Когда любовь кровью проступает на белом снегу

      Сразу после того, как Алиса поняла, что произошло, ее первой реакцией был панический страх. Она машинально повернулась назад, надеясь, что там будет выход, и даже сделала несколько шагов, но портал исчез так же внезапно, как и появился. И Алису еще сильнее охватил страх. Да и было из-за чего бояться. Она, ни с того ни с сего, вдруг оказалась в зимнем лесу, совершенно одна, в легком летнем платье, при этом не имея ни малейшего понятия, где она находится. Впрочем, предположение у нее было, но ей почему-то не верилось в него. Да и, кроме того, для очередного путешествия в Страну Чудес сейчас был не самый лучший момент. По крайней мере, так думала сама Алиса. Тем не менее, она попыталась взять себя в руки и решила, что, пока она еще не замерзла от холода, нужно найти или хотя бы попытаться найти какое-то укрытие.       И Алиса направилась вперед. Сперва она кричала, надеясь, что ее кто-нибудь услышит, но очень скоро поняла, что это безуспешно: метель и завывающий ветер заглушали ее крики. Тогда она ускорила шаг настолько, насколько это было возможно, находясь в снегу по колено. С каждым шагом она не переставала оглядываться по сторонам, в надежде увидеть огонек или чей-нибудь силуэт. Но видно ничего не было. Спустя несколько минут Алиса поняла, что, если она сейчас же не найдет что-нибудь, подходящее под роль укрытия, или кого-нибудь, кто сможет дать его ей, то попросту замерзнет. Ног своих она уже не чувствовала совсем, руки, которые она плотно сложила на груди, запахнувшись в платок, тоже совсем окоченели, а все тело пробирала такая дрожь, что, наверное, ее даже можно было увидеть со стороны. Ей казалось, что теперь она целиком состоит из холода, и в ее теле не осталось ни одного места, где еще сохранилось тепло. Она с трудом переставляла ноги и пару раз, споткнувшись, чуть было не упала в снег.       «Было бы глупо умереть вот так», — пронеслась в голове насмешливая мысль, почему-то сказанная мужским голосом, который показался Алисе знакомым. Но она махнула на это рукой — холод пробирал до костей, и нужно было думать о, мягко говоря, более насущных вещах, нежели голосах в голове, озвучивающих ее мысли. Хотя мысль была здравой — Алиса вовсе не собиралась заканчивать жизнь вот так, просто замерзнув.       Но время шло, и Алиса постепенно начала сдаваться. Мышление замедлялось, и почему-то ужасно захотелось спать. Она боролась из последних сил, которых уже почти не осталось, но мороз был сильнее. Алиса остановилась, чувствуя, как тело каменеет, и тут же веки начали медленно опускаться. Как вдруг что-то яркое заставило ее вздрогнуть и из последних сил открыть глаза. Далеко впереди, за деревьями, сквозь пелену метели, мерцал огонек. Видимо, Алиса не заметила его сразу из-за навалившейся усталости. И он придал ей немало сил. Поборов сонливость, усталость и невыносимый холод, она шагнула вперед, сама не чувствуя этого. Потом еще раз и еще раз…       К тому моменту как Алиса добралась до дома, окно которого и являлось источником света, она чувствовала, что больше не может бороться с холодом. Из последних сил она доплелась до двери и постучала. Дверь открылась почти сразу же, и, поскольку Алиса оперлась на нее всем своим весом, плохо соображая, то она повалилась на того, кто открыл ей, сразу же, не успев сориентироваться и совладать с замерзшими конечностями. И почти сразу же почувствовала, как чьи-то руки — видимо, мужские — подхватывают ее и затаскивают внутрь, а знакомый до боли голос говорит:       — О, Боже мой! Мисс, и как же вас так угораздило…       Тело охватило живительное тепло почти сразу же, едва захлопнулась дверь. И Алиса подумала, что так хорошо ей еще никогда не было. Дрожа от холода, она принялась дышать на руки, а затем разминать закоченелые ноги. Тело замерзло настолько, что на это ушло минут десять, и только тогда Алиса начала вновь чувствовать свои конечности. Немного согревшись, она наконец решила осмотреться и понять, где находится. И, когда она подняла голову, ее взгляд упал на в изумлении стоявшего перед ней… Шляпника.       Алиса стояла с открытым ртом довольно долгое время. Нет, удивилась она только в первые несколько секунд, но потом слишком была занята созерцанием находившегося перед ней человека, чтобы менять выражение своего лица. Он почти не изменился, только постарел немного, но это Алиса отметила значительно позже. Рыжие волосы и зеленые глаза остались прежними, и в зрачках по-прежнему можно было разглядеть тот самый огонек, делавший его тем, кем он являлся, огонек неистощимого жизнелюбия. Больше Алиса ничего не заметила, потому что обнаружила, что просто не может изменить положение зрачков.       — Шляпник… — наконец проговорила она, все еще не веря в происходящее.       — Алиса?.. — последовала реплика Шляпника, произнесенная дрогнувшим голосом. Видимо, он тоже не до конца верил, что перед ним именно она. — Это действительно ты?       Алиса тут же вышла из оцепенения.       — Конечно я. — она улыбнулась, радостно выдохнув. — Хотя и понятия не имею, как я здесь оказа…       Договорить она не успела, потому что была заключена в крепкие объятия. Шляпник обнял ее так крепко, что ей тут же стало теплее, и она положила руки на его спину, прикрыв глаза. Но, не успела она насладиться моментом, как тот резко отстранился от нее и с подозрением осмотрел.       — Точно ты, не шутишь?       — Я, Шляпник, — она чуть ли не рассмеялась, глядя на его озабоченное лицо. — Ну, кто же еще?       Шляпник еще с секунду смотрел на нее изменившимся после этих слов взглядом, и, не успела Алиса оглянуться, как снова была заключена в объятия, еще более крепкие, чем предыдущие. Она обняла Шляпника в ответ, гадая, что он сделает в следующую секунду, но он продолжал сжимать ее в крепких, даже отчаянных объятиях достаточно долгое время. Алиса уже успела почти полностью согреться, а он все не разжимал их. Но через некоторое время его руки все же ослабли, и он медленно, как будто нехотя, отстранился от нее. Алиса взглянула в его зеленые глаза, в которых в тот момент плескалось столько различных эмоций, что различить все было просто невозможно. Его руки все еще лежали на ее плечах, чуть подрагивающих от уходящего холода, и Алиса чувствовала, что его пальцы тоже дрожат, но причиной этому был явно не холод. И она поняла, что он все еще осмысляет тот факт, что это именно она ввалилась к нему в дом минут двадцать назад, совершенно неожиданно и без предупреждения. Сердце учащенно забилось, и Алиса вдруг осознала, как же она по нему скучала.       — Мне тебя не хватало, — произнесла она сразу же после этой мысли и тут же одернула себя. Но было уже поздно, и Алиса с каким-то страшащим волнением стала ждать реакции Шляпника, которая последовала не сразу. Он вздрогнул, как будто ему на голову вылили ведро холодной воды. Постепенно его взгляд начал меняться, теплеть, стал более осмысленным. И, наконец, он улыбнулся. Той самой доброй улыбкой, которую она так любила. И снова застыл на несколько секунд, но когда Алиса уже собиралась окликнуть его, внезапно встрепенулся и ожил:       — Ты ведь так замерзла, а мы тут приветствиями обмениваемся! Проходи к камину. Чаю?       Слегка ошарашенная Алиса кивнула. Она еще не привыкла к резким переменам в его настроении. Он приобнял ее за плечи, и они направились вон из прихожей.       Они прошли на кухню, находившуюся сразу после прихожей. Она была довольно мило обставлена и обустроена, хотя, пожалуй, слишком ярко, как отметила Алиса: здесь смешивались такие цвета, как ярко-розовый и темно-зеленый, индиго и ярко-желтый, темно-оранжевый и светло-зеленый. Зеленого вообще было много — видимо, это был один из излюбленных цветов Шляпника.       Алиса присела за светло-деревянный столик, поближе к большой печи, стоящей в углу кухни. Он был разукрашен всевозможными узорами, как могло показаться на первый взгляд, но, приглядевшись как следует, она заметила, что эти узоры — не что иное, как рисунки Безумного Чаепития. Изображенные Шляпник, Мартовский Заяц и Соня что только не вытворяли, видимо, веселясь от души, и, рассматривая то один, то другой рисунок, Алиса невольно улыбалась.       Чайник мирно грелся на огне, а Шляпник без конца лазил по разным шкафчикам, висящим на стене, доставая какие-то ингредиенты и бросая их в фарфоровый чайник, стоящий тут же. Наконец, вода закипела, и он залил чайник кипятком, потом накрыл теплой тряпкой, висевшей тут же, на стене, и повернулся к Алисе. Окинув ее мимолетным взглядом, он спохватился:       — Тебе, наверное, нужно переодеться в сухое. Пойдем, подберем тебе что-нибудь.       Он стремительно подхватил ее под руку и повел вон из кухни — Алиса чуть не запуталась в еще не совсем оттаявших ногах. Они поднялись по странной витиеватой лестнице, завернули направо и оказались в маленькой мастерской. Алиса поразилась, как здесь можно уместиться не только двум, но и одному человеку — она была обставлена настолько тесно, что повернуться можно было едва ли. И, тем не менее, здесь царил полный порядок. Но Шляпнику, видимо, вполне хватало такой площади. Зайдя в мастерскую, он тут же повернулся к маленькому шкафу, видимо, предназначенному для одежды, и начал рыться в нем. Порывшись с минуту, он извлек оттуда ничуть не помятое простое, но изящное платье кофейного цвета и теплую шерстяную кофту с узорчиком. Оценивающе оглядев вынутые вещи, он передал их Алисе:       — Примерь. Ширма вон там. — он указал на ширму в дальнем уголке комнаты.       Алиса послушно приняла одежду и направилась за ширму. Сняв все еще мокрое от снега свое платье, она надела предложенное Шляпником и тут же отметила, что оно сидит на ней очень и очень удобно. Оно как будто было сшито специально на нее. Накинув шерстяную кофту и заметив, что так гораздо и гораздо теплее, она вышла из-за ширмы.       — Чудесно! — улыбнулся Шляпник, оглядев ее с ног до головы и забрав старое платье. — Думаю, к завтрашнему дню оно будет сухим.       Они спустились обратно в кухню, и Шляпник, усадив Алису за стол, разлил по чашкам дымящийся ароматный чай. Сейчас он вновь выглядел задумчивым и озабоченным, и Алиса не могла не отметить этого.       При первом же глотке Алиса действительно почувствовала удовольствие. Шляпник заварил чай с имбирем и лимоном. Что и говорить, хотя бы ради того, чтобы вновь попробовать настоящий, вкусный чай, здесь стоило оказаться. Тем более, что в прошлый раз ей это так толком и не удалось.       Шляпник некоторое время молчал, глядя куда-то в пространство, а Алиса искоса рассматривала его, так как не хотела вырывать из, видимо, беспокоящих его мыслей. Наконец, он произнес, переведя на нее взгляд:       — Тебя долго не было.       — Да, я путешествовала два года, и только вчера вернулась домой…       — Три, если быть точным, — поправил ее Шляпник.       — Три? Странно, у нас прошло всего два.       — Здесь время течет своим чередом. — он пожал плечами и снова будто задумался, но через несколько секунд мотнул головой. — Прости, я тебя перебил. Так значит, ты путешествовала?       — Да. — Алиса оживилась. — Ну, что-то в этом роде. Я ездила в Китай по делам торговой компании друга моей мамы и немного задержалась там. Китай очень красив. Там все не так, как у нас в Лондоне. И он чем-то даже похож на Страну Чудес, хотя, конечно, не так… чудесат.       Шляпник слушал внимательно, глядя в одну точку, и Алиса заметила, как легкая улыбка тронула его губы при последней фразе.       — Ты нашла свое место в том мире. Верно?       — Похоже, что так, — согласилась Алиса, и ее голос прозвучал виновато.       — Что ж… Я… рад за тебя, Алиса.       Алиса напряженно взглянула на него. Она представляла себе их первую после разлуки встречу не совсем так.       — Шляпник, — она положила ладонь на его предплечье, — не проходило и дня, чтобы я не вспоминала о вас. О Стране Чудес. О тебе. И, если я вновь здесь оказалась, значит, я нужна вам всем. Нужна тебе.       Шляпник вздрогнул и поднял на нее зеленые глаза.       — Я Таррант, Алиса. Называй меня Таррантом.       Таррант… Ну, конечно! А ведь она до сих пор даже не задумывалась о его имени. Как будто у него и не должно было быть его…       — А фамилия у тебя есть?       — Хайтопп. Таррант Хайтопп.       Алиса кивнула.       — Я Кингсли.       Шляпник чуть повернул к ней голову.       — Приятно познакомиться, Алиса Кингсли.       Потом он вновь взглянул на нее и вдруг совершенно неожиданно расхохотался. Алиса не ожидала этого, но смеялся он явно от души, и у нее отлегло от сердца — до этого обстановка была не очень, даже весьма напряженной. Его смех был настолько заразительным, что она тоже засмеялась. Когда Шляпник наконец успокоился и посмотрел на нее, Алиса отметила, что его глаза как будто стали ярче и посветлели, и их взгляд стал куда более живым.       — Я рад, что ты снова здесь, — сказал он более мягким и присутствующим тоном. Глаза чуть сузились, и свечение, которое они прямо-таки издавали минуту назад, стало более сумрачным. — И ты изменилась. Стала… булатней, чем тогда.       Алиса смущенно улыбнулась, опустив взгляд.       — Да, два года вдали от дома закалили меня. Во всяком случае, мне так многие говорят.       Наступило молчание. Теперь Шляпник с интересом разглядывал ее, а Алиса разглядывала стенку напротив и пыталась найти следующую тему для разговора.       — А что у вас нового? Что-нибудь произошло за три года, пока меня не было?       Шляпник нахмурился.       — Здесь все тихо с тех пор, как мы победили Красную королеву, — произнес он, как будто припоминая последние события. — Правда, ходят слухи, что она сбежала в Бубновое королевство, и тамошний король очарован ей. И они вроде как правдивы.       Алиса подняла брови.       — И его не смутило ее… — она задумалась на несколько секунд, — прошлое?       — Видимо, нет, — мрачно произнес Шляпник, снова обретая задумчивый взгляд. Сегодняшний вечер явно был для него вечером воспоминаний. А, возможно, не только сегодняшний.       — А что с ее Валетом? — с некоторой опаской спросила Алиса. — Стейном, кажется.       — О нем ничего неизвестно. Лично я склонен предполагать, что она его прикончила, когда сбегала, — ответил Таррант со зловещей усмешкой в голосе.       Алиса вздрогнула от такой внезапной перемене в его голосе. Он больше ничего не говорил и встал, чтобы заново разогреть чайник, а она осталась наедине со своими мыслями.       Новости были не так уж плохи. Алиса вдруг подумала, что даже была бы рада, если бы эти слухи действительно оказались правдой, и Красная королева нашла свое счастье. Несмотря на то, что в ее мире со времени ее последнего путешествия в Страну Чудес прошло два года, воспоминание о нем было еще достаточно свежо для того, чтобы она помнила почти каждую деталь. В том числе все, что произошло на Угрюмом Бреге. На Ирацибету никто не смотрел иначе, кроме как со страхом или отвращением, и Алиса заметила это почти сразу. Сейчас, будучи уже почти полностью взрослым человеком, она понимала, что жить и чувствовать, что тебя не любит никто, пожалуй, является одной из самых ужасных вещей на свете. Поэтому, вспоминая о Красной королеве, она все чаще не испытывала ничего, кроме жалости.       «Главное, чтобы она теперь не взялась за старое и не пошла на сестру войной», — внезапно пронеслось в голове, и Алиса подметила, что такой вариант развития событий вполне мог бы произойти. Оставалось надеяться, что удача в личной жизни изменила Красную королеву настолько, что она забыла про сестру. Хотя, стоило признать, на это надежды было мало.       Судьба ее бывшего прислужника, предавшего ее, насколько Алиса помнила, ее интересовала мало. Если в тот раз она его побаивалась — все-таки, как выяснилось, на женскую красоту он был падок, — то сейчас ей просто было все равно. Он остался в прошлом и не обещал появляться вновь, так что Алиса просто надеялась, что никогда больше не увидит его. Он был ей даже не сколько противен, сколько неинтересен. Алиса понимала, что с такими людьми, как он, судьба обходится жестоко, из-за чего они такими и становятся, но сочувствия она к нему не испытывала, если только жалость пополам с отвращением. Даже не сколько к нему самому — внешностью он обладал привлекательной, этого Алиса не могла не признать, хоть и своеобразной, и даже отсутствие одного глаза это не портило, — сколько к его пресмыкающемуся, ползучему поведению. Алиса, возможно, смогла бы его понять, если бы он не пресмыкался перед всеми, кто мог при желании раздавить его как жука и обладал вышестоящим положением, если бы не вел себя так… ползуче. Да, определенно это было самой отвратительной его чертой.       Алиса, видимо, даже поморщилась, думая об этом, потому что Шляпник, налив ей и себе еще по чашке чая и усевшись на свое место, заметил:       — У тебя такое лицо, как будто ты подумала о чем-то... отвратительном.       — Так и есть, — подтвердила Алиса, оторвавшись от своих мыслей.       Таррант молча отпил глоток из своей чашки, не став выпытывать подробностей, за что Алиса была ему благодарна. Говорить о своих мыслях в тот момент хотелось меньше всего. Она нахмурилась и переменила тему:       — Как поживают остальные? Мирана, Баярд, Чешир?..       — Ее Белое Величество управляет Мраморией. Причем так, что иногда неделями из замка не выходит. Но в свободное время иногда посещает чаепития, которые мы устраиваем с Текери и Мальямкин. Или занимается там своими зельями, растворами… я в этом особенно не разбираюсь. Остальные живут в замке. Братья там кто-то вроде шутов, но, честно, я и сам в этом до конца не разобрался. Они помогают организовывать праздники и всякие мероприятия. МакТвисп теперь кто-то вроде приближенного советника Мираны. Баярд вроде как живет во дворце на положении придворной ищейки, но я не помню, когда нам в последний раз нужно было кого-то искать. Чешир, как всегда, сам по себе, я даже не знаю, где он сейчас. Уже неделю не объявлялся, собака такая… Текери и Мальямкин живут на старой мельнице, хотя я им предлагал жить у меня, но они не захотели, решив, что будут меня стеснять и отвлекать от работы.       Таррант умолк, задумчиво глядя прямо перед собой. Алиса ждала, что он скажет еще что-нибудь, но он молчал и почти не моргал. Опять ушел куда-то в свои мысли.       — Но, Шляп… Таррант,.. что же стало с тобой? Как ты жил все это время?       Что-то изменилось во взгляде Шляпника, и он чуть заметно вздрогнул, но продолжал смотреть прямо перед собой. Ответил он не сразу.       — Я придворный шляпник, Алиса. — он поднял на нее задумчивый взгляд. Задумчивый или к нему примешивалось что-то еще? Какая-то скрытая боль… Впрочем, если она и была, то исчезла так быстро, что Алиса почти ничего не заметила.       — Придворный шляпник? Это же замечательно! Тебе наконец есть для кого заниматься любимой работой, — улыбнулась Алиса и ободряюще сжала руку друга в своей. Тот улыбнулся уголками губ, но тут же погрустнел.       — Не так замечательно, как может показаться со стороны, — возразил Таррант. — Заказы поступают однообразные. Я, конечно, люблю шить платья, но иногда хочется чего-то другого. И, тем более, шить все в одном цвете… В общем, я иногда жалею, что я придворный шляпник, а не простой Безумный, каким меня звали раньше.       Алиса понимающе кивнула. Да, она его понимала. Для нее порой тоже было загадкой пристрастие Мираны к белому цвету. Сама она любила все цвета — хотя пастельные, пожалуй, больше остальных, — и не понимала, как можно всю жизнь жить в одном и том же цвете.       — Но, раз ты придворный шляпник, почему ты живешь здесь, а не во дворце?       — Не люблю жить там, где толком нельзя сосредоточиться и побыть одному. Все эти интриги, сплетни… Все это не по мне. В Мрамориальском дворце этого, конечно, гораздо меньше, чем когда-то было при Ирацибете, но все равно есть. — Шляпник отпил из чашки глоток и устроился поудобнее на стуле. — Я остаюсь жить там на время перед большими праздниками — много заказов приходит, и мне удобнее принимать заказчиков там — и стараюсь не выходить из мастерской. Но все равно такое ощущение, что я живу на глазах у целого мира, — признался Шляпник, отчаянно взглянув на Алису. Впрочем, отчаяние из его взгляда тут же исчезло, и он стал более спокойным.       — А здесь тебе не бывает слишком… одиноко? — осторожно осведомилась Алиса.       — Бывает, — признался Таррант. — Но тогда я начинаю работать или иду к Мальямкин и Текери, или они приходят ко мне… С одиночеством справиться проще. Поэтому я предпочитаю жить здесь. Здесь спокойнее. Вся эта дворцовая жизнь… она не для меня.       За окном уже совсем стемнело. Метель не прекращалась, и ветер завывал вовсю. Алиса оглядела кухню в поисках часов — они висели рядом с печью и показывали половину одиннадцатого. Она подняла брови.       — Странно, — удивилась она. — Я помню, что, когда выходила из дома, едва ли было пять утра. Но с тех пор прошло не больше трех часов, даже меньше наверняка, а уже так поздно.       Шляпник грустно улыбнулся.       — Я же говорил, мы живем в разных измерениях.       Алиса кивнула. Можно было бы и раньше понять, что удивляться каким-то несовпадениям Страны Чудес с ее миром глупо.       Внезапно она вспомнила, что оставила там, наверху. Ей нельзя было уходить сейчас. Мать уже наверняка волнуется и ищет ее. Да, но что она могла сделать?       — Таррант, — произнесла Алиса. — Когда я смогу вернуться?       Она тут же поняла, что сболтнула лишнее. Шляпник тут же помрачнел: его плечи опустились, как и голова. Но прежде, чем он успел что-нибудь сказать, она поправилась:       — Я не это имела в виду. Я с радостью побуду здесь подольше, но мне нужно предупредить маму. Все произошло слишком неожиданно, я не знала, что смогу оказаться здесь снова, иначе бы уже сделала это.       Шляпник повеселел и взглянул на нее посветлевшими глазами.       — Можно попросить Чешира передать письмо. Как только он соизволит объявиться.       — А найти его никак нельзя?       — Да он наверняка где-нибудь здесь торчит, просто не показывается, обшорст брюхослизный. — Таррант не злился, но явно был недоволен. И вдруг он замер, вглядываясь куда-то за спину Алисы. Она обернулась и поняла, в чем дело: с потолка над печью свешивался полосатый хвост. Конечно же, соблазн дернуть за него был очень велик, что Шляпник, поднявшись со своего места, и сделал. Чешир тут же появился, мяукнув от боли.       — Зачем же сразу дергать за хвост? — обиженно проговорил он, подлетая ближе к Алисе. — Ну, здравствуй. Надолго к нам в этот раз?       — Пока не знаю, — ответила девушка, улыбаясь. Все же она не совсем понимала, за что Таррант так относился к нему. — Здравствуй, Чешир.       — Рад тебя видеть. Ну, если вы обнаружили меня только за тем, чтобы дернуть за хвост, то до свиданьица…       — Нет, стой. — Алиса подалась вперед, и кот замер, смотря на нее в ожидании. — Я хочу написать письмо матери, предупредить, что я здесь, и скоро вернусь. Но нужно, чтобы его кто-нибудь передал. Ты ведь сможешь это устроить?       — Пожалуй. — кот перевернулся вверх тормашками, и изумрудные глаза вспыхнули.       — Спасибо, Чешир. — у Алисы отлегло от сердца — по крайней мере, она может задержаться, не боясь, что мать будет искать ее. — Тогда я напишу его прямо сейчас.       — Пойдем. — Шляпник шагнул к ней. — Наверху есть бумага и чернила.       Спустя несколько минут Алиса сидела перед листом бумаги, держа в руках перо, и думала, как лучше объяснить маме, где она находится. Шляпник ушел вниз, чтобы не стеснять ее, Чешир тоже испарился, сказав позвать его, когда она закончит, так что ей никто не мешал. Она знала, что мать вряд ли поверит ей, если она напишет, что она снова в Стране Чудес. Но что еще она могла написать?       Подумав как следует, Алиса наклонилась и медленно вывела на чистом листке: «Здравствуй, мама! Надеюсь, что ты не переволновалась, увидев, что меня нет, но сейчас я все объясню». Она перечитала написанное, подумала несколько секунд и, смяв листок, отбросила его в сторону. Звучало совершенно по-дурацки. Алиса на минуту задумалась, подперев щеку рукой. Потом начала писать на следующем листке: «Здравствуй, мама! Пишу тебе, чтобы сказать, что со мной все хорошо». Такое начало показалось ей приемлемым, и она стала писать дальше, наклонившись над листком.       Спустя минут десять Алиса отложила перо и начала перечитывать написанное.       «Здравствуй, мама!       Пишу тебе, чтобы сказать, что со мной все хорошо, и ты не искала меня. До сих пор ты не верила в то, что Страна Чудес существует. Но я нахожусь в ней, и пишу тебе отсюда прямо сейчас. Я знаю, что, прочитав эти строчки, ты наверняка не поверишь и начнешь искать меня, но, даже если ты все же решишь это сделать, ты меня не найдешь. Я не уверена, что тебе удастся сюда попасть. Просто знай, что я в порядке и скоро вернусь.

С любовью, Алиса».

      Оставшись довольна получившимся, Алиса сложила бумажку пополам и позвала Чешира. Тот появился почти сразу же, забрал письмо и исчез, обещая, что появится снова, когда доставит его.       Алиса спустилась вниз, надеясь найти Шляпника там. Он действительно сидел за столом и о чем-то размышлял, но, когда она появилась, тут же очнулся от своих мыслей и встал, направив на нее взгляд.       — Уже закончила? Идем, я покажу тебе твою комнату.       Они направились в прихожую и повернули налево. Пройдя гостиную, они вошли в небольшую, но уютную комнатку в желтых и коричневых тонах, с большой широкой кроватью, камином, маленьким письменным столиком и полками с книгами. Почти на всей поверхности пола лежал мягкий светло-бежевый ковер, и он прибавлял еще больше уюта.       — Тут очень мило, — улыбнулась Алиса. — Мне нравится.       Шляпник тепло улыбнулся ей в ответ.       — Я… В общем, я хотел тебя попросить жить со мной… пока ты здесь. Просто…       — Я понимаю, — прервала его Алиса. — Тебе здесь слишком одиноко. Конечно я согласна, — ободряюще улыбнулась она, и Шляпник сразу просветлел.       — Тогда до завтра. Спокойной ночи!       — Спокойной ночи, Таррант.       Алиса закрыла за ним дверь и еще раз оглядела комнату. Да, ей здесь определенно нравилось, и она поняла, что будет рада пожить здесь те несколько дней, что она собиралась здесь провести. Конечно, она хотела задержаться подольше: она ведь не знала, удастся ли ей еще раз после побывать в Стране Чудес. Но Алиса волновалась за мать и за компанию и корабль, оставленные наверху: она ведь еще сегодня утром мечтала о путешествиях по миру, а для того, чтобы эти мечты сбылись, необходимо было решить проблему с Хэмишем. Да, заботы не оставляли ее даже здесь. Алиса вдруг отчетливо поняла, что повзрослела: ни в прошлый, ни в позапрошлый раз ее не заботило, что происходит там, наверху, пока ее нет. Наверное потому, что она не знала, что все происходящее — реальность, но все же теперь Алиса уже не могла вести беззаботную жизнь. И, укладываясь спать в широкую кровать, она подумала, что, пожалуй, не ценила детство в достаточной мере.