***
Поселили парней в первой комнате, выходящей к плацу, небольшого зелёного домика, который, несмотря на то, что принадлежал парням, внутри был весь в розовых обоях. «Старичков» это ни капли не смутило — какая разница, оранжевые стены, розовые, жёлтые или голубые, если с невероятно суетливой программой они будут тут, скорее всего, только спать или же устраивать тренинги, верно? А вот первые два года это зацепило, и они громко фыркнули. — Ну что, как кого зовут? Давайте знакомиться! — предложил Болошев, обращаясь, по большей части, как раз к тем самым новеньким, которых не устраивали обои. Он всё продолжал доставать вещи из чемодана и складывать их на полку, суматошно бегая из одного конца комнаты в другой. — Я Саня Болошев. — А я Ваня Едешко, — он улыбнулся, уже открывая конфеты. — Модестас Паулаускас, для вас Модя, — Паулаускас отвлёкся на секунду от своего телефона и поднял руку вверх. — Сергей, — представился темноволосый, что лежал на соседней кровати. Они оба, видимо, не особо торопились разбирать свои вещи, ожидая, пока успокоится Болошев. — Я Алжан Жармухамедов, — представился ещё один представитель пятого года, чёрный, худощавый, в очках, едва слышным голосом, сравнимый по тишине, наверное, только с шелестом страниц того самого пожелтевшего томика, который он держал в тонких руках. — Жар, для вашего удобства. — Михаил, но можно Мишико, — представился грузин и тут же указал на своего друга: — Зураб. — Или Сако, — закончил кудрявый, уже приютившись на своей кровати. — А я… — первогодник судорожно вздохнул, неловко прижимая к себе спортивную сумку и стоя у свободной койки, — я Сашка Белов. — О, тоже Саша! — всплеснул руками Болош и радостно засмеялся. — И тоже Белов! — он указал на Сергея, звезду этого лагеря. — Не, ну вы представьте только… Пока Саня причитал о совпадениях в жизни и о тесноте сей планеты с ему подобающей только детской наивностью, Ваня подошёл к новенькому: — Хочешь конфеты? Скитлз, — и даже особо не заморачиваясь по поводу ответа, высыпал ему почти полпачки. — Захочешь — ещё проси, не стесняйся. — Спасибо, — поблагодарил Белов. Сашка чувствовал себя будто некомфортно, будто каким-то чужим. Ведь все тут друг друга знают и сразу разбились на кучки: Модя сидел с Сергеем, на пару мрачный; Жар и Саня без устали спорили уже о бренности бытия, и первый преводил невероятное количество цитат неизвестных философов себе в оправдание, а Болош всё сводил к тому, что нельзя быть таким мрачным; грузины тоже о чём-то говорили, уставившись в потолок, но он не понимал, о чём именно, ведь говорили они на своём, грузинском. И только Ваня внушал ему доверие. Нет-нет, конечно, они все внушали, что за глупости. Просто с ним… с ним чувсьвовал себя комфортно, вот так, сидя с ним на одной кровати, прижимая к себе сумку и поедая одну за одной конфеты. Ване, признаться, Саша тоже показался довольно милым. С ним не было душно, не было скучно. Было хорошо и свободно. Так бывает с людьми, которые точно оставят в тебе свой отпечаток, свой след, и жизнь после встречи с ними уже не будет прежней. В дверь комнаты вдруг постучал Вова. — Входите, — пригласил Сергей. — В общем… эм… — вожатый вошёл, всё продолжая выискивать кого-то на улице сквозь тюлевые занавески, а когда цель была найдена, наконец, сконцентрировался на нас: — в общем… сейчас мы идём на баскетболку. Там у нас тренинг. Тренинги. И название придумываем. Договорились, товарищи? — Ага… — ответили Сергей с Модей. Быть честным, сложилось впечатление, будто Вова говорил только им — чтобы они отвели, они привели, они показали, ещё было бы хорошо, чтобы всё это мероприятие провели, а в идеале и вообще всю смену. — Пойдём, — позвал Модя, когда вожатый исчез во второй комнате, и ребята пошли, оставив обёртки от конфет, бутылки с водой, несобраные вентиляторы, полупустые чемоданы — словом, оставив всё там, где оно лежало.Введение.
9 января 2020 г. в 11:44
Вот он, невероятно волнительный и такой долгожданный день, когда заходишь на терреторию лагеря!
Сашка Белов робко открывает калитку. В лагере он впервые и пока не знает толком, что ждёт его в ближайшие три недели. Он робко оглядывается, не зная, к кому прицепиться.
Чуть увереннее заходят Зураб с Мишико, ведь они хоть немного, но опытнее — второй год, как никак. Сако сразу взглядом находит очередь для регистрации и тянет за собой Коркию.
А за ним врываются третий и четвёртые года в лице Сани Болошева и Вани Едешко. Они бросаются на шеи знакомым вожатым с криками «Ты мой вожатый, и я тебя люблю!» Старые друзья тоже не остаются забытыми и одариваются самыми крепкими объятиями.
Вот, наконец, и пятый год — Модестас, Сергей и Алжан. Каждый проходит уверенно, спокойно, зная каждый сантиметр детского спортивного лагеря. Они жмут руки уже родным вожатым, с ностальгией оглядывая территорию, вспоминая, как выглядел лагерь в их первый год.
Все они такие разные, но их объединяет одно — ожидание. То волнительное, трепетное ожидание чего-то столь обычного, но в то же время волшебного.
Да, они определённо ждали соревнований между отрядами. Ранних подъёмов и построений, свечек и отбоев. Отвратительных каш на завтрок и вкуснейших картофельно-мясных запеканок на ужин. Медляков. Вечерних мерроприятий. Концерта. Рок-места. Театральных сезонов. Дня святого Валентина. Слёзного отъезда.
— Итак, — вожатый первого отряда баскетбольного корпуса, тематически одетый в форму тренера советской сборной, собрал их в круг после регестрации под шатром, — меня зовут Вова, я ваш вожатый. Прошу, пройдёмте за мной, товарищи, — и их коллегия потянулась сквозь яркие домики.