Pov. Рабастан
Рабастан то и дело поглядывает в сторону окна, за которым раскинулся вид на огромный заснеженный сад. Свирепая метель буйствовала всю ночь напролёт и намела повсюду сугробы такой величины, что в них запросто можно было бы вгрузнуть, где по колено, а где и по пояс, если бы ранним утром домовики, вооружившись лопатами, не расчистили все хожие площадки и дорожки. Причина его интереса естественно не в самом саду. Он успел надоесть ему за годы дружбы с Малфоями — в нём каждый год проходили скучные семейные пикники и прогулки верхом, на которых обязательно кто-то падал с лошади или метлы. Порой и с того и с другого. Причина в том, что среди многочисленных плутающих аллей, неизменно бравших начало у центрального фонтана, который сейчас напоминал причудливый гигантский гриб под двойной белой шапкой, неспешно прогуливается Поттер, а присматривает за ним никто иной, как Нотт. Нет, Рабастан не беспокоится. С чего бы ему беспокоиться? Ну может самую малость… Он в панике от одной мысли, что по какой-то надуманной причине Тёмный лорд счёл, что возложил на них со Снейпом слишком много обязанностей и неожиданного переложил часть, выбрав самых неподходящих — и это ещё мягко сказано — кандидатов. — Подобраться к Урхарту будет не так просто. — Если мы хотим застать его врасплох, то придётся… Рабастан пытается сосредоточиться на разговоре, но не выходит. Голова занята совсем другим. Снейп внимательно выслушивает предложения Тёмного лорда и попутно вносит коррективы в их планы, а он… Он мысленно находится не в кабинете, а совсем в другом месте, где его присутствие, возможно, сейчас нужнее. Краем глаза он замечает Поттера, прислонившегося спиной к широкому стволу векового дуба, и слегка вытягивает шею, чтобы получше рассмотреть, что там происходит. — Рабастан. Позволь узнать, что тебя так заинтересовало в том окне? — Простите, мой лорд. Я просто раздумывал о предстоящей вылазке, — он врёт и не краснеет. — Да неужели. Рабастан с липким волнением наблюдает, как Тёмный лорд опускает заброшенную ногу на паркетный пол рядом с другой ногой, как величественно подымается, упираясь ладонями в массивные подлокотники кресла, и как тягуче медленно подходит к окну, замирая в шаге от подоконника. Мерлин, лучше бы к тому времени Поттера там не было. — Нравится тебе то, что видишь? — Д…да. Красивый вид. Кругом снег. — Снег? — с лёгкой, обманчивой улыбкой спрашивает Тёмный лорд, скрещивая руки на груди. Давление на него становится почти что невыносимым, но Рабастан выбирает прикидываться дурачком до конца. — Вы же о нём спрашивали? — Конечно. Вопреки добродушному тону, ему становится не по себе и внутренности в животе сжимаются, ожидая щедрую порцию пыточного. Он стойко выдержит любую боль, чтобы развеять подозрения. Будет намного хуже, если к нему применят легилименцию и скрыть свои мысли станет попросту невозможно. В схватке «не думать о Гарри Поттере» с собственным разумом ему ни чуть не улыбается выиграть. Рабастан знает, что оплошал, проявляя свой интерес так открыто, да ещё и в присутствии Тёмного лорда. — Можете быть свободны. Оба. — Ты с ума сошел, Лестрейндж?! — набрасывается на него Снейп, стоит им покинуть***
Pov. Гарри
После обеда Гарри, наконец-то, остаётся наедине с самим собой и меланхолично предается мыслям под цокот стрелок больших настенных часов. Они напоминают ему почти такие же, механические с курантами, стоявшие в гостиной у покойных родителей. В детстве он помогал отцу вытирать с них пыль и смазывать шестерёнки, которым, кажется, износу не было… Хотелось бы ему хоть ненадолго вернуться в то беззаботное время. Почувствовать безопасность. Почувствовать, что его любят. Что у него вновь есть семья и дом. Гарри открывает увесистую книгу на произвольной странице, но к чтению так и не приступает. События последних дней услужливо заполняют голову тусклым разноцветным калейдоскопом. Договориться о личном пространстве во время прогулок с новой «нянькой», в лице одного из своих прошлых мучителей, оказывается гораздо проще, чем с тем же Рабастаном. Гарри с недавних пор воспринимает его как хорошего друга. И потому совесть не позволяет ему из раза в раз отделываться враками от его присутствия. Он прекрасно понимает, что Рабастан по-своему пытается защитить его и оградить от неприятностей. И от этого становится вдвойне неловко. Сам Гарри старается не создавать никому проблем, не шатается без дела по дому, каждый день навещает сына, прилежно изучает устройство магического мира и даже берёт планку чуть свыше необходимых сведений — в общем, делает всё, чтобы лишний раз не давать предпосылок для встречи с Тёмным лордом. Поцелуй его обескуражил. Он никогда бы не подумал что… Для него это слишком неправильно, нелогично, наигранно. А ему не хочется, чтобы с ним забавлялись, используя столь близкие интимные методы для поощрения или шантажа. Гарри не кукла для снятия напряжения в штанах и не объект для дурацких экспериментов… Но в Томе Реддле, Волан-де-морте и чёрт знает как тот назовёт себя ещё, есть что-то, что волнует его. Некритично, однако вполне ощутимо, чтобы испытать душевный дискомфорт. Он любил Лили. Любил настолько, что не побоялся её способностей и променял хорошую перспективу в карьере на бесконечные переезды полные неизвестности и сомнений. Мир обычных людей устроен чуточку иначе. Гарри никогда не был лидером, но и не приучен был пасти задних, быть полностью зависимым в своих решениях от кого-то. Хоть от сложившихся обстоятельств, хоть от окружающих людей. Лили он уступил во всём по любви и по незнанию, позволив выбирать, где и как им жить. Выбирать их общее будущее, будущее сына… Убивала ли она магов? Этот вопрос мучил его уже не первый день. Мучительнее было бы услышать на него утвердительный ответ. Он упрямо не хотел в это верить. Кто угодно, только не Лили. И всё же встреча с Дамблдором внесла некую ясность: не Пожиратели, так мракоборцы использовали бы их с Джеймсом для своей личной выгоды. Стать борцом со злом или самому стать злом? Гарри предпочёл бы остаться верным собственным идеалам, но увы, в этой политической борьбе он находился между молотом и наковальней. Гарри должен был спасти сына любой ценой… А если цена будет стоить другим жизни? Рабастан заглядывает к нему в шесть при полном параде. За окном метель, а под шерстянным пледом слишком хорошо, чтобы добровольно покидать кровать. Добби обещал принести какао и имбирное печенье, а он, в свою очередь, отыскал безопасный способ, как подарить ему одежду и освободить от рабских оков. И никто больше его не накажет и не прикажет. Такой вот сильно припозднившийся рождественский сюрприз для верного домового эльфа. Гарри не сомневается, что ему лично за выходку Том уши обязательно надерет. Ну и пусть. — Торжественный ужин? Ты уверен, что это хорошая идея? — он неохотно отрывается от трижды перечитанных сказок Барда Бидля. Рабастан невозмутимо поправляет заломившиеся плечики серого пиджака у зеркала и бросает на него косой взгляд. — Они знают о твоём существовании. Так что нет смысла прятаться. — Да, но я маггл, — напоминает ему Гарри. — Не хочу испортить леди Нарциссе ужин своим присутствием. — Она расстроится, если ты не придешь. Ведь лишние приборы на столе будут мозолить ей глаза. И к тому же… — Понял я, понял. Нельзя отказывать прихоти леди в день именин? — Именно. Рабастан довольно улыбается и протягивает ему ладонь. Ему не остается ничего иного, как принять приглашение… и облачиться в заранее приготовленный костюм. Опять за него всё спланировали. И когда только успели? Гарри рад, что на их появление в великолепно украшенной к торжеству гостиной, внимание, кроме тех, кого он знает лично, мало кто обращает. С минуты на минуту должен прибыть лорд. — Странно, что он решил сегодня присутствовать, — делится своими соображениями Рабастан, занимая место по правую руку от него. Их любезно разместили между Лестрейнджами и Малфоями. Вместе. Ему слегка неуютно, ведь он не является им ни родственником, ни членом семьи. — Не любит праздники? — На дух их не переносит, — шёпотом договаривает Рабастан. — Мы рады приветствовать вас, мой лорд. Прошу, окажите нам честь, — рассыпается в любезностях Малфой, лично отодвигая стул перед Тёмным лордом. Ему редко выпадает возможность быть на истинных правах хозяина дома, а не на вторых ролях. Его по-человечески даже немного жаль. Гарри ощущает на себе пристальный взгляд и не решается поднять голову, чтобы встретиться с Томом глазами. Он пока не готов. Потому и притворяется не в меру увлеченным содержимым своей тарелки. Кто бы смог обвинить его в бестактности? В Меноре готовят неприлично вкусно, как тут устоять. — Не ешь вон те грибы, — предупреждает Рабастан, когда замечает его блуждающий по столу взгляд. От обилия блюд рябит в глазах. Ему не хватит вечера, чтобы все перепробовать. — Почему? — Они волшебные и вызывают галлюцинации. — Вызывают галлюцинации? Серьёзно? Большие чем те, что я сижу в компании волшебников? Рабастана его слова забавляют, и он поспешно прячет улыбку в вышитой салфетке. Гарри и сам тихо чмыхает в кулак, сдерживая смешок. Близкое соседство с ним скрашивает вечер и позволяет не чувствовать себя таким уж лишним на этом чужом празднике жизни. Весьма скучном празднике жизни. Чьи-то приборы ударяют о тарелку нарочито громко. От неожиданности Гарри едва не подпрыгивает на месте. Если до этого ему казалось, что за столом было неуютно тихо, как для именин, то теперь он узнал, что такое настоящая гнетущая тишина, надавливающая на череп наполненной чугунной кастрюлей. Кто из них что сделал не так? Том — так исключительно про себя он называет теперь Тёмного лорда — невозмутимо требует у домовика налить вина и продолжает трапезу. Остальные гости следуют его примеру и, убедившись спустя некоторое время, что буря миновала, заводят непринужденные светские беседы между собой. Гарри через слово понимает о чём они говорят и радуется, что спрашивать его мнение никому не приходит в голову. — Ты, кажется, говорил, что Непреложный обет не требует никаких… дополнительных условий? — Да, — быстро шепчет Рабастан, склоняясь к нему. — Обычный магический договор. Клятва опоясывает руку, как только произносится формулировка. Гарри удивленно вскидывает брови. Интересно. Тогда получается, что… — Рабастан, не поведаешь нам, о чем же вы так увлечённо шепчетесь с мистером Поттером весь вечер? — вопрос звучит, как гром среди ясного неба. Оглушительно и жутко, прям оторопь берёт. За столом вновь воцаряется тишина. Ни звука не раздаётся, словно все гости в одночасье набрали воды в рот. Ещё бы. Они умудрились заинтересовать самого Тёмного лорда, который до этого к разговорам с кем-то особо не снисходил. — Мой лорд… — Прошу прощение. Это я попросил Рабастана показать мне метку, — Гарри неуклюже приподымается, перетягивая всеобщее внимание на себя. Опасения, что Рабастану достанется по полной не кажутся ему беспочвенными, учитывая то, с каким плотоядным выражением лица на них смотрит Том. — И как впечатления? — Весьма оригинально, — осторожно отвечает он. — Особенно змея, — ну не говорить же ему, что не стоит доверять художнику-самоучке в качестве холста человеческую кожу. Если метка и внушала ужас, то только своей неаккуратностью. — Я мог бы и сам рассказать тебе подробности её создания, если тебе так уж интересно. — Вы сами приставили ко мне учителей. Разве не к ним я должен обращаться по любому непонятному мне вопросу? — Прекрасно, — губы Тома трогает сухая недобрая улыбка. — Полагаю, некоторых из них мне стоило бы особенно поощрить за старания? — Вам виднее. От этого ведь зависит успех вашей кампании, — невесть зачем напоминает он и спокойно смотрит в прищуренные вишнёвые глаза. Ему нечего скрывать. Им руководит искреннее желание помочь другу. Если Том решит их за что-то наказать, то пусть наказывает двоих. Он молча прятаться за чужими спинами не будет. — Разумно. Я подумаю над этим. — Будьте добры, — Гарри почтительно склоняет голову, своебразно отступая перед его авторитетом. Он не собирается портить хозяевам дома праздник и провоцировать Тома и дальше своим упрямством. С него станется применить возлюбленное Круцио на всех присутствующих, а не только на нём. — Мой лорд, — Малфой тут же вскакивает на ноги, когда замечает, что Тёмный лорд поднялся с места и намерен покинуть трапезу. Следом за ним подымаются и остальные. — У меня есть дела. А вы продолжайте праздновать. Гарри ощущает небольшой укол совести из-за его ухода, ведь и книззлу понятно, что их напряжённый разговор послужил тому причиной. И всё же, он не мог, допустить, чтобы Рабастан пострадал из-за такой ерунды… А из-за чего, собственно говоря? Сложилось впечатление, что Лестрейндж ненамеренно перешёл Тому дорогу… И Гарри сыграл в этом не последнюю роль. — Ты совсем не боишься Тёмного лорда? — непринуждённо интересуется Нотт. Его, кажется, сложившаяся ситуация совсем не тревожит. За столом атмосфера становится в разы оживленнее и дружелюбнее. Гости говорят и смеются в открытую, домовики подносят горячие блюда и затевают музыкальную возню на фоне. Теперь всё это больше напоминает именины в семейном кругу, а не встречу деловых партнёров. — Боюсь, но ему же об этом знать не обязательно, — Гарри неловко улыбается и спешит перевести тему. — Рабастан, положи мне всё-таки те грибы. Остаток вечера он отрешённо наблюдает за гостями и при первом удобном случае откланивается, ссылаясь на усталость. Леди Нарцисса слишком хорошо понимает его смятение и потому не задерживает, пожелав спокойной ночи. Гарри вряд ли уснёт. Он ведь торжественно клялся себе ни во что больше не влипать. А теперь вот…***
Pov. Том
Том причины своего дурного настроения до конца не понимает. Хочется растрощить что-нибудь, сорвать картины со стен, разломать их золоченные багеты и выкинуть бумаги, лежавшие на столе, прямиком в открытое окно. Холод голову совсем не остужает. Рабастан ему не соперник. Том морщится, не желая признавать, что думает о Лестрейндже в подобном ключе, но крыть нечем — сегодняшняя идиллия показала, насколько тот сблизился с Поттером. И это у него под носом. Том так не умеет. Том не завоёвывает внимание по крупице, не подбирается постепенно, выжидая, пока ему дадут разрешение ступить дальше или приблизиться. Он привык быть центром всеобщего обожания и бесприкословного поклонения. Это он выбирает, а не его. Но Поттер, переворачивающий всё с ног на голову, явно считает иначе. «Посмотрите-ка, выискался тут смельчак», — ядовито шепчет внутренний голос, сильнее нагнетая обстановку. Придётся его переубедить и желательно прямо сейчас. Том даже в юности не был столь нетерпелив, но ему плевать — может он хоть иногда побыть несдержанным и поддаться своим странным порывам? Ужин должен был закончиться в десять. На часах половина двенадцатого, и ему в разгоряченную голову не приходит здравая мысль, что Поттер может уже давно спать. Том бесцеремонно открывает дверь в его комнату, сталкиваясь лицом к лицу с полумраком и пустой незаправленной кроватью. Никого. — Где этот чёртов маггл? — рявкает он, щелчком зажигая свет. Домовик, украдкой примерявший в углу жутко непропорциональный свитер, бледнеет, сливаясь цветом кожи со стеной. — Сэ… Хозяин, мистер Поттер отправился на кухню. — Зачем? — Добби не знает. — Бесполезный идиот! Том, резко развернувшись на каблуках туфель, покидает комнату и направляется в указанное место. Вспыхнувший было гнев немного стихает, когда он преодолевает лестницу и несколько длинных запутанных коридоров погрузившегося во мрак Менора. В нём запросто можно потеряться, если не знать, куда идти. К счастью он знает. В просторной кухне пахнет смесью приготовленной за весь день еды, а на столе одиноко горит свеча в небольшом гипсовом подсвечнике. Сборище потревоженных домовиков заинтересованно поглядывает на Поттера сверху. Пиджак и жилет на нём отсутствуют, а рукава рубашки небрежно закатанны до локтей. В пасти смехотворно крохотного дракона один за другим исчезают заготовленные заранее кусочки сырого мяса. — Добрый вечер, — его присутствие, наконец-то, замечают. — Вам тоже не спится? — С каких пор ты свободно перемещаешься по дому? — Том одаривает Поттера мрачным взглядом. — С тех пор, как вы перестали запирать дверь, — он легонько чешет пальцем снизу под пастью дракона, расслабленно скользит по чешуйчатой шее до самого кремового брюха. Нашёл себе такого же нелепого питомца, как и он сам. Том презрительно кривит губы. — Убери эту ящерицу куда-то. — Куда? — Отдай домовику, — он жестом указывает на явившегося без зова Добби, который настороженно приник к ножке стола и подглядывал за ними. Видимо переволновался за своего дурацкого героя и примчался спасать. Позже Том обязательно разберётся, откуда у него взялась одежда. Точнее разберётся с тем, кто имел наглость её подарить. Тут и гадать не нужно кто бы это мог быть. — Может тогда я лучше сам вернусь с ним в свою комнату? — Нет. Ты пойдешь со мной. — Зачем? — Затем, — грубо отрезает он, не собираясь ничего объяснять. — И пошевеливайся. Под пристальным надзором Поттер неохотно и медленно передает своего дракона в руки домовику. Весь его вид выражает недовольство, между бровей пролегает хмурая складка, а из глаз разве что молнии не сверкают. Ну и ну. Пусть только попробует открыто заупрямиться — Том ему спуску в этот раз не даст. Отыграется и за пререкания во время ужина и за всё… остальное. — Иди за мной. В его личные покои никто не вхож, но сегодня он делает редчайшее исключение. Поттер молчаливой тенью маячит за спиной и явно мечтает поскорее сбежать отсюда. Отпирающее заклинание сиреневым свечением ложится на дверной замок и дверь бессшумно открывается, пропуская их внутрь. — Входи. — Что с вами не так? Поттер, загнанно оглянувшись вокруг, напрочь игнорирует два пустующих кресла и усаживается прямо на ковёр у камина. Боится его, что ли? Или окончательно выбесить решил… — Сам не знаю, — передёргивает плечами Том и избавляется от мантии, пиджака и галстука. Сущая пытка носить на себе столько одежды, как того требует приличие и статус. Теперь можно и передохнуть. Пробудившаяся Нагайна подымает плоскую голову и неторопливо, по одному, разворачивает сложенное в несколько больших колец туловище. Теперь Том понимает, почему Поттер держался подальше от кресел — её он заметил сразу. Она его тоже и посчитала за свою законную добычу. А как иначе? Маггл, да ещё и в присутствии хозяина. Придётся ей объяснить, что конкретно этого маггла нельзя есть. Пока что. — Не смей, — приказывает Том, пресекая стремительный выпад Нагайны. — Это парселтанг, — отвечает он следом на невысказанный Поттером вопрос. — Я умею разговаривать со змеями. — Есть хоть что-то, чего вы не умеете? — Вряд ли. Я же не какой-то заурядный маггл. Том ласково поглаживает успокоившуюся змею по голове, нашептывая свои извинения за испорченный ужин. Ей, бедняжке, не досталось ничего вкусного, и на ночную охоту он не может её отпустить — в доме многовато людей. Она может перенервничать и удушить кого-то ненароком. Задумчивый Поттер в их сторону не смотрит и тщательно создаёт видимость, что его здесь нет. Обиделся на «заурядного маггла»? Ему не нравится, что рядом с ним он в последнее время замыкается, а-то и вовсе старается его избегать. — Нет, вы не «заурядный маггл». Вы всего лишь волшебник с раздутым до небес самомнением. — Я убью тебя, — Том в мгновение ока опрокидывает его на спину и вдавливает кончик палочки ему в кадык. — Не убьёте. Иначе вы бы давно это сделали, — Поттер бесцеремонно хватает его за плечи и тянет на себя. Палочку приходится поспешно убрать, чтобы никого не поранить. Сам он упирается ладонями в ковер, сохраняя шаткое равновесие. — Я вам нужен. — Ты переоцениваешь себя. — Разве? Тогда вам стоит уже сейчас подыскивать нового маггла. Поттер дерзко расхаживает по лезвию ножа взад-вперёд, как чёртов акробат без страховки. Совсем не боится ни порезаться, ни сверзнуться с высоты. Том начинает предполагать, что именно страх смерти делает его таким… бесстрашным. Забавный феномен. В Годриковой впадине он буквально ничего не мог, кроме как дрожать и умолять о своём сыне. На деле же Поттер намного сильнее, чем кажется на первый взгляд, просто тщательно скрывает свою истинную натуру за маской святой простоты. Знают ли его близкие люди, какой он настоящий? Ему бы хотелось узнать. В зелёных глазах напротив, как листья перед штормом, трепещут тени. Отблески от камина добавляют к ним цветные всполохи огня. Восхитительное колдовское зрелище. Том, залюбовавшись, подаётся вперёд. — Ну уж нет! Хватит с меня и ваших дополнительных условий для клятвы, — уязвленно отбрыкивается Поттер, разгадав его нехитрое намерение. — Вы мне соврали! — Ну и что? — Вы не находите, что это как-то слишком? — он накрывает ему рот ладонью. Наивный, думает, что поможет. — Нет, — Том отводит препятствие в сторону и ставит точку в их прениях. Поттер что-то мычит ему в губы, но под натиском довольно быстро сдаётся. Поцелуй выходит долгим и вдумчивым. Том — подумать только! — старается быть нежным и обходительным, ощущая, как его неловко целуют в ответ. Топорно, недоверчиво, с некой осторожностью и толикой опасения. Так и сквозит в движениях неуверенностью то ли в себе, то ли в нём. И всё же лучше, чем в прошлый раз. — Мордред бы вас побрал, — вяло бормочет Поттер, ерзая под ним. — Вы довольно тяжёлый, Том. — Прояви больше уважения. И для тебя я лорд Волан-де-морт. — Не буду я называть вас Волан-де-мортом. — Это ещё почему? — удивляется он. Резко опустевшая голова идёт кругом. Сказывается тяжёлый день. — Том мне нравится больше. — Идиот. На Поттера оскорбление не действует — он лишь хмыкает в ответ и принимает сидячее положение. Том, подумав, устраивается рядом с ним на ковёр. Вполне себе удобно, если опереться о стену. — Так как вы додумались создать метку? — Ты серьёзно? — Сами хотели, чтобы я у вас спросил. Или мне спросить у кого-то другого? — Попробуй только. — Тогда лучше расскажите мне о себе. До того, как вы стали Волан-де-мортом. Том совершенно не имеет никакого представления, как ему дальше быть с Поттером, но плавно заводит рассказ о своём детстве.