Мой милый клоун

— Джек, что это ты удумал?! — Джефф уже вжимается в стену, а клоун всё продолжает притеснять его. — Ты же всё прекрасно понимаешь, мой маленький Джеффи. Не строй из себя дурачка, сладенький, – с улыбкой отвечает монохромный. — Джек, повторяю последний раз, если ты меня сейчас не отпустишь, я..... Парень не успел договорить. Клоун впился в губы брюнета, жадно покусывая их. Вудс пытался сопротивляться, но все попытки ни к чему не привели и он решил поддаться. Парень начал целовать друга в ответ, нежно покусывая его пересохшие губы, отчего тот тихо застонал. — Какой же ты натурал после этого, а, Джеффри? — разрывая поцелуй, ехидно интересуется клоун. — Такой же, каким и был. То, что я тебя поцеловал, ничего не меняет, ясно?! — Но Джеффи… — Не называй меня Джеффи, ты, сукин сын! Я уже устал от твоих провокаций, так что я собираюсь поговорить со Слендером о нашем расселении, – с этими словами он демонстративно хлопнул дверью, после чего в комнате наступила гробовая тишина. Джек медленно сел на пол, опираясь на стену. Его обуревали сотни, а то и тысячи мыслей: — Может я правда перегнул палку? Надо было более осторожно отнестись к чувствам Вудса? Зачем мне вообще пришла эта бредовая идея с поцелуем? Что я вообще за существо такое? Джек понимал что уже второй раз выставляет себя тем ещё эгоистом, и это при условии, что он обещал измениться. Как же эта чёртова жизнь несправедлива… Надо пойти извиниться перед Джеффом. Хотя он вряд ли простит меня, ведь я учудил такое… Но надо хотя бы попробовать… Клоун вышел из комнаты с крайне мрачными мыслями в голове. Ему было тошно от мысли, что он причинил боль любимому человеку; человеку, который смог принять и, возможно, даже понять его, а он обошёлся с ним таким образом. Он запутался. Монохромный дошёл до комнаты Улыбашки. Дверь в покои парня была затворена не полностью. Джек решил заглянуть в щёлку… Этой же ночью. Комната Джека и Бена. Джек прижал Бена к кровати и поцеловал того в губы. Это возбуждало. Хотелось большего, но приходилось сдерживаться. — Джеки… – простонал блондин, переводя просящий взгляд на шатена, – трахни меня. — Потерпи ещё чуть-чуть, сладенький, – шепчет Джек на ухо эльфу и нежно кусает его. Парню было не больно, а, скорее, приятно. Все посторонние эмоции заглушали похоть и первобытное желание. Больше ничего и не надо. От губ перешли к шее. Джек немного прикусывал кожу блондина, слушая его тихие и приятные слуху постанывания. Дорожка поцелуев протянулась от шее к ключицам, потом уже к груди, которая так манила шатена. Маленькие сосочки на этой безупречной груди будто бы просили, чтобы их взяли. — Джеки… Я больше не могу сдерживаться, – блондин издал очередной томный вздох, что ещё больше возбудило парня. Пора было переходить к самому сладенькому. Парень нежно поглаживал бёдра блондина, постепенно спускаясь всё ниже и ниже, к маленькому колечку мышц. Брюнет мягко ввёл один палец в Бена, на что получил протяжный и сладкий стон. Постепенно ускоряясь, Джек ввёл ещё один палец в партнёра. «Даже сейчас он чертовски мил», — думалось Безглазому. Резко вынув пальцы, шатен приставил свой агрегат к уже растянутому колечку. Намечалась заварушка…

***

В это же время другой Джек лежал на своей кровати в полном одиночестве. Джефф не пришёл обратно, сколько бы клоун его ни просил. Похоже, всё зашло слишком далеко с этими поцелуями. — Ну вот что меня потянуло вытворять подобное мракобесие. Теперь ещё и друга потерял… Почему жизнь такая, сука, сложная?! — шёпотом размышлял брюнет. Он просто не хотел верить в происходящее. Не хотел и всё тут. Но от реальности не убежишь, это и ежу понятно. Ситуация, в которую попал монохромный, была не самая приятная из возможных, и из неё ещё надо выпутаться. « Может он всё-таки примет мои извинения? Хотя вряд ли… После того, что я натворил, он не захочет даже смотреть на меня… И всё из-за тупого желания! Я ведь прекрасно понимал, что Джеффри меня не любит, так зачем я лез к нему, спрашивается?! Потому что мне просто нужен был СЕКС?! Вот я и доигрался со своими желаниями… Теперь у меня нет ничего, даже единственного друга…». Клоун грустно вздохнул, переворачиваясь на другой бок. Впервые за продолжительное время он не чувствовал себя так опустошённо. Будто вместе с Джеффом эту комнату покинула частица самого Джека. Это было очень больно осознавать, но от этого никуда не деться, ведь монохромный по-настоящему любил Улыбашку… Но теперь всё кончено, кончено навсегда. С таким мыслями брюнет погрузился в царство Морфея, которое поприветствовал его порцией обрывочных и непонятных снов, вперемешку с кошмарами, от которых Джек не раз просыпался в холодном поту. Жизнь клоуна катилась к чертям собачьим.