Пусанские супруги

«Иногда я улыбаюсь, словно всё хорошо, Хотя под улыбкой прячется боль.» changes — justin bieber

Чонгук готов был надеть на себя белую табличку с ярко-красной надписью «жду мужа Пак Чимина» — настолько сильно он ждал, когда вернётся его супруг из родной, но уже далёкой страны. Разлука длилась почти два месяца, раскидав их по обстоятельствам работы по разным континентам. Они оба соскучились. Чимин должен был прилететь в скором времени, оставалось уже меньше часа. Чонгук оставшиеся пять дней до прилёта супруга был в не себя от радости. Он убрал весь дом, перестирал всю одежду, а после приготовил еду. Долго думал, какую кухню выбрать, что понравилось бы мужу, но решил остановиться на той еде, которую они часто едят: стейки, овощи на гриле. Чонгук по такому случаю прикупил пару бутылок вина и поменял постельное бельё, полностью приготовившись. Его муж не писал, наверное, спал в самолёте, может, смотрел фильмы. Чонгук просто знал, в какой момент он приедет, поэтому заранее отправился в аэропорт, чтобы встретить своего супруга там. Ожидание и чувство предвкушения, некого волнения не покидало душу и сердце Чонгука. Словно они вернулись в прошлое, на много-много лет назад, словно увидятся с Чимином впервые. Чонгук, если честно, смутно помнит их первую встречу, она для него была обычной и не такой яркой и красочной, он больше был занят тем, что спешил к друзьям. А Чимин запомнил их встречу, потому что для него она была красочной и важной. Важные слова сказал тогда Чонгук, а Чимин подумал, что судьба, что такое просто так не бывает. И ведь действительно — так легко и быстро столкнулись их миры, как две огромные планеты во вселенной. Души слились воедино, и поэтому такая вот долгая разлука, которую они едва пережили, заставила даже грустить. Чонгук в один из дней, когда сильно устал, даже позволил себе прослезиться — рядом не было того человека, который всегда обнимал, поддерживал, утешал, помогал справиться с болью и грустью. В объятиях Чимина всегда было так хорошо, и не важно, где они находились в данный момент — в них просто было хорошо. Он обнимал со спины, со стороны груди, сбоку, прижимался сам, а Чонгук улетал. Чёрт его знает куда. Просто он мог нормально дышать в такие моменты — лёгкие раскрывались, наполнялись родным ароматом и запахом самого Чимина. За эти долгие годы родной, собственный запах стёрся. Парню кажется, что они с супругом даже пахнут одинаково. Давно ведь уже переняли привычки друг друга, часто таскали одежду друг друга и даже не заморачивались из-за этого, предпочитая лишь любоваться друг другом. Такая вот любовь длинною в половину жизни. Думать о разлуке особенно страшно, потому что именно с Чимином Чонгук прошёл через многое: болезни, операции, свадьба, расставание, скандалы, любовь. Просто так оторваться от любимого человека, пусть даже на такой срок в два месяца, было крайне тяжело. Сначала было неудобно спать: приходилось ворочаться, взбивать подушку, убирать её, укрываться одеялом, убирать и одеяло, маяться и метаться, мучиться, страдать от бессонницы и дрёмы, которая наступала лишь к утру. Но утром-то начинается новый день, новая работа, новые дела. Утро не спрашивает у нас, хотим ли мы подольше поспать, как мы себя чувствуем, хочется ли нам просто выпить чашку кофе и посмотреть какой-нибудь сериальчик, а не бежать сломя голову делать всю работу, которую могут сделать и без нас. Утро — самое жестокое время во всех сутках. Утро всегда беспощадно. Только для Чонгука что утро, что день, что вечер, что ночь — всё было жестоким и беспощадным. Без мужа плохо, тоскливо, грустно и тяжело. Без мужа скучно. А ведь Чимин мог бы сидеть тихонько на диване, читать какую-нибудь книгу, закинув ногу на спинку дивана, мог бы вообще просто так лежать с наушниками в ушах, а Чонгуку и этого было бы достаточно. Он мог бы любоваться часами, хотя и так уже сколько лет он любуется. Для него всё ново, он готов проживать моменты заново, словно впервые. Время идёт, Чонгук всё ещё ждёт. Он сидит в зале ожидания и всё бросает взгляд на большое табло часов, дёргая ногой из-за нервов. Он даже отпросился с работы, чтобы встретить супруга — слишком знаменательное событие. В зале ожидания красиво — есть много мест, куча всякой зелени около которой бегают дети, прячась за огромными листьями и звонко хихикая. Место встреч. Место для долгожданных встреч, когда хочется кричать от счастья и плакать от радости. Чонгук тоже готов плакать от радости, как только увидит макушку своего наверняка уставшего супруга. Только когда время подходит к определённой, нужной Чонгуку отметке, ничего не происходит. Он вскакивает на ноги и быстрым шагом идёт ближе к эскалатору, чтобы там уже поймать своего супруга, но… ничего не происходит. Чонгук смотрит на людей, которые спешат спуститься, на тех людей, которые сонные совсем, не спешат идти, зевают и улыбается, увидев родных. Чимина нет. Не тащит свой чемодан, не зевает, не чешет макушку и не улыбается, нацепив на лицо солнцезащитные очки. Тогда… где же он? Может, идёт в самом конце? Он же капуша тот ещё, может и опоздать немного. Чонгук ждёт. Ждёт пять минут, десять, пятнадцать, сорок, час. Чимин не спускается, а остальные люди продолжают расходиться по своим уголкам-островкам, поближе к родным. Парень растерянно возвращается на своё место, садится на сидение и бросает хмурый, задумчивый взгляд в сторону эскалатора. Может?.. Нет. Нет-нет. Доставая из кармана телефон, Чонгук на всякий случай проверяет все соцсети, чтобы случайно не пропустить сообщение от супруга. В Корее сейчас ночь, но позвонить кому-нибудь всё равно нужно. Чонгук не успокоится, если не позвонит, не спросит, в чём дело и что происходит, и где, чёрт возьми, его муж. Остался в Корее? Не предупредил? Звонить кому-нибудь нужно, и Чонгук выбирает свою жертву легко и быстро. — Середина ночи, бро, какого хера, — сонный и убитый голос Тэхёна звучит как полное спасение. — Привет. Чимин не говорил, во сколько у него самолёт? — спрашивает сразу Гук, боясь, что волнение в его голосе будет звучать слишком очевидно. — Нет… а что? — Тэхён настораживается, пока Чонгук поджимает губы. — Ничего такого, просто интересно узнать, во сколько он прилетит, — пожимает плечами Чонгук. — А он тебе разве не сказал во сколько? — удивляется Тэхён, шуршит своей постелью и, видимо, садится. — Сказал. Но его ещё нет, — Чонгук тихо выдыхает, наконец чувствуя то самое волнение, когда не можешь усидеть на месте и спокойно дышать, — я думал, может ты знаешь, где он. — Гук, — Тэхён тоже растерян, — может опоздал на самолёт? Переоформляется, выбирает другое время для полёта. Ты же знаешь его, да и ситуации всякие бывают. — Он мне не писал, — тихо заканчивает Чонгук, чувствуя, как волнение накатывает всё сильнее и сильнее. А что, если что-то действительно произошло? Что, если ему нужна помощь? — Может нет сети или нельзя доставать телефон, — Тэхён пытается вразумить, кинуть адекватные мысли, которые можно разжевать, разложить по полочкам и подумать о том, правильно ли это или нет. — Я не знаю, — Чонгук прижимает пальцы к переносице, — а что, если он остался в Корее? — Позвони его маме, — говорит Тэхён, крепче сжимая телефон. — Но сейчас ночь, и если я ей скажу, что Чимин не прилетел, она начнёт волноваться. Я не хочу волновать её, Тэ, это не самое прикольное чувство, знаешь. Он ведь её сын, — Чонгук поджимает губы. — А ты его муж! — протестует друг на другом конце провода, — ты имеешь полное право поднять тревогу и начать волноваться за своего мужа, а не сидеть сложа руки, боясь позвонить из-за разных часов поясов. Давай ты сейчас позвонишь его маме, а я попробую позвонить Чимину, а после созвонимся. Идёт? — Ладно, — Чонгук отключается первым. Он первым делом встаёт со своего места и отправляется в сторону туалета, чтобы как следует умыться в холодной воде, вытереть руки и после набрать номер Джи. Та с первого раза не берёт, наверняка поздно пришла с работы, а он своим волнением и своими звонками сделает только хуже. — Да? — Джи всё ещё спит, кажется. — Мам, — начинает Чонгук, придавая своему голосу спокойствие, — прости, что звоню так поздно. — Котёнок, что такое? — Джи тоже просыпается, как и Тэхён ранее. — Скажи, Чимин ведь уехал в аэропорт? — хоть бы очевидная надежда не звучала в голосе. — Конечно, — Джи говорит уверенно, и у Чонгука нет ни единого шанса, чтобы не верить ей, — а что такое? Не отвечает? — Я думаю, я немного перепутал время, — говорит Чонгук со смешком, — приехал раньше. — Милый, совсем скоро увидитесь, не волнуйся, — голос Джи мягкий, спокойный и до жути ласковый. — Я понял, спасибо, спокойной ночи, — Чонгук вновь отключается первым. Зря накручивает себя, может и правда время перепутал? Наглупил, был невнимательным, а в итоге на уши всех поставил. Тэхён вот отзвонился спустя десять минут и сказал, что Чимин ему не отвечает, телефон выключен. Он просит Чонгука не думать о плохом, постараться успокоиться и подождать его ещё немного. Чонгук ждёт. Он каждый раз поднимает глаза к эскалатору в надежде на то, что увидит супруга. Счастливые люди, семьи, парочки, одинокие люди спускаются, но только не его муж. Чонгук понимает, что начинает грустить. Он не находится на грани бешенства и истерики, но отчего-то понимает, что ждать тут бесполезно. Чимин ведь мог выключить телефон навсегда и остаться где-нибудь в Корее или улететь в другую страну? Хотя зачем ему это? Всё было хорошо, даже отлично, он сам с нетерпением ждал встречи с Гуком, поступать так было бы крайне глупо. Но Чонгуку легче думать об этом, чем о том, что с самолётом, в котором он летит, могло что-то произойти. Если Чимин вернётся, он его одного больше никуда не отпустит. Нет, ни за что, больше так трепать свои нервы он ему не позволит. Чонгук ждёт час. Второй. Третий. Когда становится невыносимо, а проходящие мимо охранники уже смотрят на него с прищуром и недовольством, Чонгук забирает разряженный телефон, уходя из аэропорта. Ноги ватные, еле несут его к такси, где он называет свой адрес. Машина доезжает спокойно и тихо, Чонгука радует лишь кондиционер, который работает исправно. Они приезжают спустя тридцать минут, когда на улице уже начинает вечереть. Чонгук расплачивается и уходит, даже не прощаясь. Он идёт по дорожке в сторону их дома, посматривает в сторону пляжа, где можно увидеть их соседей с ребёнком. Те расстелили плед, отдыхают и сидят перед водой, а ребёнок резвится практически на самом берегу. Это могли бы быть они с Чимином. Сидеть на песке или пледе, мочить ноги, расхаживая по берегу, купаться и плавать, лежать и спать на берегу, крепко обнимаясь. Это могли быть они. Но это не они. Вместо этого Чонгук поднимается по деревянным ступенькам их дома, открывает дверь ключами и разувается, уходя в сторону кухни. Он тяжело вздыхает и подходит к их маленькому круглому столу, поднимая его и неся в сторону крыльца. Там он ставит стол около окна и идёт за стулом, выставляя всё это на крыльце. Наверное, соседи, что будут идти мимо, с удивлением посмотрят на это, но Чонгука не заботит. Ничьё мнение или косые взгляды, ему на это всё равно. На столе в скором времени оказываются ключи от дома, бокал и бутылка вина. Он открыл её, но не спешит наливать напиток. Садится на стул, опирается локтями в стол и утыкается в щёку кулаком, посматривая на ярко-розовое небо, на малиновые блики, слыша вдалеке звонкий смех ребёнка. Семья. Он с Чимином тоже семья, вообще-то. Тоже семья. На четвертый час, который Чонгук уже проводит на крыльце их дома, наконец-то прилетает нужный самолёт. Чимин спешит и практически бежит со своим чемоданом, держа его в одной руке. Ничего криминального и страшного, самолёт на котором он должен был лететь, задержали. Возвращаться домой было бы глупо, поэтому Чимин просадил всю зарядку на телефоне, а в самолёте просто проспал. Только сейчас понимая, как Чонгук, на самом деле, волновался. Спускаясь по эскалатору, Чимин вытягивает голову и пробегается взглядом по рядам с сидениями, на месте ожидания нет его супруга. Чонгук уехал? Не дождался его? Чёрт знает, о чём он только подумал. Чимин тяжело вздыхает, кусает губы и тащит проклятый чемодан к свободным машинам такси, прося ехать как можно скорее. Таксист удивлённо приподнимает брови и бросает что-то о том, что сегодня по такому адресу он уже ездил. Совпадение? Удача? Судьба? Пак практически не смотрит на улицу, по которой они проезжают, не смотрит по сторонам и не наслаждается закатом, невероятно-красивым. Таких в Корее нет. Он лишь ждёт того момента, когда дойдёт до дома, что стал родным, обнимет любимого человека и, наконец-то, сможет расслабиться. Выдохнуть. С облегчением, наслаждением, удовольствием. Просто выдохнуть. Чимин тащит чемодан по дорожке, но тот всё равно съезжает в песок и застревает. Чимин прибавляет скорости к своим шагам, спешит и уже видит родной дом. Он видит сидящего Чонгука на крыльце, видит его задумчивый и потерянный взгляд. Ну, вот. Многое ведь уже надумал? А он может, на самом деле. — Гук! — родной голос звучит так отдалённо, что брюнету кажется, словно он засыпает. Галлюцинации, что ли? Или нет? Нет. Чонгук видит боковым движением фигуру, поворачивает голову и замирает, приоткрывая от шока рот. Чимин. Собственной персоной. Практически бежит, держа в руках чемодан, спотыкается и едва ли не падает, отбрасывая тяжесть в сторону. Он срывается на бег, пока Чонгук задыхается, подскакивая на ноги. С его голоса срывается писк удивления и получается сделать несколько шагов, сбежать со ступенек и упасть в родные объятия. Чимин сжимает его так крепко, что можно задохнуться и пожаловаться на сломанные рёбра. Вот он. Здесь. Чонгук не может надышаться, впиваясь пальцами в его плечи, утыкаясь носом в макушку, пока Чимин приподнимает его над землёй и медленно кружит, пока он оступается и падает на песок, издавая стон боли, потому что ударяется спиной достаточно сильно. Губы быстро находят родные. Поцелуй затягивает. Чонгук отрывается только для того, чтобы сделать глубокий вдох и начать осыпать лицо Чимина поцелуями-бабочками, с наслаждением вжиматься носом в его щёку или висок. — Ну, привет, — вздыхает Чимин. — Какого чёрта? — вырывается из губ Чонгука. — Мой самолёт задержали, я спал и не мог зарядить телефон. Прости меня, — Чимин всё ещё лежит в песке, и через час наверняка будет жаловаться, что его голова чешется и она вся в песке, а Чонгук принесёт расчёску и заботливо расчешет его, вытряхивая из волос песок. — Я ждал тебя, — поджимает губы Чонгук, упираясь локтями в песок по бокам от головы Чимина, с прищуром наблюдая за его глазами. Руки Чимина блуждают по спине супруга, поглаживая. — Я знаю, котёнок, — Чимин улыбается ещё шире. — Я больше тебя никуда не отпущу, — прищуривается Чонгук, кладя голову на плечо супруга, утыкаясь носом в его шею. — И это тоже знаю, — тихо заканчивает Чимин, зарываясь лицом в макушку супруга. — От тебя не пахнет Кореей, — улыбается легко Чонгук, потому что от Чимина уже пахнет Америкой. Его муж ничего не отвечает, но хихикает. Они валяются в песке так долго, что практически темнеет, а после перемещаются на крыльцо. Чемодан стоит около ступенек, Чимин сидит на стуле, а Чонгук напротив него на столе, свесив ноги. Они смотрят друг другу в глаза и разговаривают всю ночь напролёт, иногда прерывая свои разговоры поцелуями. Чонгук наклоняется, целуя Чимина, а после вновь спрашивает то, что его интересует. Прохладно, свежо и хорошо. Тепло лишь в душе. Ожидание не всегда приносит боль.