Бегу за тобой

В первые секунды никто ничего не понял, время как будто бы замерло и был слышен лишь легкий трепет тёмных листьев на кустах в саду за перилами. А потом балкон взорвался криками и стонами. Первым закричал Олаф, он бросился к сыну и загородил того своим телом. Данай бросился на Джона и крепко схватил его за руки, не давая возможности ещё раз ударить мужа или сына. Телохранители Джона бросились на Даная, пытаясь оторвать альфу от своего разъярённого хозяина, а охранники самого Даная на тех троих, которые посмели мешать их уважаемому и любимому повелителю. Получилась «куча мала», которая бурно выражала свои чувства матом и кулаками. К воинствующим альфам уже бежали охранники посольства, вежливо намекая решать свои разногласия за территорией Монголии на просторах родной столицы. Гости же резво ретировались обратно в душное, но мирное помещение для танцев и деловых знакомств. — Уберите от меня свои поганые лапы! — орал разъяренный Джон. — Я его сегодня так отделаю! Этот сопляк у меня неделю сесть на задницу не сможет. — Ну уж нет! Вы его не тронете! — спокойно, если можно так назвать положение, в котором тебя тянут в разные стороны трое здоровенных охранников, возразил Данай. — Он теперь мой, вы сами мне его обещали! Я никому не позволяю трогать свои вещи! — Мой сын не вещь! — Не вещь, согласен, поэтому вы отбивали его, как ковер в снегу? Пыль выбивали? — Дурь выбивал! — Теперь он мой, хоть и живёт у вас! Я сам решу, как его уговорить на брак, а пока пусть у вас поживёт один из моих охранников, чтобы вы не били больше моего омегу! — У него есть свой личный охранник… — Не подойдёт! Тот, кто получает зарплату у вас, Джон, только вас и будет слушать. А мой человек сделает, как я велю! Ким, отправляйся с Селествирами и ни на шаг не отходи от моего омеги! — Но, сэр, у меня муж с минуты на минуту родит… — Вот родит, и я кого-нибудь пришлю тебе на замену! А пока делай, что велели! — Да, сэр! Анук во время всего разговора не поднимал лица от обнимающего его о-папы, рыдал тому в шею. Остальные мальчики тоже прижимались к папе и брату. После этого разговора семейство Селествиров молча гордо и надменно удалилось с банкета, охранник Даная ушёл с ними, стараясь всё время находиться между бизнесменом и его сыновьями. — Почему ты отправил с ними именно Кима? — глава охраны был старым другом босоногого детства Даная, что давало ему неоспоримую привилегию называть босса на «ты» и сомневаться в его решениях. — Потому что кое-что придумал, но мне надо немного времени. Я хочу, чтобы моего омегу защищал кто-нибудь из моих людей, но только до завтрашнего утра. Чтобы завтра утром у меня была возможность сменить его, — улыбался Данай во все «триста» зубов*. — Не понимаю, каким это образом и зачем? — удивился тот. — Всё, парни, мы уходим! — крикнул Данай своим людям. — У меня полно работы, а времени всего до утра. Пошли, Джерген, я всё объясню тебе в машине. Не здесь и не при всех… В своём черном как ночь в пустыне майбахе Данай сразу же приступил к объяснениям: — Джерген, я превращусь в тебя, — и улыбнулся. — Спасибо, босс, но я всё равно ничего не понял! — Джерген называл своего друга и начальника «боссом» только когда злился на последнего. — Я сам хочу находиться рядом со своим омегой двадцать четыре часа в сутки. Сам буду охранять его от злобнорукого отца, а заодно влюблю Анука в себя. Как тебе план? — Прекрасный, конечно, план! — с сарказмом поддержал друга телохранитель. — Но есть парочка вопросов. Как-то: тот даже не догадается, что ты и есть Данай Верадин? — Нет, конечно, он же меня не видел сегодня вечером, стоял спиной к нам. — А раньше твоё лицо никогда не появлялось на страницах газет и журналов? Не ты ли получил только в прошлом году звание бизнесмена года? — спросил охранник с сарказмом. — Это я тоже учёл! Как и то, что молодой, но умный Анук — у меня просто не может быть тупого истинного — сегодня же вечером, может быть прямо сейчас ищет в интернете инфу обо мне, о своём будущем муже. Поэтому я изменю себя, — глаза альфы заблестели фанатически хитрым огнём. — Это как именно? — вздохнул Джерген. — Сделаешь пластику лица и тела? — Нет, конечно, Джерген, что это с тобой? Как я всё успею за одну ночь? — Вот и я о том же… — Просто остригу и покрашу волосы, это очень сильно меняет лицо, да и вести себя буду как ты — переспрашивать каждую фразу… — Очень смешно, босс, — обиделся Джерген, он понимал, что за образованием и умом друга детства ему не угнаться, не даром же Данай Верадин из бедного района вырос в одного из самых богатых бизнесменов страны, и всё своим умом, знаниями и открытиями, которые и начал продавать интернет разработчикам ещё во времена учёбы в средней школе. — Ладно, не обижайся, я просто пошутил, — альфа опять стал серьёзным, — как мне одеться? Что это на тебе? — Костюм, просто не такой дорогой, как твой. Удобные туфли для побега или драки, а не эти итальянские баснословно дорогие башмаки… — Вот и ты пошутил, — сказал Данай и улыбнулся, — я же не обижаюсь. Папе про волосы ни слова — прибьёт меня за «хвост». — А узнает потом и «прибьёт» меня, за то, что не предупредил и не предотвратил. — Тебя нет — он тебя боится. Поэтому и передает тебе всё время свои пирожки с мясом — подкупает. — Ничего подобного, он всегда делил твою еду нам на двоих, даже в детстве. Но тогда я его побаивался, он же вечно ворчал, что ты вместо того, чтобы хорошо учиться, возишься с болванами типа меня. — Ладно, подстрижёшь меня и спрячем ему этот хвост в подарок на Новый год, он всегда любил подарки, сделанные своими руками. — Пусть тебя поварёнок Мэри стрижет, он нас всех корнает «под машинку», так дешевле. — Вот почему вы всегда аккуратно и одинаково подстрижены, — прозрел наконец-то Данай. — А тебя кто будет «играть»? Ты же не можешь просто «исчезнуть» с горизонта? — поинтересовался телохранитель насущным, конечно, ему уже виделось в мечтах, как к нему обращается один известный журналист-омега с огромной попой: «Мистер Верадин, можно вас на минутку?» — Про меня сообщат, что я уехал на другой континент в деловую поездку… Прямо в утренних новостях, сейчас напишу секретарю. Сборы были короткими, Данай побросал в дешёвый чемодан — принадлежащий кому-то из слуг и купленный хозяином — несколько пар трусов и носков, чёрные рубашки, несколько самых своих старых и дешёвых костюмов от Версаче, бритвенные принадлежности, и зубную щетку. — Всё, Джерген, я спать. Завтра будет трудный день. Меня не «пасти», я и сам разберусь, только следите, пожалуйста, за папой. Ну и никакой информации никому из этих хищных журналюг, договорились? — Это да, а стрижка? — Ой, чёрт, забыл. Приведи сюда этого омегу Мэри, чтобы постриг меня быстренько… Он вообще не трепло, этот Мэри? — Нет, все служащие подписывают билль о неразглашении. — Соглашение о неразглашении, но не важно, зови его сюда вместе с его оборудованием. Альфа позвонил и уже через пять минут сонный — был уже час ночи — Мэри, изо всех сил моргая, состриг длинные волосы Даная. Как ни странно, омега легко и быстро соорудил красивую модную стрижку с длинной челкой. Потом у него же нашелся тюбик с краской для волос ярко-черного цвета, отливающего синевой словно вороново крыло. Данай смотрел в зеркало в ванной комнате и не узнавал сам себя: приходилось смотреть чуть подняв подбородок вверх, челка мешала, но голубые глаза сверкали больше обычного из-за контраста с чёрными волосами, выражение лица было совершенно другим, словно найденный омега вдохнул в него новую жизнь, полную романтики и приключений. — А что делать с компанией? Вдруг возникнет какой-нибудь важный вопрос? Да и деловые встречи у тебя завтра с утра? — Джерген разволновался не на шутку, весь бизнес держался на руководителе и основателе компании. — Не смейте звонить мне и мешать! Деньги меня больше не волнуют! — строго ответил Данай. — Меня волнует мой истинный омега, Анук должен полюбить и принять меня! Остальное — ерунда! — вздохнул и нахмурился. — Мне уже кажется, что все мои финансовые достижения были просто дорогой к своему истинному, млечным путём к нашей любви… — Да ты, Данай, не иначе как заделался романтиком? — удивился альфа. — Да, мне уже это сегодня говорили… Короче, Анхель за меня на всё время моего отсутствия, а когда вернусь, он ответит по полной программе за каждую погрешность или просчет. Так ему и передай, дружище! — и Акула широко и неприлично громко зевнул, прикрывая пасть, полную клыков, плавником**.