Добро пожаловать в Хогвартс.

***

Сегодня Мишель ожидало второе испытание, и как раз она немного опаздывала на него. В вестибюле еще копошились запоздалые студенты, они только что позавтракали и шли из Большого зала к озеру поглядеть на второе испытание; все в страхе на неё оглядывались и отпрыгивали в сторону. Мишель вы­скочила в раскрытые дубовые двери и скатилась вниз по парадной лестнице. Розье побежала по лужайке. На улице было солнечно и морозно, на противоположном берегу озера высились трибуны, те самые, что стояли в ноябре вокруг загона с драконами. Трибуны были забиты до отказа, студенты оживленно переговаривались, и невнятный гомон, отра­жаясь от воды, доносился до Мишель. На ближнем берегу у самой воды стоял покрытый золотой парчой стол судей, и гриффиндорка пошла туда напрямик вдоль озера. Флер, Крам и Гарри уже стояли у судейского стола и ждали её. Мишель подошла и остановилась у стола. — Я здесь... — проговорила она. — Где ты была? — важно с укором спросил кто-то. — Испытание вот-вот начнется. Мишель заметила за судейским столом на месте мистера Крауча Перси Уизли, мистер Крауч снова не приехал. Странно все это, подумалось девушке. — Ну-ну Перси, — вмешался Людо Бэгмен — Ничего страшного. Каркаров и мадам Максим холодно поглядели в её сторону, сразу было видно, что они её не ждали. Дамблдор дружелюбно улыбнулся Мишель, а рядом с ним сидел и также тепло улыбался чемпионке Ньют Саламандер. Людо Бэгмен рас­ставил участников вдоль берега озера на расстоянии де­сяти футов друг от друга. Мишель стояла между Флёр и Виктором, девушка была уже купальнике. Пройдя мимо чемпионов проходя к судейскому столу, Бэгмен направил волшебную палочку на горло, как тогда, на Кубке мира, и произнес: «Сонорус!» — его голос тут же понесся через озеро к высоким трибунам. — Ну, что ж, наши участники готовы ко второму ис­пытанию. Начнем по моему свистку. За час они должны найти то, что у них отобрали. Итак, на счет три: раз... два-три! Холодный неподвижный воздух огласил пронзитель­ный свист, трибуны взорвались криками и рукоплеска­ньями. Вода в озере была ледяная и резала ноги, как будто это была не вода, а огонь. Зайдя в воду по пояс, она оста­новилась, открыла флакон со слезами и выпила их. На трибунах засмеялись. Глупо идти вот так в озеро безо всякого волшебства, глупее ничего и не придумаешь. Но она была не одна, также с ней шел и Поттер. Девушка дрожала от холода и вся покрылась гусиной кожей, холодно стоять в ледяной воде, да еще ветер треплет за волосы. Легкие опустели, а слева и справа на шее словно полоснули бритвой... Мишель схватилась ладонями за шею и почувствовала под ушами широкие щели, которые открывались и закрыва­лись, словно хватали воздух — жабры! Без дальнейших раздумий Розье сделала то, что только и можно было те­перь сделать — нырнула в воду. Глоток ледяной воды показался глотком жизни. Голо­ва перестала кружиться, второй глоток воды плавно про­шел сквозь жабры, и мозг насытился кислородом. Мишель поглядела на руки, в зеленой озерной воде они казались призрачными, а между пальцами выросли перепонки. Она изогнулась и взглянула на ноги — вместо них был красивый мощный серебристый хвост. Она стала русалкой, необычайное ощущение. Ледяная вода вдруг стала просто прохладной и при­ятной и удивительно легкой. Мишель вытянула руки, силь­ным гребком развела в стороны вдоль тела, заработала хвостом и удивилась, как быстро она плывет. И видела она теперь ясно и далеко, и можно было не моргать. Ско­ро Мишель заплыла так глубоко, что уже не могла различить поверхности озера, и направилась прямо ко дну. Русалка поплыла вдоль дна. Тишина давила на уши. Вода у дна была мутная, но всё равно видела Мишель также ясно. Под ней расстилался удиви­тельный пейзаж, новые виды словно выскаки­вали из темноты, по мере того, как она быстро плыла впе­ред. То вырастали целые леса черных трепещущих во­дорослей, то широкие илистые луга с редкими валуна­ми. Мишель заплывала все ниже и ниже, к середине озера, она широко раскрыла глаза и заглянула подаль­ше, туда, где за пеленой воды маячили тени. Маленькие серебристые рыбки стрелами проноси­лись мимо. Раз или два Мишель казалось, что впереди её поджидает чудище, но, подплыв ближе, она обнаруживала либо почерневшее бревно, либо ком водорослей. Других участников Турнира, русалок с тритонами видно не было совсем. Картина под ней сменилась, теперь, насколько хва­тало глаз, внизу простиралась долина светло-зеленых водорослей высотой фута в два, казавшихся переросшей травой. Мишель все смотрела вперед, не мигая, стараясь раз­личить, что её ждет впереди по очертаниям в полутьме. Тишина давила сильнее. Она заплыла уже очень глубоко, а кро­ме колышущихся водорослей еще ничего не нашла. Плыла девушка долго, как ей показалось, минут десять. Она плыла над целой долиной черного ила, и от того, что она плыла, илистая муть приподнималась и крутилась вих­рями. И, наконец, она вдалеке услышала обрывок русало­чьей песни из сна. « На поиски даем мы. Тебе один лишь час...» Мишель поплыла быстрее. Впереди в мутной воде пока­зался громадный камень. На камне — рисунок: тритоны держат в руках копья и гонятся за чудовищем, по виду — гигантским кальмаром. Вдруг из тьмы показались очертания домов, слеплен­ных прямо из булыжников и поросших водорослями. В темных окнах виднелись лица... эти лица были совсем не похожи на мордашку русалки с картинок учебника по УЗМС. Серая кожа и длинные-длинные темно-зеленые воло­сы, желтые глаза, неровные зубы, на шеях — ожерелья из гальки. Мишель плыла мимо, а они спокойно на неё глядели. Несколько тритонов и русалок выплыли из своих камен­ных хижин с копьями в руках и, мощно работая серебристыми хвостами, подплыли взглянуть поближе, но увидев её ближе отспупали обратно к своим домам. Мишель поплыла скорее по русалочьей улице; каменных хижин становилось все больше, вокруг некоторых были разбиты сады водорослей, а у двери одной хижины даже сидел привязанный к колу гриндилоу. Отовсюду выплы­вали новые русалки и тритоны, с любопытством разгля­дывали гостя. Мишель завернула за угол, и её глазам предстало удивительное зрелище. На обрамленной несколькими домами площади со­бралась толпа русалок и тритонов. В середине площади высилась статуя тритона, высеченная из цельного куска скалы, перед статуей выстроился русалочий хор и пел песню участникам Турнира. К хвосту статуи были привя­заны четыре человека. Между Гермионой и сестрой Флер был привязан темноволосый парень двадцати пяти лет. Феликс Розье — один из близких людей девушки, но в тоже время один из самых далеких. Еще там был парень в форме, как у Виктора. Мишель его не знала. Все четыре пленника крепко спали, склонив головы на пле­чи, у всех четырех изо рта тянулись вверх тоненькие струйки пузырьков. Девушка поспешила к пленникам, ожидая, что тритоны нападут на неё со своими копьями, но те нападать и не думали. Толстые скользкие веревки, которыми привяза­ли пленников были из водорос­лей и очень крепкие. Мишель вспомнила о заколке, что наданный момент держала её волосы. Мишель вытащила заколку из волос, ближе подплыла к статуе и принялся пилить ей веревку. Че­рез пару минут веревка вокруг брата девушки была перепилена, и он все равно был без сознания, его тихонько понесло течени­ем над самым дном. Неожиданно для девушки, русалки запели громче свою песню. ...Минуло полчаса — спеши! Скорей пропажу забери... Мишель снова огляделась. Ни Виктора, ни Флер, ни Гарри. Да где ж они застряли? Почему не торопятся? Вдруг Розье увидела размытый силуэт, который направлялся прямо к ней. Это был Гарри. Девушка кивнула ему и показала жестом на руку, говоря ему, что время осталось совсем мало. Мишель взяла Феликса за воротник его мантии и поплыла наверх. Девушка глядела вверх. Еще очень глубо­ко, вода впереди черная... Действие слез закончилось и она превратилась обратно в человека. Ноги Мишель отказывались служить, руки просто разламывались от боли... Стало тяжело дышать. Шея снова заболела, вода сно­ва становилась мокрой на вкус... Наверху уже светлее... Светлее... Розье с такой силой заработала ногами, что ноги слов­но взвыли от боли, а голова пропиталась водой. Мишель больше не могла дышать... нужно вздохнуть... нужно плыть дальше... нужно плыть... Вынырнула! От чудесного, свежего прохладного воз­духа закололо мокрое лицо. Мишель глотала воздух и наслаждался им, словно впервые в жизни вздохнула полной грудью. Феликса она держала на плаву вместе с со­бой. Трибуны радостно завопили и засвистели, все вско­чили на ноги. Феликс резко открыл глаза, выплюнул воду, замигал от яркого света и, повер­нувшись к Мишель, сказал: — Приехал я значит посмотреть на Турнир, поддержать сестренку, и как сам оказался участником испытания. — выбравшись из хватки аристократки, сказал Розье. — Поплыли! — закатив глаза, сказала Мишель. И они вдвоем поплыли к бере­гу, где уже ждали судьи. Мадам Помфри возилась с Флер, укутывая ее в толстое шерстяное одеяло. Дамблдор и Саламандер радостно заулыбались. Оба Розье наконец-то вышли из холодной воды. —А ну-ка, идите сюда! — приказала мадам Помфри им, подхватила их и завернула в шерстяное одеяло так крепко, будто смирительную ру­башку на них натянула, и влила в рот какого-то зелья, да такого горячего, что у Феликса дым из ушей пошел. —Молодец, Мишель! — воскликнул мистер Саламандер. — Ты пришла первая. — А как же Флёр, мистер? — озадаченно спросила чемпионка. — К сожалению мисс Делакур не справилась с заданием. — Мишель посмотрела на вейлу и заметила, что та сидела встревоженно и без своей сестры. Осталось дождаться Виктора и Гарри. Феликс смотрел на трибуны и высматривал Драко. Мишель смотрела как волнуется Флёр. Розье могла ее успокоить, но не стала этого делать. Девушка прекрасно понимала, что Дамблдор не даст никому утонуть, но и позлорадствовать ей тоже хотелось. Через какое-то время трибуны снова взорвались криками и аплодисментами, а все потому что в озере показался акула-человек, это был Виктор и с ним его школьный друг. Мадам Помфри вскочила с места, прихватив при этом пару одеял и пошла к парням. Каркаров громко хлопал своему чемпиону. Виктор с улыбкой на лице и с синими губами шел с мадам Помфри к Мишель. Парень был рад, что с девушкой все в порядке. — Мишель, ты как? — Со мной всё хорошо, а ты в порядке?— спокойно спросила девушка. — Да, все хорошо, но только замёрз. — к парню подошла мадам Помфри и напоила его разогревающим зельем. Трибуны снова взорвались криками, в озере показалось три макушки – Гарри, Гермиона и маленькая девочка лет восьми. Гермиона и младшая Делакур быстро вышли из воды и пошли к мадам Помфри. Гарри ели-ели плёлся, по нему было видно, что он очень сильно измотался. Как только Флер заметила свою сестренку, она начала биться в истерике и вырываться из рук мадам Максим с криком: —Габ'гиэль! Габ'гиэль! Она жива? Скажите мне! Жива? —С ней все в порядке, — пытался крикнуть Гарри, но от усталости и говорить-то мог еле-еле, не то, что кри­чать. Флер наконец вырвалась из крепких рук своего директора и схватила сестру в охапку. —Там г'индилоу.. они на меня напали... о моя сест'-генка, я уже думал... я думал... — и она разрыдалась. Гарри по приказу мадам Помфри отвели к остальным чемпионам, под теплое шерстяное одеяло. Дамблдор склонился у воды и беседовал с русалкой самой дикой и злобной на вид изо всего водного народа; должно быть, она была среди своих собратьев главной. Дамблдор издавал те же резкие скрипучие звуки, что и тритоны с русалками, когда они над водой, значит, Дам­блдор знал русалочий язык. Дамблдор разогнулся, повер­нулся к остальным судьям и сказал: — Надо бы посоветоваться перед тем, как ставить оценки. — Судьи собрались в кучку. Тут за спи­нами участников раздался громоподобный, волшебно усиленный голос Людо Бэгмена, и они вздрогнули, зри­тели на трибунах притихли. — Дамы и господа, предводительница русалок и три­тонов поведала нам, что в точности произошло на дне озера, и вот наше решение: оценки чемпионам будут выставлены по пятидесятибальной шкале. Итак.. Мисс Флер Делакур продемонстрировала замечательное владение заклинанием головного пузыря, но на нее напали грин­дилоу, и она не сумела спасти своего пленника. Мы ре­шили поставить ей двадцать пять очков. — На трибунах захлопали. —Я не достойна, — хриплым голосом проговорила Флер, качая своей очаровательной головкой. Мишель закатила глаза. — Мисс Розье воспользовалась слезами русалок и первой вернулась со своим пленником. — студенты на трибунах разразились криками и аплодисментами, Феликс гордо глядел на неё, его сестра. — Мишель мы ставим все пятьдесят очков. — Вот так вот, детка. — Мишель прошептала брату и с гордым видом выпрямила спину. — Мистер Виктор Крам продемонстрировал непол­ное превращение, что, впрочем, не помешало ему выпол­нить задание, и он вернулся вторым. Его оценка – сорок очков. — Каркаров надулся от гордости и захлопал громче всех, и Бэгмен продолжил: — Мистер Гарри Поттер с успехом воспользовался жаброслями. Он вернулся последним и потратил на задание гораздо больше условленного времени. Однако предводительница тритонов и русалок сообщила нам, что мистер Поттер задержался на дне только потому, что желал вернуть на сушу не только своего собственного, а непременно всех пленников. — Мишель скептически посмотрела на Гарри. — Почти все судьи, — тут Бэгмен неприязненно взгля­нул на Каркарова, — посчитали, что такое поведение го­ворит о высоких моральных качествах и заслуживает высшей оценки. Однако... оценка мистера Поттера – со­рок пять очков. — Все радостно и громко захлопали. — Ну, вот! — крикнула Гермиона. — Ты проявил высокие моральные качества, Гарри. — Третье и последнее испытание состоится за закате двадцать четвертого июня, — продолжил Бэгмен. — За месяц до этого чемпионам Турнира объявят, что это бу­дет за испытание. Благодарю вас всех, что поддержали наших чемпионов. «Наконец-то отдых», — устало подумала Мишель, идя в кучке чем­пионов и пленников вслед за мадам Помфри в замок, что­бы переодеться в сухую одежду.