Два дня, три года и шестнадцать лет

Всю дорогу до Облачных глубин Вей Ин и Лань Чжань молчали. Теплая ночь клонила в сон и слегка перебравший Вей задремал, навалившись на спину супругу, управляющему полетом на мече. Его руки крепко обнимали талию Второго нефрита, тяжелая голова свалилась ему на плечо, он мирно сопел, уткнувшись носом в густые черные волосы, от которых шел тонкий аромат сандала и еще один, новый – горьковатый запах горной травы. Лань Чжань, несмотря на добрую порцию выпитого вина, прекрасно контролировал процесс и уже наметил место для снижения, когда Вей на его плече сонно вздохнул и что-то невнятно пробормотал. Тот улыбнулся, оглянулся в полоборота и, убедившись, что спящий Вей не собирается свалиться вниз, начал быстро снижаться. Они приземлились прямо перед главными воротами Облачных глубин – спуститься с небес прямо перед цзинши Лань Чжань не рискнул. Ему не хотелось, чтобы кто-то из припозднившихся адептов наблюдал, как ему придется нести Вея в комнату на себе – чего доброго еще и помощь бы предложили. Однако опасения оказались напрасными – Старейшина проснулся и весьма уверенно зашагал вслед за супругом своими ногами. Когда они оказались в комнате, Лань Чжань, бросив внимательный взгляд на Вея, принялся заваривать чай. Он прекрасно знал, что Вей хочет пить. А пить холодную воду Второй нефрит ему не разрешал: лучше пить чай, и горячий. - Холодная пища и питье несут вред здоровью, - назидательно говорил он, чуть хмуря брови и Вей не пытался возражать. Как-то так повелось у них, - Вей, отсутствовавший неизвестно где целых шестнадцать лет, счел для себя большим уроком все, что с ним произошло, и решил для себя: в вопросах, касающихся жизни или здоровья в первую очередь слушаться мнения Лань Чжаня, а уж потом координировать его с собственными желаниями. Вот и сейчас, он лишь мило улыбнулся и устроился за столиком, терпеливо ожидая. Потом они пили чай в полной тишине, осторожно взглядывая друг на друга, предполагая планы на ближайшие часы. И это был первый день, когда их планы не совпали: Лань Чжань хотел лечь, поскольку Час свиньи давно прошел, спать хотелось зверски, а выпитое вино лишь усугубляло состояние. Вей Ин же хотел общаться, поскольку отлично подремал во время полета, а горячий чай оказал бодрящее действие. Они пили чай и молча пытались понять, чего желает дражайшая вторая половина. В конце концов, Вей догадался первым. - Пойдем спать, - сказал он, и, поднявшись, потянул Лань Чжаня за руку к постели, пятясь спиной, развязывая на ходу серебряный пояс его нежно-голубого ханьфу. Лань Чжань, поняв, что его переиграли, был не слишком доволен этим и решил ситуацию уточнить. - Правда в том, что тебе скучно, - сказал он, улыбнулся и в свою очередь занялся поясом Вея. - Как может быть скучно Старейшине рядом со столь прекрасным молодым господином? - Парировал Вей и стянул с Лань Чжаня верхнее ханьфу, заставив его тем самым повернуться вокруг себя. Пока это происходило, сонный Лань Чжань на короткий миг потерял бдительность и Вей Ин прижался грудью к его спине, обнимая и ласкаясь. Поцелуй его был почти невесомым, но место – чуть ниже загривка – было идеальным «выстрелом в яблочко», поэтому несмотря на сон, по телу Второго нефрита медленной волной прошла сладкая истома. Он задержал дыхание, затем глубоко и бесшумно выдохнул – два очень сильных желания боролись в нем не на жизнь, а на смерть. Но шутки шутками, да только Вей решил больше не дразнить его. - Прости, не удержался, - смущенно усмехнулся он, - ложись, ты спишь совсем. Он потянул Лань Чжаня на себя и тот, не удержав равновесия, рухнул на него сверху. Несколько раз они перекатились по постели, меняясь местами и целуясь, и наконец расцепились. Вей совсем не хотел спать. - Сними рубашку, - попросил он, придвинулся ближе к Лань Чжаню и устроился рядом на боку, подпирая голову ладонью. - Вей Ин… - озадаченно и смущенно протянул Лань Чжань. - Чжань-ге, ты думаешь обо мне дурно, это против правил - усмехнулся Вей и погладил пальцем край мочки уха Лань Чжаня. - Я не собираюсь тебя будить, если ты об этом, - тихо сказал он. Только слова его убедительно не звучали. Тогда Лань Чжань придвинулся еще ближе и склонился к самым его губам. - Чего ты хочешь? - спросил он. - Хочу сделать тебе массаж, - ответил Вей, и рассмеялся внезапно изменившемуся выражению лица супруга, - только не говори мне, что никто никогда не делал Второму нефриту самый обыкновенный массаж.. - Никогда никто не касался меня, кроме тебя, - очень серьезно ответил Лань Чжань. - Снимай рубашку и ложись на живот, - скомандовал Вей Ин, не обращая внимания на этот серьезный тон, и не дожидаясь положительного ответа, сам раздел его до пояса. Сопротивляться у Лань Чжаня не было сил - он послушно лег, как было велено, лишь жалобно вздохнул. - Руки куда девать? - спросил он обреченно. - Вдоль тела, - ответил Вей, и без предупреждения уселся на него верхом, чуть пониже поясницы. Лань Чжань невольно охнул и завозился. - Нос в подушку упирается. Чем мне дышать? – разволновался он, тогда Вей молча выкинул подушку на пол. - Расслабься, Чжань-ге, - мягким шепотом протянул он. - Я буду легким, как крыло бабочки. Тебе понравится, и ты скоро заснешь. Лань Чжань недоверчиво вздохнул и повозился еще немного, устраиваясь удобней. Он старался максимально отвлечься от тесного контакта с телом Вей Ина, мало того, что оседлавшего его, так еще и упирающегося в самые нежные места своими - родными и любимыми частями тела. Однако вскоре необходимость в этом отпала совсем – руки Вей Ина, блуждающие по израненной спине, оказались ласковыми и умелыми, и Лань Чжань полностью расслабился. Вязкая пелена дремоты окутала глаза, тяжелые веки закрылись, легкое покалывание Ци в пальцах ослабло и он заснул. Как только дыхание супруга стало ровным и глубоким, Вей Ин остановился, отнял руки от его спины и прижал их к груди, обнимая ладонями плечи. С лица ушла улыбка, глаза потемнели. Его взгляд блуждал по спине Лань Чжаня, изучая каждый шрам от начала до конца, затем переключался на следующий и следующий, до тех пор, пока не осмотрел в подробностях каждый. Мысли его были не здесь. Каждый раз, когда шрамы Лань Чжаня представали перед глазами, сердце Вей Ина сжималось, он мучился тяжелыми воспоминаниями. Он никогда бы не признался, если б его спросили прямо о том, что он чувствует в такие моменты, но глубоко в подсознании Вей брал на себя вину за жестокое наказание Лань Чжаня и за все то, что ему пришлось пережить после. Старейшина помнил каждую строчку его стихотворения, что было написано в один из самых тяжелых переживаний, но хранил тайну так прочно, что супруг даже и предположить не мог, что он об этом знает. Некоторое время Вей Усянь сидел неподвижно, желая убедиться в том, насколько крепко заснул Лань Чжань. Затем он поднялся, опираясь на колени, осторожно перекинул ногу через спящего, устроился рядом и закрыл глаза, стараясь сосредоточиться. В полумраке ночного фонаря темно-серые тени, что окутали его фигуру, казались зловещими, но вот - Вей разомкнул руки, и темная густая масса перетекла в него через кончики пальцев. Когда он открыл глаза, они были черными и страшными… Старейшина протянул свои ладони к самому длинному шраму и стал медленно скользить над ним по воздуху на очень близком расстоянии, но не касаясь, и между ними и мраморной кожей Лань Чжаня мрачной дымкой снова ожила тьма. Он знал, что делает все неправильно – вряд ли Лань Чжань согласился бы касаться действующей темной энергии, но постоянные боли, что тот умело и не очень скрывал в непогожие дни, стали для Вея сродни пыткам. В один из таких дней, насмотревшись на бледного, тихого Лань Чжаня, что просидел с каллиграфией и медитацией неподвижно несколько часов, стараясь не делать лишних движений, Старейшина и принял свое рискованное решение. Сейчас он не думал о том, как будет объясняться с разгневанным супругом, когда тот обо всем узнает, лишь сосредоточенно выверял движения, а главное – дозы, что были необходимы ему для удаления старых помертвелых клеток из неровно сросшихся краев кожи. Долго придумывая как все осуществить, он понял, что одной «чистки» недостаточно, нужно удалить шрамы совсем. Шрамов оказывается было очень много. Самые заметные из них – крупные – отвлекали внимание от более мелких и тонких. И их таких было огромное количество. Тщательно удаляя крупные, Вей Ин забеспокоился – сможет ли удалить все?.. Обнаруживая все новые и новые шрамы и шрамчики, ему невольно вспомнился рассказ Сиченя про дисциплинарный кнут и черные, полные тьмы глаза его налились слезами. Ему было все равно, что темная энергия мучает его тело резкими болями, ему до всего было все равно. Единственное, о чем он мысленно молил предков – лишь бы Лань Чжань не проснулся, лишь бы задуманное удалось… Когда он закончил, и тьма окончательно рассеялась, по спине и вискам Старейшины струился пот. Он был бледен и вымотан. Хотелось пить, спать, рыдать в голос или ругаться, но сон Лань Чжаня для него был гораздо дороже собственной немощи. Он медленно и осторожно покинул постель, и стараясь ступать как можно тише, направился в комнату для омовений… Он надеялся, что вода приведет его в чувства, однако до цели так и не дошел – в узком коридоре между цзинши и конечной целью его «путешествия» перед глазами встала темная пелена, исчезли все звуки, и Старейшина рухнул на пол, потеряв сознание. Как только послышался глухой звук падающего тела, по полу цзинши раздались легкие, быстрые шаги. Наспех накинув на плечи нижнюю рубашку, босиком, с растрепанными по плечам длинными волосами словно ангел, бежал к нему Лань Чжань. На ходу он успел схватить с чайного столика кувшин с водой. Изящная крышечка не вынесла столь грубого обращения, и соскользнув с горлышка кувшина, грохнулась об пол, разбившись на несколько кусков. Лань Чжань этого даже не заметил. Он влетел в узкий темный коридор, упал на колени и притянул к себе бесчувственного Вея. Тот был весь в поту и очень бледен. Лань Чжань нахмурился, покачал головой и, обильно намочив край своей рубашки водой из кувшина, обтер им его лицо Вей, затем, распахнув нательное, освежил влажной тканью грудь. Вей вздохнул, с трудом приоткрыл глаза, закашлялся и сплюнул на пол темную кровь. Сил совсем не было, и он снова ушел бы в забытье, если б Лань Чжань насильно не заставил его пить. Он жестко придерживал рукой его затылок и поил прямо из кувшина, заставляя сглатывать большие, полные глотки живительной влаги. И не успокоился, пока Вей не выпил все. Вей Ин пришел в себя, но объяснять Лань Чжаню ничего не собирался. Он точно знал, что гнев Второго нефрита сейчас ему просто не выдержать: ведь он сам виноват - не рассчитал силы, обнаружив гораздо больше шрамов, чем предполагал сначала. Но Лань Чжань и не требовал объяснений. Если бы Вей Ин чувствовал себя чуть лучше, он обязательно обратил бы на это обстоятельство свое внимание, но в том состоянии, что находился сейчас, он об этом не подумал. Лань Чжань не задал ни одного вопроса. Он прижал его к своей груди, погладил по волосам и плечам, невесомо целуя его затылок и кончики ушей. Глаза его странно блестели. - Сумасшедший мой… - прошептал он, и принялся передавать ему свои силы. В полусознательном состоянии Вей все-таки услышал его взволнованный голос. - Ты… не спал, да? – спросил он через силу, крайне раздосадованный на себя. - Спал. Как убитый, - твердо заверил его Лань Чжань и еще больше сосредоточился на том, чем был занят. - Ты теперь все знаешь… будешь ругать меня? - протянул Вей Ин, и попытался приподняться. Только Лань Чжань не дал ему этого сделать. - Ничего не знаю, – я спал и видел сны, а потом услышал шум и проснулся, - терпеливо объяснял Лань Чжань, но предательские слезы готовы были выкатиться из глаз, и ему пришлось поднять лицо к потолку, в надежде что они уйдут, и Вей ничего не заметит. После его слов Вей Ин и правда вздохнул облегченно. - Что снилось тебе, Лань Чжань?.. – спросил Вей устало. Возблагодарив небеса за то, что Вей, кажется, не заметил его слез, Лань Чжань задумался, что бы рассказать, чтобы отвлечь его, но первые слова, что произнеслись словно сами собой были совсем не те, что он хотел бы сказать… На самом деле он проснулся сразу, как почувствовал присутствие темной энергии. Он почти сразу понял, что задумал Вей, но не стал ему мешать, притворившись по-прежнему спящим. Слишком часто последнее время приходилось ему наблюдать переживания супруга, когда его самого мучили старые шрамы. Когда они стали жить вместе, почти ничего невозможно стало скрыть друг от друга. Вей Ин видел, физически чувствовал его страдания и винил себя, поэтому Лань Чжань предполагал, что однажды он обязательно решится на что-то подобное. Лань Чжань решил при этом, что не станет мешать, - он тоже очень не хотел, чтобы Старейшина винил себя в том, в чем совершенно не был виноват. Позволить ему осуществить задуманное казалось Лань Чжаню единственным выходом из ситуации, поскольку он прекрасно знал – никакие уговоры и попытки убедить тут не сработают. Вот только Вей на самом деле никогда пристально не рассматривал его спину, ведь Лань Чжань делал для этого все… Даже в самые откровенные ночи любви, когда случались между ними самые страстные и тесные прикосновения, Лань Чжань никогда не оставлял в комнате свет, - даже одинокий фонарь-ночник не зажигал, и принимал ласки Вея либо прижимаясь к постели спиной, либо дарил их сам и тогда уже Вей Ин плавился в его руках. Все всегда происходило лицом к лицу… Желая уберечь его от лишних тяжелых впечатлений, сейчас Второй нефрит очень жалел об этом – знай Вей Ин заранее о количестве шрамов, не пострадал бы так сильно. - Мне снился берег моря… - вдруг сказал Лань Чжань, сам от себя не ожидая, - белые камни и солнце. Когда Вей Ин услышал это, у него упало сердце, замерло на мгновения, а затем застучало часто-часто. Почувствовав в себе немного сил, он сжал пальцы супруга, перекрывая канал передачи. - Ты… когда-то там был? – спросил он осторожно. - Нет, - неуверенно ответил Лань Чжань, успевая незаметно смахнуть прорвавшиеся все-таки непрошенные слезы. - А дальше… что было дальше, Лань Чжань? – спросил Вей. - Ничего, - глухо ответил тот. - Кажется я знаю, что было, Чжань-ге - вздохнув, сказал Вей Ин. - Ты?, - разволновался Лань Чжань. - В тот солнечный день на берегу моря ждал тебя я. По каким-то причинам у меня было очень мало времени. Кто-то нам с тобой свидание разрешил… - Вей Ин усмехнулся и продолжил – И ты почему-то явился ко мне босиком, в одном нательном, - красивый, словно чистый дух, и очень бледный. - Откуда ты… - воскликнул Лань Чжань. Он тут же переместился так, чтобы видеть лицо Вей Ина. Потрясенный он не поверил своим ушам, и слезы в его глазах мгновенно высохли. - Не знаю, когда и где это было, но я точно знаю, что это было на самом деле, - со вздохом сказал Вей Ин. - Что… было дальше? – спросил Лань Чжань дрогнувшим голосом. - У тебя почему-то не хватило сил, и ты упал на колени прямо передо мной. Я испугался за тебя и тоже опустился на камни… Они были такие острые, но ты как будто не чувствовал их. - Я и правда их не чувствовал, - повторил Лань Чжань, ничего не понимая. - Потом мы целовались, как безумные, и ты просил меня забрать тебя с собой. - Ты отказал мне… - Да. Но не помню, почему. Я даже прогонял тебя – это хорошо помню. Потом ты почувствовал себя плохо, и я еще сильнее стал гнать тебя. В конце концов ты ушел. Я помню твои глаза, когда ты уходил… И как мне после этого было плохо – тоже помню. Тоска – страшная вещь, Лань Чжань… - Откуда у тебя… эти воспоминания? – спросил Лань Чжань, безотчетно сжимая в ладонях руки Вей Ина, и целуя его похолодевшие после обморока пальцы. То, о чем рассказывал Вей Ин, перевернуло его душу, откатив на годы назад, в те дни, когда он едва не умер от тоски, избитый Дисциплинарным кнутом, запертый в одиночестве. В те дни, когда Цзеу Цзюнь в буквальном смысле спас его от смерти и боли. Еще бы! Разве мог он забыть тот сон, во время которого его сердце чуть не остановилось навсегда?.. Но откуда Вей Ин мог знать об этом? Неужели действительно во сне он встретился с его душой?.. Возможно ли такое? Лань Чжань все еще не мог поверить и вслушивался в каждое сказанное супругом слово. - Это единственное, что я помню после того, как сорвался со скалы 16 лет назад, - продолжал тот. - Честно говоря, я долго думал, что это один из моих снов… Но теперь… - он замолчал и сам обхватил пальцы Лань Чжаня, прижавшись к ним губами. - Почему ты раньше не рассказывал об этом? – спросил Лань Чжань, понимая, что дышать становиться тяжело – в точности как тогда, на берегу залитого солнцем моря. - Не думал, что это важно, - ответил Вей Ин, заглядывая в глаза Лань Чжаня, - да ты и сам не говорил об этом никогда. Лань Чжань усмехнулся и печаль его стала совсем заметной. - Ты что, – плачешь? – потрясенно спросил Вей, понизив голос. - Нет…- ответил Лань Чжань, - ты же.. – он не мог говорить, едва не задыхался от внезапно нахлынувших тяжелых воспоминаний. - Что, Лань Чжань? Со мной все хорошо! Подумаешь, обморок - вина надо было пить меньше. Почему ты так волнуешься? – говорил он, не умолкая, все понимая и одновременно до конца не веря в происходящее. - Ты же… - Лань Чжань вздохнул и наконец встретил прямой взгляд Вей Ина. - Что, Чжань-ге?..Что? Не молчи пожалуйста… - Ты же не оставишь меня больше?..- тихо сказал, наконец, Лань Чжань. Сердце Старейшины защемило от нежности и боли. О, этот полный ожидания взгляд, - любимый, родной и такой беззащитный сейчас!.. Да, он тысячу раз еще готов был вытерпеть любые муки, вынести любые трудности, тысячу смертей пережить и переродиться заново, лишь бы вместе. Только – вместе!.. Он недолго молчал, глядя на супруга, не выпуская из рук его вдруг похолодевших тонких запястий. Сердце его билось часто-часто… - …только если и ты никогда не оставишь меня, - наконец произнес он едва слушающимися губами.

***

Пройдет время, - многие месяцы, долгие годы. Что станет с ними потом? Уйдут ли странствовать, или обретут бессмертие, отрешившись от мира? Или, презрев покой, станут стражами веры и справедливости? А может быть, проживут счастливо век, что им отведен, и покинут этот мир мудрыми старцами в один и тот же день, - можно предполагать и строить догадки. Одно мы знаем наверняка: сказка завершена, и в ней видны причины многого, что эти двое сделали в своей жизни, чего хотели бы, но не смогли сделать, а также, - их намерения, мысли и чувства, такие же чистые как они сами. Автор не претендует на истинность. Все, о чем говорится в этих главах – его версия и его личное понимание личной истории героев. Кто-то поймет это и примет, как чужой опыт, а кто-то – отвергнет, что тоже правильно. Но, автор скромно надеется, что кому-то эта история может помочь или убережет от чего-то, ведь жизнь человека проходит быстро, а глубина тяжелых потерь неисчерпаема… Пусть каждый, кто прочтет эту историю, найдет в ней для себя частицу истинной, верной любви. Пусть она согреет одинокие сердца, не позволив им стать сухими, жесткими и бесчувственными. Пусть вопреки всему каждый хранит ее в своем сердце и верит, тогда, быть может и она «заглянет на огонек»…