***
Грифон бродил босиком в ледяной реке и ловил рыбу голыми руками только затем, чтобы тут же отпустить, а змееуст сидел на берегу и наблюдал за другом. Время от времени он развлекал себя тем, что запускал в воду иллюзию рыбы, ловя на такую нехитрую обманку громогласно хохочущего воина. - Прекрати, - ухмыльнулся Слизерин, когда Гриффиндор с гулким хлопком поймал очередную магическую пустышку друга. – Я знаю, ты просто играешь в поддавки! - тот снова рассмеялся и, как огромный кот, потряс тяжёлыми от осевших капель воды космами. Был уже вечер, когда двое светловолосых мужчин, уставших и измотанных полевой тренировочной дуэлью, вошли в поселение. Довольные собой, пахнущие только просыпающейся после зимы землёй и первыми ранними травами, они, казалось, просто наслаждались жизнью. На первый взгляд. - Так что случилось с твоим стражем, Змеюка? - Змеи Мерлина. Ни укусов, ни ран. Они душили его. Я сумел их одолеть, но, боюсь думать, поздно. Он спит. По крайней мере, спал с той самой схватки с синезубыми серебрушками. Гриффиндор только покачал головой и скрипнул зубами. Впереди виднелась небольшая площадь. Туда маги и направились, скрытые от любопытных глаз простаков. Чумазые дети играли, носясь вокруг колодца, пока их родители загоняли скот в сарай, растапливали печи и готовили нехитрый крестьянский ужин. Один из самых маленьких мальчишек споткнулся о камушек, рухнул на колени, но тут же решительно вытер нос грязным рукавом, поднялся и побежал дальше. - Я убю тибя, длакон! – размахивал он палкой и грозил бегущему впереди, явно самому высокому из всех детей. - Видишь, Рик, - еле слышно выдохнул Слизерин, скрытый чарами отвлечения глаз. – Больше полутора сотен лет прошло, как мы создали школу, а простецы всё так же жаждут бить драконов. - Брось, Зар, это всего лишь дети, - добродушно хмыкнул воин. – Я несмышленышем крапиву отцовской тростью избивал, и только годы спустя узнал, что уничтожал тем самым его запасы лечебного вообще-то растения. Ты же не попрекаешь меня этим. - Ты сравнил траву и древнее магическое животное, находящееся и без магглов на грани вымирания? – саркастически изогнул бровь змееуст. – Очаровательно. Именно по этому я и скучал больше всего. Грифон только смешно крякнул в ответ. - Дети, домой! – уставшая женщина появилась на пороге ближайшего дома и резко окликнула детвору. - Мы запрём двери от змей, мама? - А можно сегодня я буду дежурить с папой, чтобы эти гады того змеиного колдуна к нам не залезли? Маги настороженно переглянулись. - Это они о тебе так, о змеиный колдун? – поинтересовался Годрик, но в голосе его не было и следа веселья. - Очевидно, да. Интересно, как давно здесь завелись змеи и сколько из домов уже пусты? - Думаешь, простецы вот так просто взяли и покинули деревушку? - Нет, Рик, не думаю. Воин тоскливо покачал головой, запоздало поняв, к чему клонит друг. Женщина завела детей домой и наглухо закрыла двери и окна. Несколько соседних домов также были тщательно затворены, как только живущие там дети вернулись. Над деревушкой повисла ранняя весенняя ночь. Маги посмотрели друг на друга. - Ну что, подышал вечерним воздухом, Грифон? - За дело, Змеюка! Неслышно ступая, мужчины принялись обходить дома, в которых не горел свет и в которые не входили дети. Прошивая постройки насквозь многочисленными поисковыми и определяющими заклинаниями, они убеждались в своих догадках. В трёх домах никто не жил по меньшей мере несколько недель. Ещё в двух чары показали наличие тел – мертвецки пьяных, крепко спящих или же действительно мёртвых, точно было не установить, но оптимизма это не прибавляло. В крайнем домишке маги не нашли ни души, но рядом – на пепелище – обнаружили следы магии. - Здесь явно жил колдун! - Колдунья, - поправил друга Слизерин. - Откуда ты знаешь? - Около года уже вот таким образом ведется охота на Моргану. Черноволосые колдуньи с гаэльским говором горят как йольские полена с начала лета. Гриффиндор схватил друга за руку и с силой повернул к себе: - Он не местный! Колдунишка, что в Мерлине сидит – не местный! - Да, Рик, мы знаем. Догадались… что значит «сидит»? - Вернёмся к остальным – расскажу, что знаю. Мне кажется, я нагулялся, пойдём. - На серебрянок полюбоваться не хочешь? - Думаешь, уместно будет тебе раскрывать присутствие змееуста в такой близости от Эмайн Аблах? Слизерин задумчиво провёл рукой по бороде – змеи, магические змеи, легко учуют присутствие змееуста, Грифон прав. - И ты готов так просто бросить магглов на растерзание гадам? - Стихии, Зар, не будь большим мерзавцем, чем ты есть! Не до шуток! Зельевар протянул другу руку и кивнул: - На Львиную Корону!***
В бастионе царило подавленное настроение. Моргана, успевшая немного поколдовать над рептилией Слизерина ещё до отбытия на Эмайн Аблах, теперь вернулась проверить её состояние, но тихие слова Камы заставили замереть в нерешительности. - Змея уже не спит, хоть и делает вид, будто скована сном. Но это не тот добрый друг змея, который был с ним столько лет, ворона. Это другое существо. - О чём ты, Кама? – недоуменно спросил Лестранж, схватив с блюда кусок пирога с бараньими потрохами. - Как такое может быть? – подала голос Атхен. - Кама всего лишь брауни, маленькая леди. Возможно, старинный друг знает больше. В конце концов, это ведь его создание. - Что заставило тебя думать, будто это не змея учителя? – нахмурилась травница. - Страж больше не говорит с ромашками. Он хочет, чтобы все, даже Кама, поверили, будто он спит. Моргана сделала было шаг к выходу из обеденной комнаты в коридор, где располагалась комната Майла, но старушка резко преградила ей путь. - Вороне нельзя. Ни вороне, ни ясеню, ни льву. Со змеёй должна говорить змея. - Ничего не понимаю, - досадливо тряхнула волосами травница, но послушно отошла и села за стол. - Погоди, Кама, - поспешил прояснить картину Аим. – Что значит «другое существо»? То есть в змее больше нет… духа, или как это назвать… сознания той самой змеи Слизерина? - Кама не чувствует стража, - мрачно пробурчала брауни. – Кама чувствует тень. Нехорошую, чужую, хитрую тень. - Где сейчас это существо, Кама? – снова подала голос Атхен. - В зачарованном коробе у огня. Короб повёрнут отвором к пламени, потому змея видит только пляску языков. Змееловка кивнула и, рассеянно глядя в пространство, опустилась на стул рядом с ле Фэй. Кама принялась накрывать на стол, маги – ждать мужчин-основателей.***
Гриффиндор и Слизерин бесшумно появились в обеденной зале бастиона и увидели, что змееловка, травница и признанный Яблоневым Садом наследник друидов стояли у окна, напряженно вглядываясь в черноту ночи. - Салазар! – девушка будто почувствовала его присутствие, быстро обернулась и указала рукой на окно. – Посмотри туда, там есть…что-то. Змееуст подошёл к ней и осторожно положил тонкие руки на острые плечи, чуть сжал их и всмотрелся во тьму за окном. Ничего не было видно, но что-то несомненно там было – будто тьма в некоторых местах была плотнее обычного. - Рик, - негромко позвал он и, не дождавшись ответа, обернулся к другу. Большой сильный воин трепетно сжимал в объятьях сухонькую старушку-брауни, чья голова была меньше лапищи мага. Змееуст с досадой снова напомнил себе, сколько лет водой утекло с тех пор, как Грифон уснул. Его друг заслужил достойных встреч. Хотя бы несколько. Но времени было в их распоряжении немного. Резким движением могучей руки Грифон отёр глаза и осторожно поставил Каму на пол. - Что там, Змеюка? – подошёл он к остальным. - Эти тени постоянно приходят с наступлением ночи, - Слизерин увидел, как сокрушенно покачала головой Кама. - А наутро? - А наутро они, как и любые ночные тени, тают, Алый лев. -От них есть какой-то вред? – отрывисто спросил Аим. – Кроме этого жуткого беспокойства и подавленности, разумеется. - Нет, ясень. По крайней мере, не было прежде. - Но что они делают, эти тени? – нервно передёрнула плечами змееловка, и змееуст успокаивающе провёл по ним ладонями. - Рыщут, - подал голос один из вверенных французу брауни, вошедший в комнату с пузатым запотевшим кувшином. – Они не видят и едва ли чуют обитель. Быть может, что дело просто в… - Моей змее, - закончил за него неловко замявшееся существо змееуст, отлично видя его мысли. - Это больше не твоя змея, - снова покачала головой Кама, и зельевар почувствовал, как сердце сжалось в нехорошем предчувствии. - О чём ты говоришь? – скорчил гримасу отошедший от окна Гриффиндор и рухнул на резной стул. - Это не страж. Тебе лучше бы одному наведаться к змее. И лучше – не раньше рассвета. В ней тоже есть тень. Старушка засеменила накрывать на стол, а Слизерин медленно опустился на стул, оглушенный вестями. Думать о том, что он может потерять стража было…страшно. Маг столько лет провёл бок о бок с умной всё понимающей змеёй, что сама мысль о гибели верной рептилии заставляла ёжиться от жути. Мужчина глубоко вздохнул и, не без колебаний, решил поступить, как посоветовала старушка – дождаться рассвета, а потом уже делать неутешительные выводы. Пока он размышлял, юные брауни поднесли широкий, похожий на небольшое ведро деревянный кубок Грифону, маги помладше послушали Каму и медленно, но всё же отошли от окна и сели за стол, бросая тревожные взгляды туда, в непроглядную ночь, и только ле Фэй осталась статуей стоять у окна, будто силилась рассмотреть что-то за чёрной пеленой. - Моргана, девочка, иди за стол! – позвал её Грифон через некоторое время, но та лишь в вороньей манере дёрнула головой. - Оставь её, - негромко сказал зельевар другу и кивнул остальным на поданный ужин. - Выходит, Львиная Корона защищена буквально от всего? – спросил Аим, когда бороться с нервирующим молчанием в одиночку стало невыносимо. - От всего, чему – и кому – не дано хозяйское разрешение увидеть и, что более важно, посетить вотчину, - кивнул Грифон, уплетая пирог Камы и, похоже, совершенно игнорируя тот факт, что подобным здоровым аппетитом мог похвастаться лишь он один. Подождав, пока друг утолит основной голод, змееуст напомнил ему, осторожно поглядывая в сторону травницы. - Ты обещал рассказать всё. И о Мерлине. И о Мордреде. И о пышных похоронах себя любимого. - Не похоронах, а спячке, - недовольно крякнул Грифон, вытер рот тканевой салфеткой и придвинул стул к очагу с ярко пляшущими – явно дело рук Аима – разноцветными языками пламени. - Неплохо! – Одобрительно протянул воин, и густой баритон его разом потеплел. – Хороши огненные пляски! - Спасибо, сэр, - смущенно потупился Лестранж. - Так ты, значит, и бубри прикормил, и огоньком балуешься. Покажешь мне поутру птицу-то, а? С детства мечтал увидеть! - Конечно, сэр, как пожелаете! Радостный возглас юноши утих, и комната погрузилась в тишину. Грифон собирался с мыслями и силами, Атхен и Аим терпеливо ждали, а Моргана все изваянием стояла у окна. Кама вновь вошла в комнату и, наконец, тяжело вздохнув, Гриффиндор начал: - Мерлин… Он был великим, действительно великим магом. То, что мы с тобой, Зар, видели в его обучение в замке – лишь детские шалости! Он обучался всю жизнь – жадный до знаний и умений, как Слизерин, напористый и неуёмный, как я, мудрый и прозорливый, как Рейвенкло, милосердный и щедрый, как Хаффлпафф. Он обучал сорванцов-мальчишек в землях франков, делился тайнами знахарства и травничества с сарацинами, взамен беря их вековую мудрость зельеделья, учился заколдовывать песней змей, пытался выучить древнегреческий, чтобы найти общий язык с этими дикими табунами утонувшей в темноте прошлого Эллады. Доводил до ума древние рецепты и создавал свои, разработал отвар, снижающий количество смертей среди рожениц – как ты, Зар, только не для магов, а для простецов, - нашёл способ остановить чуму среди маглов… Он был верным врачевателем и неизменным помощником, на него я полагался как на Змеюку в наши ранние годы. Из каждого нашего общего похода – далёкого и близкого – я привозил славу двору и редкие диковинки Змеюке, а Мерлин – талмуды заклинаний себе и невиданные травы – Моргане. От окна донёсся тяжелый вздох. - Как одержимый он вгрызался во все мало-мальски интересные тонкости магии в поисках чего-то для тебя, девочка, - будто в ответ на вздох произнёс Грифон. – Выписывал, зарисовывал, переносил в свои списки и пергаменты. Шли годы, он приобретал славу среди знати как талантливый и мудрый лекарь, и тогдашний король стал зазывать Мерлина ко двору, но тот ловко избегал этого… Я, да и сам Мерлин, наблюдали за ним и его самочувствием – помнили о предупреждении, Моргана. И Мерлин был собой многие годы, перетекавшие в декады... Как-то в один поход, опять в Элладу, он развлекался тем, что зачаровывал песней змей, веля тем танцевать на хвостах. Я чистил сапоги от кишок бешеной гарпии и пытался подлатать истыканный её стальными перьями плащ и слушал всё ещё по-детски заливистый смех Мерлина. К нам неожиданно вышел какой-то местный дряхлый старец, шамкая что-то на непонятном языке. На твоем языке, Зар. Слизерина передёрнуло. Уж не был ли этот старец тем самым хозяином греческого Василиска? И если да, то как он мог быть всё ещё живым, если уже тогда Рик запомнил его дряхлым? - Кое-как Мерлин объяснил старику, что мы ни полслова на змеиной речи, а тот скривился и покачал головой презрительно. А я тогда завёлся и сказал, что мой друг, хоть и владеет речью змей, человеческий себе позабыть не позволяет и им не брезгует. Старец прищурился, хитро улыбнулся и поковылял себе обратно в чащу. Чокнутый, так я тогда подумал. Да и сейчас так думаю, чего уж! В тот же день какой-то гад укусил Мерлина между большим и указательным пальцами. Наверное, тогда и началось всё. Поначалу ему казалось, будто за ним следят. Совсем немного – так, всего лишь лёгкое беспокойство время от времени. Изобретённое им самим зелье мирного сна отлично справлялось. Но с месяцами чувство это росло, и пару раз Мерлин полным ужаса шёпотом даже рассказывал, что у него бывали моменты, когда он как будто не мог контролировать своё тело. Разум – мог, а тело – нет. Странные шепотки вокруг, слышимые ему одному, околдовывали его члены. И он до жути боялся, что придёт момент, когда и разум проиграет этой невиданной магии. Я предлагал Мерлину навестить толкового лекаря и зельевара, намекая на тебя, Змеюка, но тот испуганно тряс головой и исступлённо повторял: «Нет, нельзя». Он терял себя всё чаще, слышал шепотки всё громче, а находил в себе силы бороться с этой магией всё реже. Однажды, доведённый, он сказал, что необходимо спрятать меня, знающего суть, до того момента, когда придёт пора бороться с тем, кто хотел найти «говорящего, как он». А для этого нам придётся припомнить древнюю легенду о короле-под-горой и начать примерять великую роль. Сбивчиво бормотал, что это собьёт со следа неизвестного врага и даст мне фору. Спасет магов острова. Я тогда, признаюсь, решил, что Мерлин совсем с ума сошёл, но произошедшее вскоре убедило меня в его правоте. Гриффиндор ещё раз вздохнул – тяжелее, чем в прошлый раз, - и, не оборачиваясь, позвал травницу. - Моргана, девочка, я дальше не могу говорить сам. Слизерин тут же обернулся и впился холодным взглядом в прямую напряженную спину ведьмы. Женщина медленно повернулась и с мрачной решимостью выдержала взгляд серых глаз в самое дно её чёрных. Она, тяжело шелестя юбками, медленно прошла к огню и без сил опустилась на спешно призванный Лестранжем стул поближе к очагу. - Однажды, в очередное наше возвращение на остров, ко мне подошёл высокий темноволосый юноша с явными римскими или, может быть, эллинскими чертами лица. Он вежливо поздоровался и спросил, не я ли тот самый прославленный львиный рыцарь короля. Сказал, что многое слышал обо мне от таких видных вояк, как тот же Мордред, например. Он много говорил, сладко и чарующе… Очнулся я только тогда, когда собеседника моего окатило ледяной волной и ему пришлось умолкнуть. В тот же миг на плечо мне села совсем маленькая зарянка и прощебетала голосом Мерлина всего одно слово: «Прочь!». Он чувствовал его. Того самого, чьим шёпотом разрывало сознание. Мерлин попытался проклясть его чем-нибудь тяжелым и взять в плен, но руки отказывались слушаться хозяина, а язык призывал проклятия на голову его самого. Я попытался достать незнакомца заклинанием, но руку обожгло древко палочки. В тот день - потом я с ужасом припомнил – юнец расспрашивал меня о тебе, Зар. А Мерлин – в ответ на моё уже которое по счёту намерение всё бросить и отправиться к тебе – зарыдал, как испуганный ребёнок. Наутро он собрал свои книги и свитки и ушёл куда-то, вернулся мрачный, полный решимости и вместе с тем грустной обречённости. Через трижды тридцать и еще три дня, как раз, когда я вернулся с большой земли, Вивиан пришла и принесла мне - уже три года как Артуру, по большому счёту, - посылку от Мерлина. Пузырёк со странным, посеребрённым, сильно пахнущим яблоком зельем, записку о том, что Моргана обо всём позаботится, пожелания быть готовым одолеть этого мага, кем бы он ни был, когда я вернусь, и просьбой сказать последнее «прости» тебе, Змеюка, или же твоим потомкам. - Он не знал точно, жив ты или нет, учитель, - надломленным голосом тихо сказала травница. – Никто не знал, кроме Годрика, госпожи Ровены и меня. И он так скучал. Как и все мы. Так горевал, когда услышал, что ты повздорил с лучшим другом и покинул школу, затерялся в туманах и болотах. Он не хотел верить, что ты действительно сгинул. - Мерлин не верил в это, - с жаром кивнул Грифон. – И странные пугающие шепотки о необходимости найти того, кто говорит со змеями острова, лишний раз убеждали его, что ты действительно жив, хоть и скрылся. Он хотел найти тебя, но боялся. Страшные вещи напевали Мерлину шепотки. Он не рассказывал, какие именно, но на его лице всё чаще и чаще проскакивал такой первобытный ужас, что страшно становилось и мне самому… Так вот. Он оставил зелье, заверив, что сам не появится. «Так будет безопаснее», - аккуратными рунами вывел он в углу послания. Мерлин не доверял уже себе – кто знает, может, он и не чувствовал себя собой больше. Ле Фэй на долю секунды дёрнула руками, будто хотела прикрыть уши, но затем безвольно опустила их вдоль тела. - Я выпил, мне безумно захотелось спать. Я уснул. А проснулся на Эмайн Аблах, в вашем окружении… И все те, кому Мерлин действительно доверял, оказались рядом. Даже Вивиан, хоть и довольно странным образом. - Как она оказалась на Яблоневом Холме? – повернулся Слизерин к травнице. Та только неопределенно покачала головой. - Я не знаю, учитель. Я видела её в последний раз задолго до погружения мастера Годрика в сон. Более того, я не думаю, что она обладала знаниями о том, как найти Эмайн Аблах. - И я не думаю, что она что-то знала, - задумчиво произнёс Грифон. – Я больше поверю, что Мерлин нашёл способ рассказать ей и как-то показать путь на Холм. - Умертвив её? – недоуменно спросил Аим. - В какой-то мере, - кивнул зельевар. - Кто она – Вивиан? – негромко произнесла Атхен. Грифон хохотнул – впрочем, совсем не весело. - Совсем молоденькая ведьма, она было вряд ли старше, чем ты или наш друг-француз, когда я видел её в последний раз. Она училась в замке под началом Хельги и была одной из очень многих дам, которые были без ума от Мерлина. Влюблённая как кошка, Вивиан стала его помощницей, еще будучи ученицей. Раскладывала свитки, содержала в порядке запасы трав и кореньев, поддерживала чистоту в доме и даже готовила Мерлину, когда он был здесь, в Англии. Бедная девочка! Мерлин всегда был слишком влюблён в науку, чтобы любить кого-то в том самом, желанном девушками смысле. Но Вивиан не отчаивалась - может, надеялась, что однажды его сердце растает, может, довольствовалась просто тем, что была рядом. Со временем Мерлин действительно проникся к ней доверием и даже воспринимал как близкого человека. Но он считал её воспитанницей, другом и надежной помощницей, а не кем-либо ещё. Это понимали не все. Мордред – странный малый, прибывший откуда-то с севера большой земли, - имел виды на Вивиан. Он был умелым магом и опытным воином и коллекционировал оружие поверженных врагов – как магглов, так и колдунов. Он был вхож во двор короля, но его не особо любили. Думаю, больше опасались – никто не хотел пополнить коллекцию Мордреда, тем более, что обязательным условием этого было прощание – довольно насильственное – с жизнью. Он добивался Вивиан упорно, но безрезультатно. Несколько раз даже вызывал Мерлина на дуэль, но тот лишь посмеивался над молодым магом с кипящей от страстей кровью. Отеческие насмешки уязвляли Мордреда больше всего. Возможно, что после исчезновения Мерлина он нашел способ если не сделать Вивиан своей, то пополнить ей коллекцию. - Нет, мастер Годрик, - покачала головой травница. – Мордред непричастен к тому, что она оказалась стражницей твоего меча на Эмайн Аблах. И тому две причины: ни он, ни она, ни даже Мерлин…не знали пути на Эмайн Аблах. Но, кроме этого, Мордред был смертельно ранен в тот день, когда Артур и его чародей, как теперь принято считать, отбыли в далёкое путешествие, из которого вернулся только седобородый маг. Мордред был убийцей – народная молва приписала ему и убийство Артура тоже – но не кровожадным сумасшедшим. Он рассказал, что у него была дуэль с Мерлином за Вивиан и что он смертельно ранил старика, а тот его, вот только никто ему тогда не поверил. Хельга лечила его раны, у неё на руках он и умер, пожираемый жаром и бредом, бормочущий что-то об умерщвлении Вивиан и равно понесённой им и его противником плате – за забранную девичью жизнь и за отнятую жизнь выдающегося мага. Простецы – да и многие волшебники, сама госпожа Хаффлпафф в их числе, - были уверены, что последние слова Мордреда на самом деле были об Артуре, а не Мерлине, ведь не прошло и года, как тот вернулся. Вернулся, чтобы с почестями принять высокую должность при дворе, которую он так презирал и избегал раньше. Чтобы променять обычную роль на тропе борьбы за жизнь, науку и знания на главную роль в безопасной золотой клетке. Чтобы стать тем, кем всегда боялся. Моргана спрятала лицо в руках, не имея сил продолжать. Повисло тяжелое молчание, давящее непосильной ношей на каждого из присутствующих. Мысли магов были до того вязкими и мрачными, что змееуст их буквально чувствовал кожей. Его собственные были ничуть не легче. Воспоминания, сожаления и горечь утраты жгли горло, а чувство вины огромным пауком сидело на груди. Пока он жил затворником, обуздывая свою тьму, изобретая состав, который позволил бы усмирять ненасытный хаос внутри себя, тьма и хаос захватили всё, что было ему дорого: его учеников, его друзей, его родину. Пока он мечтал спасти магов от тьмы внутри себя, он не увидел, как их захватила тьма извне и проникла внутрь, поселившись в юнцах одного возраста с Атхен. Змееуст медленно повернул голову и осторожно взглянул на змееловку. Девушка сидела возле француза, нервно сцепив руки в замок и, казалось, разглядывала их, но взгляд её был пустой. Отрешенный. Перед её взором – маг будто и сам видел это – вставали картины рассказанного прошлого во всех красках и ужасах. Наконец Аим первый робко нарушил давящую тишину – Слизерину казалось, скорее ради того, чтобы больше не чувствовать груз истории, чем ради утоления интереса. - А почему вы покинули школу, сэр? – спросил он, обращаясь к зельевару. - Не у всех внутри солнце, молодой ясень, - тут же ответила сидевшая подле Грифона Кама, скрытая его могучими ногами. – У некоторых внутри бывает непроглядная ночь, а ночью часто буйствует желание набить желудок. Зельевар взглянул на змееловку и прочёл во взгляде больших карих глаз немой вопрос. - Да. – медленно ответил он. – Иногда ночи голодны настолько, что лучше и не начинать их кормить. Атхен улыбнулась ему, совсем как он сам. Одними уголками губ. Едва заметно. А затем ободряюще, но как можно незаметнее кивнула. Она поняла. Она приняла. - Грифон состоял на службе короля, и видеться мы стали гораздо реже. Я же… скопление детей в школе все росло и отвлекало меня от науки, мне это категорически не нравилось. И это засилье детей простецов, набранных сердобольными Хельгой и Ровеной, - Слизерин скривился. – Прежде, чем обучать их тайнам вверенной им Стихиями магии, их нужно было обучить основам мира, в котором мы живём, но наши дамы не желали тратить на это время, а Гриффиндор был настолько редким гостем в замке, что воспринимался скорее заезжим героем, чем педагогом. Я… слишком устал. Все снова замолчали, невидящим взглядом глядя на танец огня. - А ты, Моргана, - осторожно спросил Лестранж, - когда ты в последний раз виделась с Мерлином? И как думаешь, Мордред... действительно сумел… - Нет, Аим, - ле Фэй сжала губы в тонкую нить и горько покачала головой. – Я не думаю, что Мордред мог убить Мерлина. Только если с помощью кого-то гораздо могущественнее… Мы не виделись с ним с того дня, как, сидя на нашей поляне, решили использовать легенду о короле-под-горой для прикрытия Гриффиндора. Он боялся навредить вторженцем в сознание, потому мы стали только переписываться. Письмо с просьбой провести обряд погружения в загробный сон на Эмайн Аблах было последним. Он таким его задумал, об этом говорила каждая его строчка. Он будто собирался уходить. Я умоляла его подумать, попробовать вместе найти способ избавиться от вторженца, но для себя он всё уже решил. Впоследствии я долго колдовала над картами – его нигде не было. Ни на острове, ни на большой земле. Он затерялся в лесах Франкии. И когда я уже поверила, что он действительно…ушел… что его действительно каким-то непостижимым образом убил тогда уже умерший Мордред… Он вернулся. Таким, каким я видела его однажды в далёкой юности в своих видениях. Тогда я поняла – есть великий маг Мерлин. А Мерри действительно умер. Моргана поднялась и подошла к окну. Кама не слышно проковыляла следом, встала рядом и спустя какое-то время негромко сказала: - Светает. Тени уходят. Скоро можно будет змее взглянуть на змею.