Принц-полукровка и лесная земляника. Часть 1.

      Хотя в понедельник за завтраком и Фрост, и Блэк, и Петтигрю выглядели совершенно обычно, однако шутка ещё не забылась. Блэка спрашивали, не начался ли у него сезон сбрасывания рогов, когда отрастут новые, не хочет ли он позавтракать на свежем воздухе ветками и травой, и так далее. Каждый изгалялся как мог. Хвост Петтигрю тоже вспоминали, но реже. Блэк отшучивался и в целом был добродушен. Питер пытался держать марку. На этом фоне зелёные волосы Фрост быстро забылись.       После занятий Фрост и Снейп снова варили зелье. И во вторник тоже. В среду после занятий они снова были в лаборатории. Когда Фрост закончила с последней мышью, она протянула Снейпу конверт. — Бабушка Ри написала мне… Мы и правда родственники. У ее сестры Айрин Принц действительно есть дочь Эйлин. Так что мы приходимся друг другу троюродными братом и сестрой. Ещё бабушка Ри передала тебе письмо. Прости, что не отдала сразу как получила, подумала, что тогда мы завалим эксперимент.       Снейп, который ожидал чего-то такого — достаточно было внимательно посмотреть на Фрост и свое отражение, чтобы убедиться в родстве — протянул руку и взял конверт. — Я понимаю, Фрост. Я бы не удержался, а эксперимент надо продолжать. — Ладно, я лучше пойду, ты, наверное, хочешь прочесть письмо один. — Да, увидимся завтра, сестрёнка, — и Снейп неожиданно улыбнулся Фрост. Она знала его усмешки, ухмылки, слышала, как он смеётся, потешаясь над ней, но вот такой нежной и вместе с тем грустной улыбки она ещё не видела. — Увидимся завтра, братец, — сказала она и порывисто обняла, буквально на мгновение, тут же отпустила и выбежала за дверь.       Снейп ещё немного постоял, потом сел за стол и решительно открыл письмо. Из конверта выпала колдография. В центре две очень похожие друг на друга женщины, судя по всему — сестры, улыбались то друг другу, то в камеру. Их нельзя было назвать красавицами в традиционном понимании, но это окупалось тем особым шармом, который присущ некоторым женщинам. У обеих были непослушные пышные волосы, которые выбивались из прически, судя по всему, рыжие, хотя колдофото и было черно-белым, выразительные светлые глаза и довольно крупный нос. Почти такой же нос Северус лицезрел в зеркале. Вдруг до него дошло, что Фрост, когда вырастет, будет очень похожа на этих леди. Рядом с женщинами стояло четверо детей. Два мальчика 8 и 12 лет, кудрявые, со светлыми глазами и непослушными, скорее всего русыми волосами, стояли справа и периодически отвешивали друг другу тумаки. Но гораздо большее внимание Снейпа привлекли дети, стоящие слева. Мальчик-подросток лет 13-14 стоял в стороне, надменно скрестив руки и поджав тонкие губы. Его черные волосы были убраны в хвост. Глаза были очень темные. Подросток повернул голову, и стало заметно, что и у него семейный профиль. Пожалуй, если бы сам Снейп нарастил немного мышц, приобрёл гордую осанку и собрал волосы в хвост, то стал бы очень похож на этого парня. Между подростком и одной из леди стояла черноволосая девочка лет 4. Она держала женщину за руку, улыбалась слегка неуверенно и посматривала то на мать, то на своего брата. Семейное сходство — длинный носик и черные глаза — не оставляли сомнений в родстве. Снейп долго всматривался в знакомые черты. Когда он перевернул колдофото и прочитал надпись: «Принц-манор, август 1945», стало очевидно, что девочка на фото — его мать.       Снейп ещё несколько минут рассматривал изображение, а потом все же перешёл к письму.       «Здравствуйте, мистер Снейп!       Очень нелегко писать вам, но я надеюсь, что вы так же заинтересовались нашей семьей, как и я — вами. Думаю, Берри сообщила вам, от кого письмо. Впрочем, представлюсь ещё раз — миссис Рианнон Эйлин Фрост, урождённая О’Ши. Моя сестра Айрин Мерин Принц приходится вам бабушкой.       Мне сложно передать, какое волнение испытала я, получив письмо от внучки, в котором она писала, что учится, возможно, с сыном нашей дорогой Эйлин. Шестнадцать долгих лет я ничего не слышала о моей племяннице. Мы все уже оплакали ее, только моя сестра утверждала, что Эйлин жива. Мы думали, что так она защищается от горя, ведь и старший сын ее умер. И теперь, спустя столько лет, узнать, что она действительно жива, стало непередаваемой радостью. Мистер Снейп, я бы хотела обратиться к вам с просьбой. Передайте, пожалуйста, вашей матери, что ее тетушка чрезвычайно рада получить весть о ней и что для нее всегда есть место в моем сердце.       Я прилагаю к письму колдографию: она была сделана во время моего визита к сестре в Принц-манор, рядом со мной стоят мои сыновья Фредерик и Фрэнк, а рядом с моей сестрой ее дети — Эйлин и Октавиус. Так, я думаю, вы убедитесь в семейном сходстве. Черные волосы и глаза — наследственные черты всех Принцев.       Я также хотела попросить вашего разрешения рассказать о вас Айрин. Я понимаю, что, возможно, вы не питаете теплых чувств к родственникам, которых вы не знаете, но буду признательна, если вы позволите это сделать, потому что я уже шестнадцать лет не видела радости на ее лице. Я отвечу на любые ваши вопросы.       Прощаюсь с вами в надежде на ответ, Рианнон Эйлин Фрост.»       Снейп взял чистый пергамент и начал писать ответ, надо сказать, весьма ядовитый. Потом отложил письмо и решил, что ему надо поговорить с Фрост. Слишком много вопросов у него возникло, возможно, она сможет ответить хоть на часть. Как и все подростки, Снейп был импульсивен, и ему хотелось излить свой гнев и разочарование хоть на кого-нибудь. С другой стороны, он понимал, что, возможно, родственники не знали о его существовании, ведь мать сама оборвала связи с волшебным миром и с родней в первую очередь. В общем, рациональный подход и тут помог. Если б встреча была личной, Снейп точно не сдержался бы и наговорил гадостей. Но письмо давало возможность остыть и все взвесить прежде, чем отвечать. В конце концов, не он ли недавно хотел, чтобы Фрост оказалась его сестрой? Тогда он был бы не так одинок в этом мире. А тут ему предлагают обзавестись двоюродными дядями, бабушкой и ещё неизвестным количеством родственников. Глупо отказываться от них из-за обиды, которая может оказаться необоснованной. Снейп ещё раз перечитал письмо, сложил его в конверт вместе с колдографией и отправился на поиски Фрост.

***

      Снейп выловил Фрост после ужина и договорился встретиться у той ниши, где она плакала в прошлый раз. Через час, когда Снейп пришел на место, Фрост уже привычно сидела на подоконнике. — Привет, Фрост. Или я могу звать тебя Берри? — Привет, братец. Наверно, можешь, только не делай этого на людях. — Что ж, а как тебя звала сестра, когда училась здесь? — Сестрой, или мелкой, — и Фрост улыбнулась. — Я думаю, что «мелкая» подходит. Это вполне по-родственному и по-дружески. И куда лучше, чем малявка. Ты на курс старше и на голову выше. Годится. Могу я тогда звать тебя по имени? — Можешь, только не сокращай. — Хорошо, Северус. Но мы же не позывные здесь собрались обсуждать? — Да, Берри, расскажи мне, пожалуйста, все, что знаешь о Принцах. — На самом деле не так много. У бабушки Ри есть сестра. Мы зовём ее леди Принц, а бабушка — Айрин. Правда, видимся мы не часто, пару раз в год. Она очень похожа на бабушку, но всегда очень печальна. Бабушка говорила, что это оттого, что оба ее ребенка погибли. Стыдно признаться, но я как-то подслушала разговор бабушки с отцом. Он тогда был очень зол на мою сестру Фредерику. Она влюбилась в соседнего маггловского мальчишку, с которым даже знакома не была. Так вот, бабушка сказала отцу: «Фред, не смей запрещать дочерям любить, а то останешься без детей, как Айрин». Она сказала, что папин кузен покончил с собой из-за любви, а Эйлин отец изгнал из рода, когда она вышла за маггла, и что с тех пор ее никто не видел. Собственно, мне и рассказать больше нечего. Знаешь, при детях такое не обсуждают. — Спасибо, для меня это важно, я думал, вся родня против моей матери. Но, похоже, только дед, а бабушка просто не могла с ней связаться или не могла ослушаться деда. — Да, леди Принц действительно очень печальна, и, наверное, ей хотелось бы иметь детей и внуков. В те пару раз, что мы виделись, она всегда вздыхала, и говорила, что хотела бы иметь таких внучек, как мы. Она, кстати, много переписывается с бабушкой и всегда присылает нам подарки к праздникам. Мне кажется, она добрая, просто очень несчастная. И еще бабушка Ри как-то сказала, что лорд Принц настоящий тиран. Ещё бы! Собственную дочь изгнать из рода! Даже представить страшно. Впрочем, когда папа женился на маме, мой прадед Фрост тоже долго грозился, что выгонит папу из рода. Спасло только то, что папа был сыном младшего из пяти сыновей.       Снейп коротко кивнул. Изгнание из рода — это серьезно. Изгнанник становился чужим человеком, и связаться с ним означало навлечь на себя неприятности. Кроме того, некоторые ритуалы на крови становились недоступными: например, глава рода мог найти местонахождение любого из семьи, но только не изгнанника. С таким человеком старались не общаться. Наверно, в какой-то степени это распространялось и на самого Снейпа. — Берри, а это ничего, что ты со мной общаешься? Тебе это не аукнется? — Так я ж, во-первых, из другого рода, а во-вторых, сама полукровка. Так что мне параллельно. А вообще все это кажется таким устаревшим. Действительно чистокровных осталось совсем немного. Священные двадцать восемь… Да копни чуть глубже — выяснится, что кто-то на полукровке женился, кто-то за магглокровку замуж вышел. А те, что совсем уж себя берегут, по-моему, слегка ку-ку. — Но они имеют высокую магическую силу и власть. — Ой, ну смотри, кто у нас сейчас самый крутой маг? Наш директор. Он и Гриндевальда победил, и феникс у него есть, и открытия делает — а он полукровка, между прочим. Мать у него магглорожденная. Макгонагалл тоже полукровка. Или кто у нас мастер чар? Профессор Флитвик, вообще полугоблин. Кто ещё? — Темный лорд, — тихо сказал Снейп. — Знаешь, этот вообще непонятно откуда взялся. Папа говорит, что если бы он был из двадцати восьми, то уж не стал бы себе брать такой пафосный псевдоним. Скорее всего, он или полукровка, или бастард, или изгой, хотя, конечно, он силен, если верить тому, о чем говорят. — Может, он хочет сохранить инкогнито? А раскроется потом, когда станет министром или председателем Визенгамота? — Ты знаешь хоть одного чистокровного, которому бы с детства не вдалбливали пиетет перед предками? Согласился бы Малфой или Блэк назваться чужим именем? Да их фамилия лучше всяких лозунгов говорит об их политических предпочтениях. — Берри, ты так уверена в этом? — Да, у меня целый пучок чистокровных родственников: у отца 11 кузенов и кузин, и у всех дети — у меня больше 20 троюродных братьев и сестер. А ещё две двоюродные сестры-магглы. Поверь, я много общаюсь и с чистокровными, и с магглами. И знаешь, меня бесит, что чистокровные считают себя лучше меня из-за статуса крови, хотя я могу быть в десять раз умнее. А вот с родственниками-магглами такой ерунды нет, хоть они и не знают, что я ведьма. — Знаешь, Берри, а ведь у нас на факультете просто рассадник борцов за чистокровность. Полукровок мало, и все они не очень популярны, только талантом и трудолюбием я смог добиться положения, которое тоже не очень прочно. Большинство предпочитают меня не замечать, как воспитанные люди не замечают, если им случайно подадут треснувшую чашку в гостях. Хотя есть, конечно, те, кто не смотрит на родословную. — Вообще, Северус, я хочу сказать, что нам с тобой будет сложнее чего-то достичь, а магглорожденным и вовсе надо быть или очень талантливыми, или удачно вступить в брак, а лучше и то, и другое, чтобы чего-то добиться в этом мире. Но, знаешь, когда у тебя куча родни — всегда кто-нибудь поможет. Вот, например, мой двоюродный дядя учился со Слагхорном на одном курсе, даже в комнате вместе жили — и, вуаля, дядя пишет письмо старому другу о чудесной племяннице, а у Северуса Снейпа появляется новая головная боль в виде меня. — Так вот чем ты взяла моего декана! А я-то думал, на какой кривой козе ты к нему подъехала. — Исключительно используя влиятельных родственников, — засмеялась Фрост. — Берри, у меня к тебе есть еще один вопрос — твоя бабушка и леди Принц — рыжие? — Да, точнее, сейчас-то нет, они обе седые, но были рыжими. У бабушки еще сохранилось пару рыжих прядей. Я в детстве так хотела быть рыжей, как бабушка. — Спасибо, Берри. Знаешь, я напишу ответ твоей бабушке.       Фрост подскочила, обняла Снейпа и сказала: — Северус, я так рада, что теперь у меня есть семья в Хогвартсе. До завтра, братец.       Снейп, которого обняли второй раз за сутки, что явно было его личным рекордом, оторопел и сказал: — Конечно, Берри, я тоже рад, что мы семья.

***

      Вечером Снейп под пологом кровати долго не гасил свет. Он писал ответ миссис Фрост. Письмо получалось длинным, так как в нем было множество вопросов. Кроме того, надо было написать маме. И ещё он решился спросить Люциуса Малфоя, что ему известно о лорде Принце. Чем больше информации, тем лучше. Только ближе к полуночи Северус наконец-то справился со всеми письмами и, засыпая, думал, что завтра с утра он задаст совам работы.