубашки. Кажется, что Нил везде. И Шон абсолютно спокоен на этот счет. Нил двигает губами так, что Шон не может это даже описать, потому что слишком занят, утопая во всем этом, фигурально выражаясь… а затем Нил отстраняется. Шон глубоко вздыхает и через секунду открывает глаза. Он даже сцепляет руки вместе, чтобы вновь обрести способность двигаться. Нил все еще очень близко, наблюдает за ним. — Тебе понравилось? — спрашивает он. — Да, — кивает Шон. — А тебе? Нил отступает на полшага назад, вскидывает руку, собираясь коснуться затылка, но потом передумывает. — Ты… когда-нибудь думал… обо мне… в сексуальном аспекте? — последние слова он произносит так быстро, как только может. — Думал, — говорит Шон, зная, что это, вероятно, невежливо, но лгать было бы еще хуже, поэтому он честно добавляет. — Но мне показалось, что без твоего согласия это невежливо, так что я перестал. Нил смеется. Смеется. Продолжает смеяться. Шон понятия не имеет, что тут смешного, но в конце концов тоже улыбается, сдержаться трудно. Потом веселье стихает, сменяясь легкими усмешками, и они оба садятся, на этот раз Нил опускается рядом с ним на диван. — А как бы ты себя чувствовал, — спрашивает Нил, наконец отдышавшись, — если бы мы действительно попытались встречаться? Ну, раз поняли, что это так. Шон улыбается. — Мне бы этого очень хотелось. Может быть, мы снова поцелуемся? — Мы можем целоваться гораздо больше, если ты хочешь, — говорит Нил и, дождавшись от Шона кивка, снова целует его. Это так же прекрасно, как было в первый раз. Когда они останавливаются, Нил все еще улыбается, но потом становится серьезным. — Мне придется перевести тебя к другому врачу. — Что? — Шону не нравится, как это звучит. — Я не хочу другого врача. — Я знаю, — говорит Нил, протягивая к нему руки. — Но мы не сможем держать это в секрете… черт возьми, это не было секретом еще до того, как случилось. И это будет конфликт интересов. Но не волнуйся. Я почти уверен, что уговорю Одри взять тебя к себе. Шон обдумывает это. Это не очень хорошо, но если другого способа нет, то не страшно. — Доктор Лим — хороший врач. — Вообще-то она отличный врач, но не говори ей, что я так сказал. — Нил смеется, и Шон почти уверен, что он шутит. Кое-что приходит Шону в голову, вопрос, который он уже давно хотел задать Нилу, но не чувствовал, что имеет право. Но теперь, с новым статусом их отношений, он считает, что можно. — Ты не мог бы… обнять меня? — Конечно, — соглашается Нил. Они придвигаются ближе друг к другу, затем он наклоняется вперед и обнимает Шона — одна рука на плечах, а другая — под мышкой. Шон делает то же самое. Это очень приятно, но… — Ты можешь обнять меня покрепче? — тихо просит Шон. Нил сразу сжимает его почти болезненно, и Шон чувствует себя намного лучше, чем когда-либо за последнее время. Клэр определенно была права. Нил заботится о нем.