Прикасайся к моему телу

Софья молча допила свой утренний кофе, прочитывая комментарии под опубликованной несколько часов назад фотографией. На лице девушки не было эмоций: ей было всё равно, знает об их отношениях кто-то ещё или нет, и на мнение абсолютно посторонних людей тоже было всё равно, ведь это ничего не значит. Сделав последний глоток горьковатого напитка, рыжеволосая набрала номер Алины. — Да? — послышался неуверенный голос. — Ну и что ты плачешь? У Алины снова вырвались слёзы, но в этот раз они позволяли ей говорить. — Сонь, но ведь ты понимаешь, что теперь все всё знают? — Это было очевидно, только не оглашено. — Вот и именно! — розововолосая сорвалась на крик, продолжая плакать. — Теперь есть прямые доказательства! Ты вообще понимаешь, что на нас теперь в несколько раз сильнее бочку катить будут?! А родители?! Ты такая спокойная, как будто тебе совсем всё равно, как это на них отразится! Софья опустила голову, задумчиво сжав губы. — Да, с родителями подстава вышла… — Сонь, они мне не простят! — девушка начинала плакать всё больше. — Успокойся, пожалуйста. По сути, родственники — наша самая главная головная боль сейчас. Но мы с этим разберёмся. И я не понимаю, почему ты так переживаешь. — Мне страшно, Сонь, — Алина перешла почти на шёпот. — Для меня всегда вопросы ориентации были сложными. Даже самой себе признаваться пришлось через истерики, а тут эта информация вырвалась на такую большую аудиторию, — с другого конца провода послышались всхлипы. — Алин, я всё понимаю. Но мы ничего уже не можем исправить, осталось только принять. Постарайся успокоиться, я перезвоню тебе позже. Соня сразу сбросила вызов, чтобы не слышать больше слёз своей девушки, и легла головой на стол. — Почему же так мысли разлетаются… — девушка начала озвучивать то, что было в голове. — Что делать, Соня, что нужно сделать? — Она глубоко вздохнула и поднялась, устремив взгляд в одну точку. — Для начала убедиться, что Алина в относительном порядке. Да, это главное. А потом? Размышления прервал телефонный звонок. На дисплее красовалась надпись «Mammy». — А потом донести до родителей это так, чтобы для них это было не слишком болезненно. Прости, мам, но сейчас я не готова с тобой говорить. Лёгким движением руки звонок родительницы оказался отклонён. Рыжеволосая резко встала и направилась в комнату. Открыв шкаф, Соня достала первую попавшуюся одежду: розовую футболку и синие джинсы, — которая оказалась на ней уже через минуту. Она уже собиралась выходить из спальни, но тут в поле зрения попала любимая кошка. — Пупочка, — как-то грустно и одновременно нежно произнесла хозяйка серого сокровища и взяла кошку на руки. Софья, погружённая в свои не слишком весёлые мысли, обняла любимицу и вместе с ней села на край кровати, поглаживая животное. Пупа мурчала на ухо задумчивой хозяйке, будто стараясь приподнять ей настроение. Девушка чуть покачивалась и будто уже никуда не собиралась уходить, но вдруг почувствовала, как одинокая слеза очерчивала мокрую дорожку на щеке, быстро стёрла её и решительно направилась к выходу из квартиры, предварительно отпустив кошку. Куда направлялась Соня? Она и сама этого не знала. Ей нужен был свежий воздух: девушка всегда надеялась, что он освежит её мысли. Так, медленно вышагивая по тратуарам и думая о происходящем, Софья дошла до парка и направилась к самой дальней лавочке, которую почему-то никто не любил. Опустившись на неё, она беспомощно зарылась руками в свои огненные волосы. Единственное, что её сейчас беспокоило, — состояние Алины. Розововолосая рассказывала, что ей тяжело даётся принятие себя. Вдруг до Софьи дошло, почему Алина так переживает из-за этого слива, представила, что она чувствует. И заплакала. Беззвучно. Ей казалось, что она не имеет права вообще проявлять какие-то эмоции после такого холодного диалога с розововолосой. Соню так же беспокоило, что из-за элементарного страха перед обществом Алина могла закончить их отношения. — Нужно ей позвонить, — тихо произнесла она. Рыжеволосая достала телефон, нашла нужный контакт… и не решилась сделать ещё один клик. — Нет, я не готова слышать её слёзы. Грёбаный ты эгоист, Соня, только о себе думаешь, — она заблокировала телефон и закрыла лицо руками, даже не пытаясь успокоиться.

***

Через 2 часа Софья вернулась к себе в квартиру с бутылкой красного вина, отвратительным настроением и заплаканными глазами. — Сонечка, выглядишь отвратительно, — с таким слова её встретил сожитель, забирая протянутую бутылку. — Без тебя знаю, открывай лучше винишко. Пока молодой человек разбирался с порученным делом, в ванной разбитая Соня умывалась ледяной водой. Её руки немного дрожали, лицо не выражало никаких эмоций. Она подняла глаза на своё отражение, смотрящее на неё через висящее на стене зеркало, и как будто со злостью на саму себя вышла из ванной. В комнате её уже ждал сосед и разлитое по бокалам красное вино. Соня залпом осущила свой бокал и налила новую порцию. Ноги не слишком хорошо её держали, и она приземлилась на диван, горько взглянув на молодого человека. Он выжидающе смотрел на девушку, не задавая раздражающих вопросов. Соня молчала. Её глаза не горели, как это бывает обычно, и от этого вид её становился ещё более плачевным. — И что теперь делать? — почти прошептала рыжеволосая. — Жить, Сонь. И любить. После этих слов девушка вновь беззвучно заплакала. Парень подсел чуть ближе и по-дружески обнял её за плечи. — Ну что ты плачешь? Тебя так волнует эта треклятая фотография? Соня всхлипнула. — Да я не из-за себя плачу. — Ты с ней разговаривала? Я слышал, ты утром обещала перезвонить. — Нет… Мне больно слышать, как она страдает. — Знаешь, мне кажется, ей нужна именно твоя поддержка. Я понимаю, что это тяжело, но пойми, что ей, вероятно, сейчас тяжелее. Позвони, Сонь, ты же обещала. — Пожалуй, ты прав. Нужно позвонить. Девушка вновь увидела перед собой контакт, подписанный ласковым «Алиночка», и снова медлила. — Давай, всё хорошо, ты сможешь. И из динамика телефона послышались гудки. Через 20 секунд на звонок ответили. Но это была не Алина. — Здравствуй, Сонь, — поприветствовал мужской голос, в котором рыжеволосая узнала голос брата своей девушки. — Привет. А где Алина? С ней всё в порядке? — Нет, не всё в порядке. Она рыдает уже несколько часов подряд, и у меня не получается её успокоить. Соня почувствовала участившееся сердцебиение. — Я сейчас приеду, — упавшим голосом произнесла она. — Приезжай. Думаю, у тебя больше шансов на успех, чем у меня. Послышались гудки. Соня пыталась как можно быстрее зайти в приложение на телефоне, чтобы вызвать такси, но дрожащие руки предательски не слушались хозяйку. — Давай я, — сидящий рядом молодой человек забрал у переживающей Сони телефон и в два счёта вызвал ей машину. — Собирайся, твоё такси будет на месте через 3 минуты. Соня резко вскочила с дивана и полетела в коридор. Шнурки на кедах оказались сложной задачей для неё, на которую пришлось потратить больше времени, чем обычно, но уже через пару минут она была полностью готова. — Посмотри на меня, — привлёк к себе внимание сосед. — У вас всё будет хорошо, слышишь? Это пустяк, который надо только пережить. Я в тебя верю, крошка, — он обнял рыжеволосую. — Иди, тебя уже, вероятно, ждут. И Соня быстро спустилась по лестницам своего подъезда, нырнув в такси. Дорога заняла около получаса. Это время показалось для девушки вечностью. Её тело пробивала неприятная крупная дрожь, в глазах стояли слёзы, она постоянно думала об Алине и винила себя за то, что оставила её в таком состоянии на несколько часов. Но вот перед ней всплыл знакомый подъезд, и Соня, расплатившись, пулей вылетела из машины и уже через минуту стояла у знакомой двери. Практически сразу после звонка ей открыли. В проёме стоял взволнованный Филипп. — Заходи, Сонь. — Она всё ещё плачет? — с надеждой в голосе поинтересовалась девушка, попутно раздеваясь. — К сожалению. — Чёрт, почему ты раньше мне не позвонил? — У меня было предположение, что тебе самой нужно время для разбора этой пакости. — На хую я это время вертела, я была нужна в первую очередь ей. — Сейчас не время для выясния отношений, иди уже. Соня устремилась к закрытой двери комнаты Алины. С каждым шагом сердце билось всё чаще. Ещё несколько секунд — и Софья оказалась перед кроватью, на которой калачиком уже совсем беззвучно плакала розововолосая барабанщица. Её выдавало только вздрагивающее тело. Соня аккуратно, чтобы не напугать девушку, села на край кровати и убрала с лица лежащей розовые пряди. Алина взглянула на неё потухшим взглядом и села, скрестив ноги, но не говоря при этом ни слова. Софья подвинулась к стене, приняв удобную позу, и прижала к себе плачущую девушку. Ей и самой хотелось рыдать, но она не позволяла себе этого: нужно быть сильной, чтобы успокоить Алину. Рыжеволосая гладила барабанщицу по волосам и, наконец, решилась заговорить: — Я с тобой, слышишь? Сейчас нет никого, кроме нас. Ты можешь продолжать плакать, если хочешь, я тебя не осуждаю за это. И я буду с тобой столько времени, сколько потребуется для твоего восстановления. Я не отправлю тебя в одиночку справляться со всеми трудностями. Мы всё сделаем вместе. Я тебя люблю, слышишь? И знаю, что это взаимно. Это главное. Мы со всем справимся. Прости меня, конфетка. Алина по-прежнему молчала. Но Соня знала, чувствовала, что она больше не плачет. Рыжеволосая продолжала успокаивающе гладить девушку по волосам, нежно обнимая. — Спасибо, Сонь, — прошептала Алина Больше они не произнесли ни единого слова. Слова были не нужны. Барабанщица чувствовала поддержку Сони, а Соня уже слышала мирное посапывание Алины, уткнувшейся ей в грудь.