Когда любовь кровью проступает на белом снегу

      Летнее солнце стояло высоко в небе, оставляя красивые блики на поверхности моря. Небольшие волны плавно перекатывались друг через дружку, обгоняя корабль и с тихим плеском ударяясь о его борта. Алиса стояла, опершись обеими руками о борт, и следила за тем, как волны бегут мимо корабля. Иногда холодные водяные брызги долетали до нее, и тогда она невольно вздрагивала, хотя давно привыкла к ним. Ветер нес их ей в лицо, когда она разворачивала голову вправо, и развевал волосы, выбившиеся из бывшего еще утром аккуратного пучка. Девушка закрыла глаза и вдохнула соленый морской воздух всей грудью. Даже спустя два года, проведенные в море, она не перестала любить его и не привыкла к нему.       — Капитан, — грубоватый голос помощника раздался за спиной Алисы, и она чуть повернула голову к говорившему. — Мы будем в порту через час.       — Хорошо, мистер Фелпс. Как только сойдем на берег — можете быть свободны на ближайшие две недели.       — Как скажете, капитан.       Чайки пронзительно кричали в воздухе, хотя их самих не было видно. А там, вдалеке, прямо по носу корабля, в синей дымке, виднелась земля. Родная, мрачная, хмурая Англия. Лондон. Ее дом. Алиса вздохнула и повернула голову влево, чуть наклонившись вперед. Они приближались — сейчас очертания берега были уже более четкими, нежели полчаса назад. Да, пожалуй, еще час — и они будут стоять на нем. Может, чуть больше.       Она скучала. По матери, конечно же, больше всего. По дому и по саду. Даже по скучному, мрачному Лондону. Все же она выросла там, и чувство привязанности к дому жило в ее душе, несмотря ни на что. Когда она провела свой первый день там, в Китае, оно пробудилось так сильно, как никогда. Она долго не могла заснуть в первую ночь, потому что скучала по дому. Что-то в груди ныло и мучило ее. Независимость независимостью, но она была обыкновенной девушкой, выросшей в викторианской Англии, хоть и со странным для своей эпохи характером. И дом имел для нее значение такое же, как и для большинства других людей.       Сейчас Алиса, несмотря на всю свою привязанность к морю, хотела скорее сойти на берег, оказаться дома и обнять мать. Сердце учащенно билось в груди, и она подумала, что волнуется. Это было нормально — так всегда бывает, когда долго ждешь встречи с кем-то, и вот она уже близко. Но она об этом не знала. Два года назад Алиса впервые по-настоящему покинула дом, и сразу на такое долгое время и расстояние. Но что удивляло ее гораздо больше, так это чувство тревоги. Легкое, и думать о чем-то другом оно не мешало, но все же оно было.       «Что-то случится», — пронеслось в голове у Алисы совершенно ясно, но самые ужасные предположения она сразу же отбросила: не для того она сюда возвращалась, чтобы обнаружить что-то ужасное после стольких впечатлений.       Все же надо отдать ей должное: два года в море и за границей сделали ее характер более твердым. Там ей пришлось работать с людьми, прибегать к разным способам, чтобы они шли за ней и соглашались сотрудничать с ее компанией, и тогда же она поняла: все зависит только от нее. Никто не поможет ей здесь, кроме нее самой. Это было похоже на битву с Бармаглотом. Каждый раз, идя на очередную встречу с очередным представителем очередной компании, Алиса вспоминала о ней и думала, что, пожалуй, получила тогда неплохой опыт. Только если в той битве у нее в руках был Вострый меч, который знал, что делать, то в этой битве она была со своим противником один на один. И должна была видеть в нем не противника, а партнера, не врага, а друга.       Все же Алиса была благодарна судьбе, что побывала за границей. Благодаря этому она узнала мир таким, каким он был в ее эпоху: жестким, не принимающим в себя слабых и преклоняющимся перед сильными. Но ей повезло: амбиций у нее было много, как и уверенности в себе, спустя какое-то время. И сейчас дела шли вверх.       Берег был близко. Алиса уже даже почти могла разглядеть дома, стоящие на набережной. Там царило такое оживление, что она невольно подумала, что не хочет вторгаться в эту кипящую жизнь. За три недели плавания она слишком отвыкла от нее. Она невольно напряглась, впившись взглядом в берег. Постояв еще немного у борта, Алиса направилась в каюту. Вещи уже были собраны, но ей отчего-то захотелось оглядеть все еще раз.       Капитанская каюта была светлой и довольно просторной. Такой она сохранилась еще со времен ее отца. Ближе к кормовым окнам, перед светлыми деревянными лавочками, стоял длинный, низкий столик. На нем Алиса могла делать все, что угодно, но, как правило, в свободное время, которого было не так уж и много. Справа, там, где в небольшой нише стояла кровать, находился другой стол, поменьше и повыше. Он и был ее рабочим местом. По сути, вещей и мебели в каюте было не так уж и много. Кроме двух столов и кровати был еще маленький шкаф, но большинство одежды Алиса хранила в сундуке, стоящем рядом, за исключением той, которую боялась помять. Ближе к корме стояли два стеллажа, которые Алиса всегда запирала на ключ из-за качки. В одном из них хранилась немногочисленная посуда, преимущественно стаканы и несколько бутылок с коньяком, но его Алиса почти не открывала — пила она редко, за исключением тех случаев, когда это делала команда. Быть трезвым на корабле в такое время — себе дороже. Во втором хранились книги, в основном те, которые Алиса взяла с собой еще из дома. Читать она всегда любила. Там были и художественные романы и повести, и несколько научных книг о торговле и мореходстве, и даже сказки. В этом смысле Алиса была счастливицей: книги сказок были в то время редкостью, а у нее их было даже несколько. Впрочем, заглядывала она в них только в самые тяжелые моменты — они придавали уверенности. Не потому, что помогали верить в чудо, нет. Просто так было куда проще смотреть на свою жизнь.       Алиса зашла внутрь и, закрыв дверь, какое-то время оглядывала каюту, опершись о косяк. Здесь она провела последние два года своей жизни. Ну, почти два года — все же здесь она преимущественно ночевала. Но прощаться все равно было сложно. Алиса уже обнаружила за собой невероятную способность привязываться ко всему, что хоть немного нравилось ей. Она понимала, что у других людей так же, и не привязываться к тому, что любишь, невозможно, но ей казалось, что сама она привязывается больше других.       Алиса оторвалась от косяка и, подойдя к столу, расположенному на корме, провела рукой по его гладкой поверхности. Потом оперлась на него обеими ладонями и взглянула в кормовые окна. Там плескалось море. До самого горизонта. Отсюда оно казалось таким далеким, хотя шум его был слышен совсем рядом.       Присев на край стола, Алиса вновь окинула каюту взглядом. Она вспомнила, как впервые вошла сюда, будучи уже капитаном, и подумала, что будет рада жить здесь столько, сколько будет необходимо для путешествия. Вспомнила, как принимала здесь самых разных людей и тогда как будто начинала чувствовать весь корабль как себя саму. Он был живым существом и успел стать для нее родным за эти два года, как и эта каюта.       Снаружи уже слышались голоса людей на пристани. Они подошли совсем близко. Каких-нибудь пятнадцать минут — и она уже будет на берегу. Алиса почувствовала, как волнение при этой мысли накрывает с новой силой. Все же ей не терпелось оказаться там, хоть и покидать корабль не хотелось. Она вздохнула и достала из кармана часы отца. Они служили ему долгое время, потом лежали бесхозные в его кабинете несколько лет до тех пор, пока Алиса не выросла и не отправилась в свое первое плавание, взяв их с собой как единственное напоминание об отце, и все это время работали исправно, хотя были уже очень старыми. Сейчас они показывали почти три часа. Она убрала часы обратно в карман и, взяв с кровати сумку с самыми необходимыми вещами, направилась к выходу на палубу. Остальные вещи матросы снесут, когда подъедет кэб.       Корабль уже подошел почти вплотную к пристани и вот-вот должен был пришвартоваться — матросы стояли возле борта с тросами наготове. Алиса подошла к борту и окинула пристань беглым взглядом. Она искала мать, но той пока что не было видно. Алиса нахмурилась. Все, чего она сейчас желала — это увидеть ее.       Прислонившись к двери собственной каюты, она терпеливо ждала, пока корабль окончательно пристанет к берегу, и будет спущен трап. Тогда, произнеся короткую речь перед командой и поблагодарив ее за отличную работу, Алиса направилась по трапу на берег, глазами выискивая мать. И только тогда она увидела, как метрах в пятидесяти от корабля на углу улицы остановился кэб, и из него вышла Хелен. Они сразу нашли друг друга глазами, и Алиса, соблюдая осторожность — людей на пристани было много, и проходимость была затруднена, — быстрым шагом направилась к матери.       — Ну, наконец-то, — только и успела произнести Хелен перед тем, как дочь крепко обняла ее. — Наконец-то вернулась…       — Я скучала, — улыбнулась Алиса, прикрыв глаза.       — Я тоже, дорогая моя.       Постояв так несколько секунд, они разорвали объятия, и Хелен, держа дочь за плечи, оглядела ее.       — Ты очень… здорово выглядишь.       — Да, китайский климат очень отличается от нашего. Первое время мне казалось, что я в Раю, — улыбнулась Алиса. Хелен рассмеялась:       — Ну, поедем домой, и ты все мне расскажешь.       В дороге и дома Алиса рассказывала о своем двухгодичном путешествии, опуская самые неприятные моменты и большее внимание уделяя природе Китая. Она говорила о море, о других кораблях, о простых жителях Китая, с которыми она неоднократно встречалась и разговаривала. Деловую часть она опускала или упоминала вскользь: меньше всего на свете ей хотелось говорить сейчас о работе.       Когда они приехали в усадьбу, Алиса обнаружила, что там почти ничего не изменилось. Разве что сад в этом году был особенно шикарным, и цвел каждым растением. Хотя после Китая это было лишь жалким подобием сада.       Обедали они в гостиной, и, хоть и вполне скромно, но Алиса была счастлива как никогда. И, сидя за столом, продолжала рассказывать про все, что увидела в своем путешествии. Хелен смеялась вместе с ней, и по ее виду можно было с уверенностью сказать, что ей интересно, но Алиса видела, что мать чем-то озабочена. Поэтому, закончив рассказ, она спросила:       — А здесь что нового? В мое отсутствие ничего особенно важного не произошло?       Они уже пообедали и теперь пили чай. Хелен сидела почти прямо напротив нее, и Алиса видела, как она напряглась при этих словах.       — Видишь ли, Алиса… Я не хотела говорить тебе сразу… — она выдержала паузу, опустив глаза. Алиса нетерпеливо вздохнула, и Хелен тут же взглянула на нее. — Лорд Эскот… умер в твое отсутствие.       Сердце Алисы ёкнуло. Она почувствовала, как кровь отливает от лица.       — Почему ты не написала мне сразу же?       — Это произошло всего два месяца назад. Кое-где до сих пор говорят о похоронах, — Хелен виновато взглянула на нее. — Я не хотела беспокоить тебя лишний раз…       При последней фразе матери Алиса почувствовала, как в груди начинает подниматься возмущение, но она с трудом подавила его. Возмущаться было некогда, нужно было думать, что делать с компанией. Тем более, что у Алисы начали появляться догадки о том, кто теперь стоит в ее главе.       — И кто теперь возглавляет компанию?       Мать не ответила сразу, и Алиса поняла, что чувство тревоги не зря мучило ее весь день.       — Нет, только не говори мне…       — Но это так.       Алиса поднялась — возможно, слишком резко — и прошлась по гостиной.       — Хэмиш теперь глава компании, Алиса. И он уже отдал несколько распоряжений, которые каким-то чудом не коснулись тебя.       Алиса еще несколько раз прошлась по комнате. Тревога охватила ее еще больше. Наконец она остановилась.       — Что ж, это уже хорошо. А чего они коснулись?       — Он нашел замену многим в конторе. Остались только пришедшие недавно еще при его отце. Тем не менее, ты можешь быть следующей.       Алиса сложила руки в замок, согнув их в локтях.       — Я — обладательница десяти процентов компании, то есть фактически ее вторая собственница. Он не сможет просто уволить меня.       — Только если ты сама не отпишешь ему их.       Алиса взглянула на мать, расширив глаза.       — Конечно не отпишу.       Хелен вздохнула.       — Алиса, я не это имею в виду.       Алисе понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить фразу матери. Она покачала головой, подняв брови.       — Он не станет…       — А если?       — Зачем ему это?       После этого вопроса в комнате повисла тишина. Хелен молчала, опустив глаза, Алиса присела обратно на диван. Некоторое время она молча рассматривала незатейливый узор на полу, обдумывая что-то, потом проговорила:       — А если выкупить у Хэмиша компанию?       Хелен расширила глаза, и Алиса продолжила, предупреждая ее возражения:       — Стоит хотя бы попробовать. Возможно, компания ему не так уж и нужна.       Видя, что мать все еще хочет что-то возразить, она добавила:       — Мама, там, за границей, я договаривалась о сотрудничестве с людьми, поначалу не желавшими этого вовсе. Так неужели я не смогу договориться с… ним?       — Алиса! Договариваться о сотрудничестве и о выкупе компании — не одно и то же.       — Но я хочу хотя бы попытаться. Почему нет?       — Потому что, если у тебя не получится, он может уволить тебя вовсе. Если ты хочешь остаться в компании, ты должна заверить его в том, что довольна тем, что теперь он возглавляет ее.       Алиса хотела было возразить, но она понимала, что мать права. Она поняла глупость своего предложения почти сразу после того, как озвучила его, но ей жутко не хотелось мириться с фактом того, что теперь компанию возглавляет едва ли не самый неприятный ей во всей Англии человек, и еще больше с мыслью о том, что этот человек теперь, вполне возможно, отберет у нее дело всей ее жизни.       С другой стороны, Хэмиш, видимо, уже вполне оправился от ее публичного отказа, раз не принялся за нее в первую очередь. Впрочем, она все же была частичной собственницей компании, и до тех пор, пока она была за границей, он все равно ничего не мог сделать.       Алиса медленно поднялась.       — Я, пожалуй, пойду наверх.       — Все нормально? — мать обеспокоенно взглянула на нее.       — Да, просто мне надо все обдумать, — Алиса уже двинулась на второй этаж, где находилась ее комната, но прикосновение матери к руке остановило ее.       — Я очень рада, что ты вернулась.       Алиса улыбнулась матери настолько тепло, насколько могла. Все-таки она тоже была рада своему возвращению, несмотря на появившиеся проблемы.       Поднявшись в свою комнату, она обнаружила там служанку, разбиравшую ее вещи. Девушка уже почти закончила, но Алиса вдруг отчетливо поняла, что хочет остаться одна, и поэтому, едва зайдя внутрь, произнесла:       — Вы можете идти, спасибо. Дальше я сама.       Служанка присела в реверансе и удалилась. Поколебавшись с секунду, Алиса заперла дверь и со вздохом присела на кровать, машинально оглядывая комнату. Да, здесь все было как прежде, с ее отъезда ничего не изменилось. Вещей и предметов мебели не было много — комната была обставлена просто, но со вкусом. Хотя на вкус Алисе было как-то наплевать. Ей нравилось, что ее комната была уютной и в какой-то степени выражала ее саму. На стене рядом с камином висела картина — любимая картина Алисы. Когда ее купили, Алисе было девять лет, и она настояла, чтобы ее повесили к ней в комнату. Это была «Герцогиня Харрингтон» Джошуа Рейнольдса. Уменьшенная копия, как узнала позже Алиса, хотя особо не интересовалась этим. Женщина, изображенная на картине, источала такую уверенность, что девятилетняя Алиса невольно восхитилась ею. И с тех пор стала ее женским идеалом — девочка хотела обладать такой же уверенностью.       Сейчас, когда взгляд Алисы упал на портрет, по-прежнему висевший на стене, она подумала, что теперь, пожалуй, обладает уверенностью в себе. Возможно, не такой сильной, но она явно уже не была той запутавшейся в себе девочкой, какой уезжала отсюда два года назад.       Да, не была. И все равно толком не знала, что ей делать и чего ожидать теперь, когда многое изменилось, и вновь появились проблемы, которые требовали срочного решения.       Она наконец нашла то, чем действительно хотела заниматься, нашла смысл жизни и обрела вкус к ней. И все же чувствовала, что ей чего-то не хватает. Алиса не могла точно понять, чего. Но все чаще ее охватывала какая-то душевная тоска, и становилось ужасно тяжело просто существовать. Она чувствовала себя одинокой.       Вспомнив про то, что ей еще нужно доразобрать вещи, Алиса нехотя встала с кровати и взглянула на часы. Было начало восьмого.       Вещи она разобрала достаточно быстро, и все это время думала о положении, в котором теперь оказалась. Решение на ум не приходило, и Алиса захотела избавиться от волнующих ее мыслей. Хотелось подумать о чем-нибудь легком, почувствовать точно такую же легкость в груди, взлететь… И чем больше Алиса этого хотела, тем тяжелее ей становилось. Она выругалась сквозь зубы и упала на кровать, устремив взгляд в потолок. Чертова жизнь, чертова компания, чертов Хэмиш!

* * *

      Утро выдалось на редкость не лондонским. Когда Алиса проснулась, было еще рано — всего половина пятого утра. Она проснулась бы раньше — в Китае уже была половина первого*, а привыкнуть снова к лондонскому времени она не могла так быстро, — но вчера Алиса легла поздно, потому что то пыталась найти выход из положения, то, наоборот, отвлечься. В итоге выспалась она чрезвычайно плохо и, проснувшись в полпятого, поняла, что уже не заснет. Солнце уже почти встало, и его косые яркие лучи ударили в окно, залив комнату ослепительным светом, когда Алиса раздвинула занавески. Это немного подняло ей настроение, но, вспомнив про вчерашнюю новость и положение, в котором она теперь оказалась, девушка вновь сникла. Ну почему проблемы появляются в самый неподходящий момент?! Она надеялась эти две недели перед плаванием забыть о делах и просто побыть с семьей, с мамой, возможно, навестить Маргарет… Об этом можно было забыть, по крайней мере, до тех пор, пока проблема с Хэмишем не будет решена.       Подумав, что весь дом еще спит и проснется не скоро, Алиса решила пойти прогуляться в сад — заняться ей все равно было особенно нечем. Она надела платье — одно из тех, что нравились ей еще до поездки в Китай и которые она не смогла взять с собой, так как в море они попросту не пригодились бы. Оно напоминало то, в котором она сбежала с собственной помолвки в тот памятный день и попала в Страну Чудес. Да, Страна Чудес… Сейчас то приключение казалось Алисе далеким сном, хотя тогда она в точности удостоверилась, что Страна Чудес — вполне реальный мир. Оно казалось ей детским — иногда она вспоминала все события, что с ней происходили там, и думала, что, будь она тогда той, кем являлась сейчас, она во много поступила бы по-другому. Теперь, когда она уже вполне неплохо разбиралась в людях и знала, чего от них ожидать, Алиса понимала, что следовало бы поподробнее разобраться в том, что именно произошло между сестрами-королевами. Она помнила, какой удивленной и шокированной выглядела Ирацибета, когда Мирана выносила ей приговор, и не раз после думала, что это было неспроста. Она помнила Шляпника и жалела, что успела побыть и поговорить с ним так мало. Он казался ей таким родным и любящим, и каждый раз, говоря с ним, Алиса чувствовала, как ее сердце прямо тянется к нему. Шляпник напоминал ей отца — он был таким же заботливым и чудным, но мог проявлять самую настоящую твердость. И всякий раз, когда она вспоминала его добрую улыбку, которая была последним, что ей удалось увидеть, перед тем как она вылезла из кроличьей норы, ей хотелось плакать. Она помнила Чешира, Баярда, забавных братьев-близнецов — всех, кого она встретила тогда в Стране Чудес. Алиса помнила каждый момент, проведенный там. И втайне жалела, что уже никогда не вернется в тот удивительный, сказочный, хоть и жестокий, но интересный и чудесный мир.       Однако, как сама Алиса говорила себе, все это теперь уже было в прошлом. Она была благодарна судьбе за то, что ей удалось побывать в Стране Чудес и научиться там многому из того, чем теперь она руководствовалась в повседневной жизни. Но это сказочное путешествие, послужившее ей уроком, произошло уже больше, чем два года назад. И Алиса понимала, что жить прошлым нельзя. Ей нужно было быть в настоящем, с его проблемами и подчас изнуряющими моментами, для того чтобы построить почву для будущего, которое Алиса, будучи девушкой амбициозной, рисовала себе как очень хорошее и максимально радужное для своего времени. Страна Чудес была не ее миром. И мысль о возвращении туда постепенно становилась для нее все менее первостепенной, а теперь, спустя два года, почти не появлялась в голове вовсе.       Алиса шла по садовой дорожке, усыпанной гравием, и размышляла. Преимущественно о проблеме, о которой она узнала вчера вечером, но иногда ее мысли уплывали в другом направлении, и она предавалась мечтам о будущем, в котором она переехала жить в Китай, казавшийся ей совершенно удивительным даже спустя проведенный там год с лишним. Она хотела путешествовать по миру, познавать новое и по совместительству расширять компанию. Последнее не было ее основной целью, но это был единственный способ принимать как можно меньше участия в светской жизни.       За такими мыслями Алиса не заметила, как постепенно начала отдаляться от дома и уходить все дальше в сад, постепенно переходящий в лес. Дорожки постепенно становились уже, и гравий уже не хрустел под ее ногами, деревья, по мере того как она шла, росли все теснее друг к дружке. К тому времени, как Алиса очнулась от своих мыслей, сад кончился, и теперь она находилась чуть дальше границы между ним и лесом. Дом был виден, и находился далеко — все-таки сад в их усадьбе был большим.       Алиса огляделась и подумала, что нужно возвращаться — лес она знала не слишком хорошо, хотя во время уроков верховой езды иногда заезжала в него. Но она никогда не уезжала слишком далеко. Да и идти дальше у нее просто не было желания. Она уже сделала несколько шагов по направлению к дому, как вдруг услышала мелодичный стеклянный перезвон откуда-то из глубины леса. Алиса остановилась и прислушалась, ожидая, что он повторится. Ну, не послышалось же ей? Она простояла так с минуту, вслушиваясь в тишину, и уже направилась дальше, когда вновь услышала звон. Как будто кто-то подвесил в воздухе кусочки стекла и сталкивал их между собой.       Любопытство взяло верх над голосом разума, и Алиса нерешительно направилась в лес, решив найти источник звука. Птицы щебетали вовсю, когда Алиса только вошла в него, но, чем дальше она шла, тем тише становилось вокруг. Звон становился все громче, и уже через несколько минут был слышен только он один. Несмотря на то, что еще утром светило яркое солнце, в лесу было сумрачно, и Алисе на секунду показалось, что она находится не в Англии, а где-то совсем в другом месте, где нет никого кроме нее. Звон все приближался, и Алиса могла поклясться, что его источник находится не больше, чем в метре от нее. Она остановилась и поежилась: по земле пробежал холодный ветерок, даже морозный, как ей показалось. Как будто сквозняком подуло. Звон снова повторился. Алиса медленно направилась вперед, оглядываясь по сторонам. Честно говоря, свое решение ей давно перестало казаться хорошей идеей, но из-за упрямства она не могла отступить, и во что бы то ни стало решила выяснить, откуда раздается звон.       Она осторожно продвигалась вперед. Непонятно откуда взявшийся сквозняк становился все сильнее. И вдруг, сделав очередной шаг, Алиса почувствовала, как странное ощущение прокатилось по всему телу. Ее как будто окатили ледяной водой с ног до головы. Она рефлекторно зажмурилась, и почти сразу почувствовала холод и ледяной ветер, а затем по лицу начало бить что-то холодное, как будто маленькие кристаллики льда вонзались в кожу. Алиса распахнула глаза и не поверила увиденному. Она была в зимнем лесу.