7 дней до бала
Гермиона была сама не своя с той секунды, когда Дамблдор произнес в своей речи название школы «Дурмстранг», в голове то и дело вспыхивали гнусные воспоминания, которые она пыталась стереть из головы. Даже мысли о поцелуе в саду с Драко отошли на второй план, весь мир будто стал тише, дальше, тусклее. Она ловила его испытывающие взгляды в столовой, но он не пытался заговорить с ней, отпустить гнусную шутку или задеть — только наблюдал со стороны, что-то выжидая. Но покой длился всего лишь неделю. — Не могла бы ты выглядеть менее жалкой, Грейнджер? Мне даже как-то неловко тебя оскорблять, когда ты выглядишь как умирающая мышь, — Драко сравнялся с Гермионой в пустом коридоре. — Это такой извращенский способ спросить, как у меня дела? — Да плевать мне на твои дела, меня просто бесит твое стремное несчастное лицо. — Попробуй не пялиться и должно полегчать, Малфой. У меня нет настроения слушать тебя, пропусти, — Гермиона пыталась пройти, но Драко грубо сжал ее руку в локте и развернул к себе. — Может эта форма делает тебя такой угрюмой, Грейнджер? — Драко уже не мог остановиться, ему хотелось знать, что с ней происходит. Хотелось вывести ее из себя, хотелось вновь натянуть между ними нить из напряжения и ненависти, — может тебе всегда ходить в прозрачных платьях, как той ночью, а? — Оно не прозрачное, придурок! — она попыталась высвободить руку. — О, это просто у тебя с воображением плохо, — Малфой откровенно получал удовольствие, чувствовал себя живым во время противостояния с ней. — А у тебя с головой! Пусти, что ты хочешь? — Гермиона теряла терпение и самообладание, пытаясь вырваться из тонких цепких пальцев. — Драко, я прошу тебя, отпусти, — шепотом, пытаясь не разреветься, сказала Гермиона, проникая взглядом куда-то очень глубоко, — не сейчас, пожалуйста. Голос ее срывался, Драко чувствовал, что она вот-вот заплачет и ему стало не по себе. Он не ожидал увидеть ее настолько слабой и беззащитной, так близко от себя. Он разжал руку, абсолютно растерянный от ее безоружного вида и только остался наблюдать, как она удаляется.4 дня до бала
Гарри позвал Гермиону и Рона пожарить сладких бобов на лужайке возле хижины Хагрида и спокойно поговорить так, где их не будут подслушивать со всех сторон. — Мне нужно вам кое-что рассказать, — осторожно начал Поттер. — Ну нет, с этой фразы всегда начинается какой-нибудь пиздец и потом мы оказываемся в логове гигантского паука или кладовке Снейпа, что еще хуже, — выпалил Рон. — Согласна с Роном, как это ни странно, — подтвердила Грейнджер. — Вы сказать дадите? — Гарри явно пытался собраться с мыслями и друзья ему совсем не помогали. — Кажется, я влюбился. «Да ну на! В Римму?» Рона и «Ну нет, только не это!» Гермионы вылетели одновременно, заставив Гарри поперхнуться неразжёванным бобом. — Какая нахер Римма? Почему не это, Гермиона? Что у вас за реакция вообще? — Ты не можешь! Не должен. Я не хочу слышать и знать ничего, Гарри, нет, — Гермиона тараторила как профессор Трелони во время своих припадков. Гарри и Рон растерялись от тирады Грейнджер. — Это запрещено и просто на просто немыслимо, — тверже и четче произнесла Гермиона. — Но откуда ты знаешь? — Гарри начал осознавать, что Гермиона догадалась, в кого именно. Ну конечно, она догадалась. Это же, блядь, Гермиона. — О чем речь, мать вашу? — Рон остался единственный за пределами понимания. — Ниоткуда, забудь. И приди в себя, пожалуйста, только этой херни нам не хватало, — Гермиона была очень нервной и непреклонной. — Да что происходит? — не мог угомониться Рон. — Я просто хотел поделиться, как с друзьями, я не спрашивал разрешения, — Гарри не ожидал такой жесткой реакции и вступил в оборону. — Ты хоть понимаешь, что будет, если кто-то о вас узнает? — Гермиона звучала все громче. — Вы мне объясните в чем дело или да пошел я нахер? — Рон тоже терял терпение, — О чем вы? — ОБ ОЛИВИИ ВУЛФ! — Гарри и Гермиона сорвали взаимную злость на Уизли, как это обычно и случалось. Все повисли в громкой, звенящей тишине и напряжении. — Говорю же, всегда начинается какой-нибудь пиздец… — сам себе сказал Рон.День до бала
Уже пару дней Гарри и Гермиона не разговаривали, только перекидывались презренными взглядами, и никто из них не собирался уступать. Гермиона еще с самого начала, на уроках профессора Вулф заметила, как Гарри смотрел на Оливию, но отгоняла от себя эти мысли и надеялась, что он не настолько тупой, чтобы влюбиться в профессора. Но оказалось, что именно настолько. Уроки отменили, чтобы ученики смогли подготовиться к завтрашнему балу и встрече гостей. Многие студенты собирались в Хогсмид, чтобы купить себе платья и костюмы, Гермиона же хотела запереться в комнате и не выходить из нее, пока не закончится весь запас шоколадок из тумбочки, по подсчетам она должна была продержаться от 3 до 5 суток.Час до бала
Джинни умоляла Гермиону надеть платье, которое она получила на день рождения и пойти с ней, но Грейнджер даже на секунду не допустила мысли, что сможет вновь столкнуться лицом к лицу с Виктором Крамом. — Давай я лучше помогу тебе уложить волосы? — Гермиона безбожно игнорировала просьбы мисс Уизли. — Они уложены, вообще-то, — оскорбилась Джинни, — настолько плохо, что даже незаметно? — Нет, ты выглядишь очень хорошо, я просто пытаюсь сменить тему, — призналась старшекурсница. — Послушай, я помню, что обещала больше никогда не напоминать тебе об этом. Но сейчас я хочу сказать тебе кое-что, — начала младшая Уизли тихим голосом, осторожно подбирая слова, — если ты будешь прятаться от него и от своих воспоминаний, этот страх останется с тобой на всю жизнь, это будет преследовать тебя. Я не буду даже притворяться, что понимаю, какого пережить подобное… Но, в конце концов, может у него еще хватит мозгов и совести не приезжать сюда после всего случившегося? — Мозги, стыд и Виктор… Ты слышала в этой жизни нечто более несовместимое?— Грейнджер негромко рассмеялась собственным словам. — Я правда думаю, что тебе нужно набраться смелости и перестать держаться за собственные страхи. Мы рядом, если что… — Я не думаю, что смогу, — Гермиона будто смотрела сквозь предметы, куда-то в прошлое, — повеселись и за меня тоже.Бал
Большой зал был украшен как никогда волшебно и празднично, на столах не было свободного места даже для ложки, громкая музыка не могла заглушить звуки радостных голосов и лязг кубков с напитками. Студенты из Дурмстранга и Шармбатон были окружены вниманием, вокруг них толпились студенты Хогвартса, счастливые снова увидеть своих друзей. Гарри очень хотелось узнать, придет ли Гермиона, но он не спрашивал у Джинни, зная, что та обязательно передаст все подруге. Оставалось только ждать, чтобы Рон не выдержал и спросил первым. — Вот ублюдок, — неожиданно громко высказалась Джинни, выглядывая кого-то за столом гостей. — Приехал. Пустели столы, и центр зала заполнялся танцующими студентами, но Рон и Гарри были в числе тех, кто наблюдал за весельем со стороны и заедал грусть всем, что находилось в радиусе пяти метров. Гарри размышлял о том, как здорово было бы ввести на школьных балах традицию танцевать студентам с профессорами. В это время он заметил, что профессор как будто прощается с коллегами, направляясь к выходу. Еще не осознав мотивов собственных действий, Гарри подорвался и пошел за ней, не имея ни малейшего понятия, что он собирается делать или говорить. Рон остался один, даже не заметив того, что друг не сидит рядом уже некоторое время. Он уже не хотел есть или видеть все эти радостные лица, слышать этот шум. Ему эгоистично хотелось, чтобы вокруг всем было так же грустно и одиноко, как ему. Из этих мыслей его выцепила приближающаяся знакомая фигура.***
Когда Гермиона осталась одна в комнате, она еще час просидела, размышляя над словами Джинни. Ей хотелось верить, что есть возможность забыть то, что сделал Виктор. Хотелось перестать бояться или просыпаться от ужаса посреди ночи, чувствую чужое дыхание на своей коже. Она не могла знать наверняка, поможет ли ей встреча со своим страхом лицом к лицу, но ведь если не попробуешь — не узнаешь. Она вытащила из шкафа новое серебристое платье. Ухмыльнулась мысли, что как раз о таких платьях, наверняка, и говорил извращенец Малфой. Оно будто струилось на теле, стекая как водопад. Гермиона удивилась тому, что может выглядеть так женственно и сексуально, ведь это абсолютно не вязалось с ее собственным представлением о себе. Макияж и прическа не заняли много времени, хоть и преобразили ее окончательно. Стоя перед дверью Зала, Гермиона пыталась унять дрожь в теле и повторяла: «это поможет отпустить страхи, я верю». — Грустите, мистер Уизли? — игриво спросила Гермиона, пытаясь скрыть собственные эмоции. — Ну нихрена себе… — выпалил Рон. — Изысканный комплимент, — подругу порадовала реакция. — Я думал, ты не придешь уже… — Я тоже так думала, но решила, что платье не простит мне упущенной возмо… Гермиона не успела договорить, как его с криком прервала Джинни, подбежавшая к столу. — Я ЗНАЛА! ЗНАЛА, ЧТО ТЫ ПРИДЕШЬ! –Джинни была искренне рада и чувствовала, что это ее маленькая победа. — Боже мой, если все мужчины в этом зале не захотят тебя, значит я ничего не понимаю в сексуальности! — Или в мужчинах, — парировала Гермиона и обняла подругу. Рон отсылки к Джейн Остин не понял, но был явно в числе тех мужчин, кто понимает что-то в сексуальности, потому что не мог оторвать глаз от Гермионы и перестать пялиться на тонкие ключицы и вырез платья. — Рон, а где Гарри? Я хотела с ним поговорить… — Гермиона решила прекратить эту ссору с другом и дать ему спокойно влипать в любые проблемы, которые он только захочет. — Я видела, как он выходил из зала минут 10 назад, — Джинни опередила брата, который замешкался, не понимая, почему он не заметил отсутствие Поттера. — Я найду его, мне будет спокойнее, если я улажу это как можно скорее, — сказала Гермиона и вышла из зала, не замечая того, как на нее оглядываются студенты. Она понятия не имела, куда мог пойти Гарри. Но точно знала, что если бы он направился в зал Гриффиндора, они бы пересеклись. Оставались очевидные варианты: мужской туалет и задний двор школы, куда он мог пойти, чтобы повеситься из-за невозможной любви с профессором Вулф. Она улыбалась собственным мыслям. В коридорах было пусто и тихо, все были в большом зале. Гермиона поднялась вверх по лестницам и не могла решить, в какую сторону повернуть и с чего начать поиски, как вдруг услышала за собой приближающиеся шаги. — Гарри, это ты? — обернулась девушка, надеясь, что друг сам ее нашел. Но это был не Гарри. — Всего лишь я, — Виктор Крам загораживал проход своей массивной, громоздкой фигурой. — Надеюсь, ты не разочарована. Гермиона приросла к полу и оставила собственное дыхание. Наверное, именно это называют оцепенением. Ужас и страх охватили ее, парализуя и язык, и тело, и мысли. — Я надеялся потанцевать с тобой, но ты так быстро убежала, я еле тебя догнал, — спокойно и размеренно продолжил Виктор. — Ты совсем не соскучилась? — ухмылка Виктора отвечала на собственный вопрос, он наслаждался тем ужасом, что внушал девушке. — Что… что тебе нужно? — Гермиона сделала шаг назад, голос предательски дрожал от испуга… — У-у, как грубо. Не на это я рассчитывал, — он сделал шаг, сократив между ними расстояние. — Не приближайся! — Зачем же ты кричишь? — с маниакальным спокойствием произнес Крам. — Я лишь хотел поболтать, узнать, как твои дела… — Оставь меня, уйди… — все силы и решимость покидали девушку, она потеряла себя во времени, вновь оказавшись в страшных воспоминаниях. — Тише, не волнуйся ты так, — он приблизился еще сильнее, чувствуя свою власть, ощущая ее страх и покорность. — Я долго думал о тебе, Грейджер... Часто тебя вспоминал… Знаешь, о чем мне нравится думать? Если бы тебе не понравилось, если бы ты сама не хотела… Ты сопротивлялась бы, вырывалась, кричала… Да хотя бы рассказала директору, но нет. Ты оставила все в секрете… Для себя. Гермиона снова, как и тогда, не могла выдавить крик, не могла пошевелиться. Она почти не слышала, что говорил человек, стоящий напротив, она ощущала липкие прикосновения по всему телу, хотя он все еще стоял в шаге от нее. — Разве я не прав? Разве ты сама не хотела меня? Не ждала, что тебя возьмут? Грубо, сильно… Даже сегодня, даже сейчас ты этого хочешь. Ты можешь меня попросить… — глаза его сверкали в тусклом коридоре, он ощупывал ее взглядом, зажимая губы зубами. — Пожалуйста, не надо… — Гермиона почти шипела, неразборчиво и низко. Виктор сделал шаг, заправляя локон волос ей за ухо и медленно опуская прикосновение ладони по длиной шее девушки. — Ты сказала «пожалуйста»? — он шагнул на нее, припирая к стене узкого коридора, — я не расслышал. Дрожь пробила все тело Гермионы, она выдохнула, казалось, все силы и самообладание, чувствуя, как теряет сознание. Он прижался всем телом к ней, не давая ей упасть. Стиснул в руке челюсть и приподнял голову, открывая для себя шею. Ему хотелось впиться зубами в артерию, как вампиру, растерзать тонкую бледную кожу, почувствовать вкус. Гермиона из последних сил пыталась освободиться от его прикосновений, но под его ладонями это было сродни трепетанию бабочки. — Отпусти меня, не делай… — она ударила его слабо и неуверенно рукой, понимая, что это последняя ее попытка спастись и что у нее уже не хватит воздуха хотя бы еще на одно слово. — Не притворяйся, я знаю… — Виктор прижал рывком ее руку к стене, хватая губами тонкую шею, но в эту же секунду сильный рывок сзади буквально оторвал его от земли в сторону… — Какого черта? — успел выкрикнуть насильник, но не дожидаясь ответа инстинктивно бросился бежать по коридору, в надежде, что его не узнали в темноте. — Ты… ты в порядке? Он что-нибудь сделал? Гермиона слышала голос издалека, пытаясь прийти в себя и сделать глоток воздуха, который вытеснил Крам. — ОН ЧТО-НИБУДЬ СДЕЛАЛ? Крик на секунду вывел девушку из оцепенения. — Нет, в этот раз не успел… — в глазах темнело, Гермиона чувствовала, как медленно сползает по стене. — В этот раз? — успела она услышать. — Я убью его! — Драко еле успел подхватить обмякшее тело девушки и рухнул на колени, обхватывая ее руками.