I'll be good.

      Всё перемешалось в моей голове. Воспоминания и сны были связаны, постоянно всплывали в моём глубоком подсознании, не давая покоя каждую ночь. Мне снились кошмары. Четкая, но всё же местами смазанная картинка появлялась перед глазами, прогоняла темноту прочь.       Мне тогда было столько же лет, сколько и моему брату, но в отличие от него, я всё помнила. Помнила, как мы с отцом прибежали на поляну, и я увидела то, что до сих пор снится мне в кошмарах каждый день и не даёт спать.       Моя мама лежит на земле, всё ещё дышит, но прикрывает рукой рану на животе, а мой брат сидит на коленях рядом с ней и просит встать. Его лицо тоже всё в крови, оно буквально разорвано, одного глаза нет. Я слышу крики моего отца, смотрю на маму, но не решаюсь подойти. Мне страшно, но она ласково улыбается и сквозь слезы тихо просит подойти к ней. Даже несмотря на то, что мама истекает кровью, она говорит тихим и ласковым, но твердым голосом, и я подчиняюсь. Сажусь рядом с ней, тоже смахивая слёзы.       — М-мамочка, что случилось? — спросила я тогда, в тот роковой для нашей семьи день, всхлипывая и дотрагиваясь дрожащими пальцами до её рук, тоже стараясь сдержать кровь.       — Со мной всё будет хорошо. Бетт, пообещай мне, что не бросишь Салли, даже если все отвернутся от него, пообещай, что всегда будешь его защищать.       — Обещаю, мамочка, я сделаю всё, что ты скажешь, только не уходи. — молила я, срываясь на тихий крик.       Мама ничего мне не ответила, только улыбнулась мне одной из своих тёплых и ласковых улыбок. Даже перед смертью она понимала, что к Салли уже не будут относиться так, как прежде.       — Я люблю вас, мои крошки. — сказала она ещё тише, едва шевеля губами, и заплакала.       Картинка резко оборвалась, сменяясь другой. Теперь я оказалась в одиночной палате местной больницы. Я сидела рядом с братом, лицо которого было перебинтовано. Мама умерла, но я старалась скрывать это от брата, поэтому, когда Салли просыпался и начинал звать маму, я тихо гладила его по руке и старалась повторить её голос. Говорила ему, что всё хорошо, но слезы меня выдавали. Через белоснежные чистые бинты просачивалась кровь, смешанная с желтой вязкой жидкостью, один голубой глаз внимательно смотрел на меня, будто Салли пытался узнать, кто же перед ним сидит, но после наркоза его зрение было мутным, расплывчатым, а мои пепельные волосы были внешне почти похожи на мамины.       — Мама, ты жива. Я так боялся за тебя. — мой брат расплакался, хотел подняться, чтобы обнять меня, но не мог из — за слабости и обезболивающих, которые парализовали всё его тело.       — Спи, Салли, я здесь. — сказала тихим шёпотом, чтобы брат не узнал моего тонкого девичьего голоса.       Я навсегда запомнила мамин тихий ласковый шёпот, который с трудом вырвался из её рта перед мучительной смертью, а её песни, которые она всегда напевала нам перед сном, я каждый день пела для Салли, гладя его расцарапанную руку и плача. Братик же с силой сжимал мою, тихо сопя и всхлипывая, словно боялся, что я встану и уйду от него, но я ни за что не смогла бы его бросить, ведь мы близнецы и не можем быть разделены.       Дальше мой разум переносит меня на несколько лет вперёд. Мы с Салли пошли в школу. Я помню, как он радовался поначалу, я видела его горящий счастьем глаз. Его лицо было закрыто протезом, благодаря которому раны не могли загрязняться и не гноились, но ярко — розовый цвет привлекал к себе внимание каждого ученика, мимо которого проходил мой брат.       Первые дни всё было хорошо, но дальше Салли и мне пришлось столкнуться со всей той жестокостью, которая переполняла этот мир. Салли стали бить, смеяться над ним, я же не могла это всё так оставить. Я пообещала маме, что буду заступаться за него, и старалась выполнить обещанное. Я подставляла себя под удары, чтобы никто не смог повредить и без того разорванное лицо Салли, научилась драться, чтобы хоть как — то защититься от нападок одноклассников. Брат всегда был рядом со мной, понимал, что мне плохо, но не мог ничего сделать. Салли был слишком мягким, чтобы давать отпор, я была такой же сначала, но жизнь сделала меня другой. Снаружи я могла быть холодной и грубой, но Салли знал, какой я была на самом деле.       Мы росли, время не хотело останавливаться. В школе становилось невыносимо учиться. Мне и Салли надоели каждодневные драки на переменах, после которых мне приходилось залечивать синяки. Лицо не трогали, чтобы директор и учителя не узнали, и это радовало. Я не хотела никому говорить об этом, не могла жаловаться, потому что любила всё решать сама, но однажды Салли проговорился нашему отцу, и нам пришлось переехать.       Я не злилась на Салли за это, потому что понимала, как он боится за меня. Мне и самой надоело ходить с синяками. Руки, плечи, рёбра, бёдра, даже пах — всё было покрыто синими, тёмно — бордовыми, жёлтыми пятнами. Я плакала по ночам, потому что тело ужасно ныло. Меня тащили за волосы, пинали в живот, если я оказывалась на холодном полу, били, пока я пыталась подняться и снова валилась из — за недостатка сил. Когда мне ломали рёбра, и дыхания не хватало, я боялась умереть, боялась оставить Сала на растерзание этим подонкам. Но стоило мне закрыть глаза, я начинала слышать голос брата, который доносился над ухом. Салли пытался поднять меня, пытался дать одноклассникам отпор, но тогда ему тоже доставалось. Подонки начинали бить и его. Я же, видя это, сквозь слезы и боль вставала с пола и продолжала отбиваться от этой обезумевшей толпы, пока не прозвенел звонок.       Мне оставалось жить лишь на уроках, когда не нужно было защищать Салли, но на переменах начиналась просто катастрофа. И вот, я выхожу в коридор и сразу подхожу к Салли, и мы готовимся к новым нападениям. Вдруг, что — то мутное и непонятное толкает меня в плечо, а я не могу пошевелиться, потом снова чувствую толчок, и снова, потом слышу где — то далеко голос Салли и открываю глаза…       — Бетти, открывай глаза, мы приехали. — радостно заговорил мой брат, а я начала быстро осматривать окружающую меня местность, чтобы сориентироваться. — Это апартаменты Эддисона, смотри, какие большие.       — Да, пошли, посмотрим. — сказала я, и вышла из машины, помогая вытаскивать вещи из багажника.