перигелий
сущ.
точка на орбите планеты, астероида или кометы, в которой она находится ближе всего к Солнцу.
***
Похороны были организованы со вкусом, его отцу бы понравилось. Чушь — он бы их возненавидел. Тайвин Ланнистер не любил лживых вежливостей и витиеватых речей — а всего этого было на церемонии было предостаточно. Мероприятие проходило как событие: парад политиков, бизнесменов и знаменитостей-однодневок; было бы грешно не отметиться в такой день. Джейме и Тирион сидели на первой скамье и слушали скорбящих гостей, которым было «так жаль», что Тайвин Ланнистер ушел столь скоро. Джейме насчитал три «Он был великим человеком», шесть — «Ты очень на него похож» — обычно это было применительно к нему, но у кого-то хватило смелости сказать и Тириону, и его брат не мог не посмеяться над этой мыслью. «Слышишь?» — спросил он. «Это отец в гробу переворачивается». Ему было тридцать восемь, а Тириону недавно исполнилось тридцать четыре. Уход Тайвина был внезапным и оставил их жизни без контроля. Неожиданная свобода оказалась властной и удушающей. Джейме жаждал своего рода якорь, что-то, что могло бы удерживать его на земле, что напоминало бы ему, что не все было возможно. Сдерживаться было непосильно для самого богатого холостяка столицы, красавца в придачу. Не говоря уже о том, что он становился новым лордом Кастерли-Рок. Когда Тайвин вздохнул последний раз, на золотом блюде Джейме Ланнистеру подали потрясающий новый мир. Он станет наследником состояния и титула Ланнистера, а также полноправным лидером конкурентной индустрии, с которой имел дело его отец: с золотом. В тот день, когда толпа рассеялась и оставила их с их горем, они с Тирионом собрались в квартире Тайвина. Теперь, когда его не стало, они решили почтить его память, сделав то, от чего он бы пришел в ярость: они собирались копаться в его вещах. Джейме был взволнован этой перспективой гораздо больше, чем его младший брат. В конце концов, Тайвин был для него настоящим отцом, тогда как для Тириона он был всего лишь тюремщиком. Он был крайне доволен тем, что сидел в кресле Тайвина, положив ноги на стол, и в последний раз посылал его на три буквы. Сначала они выпотрошили ящики стола, находя самые разнообразные деловые документы и транзакции. Скукотища. Затем Джейме предложил посмотреть в шкафах; так они узнали, что их отец уважал хороший коньяк — они никогда не видели, чтобы он пил его. Наконец, Джейме открыл сейф, спрятанный за подлинником Уотерхауса. — Забираю себе, — сказал он, достав золотые наручные часы. — Тебе будут велики. — Солидно, — отозвался Тирион, пока Джейме смеялся и продолжал рыться в вещах Тайвина. Тирион вытащил из корзины старую газету; на первой странице была фотография человека, который, скорее всего, станет премьер-министром следующей весной — Роберта Баратеона. Они знали его, но не слишком: у него были какие-то стычки с их отцом на почве политических разногласий. Короче говоря, Роберт был лейбористом, а Ланнистеры всегда были Тори. Джейме взвесил в руках конверт, открыл его и обнаружил несколько бумажек, написанных мелким элегантным почерком. Записки их матери самого разного характера; многие были списками покупок, списками дел; они были написаны человеком, который не собирался их хранить. Джоанна умерла, когда они были совсем маленькими: Джейме думал, что она, наверное, мечтала наблюдать, как они будут расти, но жизнь решила иначе. Он посмотрел на Тириона и решил ничего ему не показывать; он хорошо знал о вине своего брата, с которой он делил каждый день своей жизни. Тайвин никогда не упускал случая напомнить ему, что Джоанна умерла именно из-за него. Джейме вернул конверт на место и углубился в выцветшую зеленую папку — он узнал почерк отца на обложке, но самое главное, он разобрал написанное. Цифры были едва различимы, но уж что-что, а день своего рождения он знал прекрасно. Он пролистал содержимое и наверху бумаг нашел бланк госпиталя Святой Марии. «Мое свидетельство о рождении», — объявил он, вручая его Тириону. — Мое тоже там? — спросил Тирион, скрывая свою горечь за легкомыслием. — Оказывается, наш отец был сентиментален. В сейфе Джейме нашел золото. Пять настоящих слитков, что он нашел забавным и, так или иначе, ироничным для торговца золотом. Он также нашел счета, и решил, что это был отцовский запас «на черный день». Это была маленькая черная книжка, где его отец, казалось, записывал еще больше денежных переводов таинственному бенефициару. — Джейме. Голос Тириона затерялся, пока он вгрызался в числа. Это были какие-то странные платежи: всегда одна и та же сумма пятого числа каждого месяца. Это была довольно крупная сумма, почти такая же, как его ежемесячное содержание. — Джейме. — Что? — неопределенно спросил он, все еще поглощенный своими чтениями. Джейме никогда бы не сказал, чтобы Тайвин вел какие-то незаконные дела; но он всегда думал, что если бы они и были, то отец никогда бы не позволил собой помыкать. Но книжечка утверждала, что и Тайвина можно было подчинить. — Джейме. Маленькая рука Тириона вырвала его из транса, когда брат коснулся его руки. — Да что? — Джейме взглянул на него и понял, что впервые не может расшифровать выражение его лица. Это его забеспокоило. — В чем дело? Тирион колебался и почему-то держал свидетельство о рождении Джейме на расстоянии. — Это свидетельство... не твое. — Что ты несешь? — засмеялся Джейме. — Там моя дата рождения на записях из больницы. — Ага, — осторожно произнес Тирион. Казалось, он подбирал слова. — А свидетельство не твое, — Тирион сделал шаг вперед, подняв свидетельство о рождении, так, чтобы Джейме смог прочитать. Джейме прищурился: ему нужны очки. Только теперь он заметил, что место, где должно было быть его имя, осталось пустым. Дата была правильной, место тоже. Но... Он взял документ и потрогал его, словно чтобы доказать самому себе, что он существует. Его глаза широко раскрылись, а руки немного дрожали. Джейме был не уверен, что сможет устоять на ногах. Не получилось ничего, кроме шепота. — У меня есть сестра.