Его искали, а он нашелся

       В последние месяцы, Лоренс Фаранс, Мастер Дознаватель и Великий Детектив тридцать восьмого уровня, пребывал в таком настроении, когда больше всего на свете желаешь послать все свое окружение к извергам в Пекло и подать в отставку. Останавливало только нежелание попадать в неизбежную опалу и четкое понимание того, что никто его в эту отставку не отпустит. Уж больно много тайн знал он вследствие своей должности, а уж после недавних чисток этих тайн стало столько, что на пенсию ему только в могилу и выйти.        Последствия таинственной атаки на, пожалуй, важнейший стратегический узел Меларета приходилось разгребать до сих пор, несмотря на то, что Вечная Империя, в свое время профинансировавшая создание канувшей во Мглу лакуны, и приняла к сведению выданные королевской канцелярией версии событий. Наверное потому, что диверсию исполнили просто с запредельной искусностью и мастерством, свидетельствующими о том, что Меларет оказался просто вне пределов своей лиги.        Если бы волков Аткинса просто разбили, обманули, воспользовались имеющимися слабостями, дабы достичь цели, то и разговор был совсем другим. Это уже Меларет ошибся, недоглядел, слишком расслабился. Но вот когда настолько защищенный форт перестает существовать в несколько часов, практически не оставляя выживших, не оставляя ни следов, ни зацепок, а само Безбрежное Око находит лишь пустоту и обрывки давно минувших мелочных событий... Тут даже идиоту понятно, что работали не старые и привычные враги, вроде того же Сорца, а кто-то очень сильный, опытный и доселе неизвестный.        Вечные послы и дипломаты эту версию приняли со скрипом, но приняли. Во многом потому, что собственных дать так и не смогли. Меларет же, даже избежав гнева давних кредиторов и союзников, оказался на пороге крупнейшего кризиса за последние лет сорок. Гибель непомерно большого количества элитных солдат - это плохо. Гибель Ферера Роше, являющегося сильнейшим ритуалистом королевства и ведущим специалистом в десятке сверхсекретных проектов - это ужасно. Полное уничтожение пространственной складки, со всем накопленным оборудованием и складом сверхценных артефактов, среди которых имелись даже признанные легендарными - это кошмар. Пропажа всех, то есть, вообще всех наработок, которые хранились в этом месте в единственном экземпляре, потому что копии делать опасно, может быть приравнена к катастрофе.        Потом были долгие недели непрерывной работы, от которой болела голова и капала кровь из носу. Были попытки разыскать часть бесследно исчезнувшей свиты, на которые даже времени не хватало, ведь Его Величество требует ответов, хоть каких-то. Отсылались тщетные запросы в разведывательную канцелярию, у которой своих завалов хватало. И эта всеобъемлющая и убивающая, казалось, даже душу вечная нехватка времени, превращающая гордого и могущественного дворянина в тень от себя прежнего. То время прошло, но и последствия этого времени разгребать приходилось даже сейчас. И еще долгие годы придется.        Как минимум, Лоренс жаждет понять, кто и зачем устроил "уход в никуда" его свите, буквально за считанные недели до начала всей этой суматохи. Он бы с радостью приписал исчезновение Бастиана к попыткам достать до сердца его двоюродного дедушки. Ученик был весьма близок к тому кровно, а это отличный способ создать маяк для нападения какой-то твари. Или для пробития прохода вовнутрь пространственной аномалии.        Исчезновение своего штатного жреца поначалу подозрений не вызывало. Несмотря на все попытки контроля Шынгыс то и дело уходил в длительные запои, загулы или иные приключения, вытащить из которых эту пьянь было не так уж и просто. Каким бы ни было его прошлое, но вечно нетрезвый громила отлично умел залегать на дно. Пока он смог выяснить о гибели ученика, пока связал эти факты, пока задумался о пропаже жреца дорог... в общем, началось.        К работе над этим вопросом успевший найти нового жреца и помощника (куда менее талантливого и перспективного) Лоренс сумел вернуться совсем недавно. Закончились чистки стихийно возникшей оппозиции, что едва не переросла в мятеж - уж очень осерчал государь на бывших операторов лакуны, что имели в себе кровь мира бесконечного тумана. Сам Фаранс не разделял официальную версию того, что именно Валтинорские и Пааримис, пребывая в обиде на ужимающие их права указы Короля, сдали сигнатуры защитных систем Каменной вражеским агентам. Но молчал - друзьями эти семьи его роду не были, а их крови, земель и сбережений желали слишком многие.        Увы, у этих двух старых и могучих домов имелись не только собственные армии, но и целая плеяда союзников, должников и сочувствующих (опасающихся стать следующими). Мятеж так и не вспыхнул, ведь титаническими усилиями королевских служб, включая самого Лоренса, удалось захватить или устранить главных зачинщиков и ключевые фигуры готовящейся смуты. Остальных либо успокоили, либо примирили, либо подкупили, либо совершенно официально казнили.        Получилось выдохнуть... немного.        И начать разгребать завалы скопившихся долгов, обид и оскорблений, как и наград, поощрений и нерешенных пока что задач. В список которых входила и судьба его ученика. Все же не слишком верил детектив в основную версию. Не было замечено никаких следов взлома защиты кровным ритуалом, просто не было. А скрыть таковые от Ока до того сложно, что проще подыскать другой способ попасть в Каменную.        И началось то, за что Лоренса Фаранса ненавидели - никакого ясновидения, никаких видений и озарений, минимум интуиции. Только холодный разум, неумолимая логика и способность обрабатывать чудовищные массивы информации за короткие сроки. Еще до гибели его ученик работал над вопросом Красной Петли, посчитав это событие достаточно важным, чтобы уделить тому побольше времени.        Обоснованно, ведь событие совсем нерядовое, закончившееся гибелью одного из крупнейших придворных всея королевства. Не сразу взялся наставник за последние документы, которые тот запрашивал через его имя. Вернее не так. Узнал сразу, но не придал должного значения в силу загруженности и собственного легкомыслия, что для обладателя его класса и профессии тот еще позор.        Мальчишка долгое время интересовался темой использования призванных, что несколько раздражало Лоренса. Но мудрость специалисты должны обретать сами, как и совершать ошибки. Тема щепетильная, но для ученика того, кто в будущем возглавит тайную службу королевства (сейчас этот вопрос, в силу крупных чисток, почти решен) вполне дозволенная. А ведь стоило Лоренсу копнуть поглубже...        Начнем с того, что информация о последних запросах Бастиана, тогда еще не записанного в погибшие, а только в похищенные, в картотеках архивов отсутствовала. Пропускной амулет был зафиксирован полями Королевской Библиотеки, но сам амулет пропал вместе с учеником, а в журналах отчетов и выданных материалов попросту отсутствовали несколько страниц. Причем так хитро отсутствовали, что даже не поймешь, что их забрали и подменили. Без вмешательства Фаренса могли бы и вовсе не заметить, даже не со зла, а из-за искусности подделки.        Дальше больше: все до единого свидетели, что общались с юным Роше в тот день, когда он получал свой последний пакет свитков, все, кто помогал ему искать их, либо таинственно пропали, либо совсем не таинственно умерли. Времени прошло много, но для Лоренса и его класса время не преграда, пусть и куда более действенное средство, чем он хотел бы признавать.        Кто-то упал с лестницы, другой отравился грибочками, третьего стукнули по голове в проулке и тот неудачно упал оной головой о камушек, а к утру отошел в лучший мир. Быстрая эксгумация всех тел, подтвердила правдивость всех версий - отравившийся действительно отравился не особым ядом, а несвежей и плохо приготовленной пищей. Причем он не в первый раз страдал от неразборчивости в пище, так что никто не удивился этой ситуации, пусть все его знакомые и опечалились.        Но чуть более внимательное отношение, выраженное эксгумацией трупа и оплатой работы довольно узкопрофильного некроманта, показало нечто иное. Например, тот маленький нюанс, что в последнем ужине погибшего было столько вредоносных грибков и плесени, будто он жевал чистейшую тухлятину, а не немножко подпорченное блюдо. Дальше больше, ведь каждый, каждый из погибших был именно убит.        Неудачное падение с лестницы.        Ограбление в темном переулке.        Падение с высокой полки и падение этой полки на упавшего.        Подкопаться трудно, но Лоренсу и не нужно было доказывать злой умысел судье. Он ведь сам судья и палач, при необходимости, а простая логика утверждает, что такие случайные смерти, связанные с исчезновением его ученика, совсем не случайны. После этого довольно просто было свести в единое целое произошедшие события и исчезновение его штатного жреца. Который, по слухам, пришел в жречество из ликвидаторов.        Класс Великого Детектива не дает никаких бонусов к интуиции, посткогнистике или предвидению, что очень часто усложняет жизнь его обладателю. Лоренс может свести воедино любую картину, если ему дадут информацию - он потому и пошел в королевские дознаватели, что без наличия за спиной государственной машины его класс теряет львиную долю всех своих преимуществ, обращая их недостатками. Вот только даже поняв, кто убил Бастиана, Лоренс не мог понять, зачем он это сделал.        Ну не с Красной Петлей же был он связан?        А потом началась эпопея с неудавшимся мятежом, во время которой дело Шынгыса и Бастиана пришлось отложить в долгий ящик, дабы самому в такой ящик не лечь - уж больно нехороший назрел кризис, когда сразу множество дел обрушивается на одного человека. На фоне удачного теракта Его Величество не доверял почти никому и Лоренс, как один из тех, кому таки доверяли, вынужден был на долгие-долгие месяцы выбросить причину уже почти несомненного предательства Шынгыса из головы. Ограничился только отправкой стандартного сообщения в тайную стражу, чтобы знали о подставе и возможной перевербовке их отставника.        Время шло, распутывались паутины интриг, задерживались мятежники, а он даже иногда возвращался к позабытой проблеме. Даже не поленился воспользоваться услугами (ответными, если подумать) одной из сильнейших видящих королевства. Персея Тиарам была опытной Прозрящей и, как и он сам, имела все шансы возглавить по итогам смуты всех королевских видящих. Старый Бернард, несмотря на все его покровительство, явно не удерживал свои позиции - именно на него, не без участия Персеи, упали шишки за неудачные поиски диверсантов и повредившееся Око.        Работать над смутьянами приходилось с минимальным использованием мифического артефакта, и здесь леди Тиарам показала себя с лучшей стороны, обойдя уже изрядно постаревшего и отвыкшего работать вне всепробивающего взора Ока Бернарда. Увы, но уставшая не меньше его самого женщина только и смогла, что подтвердить смерть Бастиана, а также указать на почти идеальную зачистку картины событий от любых попыток прозреть. Это он и без нее догадался, но там, где не вышло одно, получилось другое.        Лоренс в ближайшие пару лет возглавит дознавателей, а Персея займет ту же должность у видящих. Сами поиски пропавшего без вести внука великого ритуалиста были отличным поводом для обсуждения возможного союза. Союз был признан обоими участниками, как весьма перспективное направление действий, что не могло не радовать. Делить им даже в теории нечего, а вот работать они будут в весьма похожих условиях - в такой ситуации держаться друг за друга очень даже логично. Видящий - лучший друг дознавателей и детективов, ведь эти классы идеально дополняют друг друга, а без помощи соратника теряют в эффективности.        Про Бастиана опять все забыли, и даже Лоренс, хоть и ощущал нехватку ухватистого и исполнительного парня, не имел ни времени, ни сил, ни желания изображать траур. Но любой кризис заканчивается, как случилось и с нынешним. И теперь у детектива появилось время на решение старых вопросов и целая куча вопросов новых.        Начнем с того, что на попытку получить от тайной службы подробное и полное досье втюханного ему когда-то жреца, Лоренса мягко и нежно послали к дьяволам. Это с учетом его нынешнего положения, изрядно укрепившегося и приблизившегося к трону! Да еще и от организации, которая уже пару месяцев как выполняла его запросы и требования, позволяя себе только тихое "будет исполнено"! От подобной наглости Лоренс даже выкроил время прийти в столичный корпус тайной стражи, прямо к очередному, - пятому за период смуты, - временно исполняющему обязанности главы.        Временно исполняющий обязанности смотрел на него меланхоличным взглядом висельника, указывая на документ с королевской печатью - приказ отклонить запрос пришел прямо из канцелярии Его Величества, а это уже совсем другие материи. При этом ему по секрету сообщили, что хоть жрец Аншам-Нара по имени Шынгыс и был приписан к тайной страже, но приписку им эту навязали прямым указом кого-то, кто на троне если и не сидел, то стоял рядом с ним.        Лоренс был мужчиной умным и понятливым, но вместе с тем и любопытным - класс обязывал. А еще он здраво оценивал свою важность для Короны, а потому послал второй запрос, уже в канцелярию. Он обоснованно считал, что в таком бардаке его запрос могли проигнорировать просто по инерции... или волей кого-то из возможных недоброжелателей, видящих в обещанном ему кресле кого-то из своих людей.        Запрос ушел, а через недельку, за которую детектив вскрыл еще несколько сетей вредоносных элементов (оставшихся без покровительства контрабандистов, если точнее), ему пришел ответ. Ну, не совсем ответ. Приглашение на личный разговор и далеко не от кого-то там из канцелярии. Другое приглашение, на которое можно только прийти или бегом бежать из страны, меняя гражданство и надеясь, что не догонят. Да и то, шансов мало.        Виргилия Ариала Пайнментрон была той, кто управлял всеми боевыми операциями Меларета за пределами территории и юрисдикции, собственно, Меларета. Она не водила армии, хотя ей и доводилось проявлять полководческие таланты, но все ликвидаторы и диверсанты ходили под ее приказом и едва ли не молились на эту дамочку. Двоюродная тетушка нынешнего Короля, чья слава пришлась именно на его правление, обладала цепкостью крокодила, жадностью росомахи и кровожадностью куницы. А еще она никогда и никому ничего не забывала - ни хорошего, ни плохого.        Ей немало пришлось потрудиться ради создания репутации той, кто разрушит жизнь даже целого графа из-за одного неосторожного высказывания о ее персоне, но с некоторых пор ее трогать просто боятся. Даже те, кто ей будут, по факту, равны. Что уж говорить о нижестоящих, которых она гнобит и вовсе безжалостно. С другой же стороны, эта многоуважаемая леди всегда достойно вознаграждает - в ее ведомство идут многие, несмотря на высокую смертность и вероятность того, что тебя признают "никакого отношения к Меларету не имеющим". Идут потому, что награда всегда достается тем, кто ее заслужил, а не очередному родственнику или любовнику.        Уж больно это деликатная тема - неофициальные операции, там нет места карьеризму и жажде выслужиться. Вернее, есть, но последствия у нее куда тяжелее. Лоренс знал, что реальная ситуация отличается от распространяемых слухов, но знал и о том, что репутацию нельзя построить на одних лишь слухах. В нраве, скверном и непримиримом, той, кто вызывала его на разговор, сомневаться не приходилось.        Встретились они не в кабинете, а в богато украшенной карете, что забрала его прямо с рабочего места. Своему извозчику, свите и охране Лоренс просто махнул рукой - едва ли чужой экипаж пропустят в имение леди Пайнментрон, а если его захотят убить, то убьют и так. Ну, а если не убьют, то уж до дома подбросят без вопросов - этикет высшего общества.        Леди выглядела едва ли на двадцать, так что трудно было поверить в то, что эта женщина разменяла четвертый десяток. То ли сказывались множество алхимических препаратов, то ли правдивы были истории о капельке эльфийской крови, промелькнувшей в жилах ее предков. Она могла бы покорять собой балы и рауты, забирать разбитые и брошенные к ее ногам сердца, но явно предпочитала иные занятия.        Тонкое и какое-то воздушное лицо, обрамленное белокурыми волосами, вьющимися удивительно миловидными кудрями, ладная и очень изящная фигура, которую можно было бы назвать даже слишком худой, дополнялись пронзительными голубыми глазами, что смотрели, казалось, в саму душу и еще глубже. Один ее взгляд пробивал любую броню уверенности и непоколебимости куда сильнее, чем мог себе в том признаться Лоренс.        Разговор завязался неспешно, словно с некоторым скрипом. В первую очередь из-за скованности самого Лоренса - он понятия не имел, почему его вызвала к себе эта женщина. Она традиционно, демонстративно даже, не обращала внимания на внутреннюю политику, а их ведомства не пересекались даже в малом. И, тем не менее, она сейчас говорила с ним. С одной стороны, он ей уже сейчас почти равен, а со временем и без всяких почти, но с другой, она все же королевской крови, а это многое значит.        Как уже говорилось, его собеседница не так уж высокопоставленна - не для того, кто на доклад к Королю ходит уже на регулярной основе, причем лично, а не через письма или референтов. И все же репутация - страшная вещь, как и умение правильно подать свою внешность. Виргилия даже не пыталась казаться женственной, одеваясь исключительно утилитарно, пусть и с оглядкой на свое положение и статус.        В общем, разговор с ней выматывал и напрягал нервы. Ровно до того момента, пока ею не был задан очередной вопрос, из-за которого Лоренс едва не подавился воздухом несмотря на всю выдержку.        - Значит, ты утверждаешь, что твоего студиозуса убил Меченый?        Меченый - это не просто кличка. Меченый - это, можно сказать, эпоха! Считающийся лучшим ликвидатором не только Меларета, но и всех его окрестностей, этот персонаж кучи баек и слухов, был одним из тех, кто работал даже самые страшные и опасные цели. Чего стоит тот факт, что именно его клинку принадлежит кровь Поющих с Огнем и Хладом - двух потенциально сильнейших призванных Сорца, которые так и не выросли в по-настоящему опасных цепных псов.        Сам Лоренс знал о том очень мало, ибо тогда еще только начинал свой путь наверх, к получению легендарного класса, но даже имеющегося хватало, чтобы впечатлить детектива. Две близняшки, призванные и скованные лично волей Солнечного Короля, очень быстро стали громаднейшей занозой в заднице всех соседей чертовых солнцепоклонников. Умеющие, благодаря своей непонятной кровной связи, сочетать две практически несочетаемые планарные стихии, эта парочка могла вдвоем вымертвить как целую приграничную крепость, так и средних размеров городок. Призванные и так-то не подарок, а уж работающие в паре, защищающие друг друга и не убиваемые конфликтом сил... воплощенный кошмар. А ведь они в одиночку не ходили, всегда имея при себе целый отряд прикрытия - небольшой, но элитный и зубастый. А еще они легко уходили от тех сражений, где им могли повредить уже всерьез.        В один день эти близнецы просто исчезли, отчего генералы Меларета вздохнули с облегчением и еще сильнее напрягли спины в ожидании нового появления одиозной парочки. Парочка появилась выпавшей из окон приграничного особняка одного из принцев Сорца, вместе с самим принцем. Три удара кинжала, без малейшего следа борьбы и без единого свидетеля - даже выбрасывание трупов через дорогое витражное стекло было исключительно показательным выступлением. Да, обе сорские подстилки были где-то около тридцать восьмого уровня, а вся их мощь раскрывалась при работе в паре, но все же! Их убили быстро, без борьбы и просто на глазах у целого полка охраны и сенсоров. И совершил этот подвиг всего один человек.        Меченый.        То ли призванный, то ли просто очень умелый обитатель Алурея. Неизвестного уровня, класса, даже расы. Но его посылали за теми, кого обычным способом устранить не получалось. Эльфийская Кровавая Ведьма, не покидающая Рассветного Леса или мятежный Герцог Норшентонский - цель всегда была устранена. Когда тихо, когда не очень, но даже сквозь всю секретность информация о королевском "палаче на выезд" просачивалась. Особенно в ряды дознавателей и прочих представителей тайной стражи.        Когда этот персонаж былин куда-то исчез, все посчитали его таки погибшим при исполнении, вероятно, убитым мстительными до безумия эльфами, или просто прирезанным собственным начальством. Рутина жизни на темной стороне - все истории тут заканчиваются одинаково, несмотря на всю силу, уровень и заслуги.        - То есть... Шынгыс?        Лоренс еще раз вспомнил пропитую рожу, если не сказать харю, своего бывшего подчиненного, его огромный рост и приметную внешность, потом сопоставил это зрелище с имеющейся информацией о Меченом, после чего получил головную боль легендарного масштаба. Совместить два образа не получалось даже с приложением усилий.        - Верно, пусть даже львиной доли его сил у него уже нет - уйдя в отставку, он потерял основные классы, сменив их на единственный жреческий. - Немного раздраженно разъяснила ему Виргилия. - Клир Аншам-Нара один из самых одобряемых Короной, а само божество давно и прочно сотрудничает с несколькими правящими династиями, включая также Меларет. Я доверяю вашему мастерству, лорд Фаранс, но, тем не менее, не могу понять причину, по которой Меченый ушел в отрыв именно сейчас.        Сленг полевых головорезов в устах столь утонченного создания несколько резал слух, но свои мысли леди выложила удивительно четко и понятно. А вот сам Лоренс задумался, потому что картина обычного перекупленного врагами королевства пьяницы в его голове разрушилась напрочь. Если бы бывший ликвидатор такого калибра захотел сбежать, то ему совсем не обязательно было убивать Бастиана. Да он вообще, если бы смог пережить нарушение обетов и клятв, мог уйти куда угодно. Да хоть информацией о грязных делишках королевской канцелярии торговать!        - Не понимаю. - Отвечает он, уже уйдя в собственный разум, сплетая новые сети вместо разорванных. - Мало информации.        - Она будет. - Коротко соглашается с ним леди Пайнментрон. - Я приказала доставить в мое имение те документы, которые вы запросили и часть связанных с ними. Для вашего класса этого должно быть достаточно. Мне очень хотелось бы узнать, что у этого обломка себя былого на уме и почему он решил сорваться с крючка именно сейчас.        - Его судьба, я полагаю... - Вот сейчас ему нужно быть осторожным, ведь тема крайне деликатна.        - Совершенно верно. - Очередной одобрительный кивок в его адрес. - У нас есть полный скан оболочки и образа Меченого, так что за ним будет отправлена группа ликвидации. Безбрежное Око по такой наводке найдет его везде, кроме, разве что, чьего-то личного домена. Но прежде чем сдирать с него шкуру я предпочту узнать, что подвигло его на предательство и самоубийственную глупость.        Карета остановилась, а его собеседница, не дожидаясь ответа, изящно, пусть и несколько ребячески, выскочила из тесноты транспорта, последовав по длинной дорожке из красного камня, ведущей ко входу в скромный, относительно должности, особняк тетушки Его Величества. Лоренс только и смог, что вздохнуть про себя, предвидя еще один сеанс дачи обетов молчания, заверяемых и тысячу раз проверяемых. Он и так их дал слишком много, как для такого юного возраста.        Виргилия любила комфорт и пышность, но терпеть не могла излишеств. Именно поэтому жить предпочитала не во дворце, который просто воплощал собой концепцию излишества как таковую, а в личном особняке, расположенном на отшибе от богатых кварталов, в зеленом районе Ставроска. Тут соседей не было, зато было место для прогулок по свежему воздуху и всяческих раздумий. Безопасность обеспечивалась как расположенной в лесном массиве охраной, так и множеством замкнутых полей, укрывающих небольшой дворец, успешно притворяющийся особняком, непроницаемыми коконами.        Прислуги здесь было немного, а большую часть работы выполняли либо контрактные духи, либо комплекс бытовых чар. Виргилия обоснованно не доверяла людям и всему тому, что имело язык и могло проболтаться о какой-то жизненно важной мелочи. Порою даже сообщенный недоброжелателям цвет любимого чая может стать лазейкой для покушения. Она до сих пор помнила, как кто-то из Рамадонских Вольных Герцогов не поленился отравить весь имеющийся на столичных складах трехс'кан "терпкий жасмин", причем ядом, созданным специально под ее амулеты. Хорошо хоть удалось изъять отраву со складов, а то столь дорогой чай пьют многие влиятельные личности.        Входная дверь, могущая, несмотря на изящность, выдержать крепостной таран, открылась по взмаху руки могучей чародейки, что активировала настроенные на ее оболочку артефакты. Выдавая привычные фразы для своего гостя, Виргилия, как и ее охранники, не сразу заметила неладное - свет был немного тускловатым. Осветительные артефакты, тоже работающие автоматически, часто портились, но сейчас они светили не с перебоями, а слишком тускло.        Это не было проблемой, не было опасностью, но отточенная интуиция интриганки, успевшей повоевать и в поле, достигшей своего сорокового уровня не за перекладыванием бумажек, заставила остановиться, подать знак готовности охране и напрячься в ожидании проблем. На нее часто покушались, порою и прямо здесь, в этом доме, а потому она привыкла интуиции доверять. Даже если та почти ничего не сообщала.        С громким звоном витражная мозаика, заменяющая стену между парадным помещением и жилым вторым этажом, разлетелась на осколки, в ворохе которых упал на землю Ендаль Грей, ее личный ядовар и отравитель, которого даже поселить пришлось поближе к себе, настолько многие хотели удавить столь ценного специалиста. Опутанный тремя десятками личных клятв ровно, этот седовласый старичок, больше напоминающий странствующего дервиша, чем отравителя, был одним из ценнейших ее активов. Стоит сказать, что практически все ликвидации с помощью яда, исполняемые ее ведомством, использовали для убийства творения Ендаля. Тот редкий случай, когда работу проще взять на дом.        Старик имел немалые проблемы со здоровьем - следствие целой плеяды проклятий, пойманных им от благодарных клиентов. Самым раздражающим было наречение Пустого Языка, хаотическим образом искажающее любые сказанные им фразы. Из-за этого приходилось общаться с ядоваром исключительно письменно, да и сам он предпочитал молчать. Но вот сейчас, окровавленный, порезанный стеклом и истекающий кровью из десятков намеренно не смертельных ран, он о своей привычке молчать позабыл, выдав, пожалуй, последнюю фразу в своей жизни:        - Пеките... голубцы...        Дыхание отравителя остановилось, а Виргилия начала задумываться над тем, что он вообще сказать хотел? Иногда, под настроение, она пыталась разгадать эти речевые ребусы, просто чтобы развлечься. Сейчас, конечно, не время для развлечений, но сигнал охране она уже отправила, личные телохранители приготовились к бою, а сама она успела разогнать оболочку, приготовившись спустить с цепи всю свою мощь. Да и столь показательное убийство ее актива явно намекало на то, что сначала будет разговор. Или, что вероятнее, передача послания - наглости посланцу было не занимать.        Но вместо незнакомого и явно одноразового, - выйти-то отсюда шансов немного, - посланника, ее взгляд встретил удивительно знакомую чуть перекошенную фигуру. Вот уж точно, не говори о дьяволах перед сном, а то приснятся.        - Я даже не буду стращать тебя карами, просто спрошу. - С абсолютно искренним удивлением и любопытством говорит она, сжимая в руках хрустальный шарик усилителя волшебства. - Зачем?        Этот вопрос был не праздным - она всерьез не могла понять. Стоящий перед ней человек был воплощением наглости, жадности и прагматизма. Пусть даже его и удалось осадить, подрезать ему крылья, убрав подальше от командных должностей, но она твердо знала, всегда знала, что мстить он не будет. Просто потому, что ему это не принесет никакой выгоды - Меченый всегда убивал ради золота или его эквивалентов. Потому и не смог занять место в пирамиде власти Меларета, что не желал самой власти - не умел желать ничего другого, кроме золота, баб, выпивки и экзотической дури. Она всегда жалела, что такие таланты, столь изощренный и методичный ум достались тому, чьи амбиции мало отличаются от обычного бандита. Нахапать побольше и чтобы ничего за это не было.        Потому и спрашивает, что должна быть причина, по которой этот спившийся жрец решил снова взяться за нож, пойдя на неминуемую гибель от проклятий, что подарят ему нарушенные клятвы. Он вообще, несмотря на характеристики, не имел шансов выжить здесь. Неужели, кто-то таки смог подобрать менталиста или соблазняющую, что пробили ослабевшую от многих лет пьянства защиту сознания Меченного?        Вместо ответа, тот делает несколько шагов вперед, выходя на свет все еще слишком тусклых амулетов. Никакого пьяного или намеренно развязного вида, лишь мрачная сосредоточенность того самого зверя, что забирал жизни врагов Короны. И взгляд, нехороший такой - полностью отсутствующий, будто и не видящий тебя. Читать хоть что-то по этому взгляду было столь же бесполезно, сколь искать драгоценные каменья в городском колодце.        А еще, несомненно, одежда.        Никаких обносков, видавших, наверное, еще прошлый век, в каких его можно было увидеть в последние годы. Серый дорожный плащ, под которым можно различить очертания доспехов. Средние латы, что тяжелее кожаных одежд и кольчуги, но до полного доспеха не дотягивают. Странный выбор для убийцы, но только не в том случае, если убийца и без того имеет телосложение громилы, а двигается, даже в доспехах, словно парящее на ветру перышко.        И, конечно же, едва различимые под наброшенной сверху тканью лики древних - это не просто доспех, но еще и тот самый доспех. Привязанный на кровь к единственному хозяину, что смог им овладеть. Лики магистров старого и давно уничтоженного Ордена, куда мог быть принят только Ночной Клинок, а магистром стать лишь сильнейший из них. Ночных Клинков в Меларете было немного, но имелись, вот только их эти латы просто жгли, будто раскаленная сталь. А вот Меченый сумел, в свое время, их подчинить, надеть и использовать.        Виргилии стало неуютно сразу по двум причинам: от того, что у стоящего пред ней был в распоряжении легендарный артефакт (пусть даже эффект легенды достигался лишь полным комплектом), и, что важнее, от того, что этот человек, очевидно, сумел вернуть заблокированный Богом класс. И сейчас пред ней стоит отнюдь не безобидный и практически беспомощный жрец.        Эпический класс Старшего Оперативника, что позволял держать ее ведомство под контролем, был сейчас не слишком полезен. Но совсем не он заставлял потоки воздуха внутри дома петь тихую песню, переливаясь со слышимым только ей одной звоном. Поющая с Ветром призывала на помощь родную стихию, спиной чуя, что без боя из этого разговора выйти не удастся. И где, Пекло их всех возьми и не верни, охрана из оцепления?        - Почему? - Хоть время и тянулось словно патока, но от момента ее вопроса прошло едва ли несколько секунд. - Всегда есть ответ на этот вопрос, не так ли?        Издевка в словах, ее собственных словах, что вернулись к ней обратно, совершенно неприкрыта. Впрочем, этот тип никогда не сдерживал язык, что и было одной из причин, почему она помогла ему "найти веру" - хамство в ее адрес всегда наказуемо. А сам наглец просто достал из-под тускло-темного с едва различимыми пластинками-портретами доспеха... простую медную монету на веревочке.        Виргилию могли как угодно ненавидеть множество ее жертв и соратников, но даже самые лютые ее враги со скрипом признавали, что на своей должности она сидит по праву. А еще, никто не мог назвать ее глупой женщиной. Обломки домыслов, маленькие факты, кусочки событий словно щелкнули в ее голове, встав на место. Возможно, Фаранс, безмолвно стоящий за ее спиной, под прикрытием ее охраны, смог бы догадаться раньше, но, вероятно, именно из-за этого Меченый и пришел к ней сегодня. Против воли из ее рта вырвался несколько истерический смешок.        Меченый.        Эта скотина.        Безжалостный.        Не знающий и открыто, с вызовом, презирающий само понятие чести.        И он...        - Да ты что, шутишь?        Вместо ответа убийца лишь улыбнулся совершенно нехарактерной для него улыбкой, без наглости и вызова, которых в его оскале всегда хватало, а как-то даже спокойно. На покрытом шрамами лице это все равно выглядело угрожающе, но куда больше пугали глаза, в которых она впервые за очень долгое время увидела хоть какие-то эмоции. Не злобу, не алчность, не азарт охотника, что мелькали там раньше, а застарелую и не остывшую за все эти годы ненависть.        Не сказав ни слова, он шагнул вперед, прямо в обычном шаге переходя в блинк. На землю только-только падал сброшенный прямо перед рывком плащ, а в воздух взлетали все новые капельки крови. И ей придется очень постараться, чтобы к этим каплям не добавилась ее собственная, столь ею ценимая.        С диким ревом храмового органа весь воздух в просторном особняке запел, закричал и пришел в движение, превращаясь в ее несокрушимый щит и всепробивающий меч, а сама она словно впервые за много-много лет оказалась на поле боя, где уже давно нет ни правых, ни виноватых, а только ты и те, кто сегодня умрут.        Для любого детектива суть его класса сводится к поиску ответов на несколько довольно типичных вопросов. Кто. Где. Когда. И самое важное: как. Именно последний вопрос Лоренс Фаранс, Великий Детектив, почти уже глава тайной стражи и рукопожатый Его Величества, пытался решить в последние моменты своей жизни. Жизнь утекала из пробитого метким броском кинжала бока, а тело холодило наложенным на сталь проклятием, не дающим остановить кровотечение.        Он бы хотел сказать, что это была славная битва, но, если быть честным до конца, то их всех перебили, словно куропаток. Шынгыс, тот самый Шынгыс, которого верный Варий посылал по изощренному маршруту каждый день по нескольку раз, который, казалось, даже стоять на ногах мог с трудом из-за вечного похмелья... Полная пятерка элитной охраны с классами Телохранителей или Стражей, как и их подопечная, слывшая одной из сильнейших чародеек воздушной стихии в Меларете - все они просто умерли.        Их противник не был как-то особо сильнее, да и мощных массовых атак не применял. Он просто был чуточку лучше, в любой момент времени лучше. И этого хватило, чтобы его даже задеть не могли толком. А когда задевали, то тот даже не вздрагивал, целиком полагаясь на свои странные латы, которые Лоренс оценил на уровень эпического комплекта, взаимоусиливающего каждую отдельную часть. Бой вышел быстрым, сумбурным и печальным для него лично. Если поначалу умирающий еще надеялся на то, что им удастся если не убить предателя, то хотя бы продержаться до прихода помощи, то после надежды уже не было. Да и помощь не пришла.        Потому и задавал он себе вопрос, надеясь получить на него ответ, пусть даже перед смертью - тот, кто ищет ответы, остается собой даже на смертном пороге, иначе он бы не стал легендой. Решение этого вопроса стало для угасающего разума чем-то вроде якоря, за который тот упрямо цеплялся, не желая нырять в небытие.        Ответа, впрочем, не было.        Медленно и неторопливо приближающаяся к последнему выжившему фигура убийцы могла бы ответить на этот и многие другие вопросы, причем настолько полно, насколько вообще может быть подробным ответ. Он мог сказать, что нет смысла сражаться с надеждой на скорую помощь союзников, даже если она и прибудет - это расслабляет и заведомо ставит тебя в позицию того, кто в этой помощи нуждается. Особенно опасно это в тех случаях, когда помощь не придет.        Убийца мог сообщить, что прежде чем показаться на глаза неосмотрительной леди Виргилии, которая так любит жить вдали от шумных толп и оживленных улиц, он полностью зачистил всю прислугу в особняке и все пять постов внешней охраны. Что он оставил в живых только носителей амулетов мертвой руки, перебив тем позвоночник и не дав покончить с собой. Что теперь тревога подымется совсем не сразу, а пока стража поймет, что дом леди Пайнментрон оказался атакован, он уже закончит.        Мог он сказать и о том, что давно и прочно вбил в себя науку убивать обладателей защитных и охранных классов, потому как с кем еще убийце сражаться, как не с охраной своей жертвы? И что с того, что подобные классы считаются природными антиподами бесчестных душегубов? Уровень обозначает не только разницу в характеристиках, но и в опыте их использования. Вчерашние птенцы-цыплята, только-только вошедшие в ряды элиты, не разменявшие даже тридцать пятого уровня, были для него не опаснее безобидных ужиков. Да, они тоже опытны, но опыт их заключался в противодействии более слабым, понятным и предсказуемым противникам.        Еще можно было бы напомнить о том, что Виргилия овладела своим классом слишком поверхностно. Пусть даже она и могла заменить собой несколько сотен латников, да полную звезду магов, но он помнил и иное. Не тончайшие потоки воздушных лезвий, каждое из которых бьет в строго отмеченную точку, не мягкие барьеры, отводящие любые удары, не вихрь защитной формации, укрывающий собою чародея. Он помнил истинный шторм, бесчеловечный ураган, принявший форму юной девы. Ее атаки не оставляли бы на стенах выбоины и не ломали бы мебель с окнами. Танцующая с Ураганом снесла бы к дьяволам весь этот пропитанный магией особняк, всю парковую территорию и как бы не пару столичных кварталов!        Виргилия научилась контролировать вырванный из чужого сердца дар, отточила этот контроль до того уровня, когда лишенные амулетов и защитных коконов противники просто не могли к ней приблизиться, не получив перерезанную глотку. Она научилась разрывать тяжелобронированных оппонентов взрывной декомпрессией, вытягивать воздух из чужих легких или вовсе делать его непригодным для дыхания. Она многому научилась за эти годы, но так и не смогла опереться на всесокрушающую мощь воздушной стихии.        Та, кто была до нее, чья частица жила в теле Виргилии, никогда не заморачивалась со столь тонкими воздействиями и хитрыми трюками. Не потому что не умела, благо ее контроль был ничуть не слабее, но просто оттого, что ей этого не нужно было. Она не пела Ветру колыбельную, не звала его на помощь, чтобы он спас ее шкуру. Она сама бросалась в его объятия, сама творила вихрь урагана, была его частью - незыблемой и неотъемлемой. Он мог бы отступить пред ликом подобной силы, мог пасть от ее руки. Но не от руки убийцы, использующей хитрость и тонкость атак просто потому, что не умела ничего другого. Он в эти игры играл куда дольше нее, а она не имела даже тени шанса победить его на этом поле.        Меченый промолчал, бесхитростно пробивая череп бывшего командира точным ударом укрепленного магией стилета. Никаких эмоций, никаких сожалений, никакого пустого трепа над поверженным врагом - враг не оценит, а ему самому на пафос и самовосхваление всегда было наплевать. Все те, кому он, может быть, и хотел что-то сказать, уже давно мертвы. Он бы и эту сцену с выбрасыванием полутрупа пред благородные очи не устраивал, но ему нужно было дать врагу себя оценить и заставить его броситься в бой.        Работай Шынгыс в привычном своем стиле, выбивая врагов по одному и не показываясь на глаза больше, чем на один короткий миг, то они бы просто сбежали. Сосунки из охранки все же были профи и перехватить пару ударов они смогли бы с гарантией, если были бы готовы. А просто убить Виргилию... нет, нужно было устранить вообще всех. Зря он, чтоль, три месяца лазил по кабинетам канцелярских, читая их отчеты? Смог вычислить момент, когда бывший командир сумеет его самого раскрыть, да еще и подгадал момент, когда все заинтересованные стороны так удачно соберутся в одном месте.        А ведь сколько раз все эти умники ловили его намеченные цели на том, что они слишком редко меняли защитные схемы в своих логовах! Ну, так-то, сами канцелярские поменяли какие-то блоки, но основа-то точно та же, а он, за свою карьеру, выучил назубок практически все внешние защитные контуры любого объекта Меларета. Так, из любви к искусству и на всякий случай. Такой, как сейчас, например.        Иное дело личные кабинеты или королевские покои, но ему туда и не нужно было проникать - хватало перехватываемых отчетов и собираемых слухов. В том бардаке, какой поднялся после аврала в Каменной, вышла такая пылевая буря, что ему самому приходилось резать и исчезать всяких шпионов и перебежчиков, чтобы их ужимки не подняли тревогу раньше времени. Пока все искали то самое Лицо под Маской, засветившее свою рожу в Каменной, все напрочь забыли про старого и пропитого жреца.        Как и планировалось.        Была у Виргилии такая черта, какую Шынгыс отлично выучил за время своей карьеры в ее ведомстве - неумение разделять работу и отдых. Отсюда и огромная любовь тащить эту работу домой, попросту не разделяя себя и свою должность. Право на то у нее есть - родственница Короля, доказавшая свою преданность, она могла делать практически все, что желала. Другие тащат домой со службы золото, а она, вон, документы и некоторое количество редких артефактов да расходников.        Свои интриги она проводила именно за счет таких вот "списанных" расходников, которые выдавались тем группам, которые шли на неофициальные задания. Вернее, на неофициальные неофициальные задания - решать не проблемы Меларета, а личных врагов или должников Пайнментрон. Немалая доля таких работников даже не знала, какие миссии были личными, а какие государственными - говорить и даже думать об этих заданиях было очень вредно для здоровья.        Вот и сейчас Виргилия собиралась поговорить с Лоренсом, помочь ему собрать картину событий, а потом и прибить беднягу Шынгыса за все хорошее. Да, он сорвал с себя клятвы, выкорчевал обеты, но ведь осталась у них и его кровь, и облик его - если не проклянут малефики, то найдут видящие. Ну, или проблем доставят, хотя и найти смогут - все же во власти Виргилии было отдать команду на активацию Ока.        Проблема в том, что все эти образцы, вместе с его досье, она притащила домой. В дом хорошо защищенный, под надежной охраной и всего на сутки (долго она тут документы не держала, прекрасно осознавая ненадежность такого хранилища), но уже не внутри бесцветного уровня королевского хранилища. Он все-таки убийца, а не взломщик, пробиться сквозь такую защиту ему не по силам.        Теперь же, осталось только надежно уничтожить последнюю ниточку, по которой его могли бы вычислить те, за чьими головами он когда-то придет. Уничтожить ниточку, да и все полотно событий повредить преизрядно. Просто чтобы не знали, что и где искать, что пытались скрыть, а что уже скрыли. Чем больший вокруг бардак, тем меньше в нем можно найти, если искомое хорошо спрятать.        Вечный Странник - это не просто быстрое и почти неотслеживаемое передвижение по миру, пусть и один из самых ярких плюсов его класса. Все дело в приставке "вечный", доставшейся ему от остатков божественной силы, что он в себе сумел сохранить. Дорога могуча и бесконечна, но догнать идущего по ней всегда можно. Другое дело пыль на той дороге, что подымают сапоги путников.        Пыль на Дороге была и будет, она вне понятия Времени, что позволяет использовать ее как очень хорошее и гибкое оружие. Непреложный Закон действовал на Меченого куда слабее, чем на других, а сам он мог этот закон несколько искажать, пусть и в мелочах. Не просто убивать, обращая серой пылью жертв своих, но и стирать все их следы и образы, мешая некромантам, спиритуалистам, видящим и любому другому тонкому специалисту. Видящие вообще имеют огромный зуб на тех, кто играет с Временем: видения теряются в течение его, смешиваются и портятся, отчего лишь единицы могут преодолеть такую естественную преграду.        Практически полная неуловимость, невозможность быть пойманным и предсказанным - именно то, что так нужно одинокому психу, решившему на старости лет повоевать с целым миром. Желательно успешно повоевать, не подохнув при этом, словно дурак какой-то. Меченый отлично знал, как именно ищут ему подобных, так как и сам искал, а потому не собирался оставлять любых следов. Прокалываются всегда на мелочах, таких крохотных, что даже не поймешь, как так выйти могло. А лучший способ убрать все мелочи - сжечь их скопом.        Из складов канцелярии он вытащил не только свои старые доспехи, которые были бесполезны ввиду своей привязанности к одному пользователю. Его могли и прирезать от греха, просто чтобы снять привязку с легендарного комплекта, но он логично угадал, что Ночных Клинков его калибра в Меларете не появится в ближайшие десятилетия. Вот и валялись они, собирая паутину и завистливые взгляды, причем почти без охраны... как для одного из самых охраняемых арсеналов страны. Свистнуть их, подменив наспех сделанным муляжом, оказалось до смешного просто. Видимо, все настолько привыкли, что эта рухлядь никому не может принести пользы, что даже не проверяли ее!        Мда, он и раньше-то замечал, что канцелярия потихоньку начинает загнивать, но такой непрофессионализм - это уже непростительно. Ох уж и ждут Меларет веселые времена, ох и ждут! Особенно после гибели Виргилии, которая, несмотря на его личную подсердечную ненависть, была одной из немногих компетентных и верных Королю личностей нужного уровня.        Куда быстрее должны заметить пропажу анхортского кристалла... ну, просто потому, что если они даже этого не заметят, то ему можно просто подождать пару годиков и они все сами сдохнут от такой некомпетентности. Впрочем, это уже частности. Кристалл этот является одним из немногих ремесленных материалов эпического ранга, могущих, при некоторых условиях, превосходить иные легендарные.        Схемы создания всевозможных планарных бомб, когда накопитель просто начиняют нестабильной энергией и бросают во врага, известны довольно широко. Есть даже специальные навыки, позволяющие создавать такие кристаллы, или даже титулы, получаемые за нужный объем характеристик. Это вполне распространенная информация. Использовать для таких метательных снарядов эпические материалы примерно равноценно попыткам забить врага золотыми булыжниками.        Но есть у анхортского кристалла одна малоизвестная особенность, которую он раскрыл больше из случайного стечения обстоятельств, чем намеренно, которая меняет дело кардинальным образом. Этот кристалл получается из праха и пыли легендарной нежити, что сначала были очищены от энергии смерти, а потом обработаны сразу четверкой особых аур. Нахождение такой жилы автоматически означает еще и нахождение нового магического источника редкой направленности - те самые природные ауры. Не слишком редкое сочетание, но и часто встречаемым его не назвать.        Меченый не знал точного процесса, да и не тот у него класс для таких занятий - там нужно быть геологом, рудознатцем или каким-то экзотическим магом кристаллов. Зато знал, что такие кристаллы очень ценятся его уже, слава всем силам первозданным, не родной церковью. Божественная сила Аншам-Нара эти кристаллы не портит, а словно стабилизирует, превращая их, после некоторой обработки, в источники стационарных благословений, могущих быть еще и переносными.        Сила Дороги, чистая сила, без божественных примесей - слишком дикая и неструктурированная для столь утлого материала. Она кристаллы непоправимо разрушает, но взамен дает иную возможность. Залить в такой материал просто непоправимо большое количество магии. Непоправимо в том смысле, что после того, как вместилище разрушится, рядом лучше не находиться.        Таскать на себе такое чудо Меченый не стал - один случайно пропущенный удар и не поможет ни уровень, ни навыки, ни даже родственный заключенной силе класс. Пришлось подыматься на чердак, где в далеком уголке был оставлен изолирующий контейнер с опасным содержимым. Спустя еще несколько минут, когда интуиция уже начала неприятно свербеть о приближающихся неприятностях, он оставил потрескавшийся кристалл, в котором словно танцевала небольшая пылевая буря, на полу разгромленной парадной и был таков.        За его спиной стремительно старело и истончалось жилище погибшей при исполнении Виргилии.        Спину обезопасить удалось, как и раздать часть долгов.        Теперь пора сделать небольшой вояж в чужую страну, куда его то ли пытались пригласить, то ли искусно заманивали. Впрочем, в своей способности вырваться из западни он был уверен - пока враги не узнают о его легендарном классе, пока не подберут контрмеры, его очень тяжело загнать в угол. Главное, не забывать о том, что все смертны - истина, которую он доказывал всевозможным могучим личностям едва ли не всю свою жизнь.        Быстрый взгляд на Статус не обрадовал и не взбудоражил, просто заставил принять новый факт.        Уровень: 49        Видимо, мироздание оценило даже не само убийство, а подход к оному. Месяцы подготовки и совсем не привычной агентурной работы, перекрытие любой возможности сбежать или поднять тревогу раньше времени и, конечно же, предсказание чужих реакций и решений, причем на голом опыте и знании чужого характера, без всяких интуитивных озарений. Все цели выполнены, все свидетели зачищены - он очень давно так не выкладывался, если вообще выкладывался хотя бы раз. Устранение бывшего и совсем бывшего начальства пополам с уничтожением всех образцов собственной крови и оттисков потребовало таких усилий, каких он уже очень долго не прикладывал. Добавьте сюда заржавевшие за годы бездействия навыки и подпорченное здоровье и можно понять, отчего Система так расщедрилась.        Когда-то он бы с радостью перегрыз любую глотку за силу и статус полноценного Героя.        Сейчас он испытывал лишь глухое раздражение.        Где-то там, за стенами его личных покоев, проходило пышное празднование. Просто-таки неприлично пышное даже по меркам Солнечного Дворца, где в гедонизме толк знали. Причина такого хорошего настроения и праздника транжирства была вполне понятной, но менее раздражающим этот шум не становился. Если честно, то никакой шум не мог бы преодолеть защиту на его покоях, но тут уже вступали в силу классовые умения, благодаря которым ему трудно было перестать слышать, даже если слышать не хотелось. Один раз он едва не умер из-за этого внезапного окна уязвимости, и пусть дважды на один трюк он попадать не собирается, но настроение это воспоминание все так же портило.        Ансаргу, в последнее время, портило настроение вообще все, но это довольно объяснимо на самом деле. После получения мифического класса, после того, как само Солнце не сожгло его душу, но сорвало с нее оковы и перековало слабого человека в нечто иное, он, почему-то, считал, будто теперь все пройдет, как и задумывалось. Трудности будут понятными и преодолимыми, враги сильными, но предсказуемыми и легко убиваемыми, а винные погреба никогда не станут пустеть.        Жизнь быстро поставила Вестника Солнечной Крови на место, подрезав крылья и напомнив о том, что не он один такой великолепный в этом мире. Нельзя сказать, будто Ансарг был недостаточно хорош для того, чтобы поддерживать свое самомнение действиями - он всю свою жизнь работал ради того, чтобы считаться первым и лучшим. И у него получалось, к его радости и чужому раздражению. Но одно дело маневрировать в дворцовой политике и окорачивать братьев, что так и метили на его место. Там, где он провел последние месяцы, интриг не было, как не было и братьев - только холод, метель и смерть.        Две сотни прокачанных воителей и магов, имеющих при себе еще и свиту из обслуги, да полный карт-бланш на взятие любого количества оружия и амуниции, могут не бояться практически ничего. Даже совсем тупые монстры предпочтут не нападать на столь зубастую добычу, а те, кто нападут, быстро станут источником уровней для человеческого отряда.        Увы, дорога Ансарга шла не в ту сторону, где можно быстро набрать уровней при минимуме усилий. Вернее, повышение своих сил и освоение новых классовых способностей были лишь частью его плана. Важной, но далеко не единственной частью.        Солнечные видения - это очень непростая материя, понять которую смогут далеко не все видящие. Дело даже не в планарном заражении, сколько в последствиях этого заражения и его... бесполезности. Как ты ни всматривайся в Солнце, но видеть больше ты не станешь, только глаза себе выжжешь. Аналогия несколько упрощена, но смысл передает довольно четко - большая часть видящих, попытавшись опереться на Солнце в своих поисках ответов, просто сожжет себе душу, получив статусные травмы и снижение навыков, но только не ответы.        Для того чтобы видеть, смотря на Солнце, нужно иметь ну очень специфическую подготовку. А еще отца и деда, что таки ослепили себя в попытках увидеть - лишившись своих сил, они передадут память о слепящих лучах Его своей крови и тогда, при удаче, внук родится с достаточным сродством, чтобы Солнце ему не вредило. Это всего лишь возможность видеть, далеко не право спрашивать, но уникальный источник, опора такого видящего позволит рассмотреть очень многое.        Сие правило не работает с теми, кто не пытается сквозь Солнце смотреть. Обычные маги и воители, черпающие свои силы от Солнца, как и многочисленные жрецы тех Божеств, что Солнцем отмечены, не нуждаются в этих играх с наследованием, дабы пользоваться всесжигающей и всеосвещающей мощью Его. Просто им лучше не смотреть себе за спину, а позволять лучам солнечным освещать их дорогу.        Ансарг, что очевидно, такую способность получил, причем на том уровне, за который множество династий видящих Сорца отдали бы души своих первенцев. Это позволяло видеть такое, что другим увидеть не дано, какими бы искусными они ни были. Был бы он видящим, то все стало бы еще интереснее, но его класс не был классом ясновидца. По этой же причине все его видения были фрагментарными, труднопонимаемыми и неконтролируемыми. По крайней мере, он не сможет испытать то чувство ясности, какое и дало ему построить первые этапы Плана, еще очень долгие годы. Пока не разовьет этот или другой, новый, класс на заоблачный уровень. Ну, или пока не войдет в Сердце снова, чего парень делать не собирался - одного чудесного случая выживания будет достаточно, больше не нужно искушать Судьбу.        Не искушать ее, к сожалению, не получалось.        Поход в дикие земли был тяжелым и выматывающим - зима в этих местах всегда была страшной силой, а если гвардия Сорца и была в чем-то недостаточно хорошей, то это в сражении в похожих условиях. Ансарг до тех дней и снег-то видел лишь наколдованный магами, потому как в столице его не выпадало с момента постройки Дворца. Конечно, высокоуровневые воители не могли просто взять и замерзнуть, да и были среди них те, кто хорошенько успел повоевать в тех местах, куда аура Дворца уже не дотягивалась.        Но одно дело быстрый рейд в составе ударной группы, а полноценный поход в никуда - это уже совсем другое. Мораль его людей была на высоте, выше уже некуда. После его перерождения, на Ансарга разве что молиться не начали, да и то, не факт, совсем не факт. Но никакая мораль не защитит от переохлаждения, не излечит сломанные ноги тяговым мулам и не наполнит пустой желудок в условиях отсутствия привычной дичи.        А ведь были еще и всевозможные чудища, в спячку не впавшие или наоборот, только зимою и проснувшиеся от оной спячки. И чем глубже в неизведанное уходили люди, тем больше таких чудищ было, тем сильнее они становились и тем чаще решались на атаку. Потери были не слишком высоки, причем большей мерой среди обозников и вспомогательных отрядов, но это было только начало. Егеря Сорца в заснеженном лесу работали плохо, терялись и медлили там, где нужно было срываться в мгновенном действии. Они были опытны и умелы, они не достигли бы своих высот, не умей они быстро адаптироваться к незнакомым условиям, но на эту адаптацию требовалось время.        А время оплачивалось кровью.        Ансарг не позволял проявиться на своем лице ни единой эмоции, молча указывая нужное направление и продолжая вести своих людей к цели. Вероятно, многие из них думали, что вел он их не к цели, а к гибели - предать для гвардейца все равно невозможно. Но тонкая и неуловимая пелена отчаянной обреченности потихоньку укрывала людей своим гнусным покровом. Он мог обратиться к людям с речью, зажечь в их сердцах веру и надежду, но не спешил этого делать. Хранил эту возможность до нужного момента, выжидал и продолжал молча смотреть в заснеженный лес, в одному ему ведомом направлении.        И, в конце концов, привел их всех к цели.        Это строение напоминало циклопических размеров башню, которую построили вверх ногами. Снаружи лишь остатки руин и ошметки древних чар, но чем глубже спускаться, чем ближе к находящейся в земных недрах вершине, тем больше там сохранилось... всякого. И злых чар, и не менее злых стражей, не рассыпавшихся за прошедшие века пылью. Цель была достигнута, но самое сложное и самое страшное было еще впереди.        Первым настоящим врагом стали зеленокожие варвары, для которых это место было то ли святыней, то ли еще чем-то, к чему не собирались допускать чужаков. Зимою количество их патрулей было невелико и только благодаря этой самой зиме они вообще дошли до руин, зашли так глубоко в дикие земли. Начнись их путь в иное время и сорские воины просто утонули бы в зеленом море, что способно медленно растворить в себе любые количества вторженцев.        Но как бы старательно они все ни обходили территории племенных стойбищ, как бы ни вылавливали вражеских скаутов, как бы ни пытались успеть раньше, а все равно не получилось. Возле руин их ждала полноценная орда - не самая крупная, но и они были лишь одним отрядом. Несомненно, элитным дальше некуда, но их было чуть больше трех сотен, а воинами были всего две трети из них.        Переговоров не было, да и быть не могло. Орки вообще очень недоговороспособны, а уж с теми, кто слабее и меньше числом, чем они сами, им разговаривать вообще "западло". Вместо разговора была атака, пусть даже монстры предпочли бы устроить засаду. К счастью, засады на тех, среди которых почти сотня имеет класс рейнджера или чего-то похожего, априори глупая затея.        Бой был тяжелым и очень дорогостоящим. Почти треть отряда там и погибла, но главной ценой стали не жизни, а невосполнимый запас всевозможных расходников, которыми орков и гоблинов буквально закидали. Орда монстров, при поддержке ручных чудовищ и призванных духов, схлынула, оставив после себя гору трупов и стойкое ощущение грядущей беды.        Люди же, оставив без охраны почти уничтоженный обоз, молча последовали за Ансаргом, спускаясь все глубже и глубже в подземелья старых руин, а вокруг принца все ярче сияла аура солнечного света, вселяющая надежду и возвращающая силы тем, кто уже почти отчаялся выжить и встретить новый рассвет.        Если сражение с орками было кровавым угаром, столь же жестоким, сколь и скоротечным, то штурм перевернутой башни был преисполнен смертельно опасной рутины, где любая расслабленность тут же становилась причиной смерти. Мифические классы - это всегда сила, но уж класс, являющийся в большей мере классом поддержки, а не чистым боевым архетипом, способен на настоящие чудеса. Вдвойне способен, если усиливать и защищать нужно не простых слабосилков, а, фактически, элиту государственной армии, и без усиления способную дать по рогам иному адскому владыке.        Нежить, големы и еще раз нежить - именно они противостояли вторженцам, но, к счастью для последних, время не пощадило никого из них. И если нежить еще могла храниться почти вечно за счет силы Смерти в ее телах, то големы, могущие доставить куда больше проблем, по большей части просто деактивировались. Те же, кто еще функционировал, могли сражаться едва ли в треть своей истинной силы, что давало людям шансы на победу.        А мертвецы?        Они, под действием все сильнее колдующего Ансарга разве что только не распадались на ходу. Знаменитая "спираль разгона" во всей красе - когда толпа бенефиков усиливает и восстанавливает резерв немногочисленной элите, позволяя тем действовать куда дольше и мощнее. Ансарга держали сразу две звезды - почти все бенефики их маленькой армии. И если поначалу еще казалось, что самоуверенный мальчишка просто испугался за свою шкуру и лишил воинов львиной доли поддержки, то с каждой секундой это убеждение пропадало.        Ансарг действительно разгонялся, сияя все ярче, до такой степени, что нежить уровнем до двадцатого просто умирала, не добегая до рядов людских, лишь попадая под лучи Солнца, решившего посетить старое и забытое всеми подземелье. Люди же наоборот, становились все быстрее и быстрее, а раны их начинали сиять собственным светом, стремительно затягиваясь. Такой резкий нырок в собственный класс, такое жадное испивание планарной энергии могло бы убить неосторожного пользователя, но Ансарг продолжал командовать, не сбавляя напора. Не усиливая, правда, тоже - какой бы сильной ни была его воля, но уровнем он еще не вышел, чтобы держать такой напор без вреда для рассудка.        Призраки и духи вынуждены были постоянно пребывать внутри стен, не смея прерывать нематериальность и ударить вторженцев, высунувшись из каменных объятий. Элитные конструкты, постепенно пробуждающиеся ото спячки, ослаблялись до того состояния, когда сработанные сквады и звезды воителей могли уничтожать их без потерь и лишних ран. И даже практически закончившиеся расходные амулеты и зелья, потраченные на орков, оказались ненужными.        Объятия Солнца, непрерывно обновляемые принцем, неприлично сильно повышали регенерацию энергии в резервах сражающихся. Настолько, что они действительно влетели в полноценную "спираль" - усиление Ансарга восполняло бенефиков и магов, а сами бенефики восполняли Ансарга. Будь их враг другим, вроде тех же зеленокожих, и людям пришлось бы куда хуже, но сейчас противник был подобран идеально, давая всем сильным сторонам мифического класса раскрыться полностью. Лучи Очищения и Поле Сияния, базовые умения класса, превращали нежить в тренировочные манекены, а уже упомянутые Объятия, которые парень развивал в самую первую очередь, усиливали армию до того уровня, когда количество нежити практически не играло роли.        Все же Ансарг был близким к гениальности - еще будучи Принцем Первой Крови он почти закрыл первый ранг своего класса благодаря непрерывным тренировкам. Резкая эволюция сохранила ему все имеющиеся очки талантов, дав перераспределить их так, как посчитал нужным. А полученные усиления и титулы дали возможность с ходу получить самый базис второго ранга. Но даже одно единственное умение могло решить судьбу всей экспедиции, если использовать его непрерывно, да еще иногда получая сообщение о повышении оного умения.        Ансарг застыл на самой границе потери себя в солнечном океане, но четкая цель, все так же висящая перед его внутренним оком, зовущая и направляющая шаги его, позволяла частично сбрасывать безумие, держась под непрерывным давлением собственной силы. Оболочка его тогда едва ли не расползалась от количества пропускаемой силы, а следом за нею грозилась выгореть душа. Никакая помощь целителей и бенефиков не могла позволить выдерживать такой темп слишком долго.        Они прошлись косой Жнеца, упокаивая нежить, пусть даже под конец, когда на нижних ярусах башни их встречали почти только элитные твари, непрерывное сияние то и дело прерывалось, а Ансарг утирал текущую из носа, ушей и глаз кровь. Утирал и продолжал бить, продолжал усиливать, пусть теперь и короткими и мощными вспышками, вместо размеренного и постоянного потока.        Последняя тварь, какая-то окололегендарная призрачная мерзость, напоминающая сотни сшитых суровой нитью вопящих призраков, подарила ему сразу два титула, доказав, что таки не "около". Потери были удивительно низкими - слишком удачный состав атакующих, среди которых каждый четвертый использовал Солнце тем или иным способом, плюс постоянное воздействие принца, не дающее твари использовать самые страшные атаки. Везение и выучка, вот что спасло их в этом поединке.        Всего полторы сотни выживших, пусть даже и с новыми титулами каждый: очень неудачный размен для людей, которым еще назад возвращаться пора было. Такие мысли рассыпались пылью, когда победители рассмотрели, что именно хранилось на последнем ярусе перевернутой башни, буквально под призрачной задницей выкидыша некромантии.        Это место не являлось сокровищницей... изначально. Подземелье строили то ли для обороны какого-то важного фронта, канувшего в лету вместе с обороняющимися, то ли как производственный центр для создания нежити, если верить осторожным комментариям нескольких гвардейцев, что уже видели нечто похожее в те времена, когда являлись простыми приключенцами. Но та давняя война, что забрала у наделенных огромные территории, где нынче властвуют одни только монстры да чудища, бродящие между древних руин, оставила после себя много тайн.        Кто и зачем притащил сюда эти сундуки? Ансарг того не знал - слишком зыбкими были увиденные в Сердце картины. Он вообще не ожидал увидеть здесь сокровища, ведь шел он за совсем иным. Но сокровища здесь были - несколько десятков огромных сундуков, чары стазиса на которых пусть и едва дышали, но так и не развеялись. Эта цивилизация ушедших, - тех из них, что славилась искусством некроконструирования, - была известна тем, что ее артефакты работали даже сейчас, пусть даже нуждались в починке и регулировании. Не то чтобы современные цивилизации не могли сделать столь же качественные вещи, потому как могли и делали. Просто у вымерших кудесников создание подобных этим сундукам вещей было поставлено на поток. Сорцу до такого уровня далеко, ибо тут нужно смотреть на эльфов или ту же Империю Веков.        В любом случае, радость вызывали не сами сундуки, а их содержимое. Золотые слитки, которых хватило бы на покрытие парочки годовых бюджетов его родины или на постройку и заполнение еще одной сокровищницы, были, пожалуй, не самым ценным приобретением. Такие же сундуки, но с чистейшим мифрилом, сундучки чуть поменьше с драгоценными камнями и другими материалами, за которые убивают без раздумий, несколько особо мощных ударных артефактов, устаревших, но все еще пугающе эффективных... да чего там только не было!        Многое успело испортиться, как рассыпались прахом органические реагенты высоких грейдов или флаконы с зельями, в которых осталась лишь пыль. Иные, вроде тех же боевых тактических артефактов просто опасались трогать - даже если и нет там защиты от кражи, они могут взорваться просто от случайного толчка. Еще были какие-то документы, от которых осталась либо пыль, либо очень ветхие кусочки то ли пергамента, то ли бумаги.        Был даже полный латный доспех и двуручный клинок устрашающего вида, которые, слава Солнцу, не додумались надеть на одного из рыцарей смерти или иную нежить. Легендарный комплект, причем легендарными будут даже отдельные его элементы, а не все вместе. Сила, правда, слишком мертвая - эти латы делали не для живых. Или, как минимум, для не совсем живых.        По факту, большую часть хранимого можно было смело выбрасывать. Ценными были только металлы и камни, да несколько сохранившихся артефактов, переживших века без особых проблем. Ну и доспехи, конечно же, только их еще непонятно кому отдавать потом. Некромантов в Сорце хватало, хоть и не слишком их любили, но вот пользователей Смерти, заточенных на ближний бой, он так-то и не мог припомнить. Даже этого хватит, чтобы войти в легенды, если честно.        По предварительным итогам поход завершился сокрушительным успехом... если бы не портили настроение собравшиеся сверху, возле входа в подземелье, орки, чья орда в этот раз была куда больше. И, если верить скаутам, они еще и парочку ну очень сильных сущностей призвали в качестве поддержки.        А люди были уставшими, вымотанными и почти поголовно израненными.        Спасло всех не прямое вмешательство Ансарга, а тот факт, что он, повинуясь едва оформившемуся предчувствию, точно так же дарованному Сердцем Первого Храма, взял с собой третьего Придворного Мага, специализирующегося в пространственных техниках. Порталист и Мастер Перемещений в битве почти не участвовал, если не считать нескольких разрезанных на части пространственными искажениями орков, еще там, наверху. Зато сейчас он был полон сил и настроен довольно оптимистично - себя он сможет телепортировать по маяку даже в столь тяжелых условиях. Ну, еще и принца прихватит.        Вместо побега, Ансарг прокашлял слабым и несколько охрипшим голосом новый приказ. А маг посмотрел на него сначала с удивлением, потом с неверием, потом с опасением (словно на психа смотрит), а чуть после хлопнул себя по лбу двумя пальцами в узнаваемом жесте удивления и осознания. Башня эта была старой, но ушедшие, чья цивилизация ее создала, славились любовью к телепортационным сетям.        Едва ли эти сети могли быть использованы сейчас - без подготовки, без артефактов-ключей, без ничего вообще. Попытка активировать портал сейчас была просто безнадежной, если не самоубийственной вообще. Если бы с ними не было Мартедо Ориналди, обладающего целым набором очень интересных титулов, мало применимых и в бою, и в обычной жизни. Что с того, что он мог усиливать свои техники за счет внешнего артефактного каркаса? Большая часть магов пространства тоже умели нечто похожее, причем даже эффективнее, чем чистые порталисты. Собственно, техника создания пространственных складок именно на этом и строилась - использовании заранее заготовленного конструкта, как основы для постепенного создания искажения.        Порталист такого не умел и не мог - не то направление развития. Вот и висели почти бесполезным, если не считать лишних усилений на концентрацию и энергию, балластом его титулы, пока они не оказались в такой странной ситуации. Дано: старые, прохудившиеся, но еще рабочие крепостные накопители, в которых оставались некоторые запасы сил (в основном за счет их постоянной регенерации от целого комплекса амулетов-поглотителей), не менее старый портальный камень, еще рабочий, но без ключей и инструкции пользователя, маг-порталист со способностью работать с такими артефактами несколько необычным образом.        Что из этого могло бы выйти?        Спустя несколько минут, посреди центрального хранилища переливался водной гладью полноценный грузовой портал, изощренно ругался Мартедо, на которого легла страшная в своей силе нагрузка, а обретшие второе и третье дыхание сразу воины и даже худосочные маги таскали в окно портала один сундук за другим. Ансарг же, не обращая внимания на требования своих телохранителей, молча проследовал в дальний угол, пробил ударом кулака, - усиленного Солнцем, а не простой физической атакой, - ничем не примечательный участок каменной плиты и вытащил из нее странную шкатулку, выточенную из потемневшей от времени кости.        Открыл шкатулку, выругался на встроенную ловушку с ядовитой иглой, получил несколько исцеляющих чар от целителей, выпил антидот, порадовался тому, что яд и проклятие на иголке почти рассеялись и, наконец-то, достал содержимое шкатулки. Стоящий рядом телохранитель смог различить какой-то странный комок невесомых черных нитей, будто призрачных. Впрочем, чужие тайны он хранить умел, иначе бы давно умер, так что для любого вопрошающего он совершенно точно ничего не видел.        В портал принц входил предпоследним, едва ли не пинками загнав туда свою охрану. Не из благородства, а потому что желал лично засвидетельствовать подрыв всех оставшихся после предыдущих стычек взрывных зелий - ему не нужны были никакие вопросы по поводу этого места. Или по поводу тайника, из которого он достал тот комочек ниток.        Последним в портал вошел порталист, который ничего не мог видеть и слышать чисто физически - у него глаза ослепли от полопавшихся с натуги капилляров, а барабанные перепонки порвало еще раньше. Это хорошо, а то не хотелось Ансаргу убивать весьма полезного и высокоуровневого специалиста, который еще мог бы пригодиться. А вот насчет части охранников он уже не был так уверен.        Навестись прямо на Дворец с такого расстояния у Мартедо не вышло, да и ни у кого не вышло бы. Это уже нужно быть не сорок первым, а пятидесятым с большим таким плюсом. Появились они все в трех днях от столицы, рядом с небольшим шахтерским городком, чьи жители едва не заикались от таких визитеров. А спустя несколько дней, потраченных на отдых, лечение ран и приведение себя в порядок, они уже вовсю праздновали, хвастаясь своими подвигами.        Чествований в адрес Ансарга было столько, что даже с его самолюбием и жаждой признания начинало надоедать. Пришлось вежливо и изящно, как и всегда, улизнуть из банкетного зала и уединиться в своих покоях. Настроения не было даже на то, чтобы взять с собой компанию, дабы уединение проходило приятнее.        На ладони лежал комочек черных ниток, словно колышущийся от отсутствующего здесь ветра, а Ансаргу, обладателю мифического класса, незаурядного ума и гордыни размером с половину дворцового корпуса искренне хотелось перевернуться на другой бок и послать всю эту его идею в Пекло, где ей и самое место. Можно же ограничиться менее широкими жестами, вроде похищения одной конкретной эльфийки в личное пользование, а не все то, что он задумал, не иначе как поймав особо сильную планарную интоксикацию. Тем более что после его похода за златом бюджет Сорца позволяет многое из того, что раньше позволять было проблематично, а все это золото по праву можно пустить на личные проекты. Это будет и умнее, и надежнее, и правильнее.        Правда же?        Вошедшая в его личный рабочий кабинет смотрелась внушительно. Не красиво, не возбуждающе, не сногсшибательно, хотя все эти эпитеты вполне применимы к ней, но именно внушительно. Витало вокруг Миранды Крейг нечто этакое, странное и опасное, отчего даже не обладающего высоким уровнем чувствительности накрывало четким осознанием того, что с этой дамочкой лучше не шутить.        Изящная и тонкая фигура фехтовальщицы не была лишена приятных форм, что только дополняли гибкий стан вошедшей девушки. Лицо ее было несколько излишне острым, из-за чего складывалось ощущение, будто она смотрит на мир с легкой насмешкой, что было даже правдой - характер у девушки непростой. Волосы ярко-рыжие, дополненные россыпью веснушек, да еще большие зеленые глаза дополняли экзотическую внешность явной чужеземки. Ансаргу нравились другие типажи женщин, но он не мог не признавать красоты сидящей перед ним, да и никто не мог.        Природный шарм, что долго и вдумчиво дополнялся косметической алхимией, сделал из нее настоящую усладу для мужских глаз. Смотря на нее, легко забыть, что эта услада вполне стоит слаженного отряда гвардейцев в прямом бою. Это, конечно, не мешало Ансаргу в свое время как следует объездить рыжую кобылку. Особенно хорошо ей удавалась лошадиная поза о четырех костях, за что Ансарг и называл ее кобылкой, собственно, на что сама рыжая бестия, гордясь своим прозвищем, отвечала заливистым "иго-го".        В общем, ничего необычного, особенно если знать, что эта дамочка, во-первых, призвана, а во-вторых, отдана в пользование лично ему. Мастер-Страж, Хранящая Жизнь и Чародейский Лучник тридцать четвертого уровня - еще зеленая, особенно для призванной, но заготовленная не в жертву, а для длительного и плодотворного использования. Ансаргу ее подарил отец его с вполне понятной целью - легендарный класс телохранителя, какой она развивала в первую очередь, должен был позволить Скованной защитить его от любой напасти.        Интересно, а смогла бы она его выдернуть, если бы он ее все же взял с собой тогда в Шелковую Клеть? Скорее нет, чем да, ведь союзная ушастым тварь явно была слишком сильной, а призванная тогда была уровнем даже ниже, чем сейчас. Нет, не успела бы, хотя гарантированно задержала бы беглецов достаточно, чтобы охрана убила "плененную" эльфийку.        Тридцать четвертый уровень, три класса, пусть основной из них и не боевой, второй - защитный, а третий вообще несколько лишний. Вместо лучника подошел бы какой-то фехтовальщик, вроде стража, но специализирующийся на атаке, а не защите. С другой стороны, ей уготована роль живого щита, а не боевой единицы, меняющей ход битвы. Удачный актив, который даже класс лучника не портит, не зря ее решили оставить жить. Армию ей еще долго-долго не одолеть, если не сказать никогда, но если она все же возьмет хотя бы сороковой, что тоже займет не меньше десяти лет, то любые покушения на него потребуют титанических усилий.        Да уж.        - Господин наследник? - Длительное, не меньше получаса, молчание первой прервала приглашенная в его кабинет девушка.        Вообще-то, после того, как он выставил охрану прочь, она совершенно ясно представляла, зачем ему могла понадобиться его кобылка, которая уже вся настроилась на то самое иго-го. А тут он просто смотрит ей в переносицу, явно не намереваясь раздевать красотку, одетую в облегающее фигуру платье куртизанки. Помнится, он тогда из чистой вредности убедил ее носить в качестве повседневной одежды только очень специфические тряпки. Когда свидетелей было больше - одеяния статусной наложницы или куртизанки, если настроение было веселым - вульгарные одежды и отметки портовых девок, а то и вовсе лишь один только солнечный свет.        Тридцать четвертый уровень.        А у него только двадцать четвертый, даже после всех его последних приключений. Скоро второй класс выбирать, а он тут неясно чем занимается и незнамо о чем думает. Может, хотя бы подождать немного, не кидаться на проблему с разбега?        - Не двигайся. - Коротко приказывает Ансарг Лас'Лернод, подымаясь из-за массивного стола, активируя защиту от прослушки, буквально отрезающую помещение от остального мира.        Скованная аж изогнулась вся в предвкушении, а принц невольно задумался о том, что можно же сначала ее как следует оприходовать. Он вообще, за все время с момента посещения Сердца Первого Храма, не имел времени сбросить напряжение. Среди его маленькой армии покорителей снегов (очень скоро это название затвердят официальным наградным орденом) были и женщины, причем всячески не против согреть постель наследному принцу, не взявшему с собой походный гарем, но он слишком опасался потерять отданный солнцем образ, чтобы всерьез отвлекаться на их ужимки.        Молча подойдя к ней со спины, он достал поясной кинжал, вскрывая себе запястья и кормя паутину своей кровью. Точно так же молча, он провел кончиком клинка по открытой спине Миранды, добавляя ее кровь к своей. Несколько секунд ничего не происходит, только девушка смотрит на него удивленным взглядом, явно собираясь встать и перевязать последствие его самоистязаний.        А потом ее тело сводит судорогой, и она падает на пушистый ковер из шкур степных тайров, извиваясь в полноценном припадке. Ему бы подержать ее, чтобы не навредила себе, но Ансарг здраво оценил свои почти не развиваемые физические атрибуты, сравнил их с атрибутами призванной, после чего решил не позорить свое имя, а просто подождать.        Ждать пришлось почти час, пока молчаливая пытка не закончилась, а на руке его не проявился едва различимый черный узор - словно второй комплект вен. Вроде бы, у большинства пользователей Тьмы, со временем, происходит такая мутация. Мол, черноты слишком много, настолько много, что тело не может ее скрывать. А ведь артефакт-то совершенно точно пресыщен Тьмой дальше некуда.        Пошатываясь, загнанно дышащая девушка садится обратно на стул, даже не пытаясь поправить разорванное судорогами платье. Все же хороша она, очень хороша. Зря не захотел покувыркаться - теперь едва ли шанс появится в ближайшее время. Столько дел, столько дел, а он, как дурак, с ветром воевать захотел.        - Ладно, кобылка, пришло время поговорить. - Резюмировал принц, отводя взгляд от покрытой веснушками груди. - Причем всерьез.        - Ага. - Покорно согласилась та, после чего резким рывком попыталась проломить ему голову.        От первого удара он отклонился назад, упав обратно в кресло, а от последующих пришлось нырять прямо под стол, благо он тяжелый и крепкий. Иронично, если учитывать, что раньше под стол ныряла сама Миранда, когда ему не хотелось ее слушать, а хотелось заткнуть той рот. Иронию оценить не дала крупная трещина, прошедшая по всему корпусу стола сразу после громогласного звука удара.        - Ты сдурела, шлюха рыжая? - Возмутился он снизу. - Да это же кровавое древо! За ним еще мой дед переписку разбирал!        Вполне закономерное возмущение с его стороны вызвало какой-то звериный рык, после чего стол с треском оказался перевернут, а Ансарг принял удар изящной женской ручки на скрещенные перед лицом предплечья. Что-то хрустнуло: то ли руки, то ли стена, в которую принц влетел спиной от толчка, а разъяренная фурия уже рвалась к его глотке. Как-то резко Вестник растерял всю расслабленность и меланхоличность, переходя в боевой режим.        Очередной удар, в этот раз ногой в висок, оказался встречен барьером из солнечного света, а сам принц начал сиять, ослепляя и отгоняя девушку от себя. Та и отпрыгнула, явно опасаясь логичного в этой ситуации удара, - ее натаскивали на совесть и не только сосать да задом крутить, - но просто не зная, что принцу атаковать-то нечем. Не развивал он атакующих или даже полноценных защитных умений, полностью сосредоточившись на поддержке. Тут не помешает немного дипломатии.        - Когда ты раком ржать начинала, ты мне нравилась больше. - Сообщил он, пригасив немного сияние.        Дипломатия сработала штатно, заставив Миранду уже без всякого рычания, с одной только погибелью в глазах ее, попытаться убить его схваченным непонятно когда ножом для вскрытия корреспонденции. Вместо попыток поразить ее мифическим классом, Ансарг швырнул перед собой тройку самоцветов, что раскрылись в небольшую эгиду, предотвращающую урон для всех тех, кто находится внутри.        Кобылка даже бить по щиту не стала, а просто прыгнула вверх, взбежала по поверхности купола, и, вперив взгляд в Ансарга, резко взмахнула руками, будто дергая за невидимые нити. Считающий себя неплохо защищенным парень оказался рядом с перевернутым столом, а внутри барьера покоился стул, на котором до этого сидела его рыжая потаскуха. Замена позиции? Телохранители даже редкого типа могут меняться местами между собой и защищаемой целью, но менять цель и случайные предметы мебели местами, выдергивая их прямо из-под защитной эгиды? Это вообще законно?        Ансарг, между прочим, не сразу понял, что его поменяли местами именно со стулом, так как перенесло его спиной к атакующей, но приобретенные в последнем приключении инстинкты и простая логика, заставили его сразу и не отвлекаясь активировать еще один комплект амулетов и только потом разворачиваться. Развернулся он достаточно быстро, чтобы разглядеть поблескивающий магическим сиянием нож, завязший в барьере эпического типа.        - Может, хватит? - Попытался воззвать он к голосу разума. - Я поговорить хочу. Или хотя бы высказаться, если ты предпочтешь рот закрытым держать. Или полным, я не против.        Подколка оказалась безрезультатной, ведь Миранда даже не поменяла равнодушно-собранное выражение лица, снова каким-то образом поменяв местами его и второй стул. Тот, на котором сидел уже он сам. Третий комплект разовых амулетов пришел в действие, но теперь его вырвали из-под защиты еще быстрее.        Чтобы самой увязнуть в магическом поле, напоминающем вязкий кисель. Воздух в нем разом стал чрезвычайно статичным и непокорным, а следом за этим, Ансарг добавил особую алхимическую пыль, не позволяющую пользоваться внешними техниками. Дьяволы знают, остановит ли это ее, но если не вышло бы, то пришлось бы принцу плохо.        Ему и так пришлось, но вспышка солнца сумела остановить удар метившей в висок статуэтки, ослабив также второй, сломавший ему пару ребер и еще раз познакомивший его спину со стеной. Деревянные панели тоже придется менять, а ведь они, вроде как, из уже вымершего на территории Сорца дерева вырезаны... были.        - Сумасшедшая сука. - Только и смог просипеть парень, сползая на пол и пытаясь заново научиться дышать. - Мало я тебя драл, лошадь ты блудливая, словом своим и кровью своей клянусь.        - Мало драл? - Вот теперь в ее голосе слышно не просто злобу, а чистое и незамутненное бешенство. - Ах ты ублюдок, мать твою, а говно собачье, решил меня драть? Ты, засранец вонючий, мать твою, а? Ну иди сюда, попробуй меня трахнуть, я тебя сама трахну ублюдок, онанист чертов, будь ты проклят, иди идиот, трахать тебя и всю семью, говно собачье, гобл вонючий, дерьмо, сука, падла, иди сюда, мерзавец, негодяй, гад, иди сюда ты...        - Да заткнись ты уже! - Забыв о приличиях, буквально проорал принц, свернувшись клубком на полу и пытаясь понять, пробило ли его легкие обломками ребер. - Я из тебя что, весь разум вы*бал? Ты подумай наконец-то не дырками своими, а головой! Стал бы я твой отсутствующий в голове ум очищать, коли бы желал, чтобы ты меня тут и отправила на суд солнечный! Кха! Мерзавка! Я теперь что, опять целителей звать должен? У меня в слюне кровь!        - Да чтоб ты сдох! - Ответили ему с ничуть не меньшим запалом. - Чтоб вы все скопом в вашем солнечном царстве сдохли! Я тебе твои же яйца скормлю мелкий ты гомик! Я тебя в тайский бордель продам, мамко*б!        - Довольно. - Солнце в его словах ударило куда сильнее пощечины, заставив Миранду подавиться своими комментариями по поводу его половой жизни и сексуальных предпочтений. - Довольно. Мы поговорим. Хочешь ты того или нет. И поверь, как бы ты не желала сделать мне больно, я твой единственный союзник в этой ситуации.        Молчание и спокойное обещание в глазах ее, но никакого страха или хотя бы готовности к сотрудничеству там не имелось даже если смотреть с увеличительной гномьей оптикой.        - Видишь это? - Поднял он ладонь, демонстрируя ей паутину. - Эта штука, если я не ошибаюсь, сейчас пытается сожрать твой разум. Но вместо этого лишь сцепилась намертво с твоим седлом и уздечкой, кобылка ты рыжая. Кха-кахкх! Стоит мне сдохнуть, или хотя бы потерять сознание, и контроль над тобой вернется к прежнему показателю. А кому ты служишь?        - Королю Солнцеликому... - Ответила она, прежде чем смогла подумать. - Что за...        - Вот именно... кхакх! - Подтверждающе кивнул он, доползая до стола и заливая в глотку регенератор. - Снять с тебя оковы я не в силах. Я вообще понятия не имею, что именно в силах совершить подобное. Но этот трюк - наиболее близкое, что может быть к понятию свободы. Большего тебе не даст никто и ничто. Так мы будем говорить? А то вязкая темница сейчас истончится, а я жить желаю, как ни странно.        На какой-то миг ему показалось, что она все же пошлет логику и здравый смысл подальше, но она решила ответить по-нормальному, как умный человек.        - Будем говорить.        - Обычная паутина - это средство для подготовки агентурного внедрения, на самом деле. - Пояснял он, пытаясь оценить повреждения любимого стола. - Тьма всегда хорошо умела поглощать и менять. Вот и паутина, как Ее артефакт поглощает и меняет. Берешь какого-то беднягу, скармливаешь его паутине, это, кстати, не настоящее название, но настоящего я не знаю... Так вот, ты получаешь всю память и личность пожранного, после чего внедряешься и начинаешь работать над своими злыми планами. Вот только тебе досталась не совсем обычная мерзость.        Отобравшая его собственный плащ девушка скрыла приятную глазу наготу и сидела в углу, нахохлившись, будто мокрый воробей. Только вызывало такое зрелище не умиление, а откровенный страх. Сейчас, смотря на нее, Ансарг понимал, что если ей его рассказ не понравится, то ему останется только попытаться убить ее. Потому что ее не испугает ни смерть, ни мучения, ни что-либо другое.        - Я толком не знаю, как эта дрянь взаимодействует с Оковами. - Признался он чуть погодя. - Это было нечто вроде видения, но ты и так знаешь, как дело обстоит. Тебя ведь натаскивали на мою охрану, а не только на грелку в мою постель. Но вот грелка, конечно, вышла отличной, да, кобылка?        - Ты злил меня намеренно? - С железным спокойствием поинтересовалась она.        - Сие правдиво. - Кивнул он головой. - Злость и ненависть позволили кратковременно сдвинуть оковы. А за это время паутина сделала свое дело. Я, повторю слова свои еще раз, не знаю, как она смогла помешать Оковам. Могу лишь предположить, что природная сопротивляемость призванных сейчас испытывает своеобразный разгон... да нет, бред. Ладно, я признаю, я действительно не знаю, как это сработало. Даже больше. Уверен в том, что эта паутина куда сложнее, чем все известные мне артефакты. Я теперь даже не уверен паутина ли это... я имею в виду, та ли самая паутина, о какой я слышал.        - Ты так и не сказал, зачем все это. - Тихо, едва слышно произносит Миранда Крейг. - Либо говори нормально, либо...        Дожидаться этого "либо" Ансарг не стал, здраво рассудив, что и без того ходит по самому краю. Настолько близко к бездне, что он уже в ней почти полностью, только каким-то чудом держась за воздух.        - Я... тот я, что был до Сердца, тебя освобождать бы не стал. - Честно признался принц. - Да и сейчас я не от огромного чувства справедливости тебе разум вернул. Вот только есть кое-кто... кое-кто, кто очень постарался не просто сделать из меня своего раба, но и посеять во мне презрение к себе, как к рабовладельцу...        Вскинутый и очень внимательный взгляд зеленых глаз. Взгляд очень умной и отлично обученной убийцы, которая прекрасно поняла все недомолвки за этими словами.        - Эльфы...        - Звучно сели в лужу с нечистотами. - Закончил за нее Ансарг. - Я сейчас, если захочу, могу устроить Рассветному Лесу такое веселье, что их там сожгут к корням древних лесов и рощ их. Папенька наверняка бы ухватился за этот шанс, да и другие желающие тоже нашлись бы, как не найтись. Никто их, детишек звездных, не любит.        - А вы все прямо обитель добродетели, понимаю. - Таким тоном сказано, что даже сарказм не просочился.        - Давай без инсинуаций в сторону моей родины, ладно? - Окрысился в ответ Ансарг. - То, что они со мной сделали... то что она сделала... но, самое главное, что после этого сделало Сердце. Понимаешь, я могу просто предать этот эпизод своей жизни забвению, отомстить эльфийской суке, после чего продолжить вести свой народ к Солнцу. Это будет легко, если учесть как мой класс, так и полученные в результате этого снежного вояжа золотые запасы. Но я хочу иного... не просто доказать, а доказать так, чтобы содрогнулось само Небо и Звезды!        Он встает на ноги и молча подходит к неподвижно сидящей девушке, которую он трахал и унижал так, как никто и никогда в ее жизни. Девушке, что легко убьет его сейчас - ослабленного и лишившегося запаса амулетов. Встает и она, а взгляды их встречаются, словно две лавины, два морских вала, оказавшиеся на пути друг друга.        - Изначальный план Рассветного Леса, ее план был в том, чтобы посеять во мне ненависть к тем, кто порабощает ее сородичей, делая из них покорные игрушки. Да и к рабству вообще - нет лучше способа начать кровавую бойню в доме моем, чем вложить мне в голову такие идеи. Все остальное, вроде привычного чувства неполноценности в сравнении с детьми звезд, желания угождать ей или вложенных поведенческих маркеров - все это только дополняло основу.        - Вот же дрянь какая! - Ядом в этих словах можно попытаться отравить крупный город и десяток деревенек на сдачу. - Да как она посмела такое думать о великом и благородном Сорце, да осветит его Солнце!        - Я тоже так подумал. - Ответил он, будто принял ее слова за чистую правду. - Но семена дали всходы. А Сердце, пусть и переплавило меня в кого-то, во что-то, что прошлым Ансаргом Лас'Лернод уже не является... Я могу отказаться от своих идей, теперь уже своих, а не чужих. Но это будет значить, что я проиграл. Согласиться с ними, с вложенным в меня - проиграть вдвойне. И тогда я решил не размениваться на мелочи. Раз уж они... раз уж она так желает уничтожить рабство и рабомантов, то я дам ей ее желание, и пусть она попробует не подавиться. Я разрушу самое крепкое, самое мощное проявление рабства, какое только есть во всем мире, на всем Алурее, куда только может достичь своим взглядом Солнце.        Вот теперь она поняла.        Когда ее разум не искажала ее упряжь.        Когда она смогла сопоставить все известные ей факты, судьбу других призванных и то, как она вела себя раньше, что ощущала в те дни, когда она не желала быть никем иным, кроме как его игрушкой.        Она поняла, какое рабство он хотел разрушить.        - Как ты можешь догадаться, такими планами нельзя поделиться ни с кем другим. - Улыбка на лицо вылезла такая кривая, что больше напоминала гримасу. - Меня не поймут ни союзники, ни подданные, ни вассалы. Меня никто не поймет, кроме тех, кому это мое безумное желание будет выгодно ради спасения их самих. Ну, так что, ты со мной?        Ответ был дан не сразу, не без сомнений и без малейшего проявления доверия с ее стороны, но выбора у нее все равно не имелось даже сейчас. В конце концов, все это он делал не ради нее или ей подобных неудачников, чья роль давно и прочно определена за них. Он делал это ради единственного живого существа, на которое ему было не плевать, ради которого он был готов пойти на что угодно и которому не мог отказать - ради себя.