1.
Декабрь, встреча нового года. Жар разгоряченных тел сгустился в маленькой комнате, делая воздух тяжелым и удушливым. Пахло алкоголем, возбуждением и терпкой спермой. Стоны становились громче, несдержанней, но ни одного из двух присутствующих в комнате парней это не заботило. Им было хорошо сейчас, было хорошо два часа назад, и совсем неважно, что завтра они либо будут подыхать с похмелья, либо сгорать со стыда. На первом этаже дома шумная компания отмечала приход нового года, вела отсчет до полуночи и разливала шампанское, тогда как на втором никого не было. Кроме тех, кто самозабвенно целовался с незнакомцем и отдавался на волю чувствам, подставляя тело для глубоких толчков. Не было имен и фамилий, были лишь высокий, статный парень со смольными кудрями и парнишка-первокурсник с театрального. Ногти оставляли красные полосы на спине, бедрах и руках, цепкие пальцы хватали волосы, притягивая голову для исступляющих поцелуев, кожа горела ярким пламенем от каждого прикосновения. И в таком сумбуре ощущений, эмоций и пьяного угара было не до легкой, покалывающей боли в разных участках влажных тел. У парня помладше растянулась надпись «Lunae» прямо вдоль кромки волос за правым ухом, и рядом появился маленький кружочек, закрашенный на одну четверть с левой стороны. У второго проступило «Mercuri», написанное крохотными буквами и спрятанное под широкий перстень, а где-то на шее отразился такой же кружок, только заполнен он был на половину. Правую. Когда кудрявый проснулся среди ночи от жажды, он, одевшись, в комнату уже не вернулся, предпочитая остаться в прохладе на первом этаже. А когда утром парень-первокурсник очнулся, умирая от головной боли, единственное, о чем он мог думать, были тошнота и боль в заднем проходе, хотя второе, по сравнению с огромным, жгучим ободом, что давил на виски, было не существенно. И о друг друге парни, конечно, не вспоминали.2.
Январь, начало семестра. — Прости, Ричи, сегодня я не смогу помочь тебе с литературой. Я получил отработку из-за какого-то идиота. — Эй, я все еще здесь! — раздалось на заднем плане, и Ричард тяжко вздохнул, понимая, что единственная его помощь с литературой только что слетела. — Что случилось? — поинтересовался Тозиер, прислушиваясь к разговору в трубке. Кто-то — очевидно парень, хотя и с неприятным, визгливым голосом — перебивал все попытки лучшего друга Ричи, с которым парень и разговаривал, договориться мирным путем. — Да заткнешься ты или нет? — не выдержал Стэнли Урис, крича своему собеседнику рядом с собой, и раздраженно выдохнул. — Сорвался на него посреди занятия, потому что он мешал мне читать пьесу. Вставлял свои комментарии, знаешь, совсем как ты, только хуже в стократ. Тозиер усмехнулся. — Что ж, и где вы? — Разбираем реквизит в гримерках. Этот придурок примеряет балетную пачку, — Ричи буквально видел, как Стэн закатил глаза, настолько хорошо он его знал. — Мне нужно идти. Удачи, Рич. — Оставь себе. Ричард Тозиер — студент второго курса актерского факультета — обреченно присел на кровать и вздохнул. Он без помощи своего лучшего друга точно не справится, угораздило же его именно сегодня словить эту отработку. Хотя, возможно, в своей ситуации был виноват сам Ричи — Стэнли Урис, его сосед и по совместительству друг детства — предлагал ему несколько дней подряд разобраться с долгами, но Ричи, как подобает всем козерогам, был упрямым и иногда слишком уверенным в себе. Вот и сейчас он, оставивший все на последний день, сокрушался, что не послушал любителя порядка Стэна и не сделал так, как тот предлагал. А ведь чертов символизм в английской литературе девятнадцатого века хоть и был очевидным, но все же слишком скучными для Ричи Тозиера. Сейчас его любовь к собственной независимости дала трещину, потому что заставить себя перечитывать томы английской литературы — к тому же чаще романтику — несколько раз, чтобы четко ответить на поставленный вопрос, парень не мог. Или не хотел. А ведь мама всегда говорила ему, что он ответственный. Долго не думая, Ричи взял свой рюкзак и направился к зданию университета, надеясь помочь Стэнли разобраться с отработкой и тем придурком, из-за которого лучший друг эту самую отработку получил. На улице шел мелкий и мерзкий снег, который был больше похож на крошечный град. Лицо кололо, ветер обдувал его, и из-за сырой погоды Тозиер сразу же ощутил, как его щеки неприятно стянуло. Такую погоду Ричард не любил. Ему нравился комфорт, сухость и теплота, но к его огромному сожалению жил он в Нью-Йорке, а не в жарком Лос-Анджелесе, а потому подобный климат ему приходилось терпеть примерно месяцев семь из всего года. Парня раздражали вечно мокрые ботинки, носки, джинсы да и вообще все, что намокало от дождя и снега и не снималось в ближайшие минуты. Он забежал в здание, на ходу стряхивая растаявший снег с капюшона, и его худое озябшее тело пробрало крупными мурашками — парень неосознанно дернулся, когда несколько капель попало за шиворот. Еще какое-то время, пока Ричи шел до нужных ему гримерок, он тряс рюкзак и куртку, пытаясь сделать их суше. — Эй, Стэн! — он увидел друга среди огромных коробок, в которые парень складывал разные вещи — рубашки с огромными жабо, подъюбники от платьев, забытую кем-то обувь и прочий хлам. — Как насчет помощи? — Тозиер скинул вещи на стул и развел руки в стороны. — Мои прекрасные руки готовы замараться ради тебя. — Тебе просто нужно сдать долг, Ричи, не обманывай меня и себя, — недовольный голос Стэнли был приглушенным. — Брось, Стэнни, от меня тоже может быть толк, — Ричард схватил в руки первую попавшуюся вещь — ей оказалась обшарпанная укулеле — и примерил на себя. Зажав аккорд, парень провел по струнам, и инструмент издал жалобный звук. — Ух, крошка, тебя бы настроить, — он сразу начал крутить колки, щипая все струны подряд. — Она только сильнее расстраивается, я уже пробовал. Струны уже старые, растянулись, — раздалось из-за стойки с костюмами, и оттуда вышел невысокий парнишка. — Там флейта есть, можешь попробовать. Ричи внимательно посмотрел на незнакомца — тот стоял, вальяжно облокотившись на балетный станок и согнув одну ногу. Одна рука тоже была согнута, и палец показывал куда-то за спину, в соседнюю комнату. Пушистые волосы, окрашенные в светлый цвет и уже немного отросшие, топорщились в разные стороны, хотя на макушке был собран малюсенький хвостик, перетянутый ярко-зеленой резинкой. Одна штанина была подвернута до самого колена, а сам парень был в носках и без обуви. Большая растянутая толстовка доходила до середины бедра. — Пытаешься найти одежду поприличнее? — спросил Ричи, продолжая рассматривать парня перед ним. — А ты всегда общаешься с незнакомыми людьми, будто они твои друзья? — в такой же манере спросил его собеседник. — Это тот самый придурок, из-за которого я здесь, — Стэн встал за спиной Тозиера, отряхивая руки от пыли. — Любитель пожаловаться, — незнакомец закатил глаза и обошел друзей. — Тебе что, семь лет? Он развалился в кресле, на котором лежало нечто большое, светлое и с отвратительными рюшами. — Смотри, рыцарь, юбка твоей принцессы нашлась, — парень вытащил из-под себя что-то, что действительно казалось огромной юбкой, и попытался этим потрясти, но оно оказалось слишком тяжелым и упало комком на пол. — Ты выглядишь опрятным, а на юбчонку-то забил. — Может, ты представишься наконец? — Ричи слышал, как тяжело дышал Стэн за его спиной. — Не хочешь сделать того же? — Ты первый заговорил со мной. — О, так тебе тоже семь? Прости, ты выглядишь ужасно для такого возраста, — парень нахально улыбался, а Тозиер чувствовал, как в нем просыпалось что-то среднее между раздражением и азартом. — Почему я вообще разговариваю с ним? — Ричард обернулся и посмотрел на Стэнли. Тот пожал плечами будто безразлично, хотя весь его внешний вид кричал о том, как этот обросший блондин его нервировал. — Какие вы грубияны оба. Я же слышу вас, алло. — Очень жаль, — кинул Тозиер через плечо. — Невоспитанные, — фыркнул парень. — Вообще-то это ты перебивал мое выступление! — не выдержал Урис и громко шикнул на незнакомца. — Ты бы готовился получше, может, и не перебивал бы. Парень сидел, перекинув ноги через подлокотник, и когда Ричи обернулся, он демонстративно махал ногами, ударяя по боковине кресла и выбивая из нее пыль. Было в этом нахале что-то такое, что заставляло смотреть прямо ему в лицо — широкие, черные брови, которые делали крашенные волосы еще более нелепыми, чем они казались на первый взгляд, розовые губы, сейчас растянутые в усмешке, или карие глаза, скрытые длинными и пушистыми ресницами, — Тозиер не знал да и не хотел знать. Потому что вместе с этой красотой ощущалась надменность и холодность. — Я Эдди, — он протянул вперед узкую ладонь. — Не трогай его, не трогай, не трогай, — зашептал Стэнли, хватая Ричи за локоть и впиваясь в чужую руку коротко стриженными ногтями. — Ты, вероятно, Ричард? — Эдди все так же держал руку вытянутой, и Тозиер мог видеть, как начал трястись его мизинец. — Друзья зовут меня Ричи, — он все-таки протянул руку тоже и мягко сжал небольшую ладошку, кожа которой оказалась грубее, чем думал Тозиер. Электрический импульс прострелил всю руку, и сердце колыхнулось. Сзади него опять выдохнул Урис. — Приятно познакомиться, Ричард, надеюсь, мы не скоро встретимся. И, подтянувшись на руке Ричи, парень встал, уходя в другую комнату. — Ты где, блин, его откопал? — Тозиер вытер ладонь о брюки и уставился на Стэна. — Учимся на одном курсе. Он вроде нормальным казался, а потом как начали общаться ближе, оказался каким-то придурком. Любит излишнее внимание, знаешь. — Он же учится в театральном, конечно, он будет любить внимание. Тут все такие, — Ричи пожал плечами и посмотрел в дверной проем, где скрылся Эдди. — Я — нет. Я на режиссуре учусь. — Да ты вечное исключение из правил. Ну так что, ты поможешь мне с литературой? Я помогу тебе разобраться здесь, и мы пойдем домой. Стэн опять недовольно посмотрел на него, глубоко вдыхая затхлый воздух гримерки и неожиданно громко чихая, разрежая тишину помещения. Еле слышный шелест из соседней комнаты прекратился, и друзья тихо рассмеялись, увидев, что Эдди прикрыл дверь. — По рукам.***
Время тянулось медленно. Эдди уже убрался в маленькой комнате, теперь перетаскивая туда коробки, которые Ричи и Стэн уже заполнили. — Итак, Грозовой перевал, Ричи, — Стэнли смахнул со лба русые кудри и прикусил кончик карандаша, зажатого между пальцев. — Самые очевидные примеры символизма. — А Толкина нельзя? Его я хотя бы читал, — усталый голос Ричи послышался из вороха костюмов. — Девятнадцатый век, Рич, напрягись, — пробормотал Урис, уже что-то черкая в блокноте. — Английская классика. — Это тоже классика. — Это другая классика, идиот! — Ну же, Ричард. Все эти мерзкие и серые поля, где жил Хитклиф, выражают его самого и его озлобленную душу, — на сцену вышел Эдди и театрально прижал руки к груди, приподнимая подбородок и прикрывая глаза. — Не поля, а вересковые пустоши, — моментально отозвался Стэн, дописывая слова. — Да без разницы. И вообще все такое промозглое, и эти ветки, которые бьют в окно, и холодные ветра, все это сразу настраивает на общее настроение. И это очень символично, — Эдди подпрыгнул, делая шаг в сторону. — А когда герои встречаются через года, вокруг все такое светлое, яблоня цветет, да люстра позвякивает, а не бьет по мозгам. И все в таком духе. — Я хотел, чтобы он сам подумал, — сквозь зубы прошипел Стэнли. — А тебя никто не спрашивал, Каспбрак. — О как заговорил. Что ж, Урис, тогда мучай своего рыцаря до полуночи, а я пошел домой, — Эдди сделал еще один прыжок, приземляясь на одну ногу, но тут же падая на колено. — Ауч. — Нечего скакать, как горный козел, — Стэн злорадно улыбнулся. Ричи вылез из своих баррикад и посмотрел на сидящего на полу парня. Тот попытался встать, но тут же осел обратно, обхватывая лодыжку руками, и его лицо исказилось в гримасе боли. Тозиер вытер ладони о полы рубашки и, переступая через вещи, подошел к Эдди, присаживаясь на корточки. — Помочь? Урис нарочито громко фыркнул, но Ричи проигнорировал его, рассматривая поврежденную ногу нового знакомого. — Там рюкзак в комнате, где я убирался. Если не сложно, принеси. Тозиер послушно встал, отряхивая пыльные джинсы, и, кинув на Стэна взгляд, зашел в гримерку. Его лучший друг явно выглядел недовольным. — Спасибо, — Эдди выхватил свой рюкзак, сразу же открывая его и доставая оттуда большой сверток. В первую очередь из него вывалился ингалятор, который парнишка тут же использовал, пустив струю лекарства в рот и делая глубокий вдох. Он нажал на клапан еще раз и опять вздохнул. — Тут пыльно, — прокомментировал Эдди свои действия, когда заметил, с каким интересом смотрел на него Ричи. Потом парень развернул сверток полностью, который оказался огромным мотком эластичных бинтов, а в самом центре нашелся тюбик с разогревающей мазью. Эдди закатал штанину до колена, стянул носок с пятки и выдавил на пальцы прозрачный гель. Ричи опустил взгляд на чужую лодыжку и наткнулся на фигуру, похожую на кривой треугольник, в каждой вершине которого было по две-три крупные родинки. Между собой они были соединены тончайшими коричневыми линиями. Пальцы сами потянулись, чтобы потрогать метку, но Тозиер вовремя одернул себя, понимая, что делать этого нельзя. — Ага, чувак, это вообще-то невежливо, — Эдди накрыл созвездие на своей коже ладонью и начал втирать мазь. — Я тебя не знаю, а ты уже пялишься на самое сокровенное. — Хочешь сходить куда-нибудь? — выпалил Тозиер, не успев хорошенько подумать, но парень напротив уже улыбался и кивал головой. — Как только буду в состоянии, сходим. Ричи с удивлением отметил, что голос парня уже не казался таким противным, каким почудился ему в телефонной трубке, и тоже улыбнулся. — А теперь иди к своему дружку, пока он меня не сожрал, — прошептал Эдди, пряча глаза за отросшими прядями волос. — Увидимся позже, Ричард.