Совершенно (не)ведьмачья история

Всё не задалось с самого начала. Именно об этом думает Геральт, когда они с Цири оказываются в тереме местного князя Владимира. Их мечта уплыть в Ковир таяла на глазах. Потому что оба они имели достаточный опыт в ситуациях, когда всё идёт не по плану. Они только успели приехать в город, как их чуть не ограбили. Цирилла, кажется, до сих пор была поражена тем, что в Столице Мира (как был прозван Новиград по всему Северу) их пытались ограбить посреди бела дня. Геральт, конечно, тоже не ожидал этого, но видя бедность города, был готов к подобному. И они оба успели проклясть последними матными словами тех двоих, что они решили пощадить, отпустив на все четыре стороны. Горе-разбойники разнесли новость о приезде Геральта из Ривии с дочерью по всему Новиграду. И, конечно же, знаменитый Белый Волк понадобился местному правителю, к которому их увели буквально через пару часов. Терем, в котором они оказались был богат. Контрастно богат, относительно всего того, что они успели увидеть в городе. Зала, в которую их привели была просторной и, Геральт не мог не отметить, достаточно устрашающей своим убранством. Изобилие красного и фиолетового вокруг действовало давяще, особенно вкупе со слабым освещением от огненных чаш по периметру. Окон в зале не было. Была только одна дверь, через которую их завели сюда, а напротив неё массивный резной трон, обивкой из тёмного фиолетового бархата. В ногах трона Геральт отчётливо видел следы крови. Ничего хорошего это не означало. Между дверью и троном был убранный сейчас стол, на котором лежали кроваво-красные скатерти. По обе стороны стола стояли невысокие лавки. На стенах висело оружие и трофеи, перемежающиеся с кровавого цвета флагами. Геральт не показывал этого, но от флагов ему было не по себе. И он видел, что Цирилле тоже.  — Тень у порога. Ты видел? — спрашивает Цири, обходя большой стол с другой стороны. Геральт медленно кивает.  — Мужская. Кажется, проклятье. Я видел серебряный гвоздь, — отвечает он, чуть медля. Княжеский дружинник смотрит на них недовольно. И даже без этого, парень не внушал ведьмаку никакого доверия.  — Не положено вам говорить. И так шастаете по зале, сядьте и ждите, — недовольно говорит парень, но Геральт слышит за этим недовольством скуку. Они ждали уже достаточно давно. И если он, вместе с Цири, хоть был занят чем-то, то дружинник только упорно пялился в стену перед собой или мерил их недовольным взглядом, вздыхая.  — Расскажи хоть нам, зачем такие как мы могли понадобиться князю. Мы ж не богатыри аль чиновники какие, простые рубаки мы, — небрежно просит Геральт, останавливаясь напротив паренька. Дружинник смотрит на него с опаской и недоверием. Вооружённый ведьмак пугал его. Геральт усмехается, паренька пугала даже Цирилла, за спиной которой также висел меч. Или, быть может, паренька пугали их лица. Ведь у отца с дочерью были неестественные глаза (пусть и совершенно не схожие в остальном) и достаточно паршивые шрамы через пол лица. Они уже успели расспросить подхалимов в корчме, куда зашли почти сразу после приезда. Парень, которого приметил Геральт коротко рассказал, чем живёт сейчас народ. И сейчас у Геральта было ощущение, что серебро с налога идёт на процветание князя, а не на новое отлитое серебром капище богам. Цири же услышала великое множество сплетен о разного рода нечисти, что ходили среди людей от милой рыжей девушки, которая, правда, сначала хотела подсесть к Геральту, но видя его большую заинтересованность в смазливом пареньке, с отчётливо услышанным ведьмаком вздохом (от которого ему против воли стало весело) подсела к его дочери. Некоторые из этих слухов они отмели сразу же в своём последующем обсуждении, но вот некоторые звучали вполне правдоподобно.  — Не положено говорю, — поджимает губы дружинник и тяжело вздыхает. Геральт с Цири переглядываются через всю залу. Мужчина видит, как у Цири от тона дружинника почти что скулы сводит. Скука дружинника и правда раздражала. А информация от него могла быть очень полезной для них сейчас. Пусть паренёк и не мог знать много. И потому Геральт решает поступить хитрее.  — А давай подкинем монетку? Моё слово — ты расскажешь мне, что знаешь, твоё — серебряник твой, — предлагает Геральт. Паренёк озирается по сторонам воровато. Цири усмехается. Геральт ловко вертит в пальцах серебряник. На одной стороне красовался профиль князя, на выбритой части головы которого был нанесён коловрат, а на другой — лик местного бога, которому совсем недавно они с Цири приносили жертву, прося удачи на Пути. Они никогда не видели таких богов как этот, хоть путь их и лежал через Велен, где чтили древних и достаточно уродливых богов. В толпе им объяснили, что в этот день воинам принято просить удачи и помощи у этого страшного бога, имени которого никто из них не запомнил.  — А давай, — наконец отвечает ему дружинник заинтересованно, видимо, не найдя ничего, что могло бы им помешать. Геральт усмехается.  — Моё слово божьим ликом выпадет, — говорит Геральт, когда монетка уже подброшена. Дружинник торопливо кивает ему. Видя божий лик на пойманной монете, Геральт внутренне ёжится, будто от него повеяло холодом. Удача этого бога явно оказалась на его стороне и это навевает не самые хорошие мысли, несмотря на выигрыш.  — Ай, смотри-ка, угадал, — то ли удивлённо, то ли разочарованно восклицает дружинник, — Любят тебя боги, ведьмак. Геральт чувствует во взгляде дочери тоже, что только что испытал сам. Липкое опасение о том, что уродливый бог дал им покровительство.  — Эльфы войной пойти хотят. Вон, Каэдвен уже себе завоевали. Не сиделось им в их Дол Блатанне да в горах, — дружинник недовольно сплёвывает на пол. Геральт откровенно не понимает, как война с эльфами может быть связана с ним и Цириллой. Они были ведьмаками, а не полководцами или былинными богатырями.  — А мы то тут причём? — озвучивает их общую мысль Цири. Она подходит к ним ближе, оказываясь по правую руку от Геральта. Дружинник хочет сказать ей что-то явно оскорбительное, но хмурый взгляд кошачьих глаз останавливает его. Боится он всё же больше, чем недоволен. Геральт слышит приближающиеся шаги трёх человек за дверью. Двое дружинников и, видимо, сам князь — сапоги подкованные, но одежда лёгкая.  — Да поручение какое-то важное у князя есть для легендарного ведьмака, мол только он помочь может войну выиграть, — говорит дружинник нехотя, но резко замолкает, когда шаги слышатся уже близко к дверям. В залу входит князь. И Геральт, будучи человеком почти привычным оказываться на личных встречах с правителями чувствует себя непривычно неуютно. Взгляд князя Владимира не предвещал им ничего хорошего. Геральт внутренне ругается. Вот и уплыли они в Ковир. Борода князя была заплетена в две косы, в лучших традициях берсерков Скеллиге, а справа, на выбритой части головы и правда было вытатуированно солнце-коловрат, красным чернилом. Геральту вдруг стало совершенно понятно, почему князя называли «Красно Солнышко». Ведьмак думал, что это только фигура речи.  — А говорят, что ведьмаки нелюдимы, — начинает своё приветствие князь. Голос его властный и оттого неприятный, — А моё приглашение приняли сразу. Князь фальшиво, покровительственно смеётся. Его глаза оценивающе осматривают их обоих. Цири морщится от такого приветствия. И Геральт хорошо её понимает.  — Хорошо твоё гостеприимство, князь Владимир, — отвечает Геральт, на грани с дерзостью смотря на собеседника, хоть тон его был спокоен, — Десять человек против двоих. Как не принять такое приглашение. Князь раскатисто хохочет, уперев руки в бока. В глазах его, за недобрым выражением будто мелькает тень веселья. Ни Геральт, ни Цири не собираются разубедить князя в том, что десять человек не могут испугать не то что двух, одного ведьмака.  — Нужда у меня есть в богатыре, — начинает князь, отсмеявшись. Геральт хмурится. Богатырём он не был, ни внешне, ни заслугами, хоть и пытались его прославить подобным образом в балладах, — Слышал я, что ведьмак обученный даже посильнее богатыря будет. Это мне и надо. Геральт и Цири переглядываются, но молча слушают дальше, не решаясь перебивать под этим тяжёлым взглядом правителя.  — Богатыри-то все ещё при моём отце перевелись, если слышал. Но, на безрыбье и ты сгодишься, — продолжает князь, намеренно игнорируя Цириллу. Ни Геральту, ни, тем более, Цири, это не нравится, — А теперь слушай меня внимательно, Геральт. Князь ещё раз смеряет Геральта оценивающим взглядом, выдерживая паузу в своей речи.  — Я намерен начать войну с эльфами. Нечего им больше захватывать наш Север, — сжав одну руку в кулак произносит князь. Геральт хмурится, — Эти твари удумали дань с нас брать, так не бывать этому более. Не будет Редания более терпеть этих выродков. Князь запально ударяет по столу, будто довершая свои слова. Ни Геральт, ни Цири этим не впечатлены. Проблемы войны между эльфами и людьми никогда не интересовали их. Как и любая другая политика.  — Но война не твоя проблема, Геральт. Для тебя есть особое поручение, богатырское. Ведьмачье, если желаешь, — взгляд князя явно давая понять — ему совершенно без разницы на желания Геральта, — Где-то в сердце Тёмного Леса, за Калиновым мостом есть древний меч-кладенец. Тот, у кого этот меч во владении, тот ни одной битвы проиграть не может. Война будет тяжёлой. Мне нужен этот меч. Принесёшь. И «принесёшь», завершающее речь князя Владимира было не вопросом. Этим словом князь говорил о том, что всё уже решено: Геральт должен принести меч. И не было варианта отказаться. Потому что этот человек не привык отказываться. Подобным образом была выложена вся его жизнь — его воля была законом, и для чародеев, и для дружины, и для народа и для богов на капище…  — Собрались, называется, в Ковир, — еле слышно бурчит Геральт.  — Не бойся, ведьмак, плачу я щедро. На милость не скуплюсь тому, кто верно служит. Теперь скажи мне, сам пойдёшь, по-хорошему, или по-плохому хочешь? — спрашивает князь и Геральт до скрипа сжимает челюсти. Выбор у них не велик. И то, что князь подчёркнуто обращается к нему одному не предвещает ничего хорошего. Совершенно ничего. Но спорить с князем — верная погибель. Даром, что оба — обученные ведьмаки, а Цирилла владеет даром Старшей Крови. Несдобровать им, если откажутся сейчас.  — По-хорошему пойдём, не дураки мы, — отвечает Геральт. Делать нечего. Глубоко в Тёмный Лес они никогда не заходили, ибо заказов на то не было, а сами они не самоубийцы, но тут уже не поспорить.  — Вот и молодец, ведьмак. Чего взамен хочешь? — улыбка князя почти добрая на этих словах.  — Чтобы оставили нас в покое после всего этого, больше ничего нам не нужно, — подчёркивая то, что их двое, отвечает Геральт. Он знал, что просить что-то у правителя, на которого приходится работать — себе дороже. Дороже даже, чем просить сделки у демона. Князь хмыкает в усы.  — Нетрудная просьба. Будет вам покой, — пару раз кивнув, говорит князь. И то, что он первый раз отмечает, что их двое, ещё больше не предвещает хорошего, чем всё остальное. Цири смотрит на Геральта, желая выразить своё опасение взглядом, но тот не смотрит на неё, внимательно наблюдая за князем и на ощупь берёт её за руку.  — Так мы может идти, князь? — Спрашивает Геральт, кивая в сторону выхода.  — Почему это «мы»? — в притворном удивлении спрашивает князь, — Дочку то оставь, ей, вижу, и так в жизни достаточно досталось от скитаний с тобой. Зачем её ещё и в Тёмный Лес тащить? Гостьей дорогой твоя Цирилла будет. За княжим столом сядет. Геральт стискивает зубы. Теперь совершенно понятно, в чём подвох. Лицо Цириллы искажает гнев. Это стало последней каплей для её терпения, которое испытывалось всю аудиенцию. Медальон Геральта начинает потряхивать от волн магии, что излучает Цири.  — С чего бы это? — дерзко спрашивает Цири, зло смотря на князя. Князь гадко улыбается ей, — Я с Геральтом пойду.  — Я без дочери не пойду, — подтверждает Геральт и лицо князя искажает страшное недовольство. Князь опасно скалится на эти слова и хлопает в ладоши. В залу входят трое, в руках одного из них двимеритовые наручники.  — Мне не перечат! — говорит он, повышая на них голос. И именно в этот момент руки Цири перехватывают двимеритовые браслеты. Цири смотрит на князя так, что готова убить его собственным зубами.  — И только посмей что-то выкинуть, ведьмак, полетит голова твоей доченьки, — тихо, но от этого не менее опасно произносит князь. Геральт вынужден повиноваться. Они с Цири прощаются молча, одними глазами.  — Хорошо. Но как я твой меч найду, князь? Просто ходить буду по чаще за мостом, да споткнусь об него? Мы ведьмаки в Тёмный Лес далеко не заходим, — цедит Геральт. И князь на мгновение медлит под его тяжёлым взглядом.  — Справедливо, — кивает ему князь, задумчиво теребя одну из кос на бороде. Князь смотрит на стоящих у входа дружинников пару мгновений, прежде чем отдать приказ:  — Эй вы, приведите этого… Который казни третий день ждёт. Один из дружинников уходит, коротко кивнув. Геральт хмурится. На залу опускается молчание на всё то время, пока они ожидают возвращения дружинника.  — Знакомься, Геральт. Будет твоим проводником в Тёмный Лес, — говорит князь, когда двери только открываются. Геральт поворачивается. Шаги пленника еле слышны ему, это странно. Не может простой человек ступать так легко. Геральт поворачивается и встречается взглядом с насмешливыми, нечеловечески чёрными глазами незнакомца.  — Сладко перед смертью спалось у тебя в темнице, княже. Зачем привести велел? — спрашивает темноволосый мужчина, что мягко отстраняет от себя руку дружинника и с интересом рассматривает Геральта. Поза и лицо его расслаблены, но взгляд цепкий, изучающий. Геральт не мог сказать, сколько мужчине лет, он выглядел одновременно очень молодо, но нельзя было сказать, что его внешний вид не показывал, насколько он научен жизнью. Геральта ставит в ступор, что на щегольской (и слишком лёгкой для реданской весны) одежде незнакомца не оказывается ничего, на что могло бы крепиться оружие., а пальцы его унизаны кольцами и перстнями, что отметало вариан с кастетом. Геральт думает, что единственный вариант — это кинжал в сапоге, который могли изъять. Бляшка ремня, что виднелась из-под нависающей широкой рубахи, чуть распахнутой на безволосой груди, была изукрашена неизвестными Геральту камнями и смутно знакомыми рунами.  — Или ты меня божьим судом испытать решил? — повернувшись к князю, насмешливо спрашивает мужчина, — Так я с ведьмаком драться не буду. Сам знаешь, не бой, а позорище выйдет. Геральт хмурится, вызывая этим мягкую улыбку мужчины. Он улыбается совсем не размыкая губ. И это было ещё одной странностью.  — А я тебя, Эмиэль, и не казню, если ведьмаку с делом поможешь, да в Тёмный Лес проведёшь, — паскудно, по мнению Геральта, улыбаясь, говорит князь. Названный Эмиэль удивлённо вскидывает брови, смотря сначала на князя, потом на Геральта, а потом вновь на князя.  — Какие дела… Ведьмака в Тёмный Лес, — удивлённо бормочет Эмиэль на грани слышимости ведьмака. После чего его лицо преображает не менее паскудная, чем у князя, улыбка (и вновь он не размыкает в ней губ), — А с чего я, княже, не смогу сбежать, как только за ворота выйду? Геральт удивлённо хмыкает от наглости своего будущего сопровождающего, хоть и прекрасно его понимал. Князь усмехается и протягивает ему сложенное вдвое письмо. Геральт ведёт уголком губ. Он надеялся услышать, о чём они будут говорить. Но, кажется, князь предусмотрел такой вариант.  — Думаю это прекрасно объяснит, почему ты не сбежишь, — улыбка князя становится самодовольной, а взгляд, кажется, ещё более суровым. Лицо у Эмиэля оказывается говорящим. Когда он только берёт письмо, наглость и паскудная улыбка не исчезают. Однако, чем дальше он читает, тем удивленнее выглядит, а в один момент даже хмурится, бросая короткий недовольный взгляд на князя. Дочитав письмо и резким, быстрым жестом протянув его обратно князю, Эмиэль недовольно сжимает губы. Выражения его глаз Геральт понять не может.  — Ладно, будь по твоему, — примирительно произносит Эмиэль, медленно кивая.  — И славно, — отвечает князь самодовольно, после чего протягивает им медную бляху с княжеским гербом, — Это вам мой знак. Если кто спрашивать будет, то вы мои люди. Эмиэль чуть удивлённо забирает бляху, убирая её в кошель.  — Бери, бери, чтобы нечисти её в Тёмном Лесу показывать, — саркастично комментирует Геральт. Эмиэль на это фыркает, прежде чем поднять на ведьмака весёлый взгляд. Князь чуть кривиться, прежде чем закончить аудиенцию.  — А теперь идите. Геральт и Эмиэль по очереди кивают и разворачиваются в сторону дверей, около которых дружинник отдаёт Эмиэлю кинжал, тут же упрятанный мужчиной к голенище сапога. Как Геральт и предполагал.  — Так вот ты значит какой — Белый Волк. Что же, правду о тебе говорят баллады, — говорит Эмиэль, когда они идут по коридору к выходу. Мужчина не смотрит, куда идёт, только рассматривает ведьмака.  — Надеюсь мы с тобой сработаемся, Эмиэль. Дорога у нас с тобой долгая, — отвечает на это Геральт, чем вызывает усмешку у своего спутника. Они выходят из терема и отходят за ворота. Геральт облегчённо выдыхает и устало запрокидывает голову. Эмиэль наблюдает за ним с интересом, остановившись рядом.  — Чтоб ты, Красно Солнышко, провалился. Вместе со своим ненаглядным мечом, дружиной своей и чародеем сраным, — рычит Геральт, не опуская головы и не открывая глаз. Эмиэль следит за ним с ещё большим интересом, слыша эти слова.  — Что, Геральт, не по душе тебе на князя работать? — с каким-то странным, но не насмешливым, весельем, спрашивает Эмиэль. Геральт опускает голову и смотрит на мужчину зло. Но, со вздохом злость уходит из его взгляда.  — А я и не хотел на него работать. Мы с дочерью в Ковир уплыть хотели.  — А где же дочь твоя, Геральт? Что-то я её не видел, — Эмиэль хмурится, будто и правда хочет понять, что произошло.  — Забрал князь дочь мою, увёл в двимеритовых наручниках, чтобы я точно пошёл за мечом его сраным, — цедит Геральт сквозь зубы. Эмиэль пару мгновений смотрит на него странно, будто понимающе и сочувственно одновременно, а потом хлопает по плечу с неясной ведьмаку целеустремленностью в глазах.  — Тогда у нас есть стимул побыстрее управиться с этим делом. Не будем заставлять твою дочку ждать, — бодро проговаривает мужчина, лёгкой и удивительно быстрой походкой направляясь прочь из города, по дороге к воротам. Геральту не остаётся ничего кроме как последовать за ним. Ведьмаку удивительно неуютно идти с этим мужчиной, чего никогда не было с ним раньше, так как, пусть он и предпочитал быть один, он давно привык к разного рода компании, что могла появиться у него на пути. Но тут что-то было явно не так. Геральт чувствовал это, но не мог определить, что именно.  — Кстати, мои первые два имени Эмиэль Регис, — вскоре нарушает молчание мужчина, — Можешь называть любым из них. Геральт выразительно молчит на это. Они почти доходят до ворот, когда одна нищенка, молодая ещё, светловолосая девушка в ветхой рубахе, подобные которой обычно скорее уходят в бордель, чем попрошайничать, что стояла с протянутой рукой, особо настырно окликает их, почти касаясь Геральта.  — Мил человек, подай монетку! Всю судьбу тебе расскажу, ничего не скрою! Геральт задумчиво останавливается, смотря на неё. Что-то в её облике порождало неясную тревогу. Не так, как с его спутником — тот был вполне обычным, только будто не до конца разгаданная загадка. Эта же девушка будто несла опасность.  — Вижу, долгий путь вас ждёт. Дай монетку, седой, всё как есть расскажу, — девушка делает к нему шаг. Прошедший было вперёд Эмиэль почти в мгновение ока оказывается рядом и останавливает руку ведьмака, когда тот уже тянется к кошельку.  — Дело, конечно, твоё, Геральт. Но услышь мой совет, не нужно этого делать, — говорит Эмиэль, чуть сжимая его запястье. Геральт замечает, что ногти у его нового знакомого длиннее, чем обычно бывают у мужчин. Ведьмак задумчиво поднимает взгляд на спутника.  — Пока ты своей судьбы не знаешь, её легко изменить. А как знаешь — так всё, нет никакого шанса, — говорит Эмиэль, напоследок ещё раз сжимая руку Геральта и отпуская его. Он не отходит, но даёт понять, что своё слово уже сказал и не будет вмешиваться более. Геральт переводит чуть удивлённый взгляд с Эмиэля на нищенку. И внутри него нарастает неясная тревожность. Будто любое его решение будет неправильным. Только непонятно, какое из них обернётся хуже…  — Прав ты, Регис. Не нужно мне это предсказание. Столько лет не знал своей судьбы, может только поэтому и жив, — соглашается Геральт, отворачиваясь от нищенки.  — Мудрый поступок, мой друг, — улыбается ему мужчина всё той же улыбкой не разжимая губ. Но Геральт не успевает задуматься о том, как быстро Регис перевёл его в список своих друзей. Нищенка сердито хмурится, притопнув ножкой в поношенном сапоге.  — От помощи моей отказываешься? Дар тебе мой не нужен? Ой как обидел ты меня, Геральт, ой, как обидел, — восклицает нищенка, заставляя Геральта резко обернуться к ней. Глаза девушки вспыхивают золотистыми всполохами, будто магический песок поднимается от сильного порыва ветра внутри карих глаз, а на самом их дне опускается кровавый закат.  — Какого, — начинает было Геральт, собираясь остановиться и полностью повернуться к девушке, но Регис подхватывает его под руку, заставляя идти дальше. Геральт замолкает.  — Идём, Геральт, идём. И не оборачивайся, на всякий случай, — хмуро проговаривает мужчина, уводя Геральта дальше. И ведьмак даже не задумывается о том, что у того хватает на это сил, хоть выглядел он откровенно слабее. Так они выходят за городские ворота. Ещё пару часов они идут в молчании, на небольшом расстоянии друг от друга. Оба погруженные в свои мысли. Геральт думает о том, насколько паршивой была вся эта ситуация. И не мог не корить себя последними проклятиями за то, что не уберёг Цири. Он мог лишь надеяться, что с ней сейчас всё хорошо. И это отражалось на его лице, ещё более хмуром, чем обычно. Регис же был удивительно жизнерадостен. Даже для человека, которого только что помиловали перед смертной казнью.  — А ты, я вижу, молчун. Но мужик хороший, даром что ведьмак, — наконец нарушает их молчание Регис. Он поворачивается на ходу, смотря на своего спутника. Глаза его неестественно блестят в подступающих сумерках. Геральт всё больше убеждается в том, что Эмиэль является какой-то разумной нечистью. — Мгм, — только неопределённо произносит ведьмак, вызывая расстроенный вздох своего спутника, будто тот ожидал совсем другой реакции. — А тебя как угораздило в княжью темницу попасть? О моей ситуации ты то представление имеешь, — всё же произносит Геральт, спустя пару минут молчания. Регис улыбается ему уже почти привычной своей улыбкой. — Это долгая и, поверь мне, совсем не интересная история, — уклончиво отвечает Регис и отводит глаза. Геральт тянет задумчивое «хм», прежде чем задать следующий вопрос. — А вообще по жизни чем занимаешься, Регис? Мужчина улыбается загадочно, как та женщина на одной из известных картин, название которой Геральт забыл, но репродукции которой любили вешать у себя в поместьях всякие богачи. Под этой улыбкой скрыто слишком многое. — То тем, то этим, — пожимает плечами Регис с подчёркнутой небрежностью, — вольный я человек. Куда занесёт, там и живу, что попадётся, то и делаю. — А откуда же тогда Тёмный Лес знаешь? — спрашивает Геральт, откуда-то зная, что стань он расспрашивать о том, как Регис оказался в темнице, никакого внятного ответа не получит. — Жил в нём, если коротко, — просто отвечает Регис. Геральт присвистывает. Безумцев, что жили в Тёмном Лесу он раньше не встречал. Ведьмак ещё раз окидывает нового знакомого оценивающим взглядом. Тот был похож на странную смесь изнеженного аристократа и разбойника. — Разбойник ты что-ли? — слегка озадаченно спрашивает Геральт, озвучивая более вероятный вариант. Этот вопрос отчего-то веселит его спутника. — Коли так считать хочешь, то и считай. А что? С разбойником ведьмаку Путь делить срамно? — весело спрашивает Регис, полностью разворачиваясь на ходу и теперь идя спиной вперёд. Но смотрит он при этом испытующе, с нескрываемым любопытством в чёрных глазах. — Я людей по прошлому не сужу. Сам много чего наворотил, — хмурясь, отвечает Геральт, — Мне всё равно, лишь бы человек ты был надёжный. — Вот и славно, — коротко отвечает Регис, но по его глазам Геральт видит — его ответ хорошо запомнили. Регис вновь поворачивается лицом к дороге. Кажется, он считает разговор исчерпанным. — Ты хоть знаешь куда нам идти то, разбойничья душа? — нарушает тишину Геральт через некоторое время. В разговоре с Регисом у него удивительно поднялось настроение,  — Удивляешь меня, Геральт! Если бы каждый, позволь сказать, дурак знал, куда меч-кладенец запрятан, так зачем бы князь ведьмака и, — Регис осекается, будто вспомнив, что не хотел раскрывать свою личность. Он явно делает вид, что не говорил последнего «и». Геральт ему подыгрывает.  — Так что же? — спрашивает Геральт, чтобы отвести их от этой темы личности Региса. Он уверен, что надави он сейчас, ничего нового не узнает. Регис пожимает плечами на его вопрос.  — Я не знаю, но догадываюсь, у кого можно спросить. На опушке леса живёт одна старуха великовековая, знакомая моя. Всё должна знать. Она в этом лесу с самого начала живёт. Но вот если она не знает, то никто уж не знает, — не поворачиваясь к нему, отвечает мужчина. Геральт хмурится, он слышал кто живёт на опушке Тёмного Леса. И пусть сам с ней не встречался, но слышал достаточно.  — Сильны мы с тобой болтать, Регис. А нам бы поторопиться. Темнеет уже, а нам бы до ночи к жилью дойти, — только и говорит на это Геральт, на собираясь делиться своими опасениями со спутником. Уж больно сам спутник не доверял ему. Регис пожимает плечами, продолжая идти вперёд. Геральт хмурится в чужую спину, но чуть ускоряя шаг, равняется с мужчиной. Путь они продолжают в тишине.