***
Сунен [01:22]: [Прикрепленное видео] Сунен [01:22]: что думаешь об этом??? Джихун залипает в какое-то шоу про ограбления на Нетфликсе, но, когда приходит сообщение, прерывается. В последнее время Сунен очень загружен хореографиями, поэтому все их переписки обычно — это Сунен, рассказывающий, как идут дела на работе. Джихун только рад. Ему нравится смотреть, как его музыка обрастает движением. Джихун [01:25]: выглядит отлично, мне понравилась та расстановка на семерых, очень занятная Сунен [01:26]: почему ты не спишь :( Джихун [01:26]: это же ты первый написал мне Сунен [01:26]: я думал ты ответишь уже утром Джихун [01:27]: я смотрел нетфликс и не смог остановиться Сунен [01:27]: лол >< что смотрел? Джихун [01:28]: какой-то испанский сериал о чуваках, грабящих банки Сунен [01:28]: увлекательно Джихун [01:28]: ты разве не работаешь сейчас? Сунен [01:29]: уже закончил! ребята решают кто будет убирать зал для практик Сунен [01:29]: в смысле айдольчики Джихун [01:30]: понял Сунен [01:30]: джихуни, а ты сильно уставший? Джихун удивленно смотрит в телефон. Этого он не ожидал, но и против ничего не имеет. Джихун [01:31]: не очень Сунен [01:32]: что скажешь если я загляну Джихун [01:33]: ты только что пригласил сам себя? Сунен [01:33]: на самом деле я спрашиваю у тебя разрешения Джихун [01:34]: тогда приезжай ***** Как Джихун мог забыть, насколько радует рабочий день после хорошего секса. Ночью Сунен был совсем вымотанный, поэтому позволил Джихуну на протяжении нескольких раундов втрахивать его в кровать, после чего они моментально уснули друг у друга в объятиях. (— Если бы я знал, что ты такая сова, я бы уже давно начал писать тебе после работы. Мы могли бы заниматься сексом каждую ночь. — Заткнись, — сонно бормочет Джихун, прижимаясь щекой к суненовой груди и слыша его затихающий смех). Во второй половине дня у него назначено несколько важных встреч, но сегодня уже четверг, а это значит, что Джихун не может дождаться выходных. В пятницу у Сунена день рождения. Что ж. Возможно, он немного нервничает. — Ты идешь завтра? — спрашивает он Сынквана, уже покидая офис. — Ага, с Верноном. Может, Сокмин тоже будет. Джихун кивает, принимая у Сынквана какие-то бумаги и неловко разминая плечи, словно решаясь. — Я должен прийти с подарком? — наконец спрашивает он глупо. — Как хочешь, — голос Сынквана хранит нотки уважения, но несложно сказать, что он не в восторге от обсуждения мутных отношений Джихуна с Суненом. — Странно слышать этот вопрос от тебя, — Джихун застывает, уже зная, в чем Сынкван его обличит. — Ты же никогда не даришь подарков. — Я подумал, что здесь нужно соблюсти приличия… — Хм, — Сынкван задумывается на мгновение. — Я думаю, что бы ты ему ни предложил, не прогадаешь, — говорит он, наконец, уходя. — Кстати, мы знакомы три года, и ты никогда не дарил мне ничего. Грубо. Он не прощается, закрывая за собой дверь. Джихун чувствует странный холодок по спине. Никаких подарков, обещает он сам себе, собирая вещи.***
В пятницу утром у него одно совещание, а во второй половине дня тренировка с Сынчолем. Вытирая мокрый лоб после упражнений на ноги, он проверяет телефон, чтобы увидеть короткое информативное сообщение от Сунена с местом и временем. Джихун отправляет в ответ эмоджи с пальцем вверх, прежде чем вернуться к тренировке. — Сегодня день рождения у Сунена, — говорит он Сынчолю в перерыве между приседаниями, которые Сынчоль вполноги неохотно повторяет за компанию. Джихуну даже упрекнуть его не в чем, когда сынчолевы бедра и так в обхвате, как три средних деревца. — Круто! Как будете праздновать? — Сынчоль пользуется диалогом, как поводом встать и потянуться, отлынивая от приседаний. — Он пригласил меня в какой-то бар. — Только вы вдвоем? — Нет, его друзья тоже. — И как он тебя представит? Мой дружбан по сексу? Мой любовник? Моя самая большая ошибка? Джихун игнорирует этот ряд комплиментов. — Желательно, просто Джихуном, — он заканчивает с приседаниями, безмолвно протягивая руку к Чолю за водой, чтобы продолжить только после нескольких глотков. — «Самая большая ошибка»? Ты все еще недоволен чем-то? — Просто подшучиваю, — отвечает Сынчоль, листая оповещения телефона и поэтому не видя кислую джихунову мину. — Похоже, вы вместе прекрасно проводите время. — Так и есть. На днях он ночевал у меня. — Прекрасно. Я надеюсь, ваше «соглашение» продержится еще долго. — Я тоже надеюсь на это, — признается Джихун, и Сынчоль дружелюбно хлопает его по взмокшей спине, устраиваясь на скамье. Джихун все еще не рискует надевать в зал майку, но Сынчоль слишком вежлив, чтобы как-то комментировать это. — Ну, ты помнишь, что если ты захочешь обсудить что угодно, я к твоим услугам. — Ты можешь перестать мне напоминать. Я знаю, да. — Мне нравится напоминать тебе об этом, иначе ты забудешь, — Сынчоль хмурится, когда Джихун одаривает его пристальным взглядом. — Серьезно. Не отталкивай меня. Ты вечно отмахиваешься, а потом оказывается, что уже слишком поздно, чтобы разговаривать. Лучше я услышу, в чем проблема, до того, как тебя припечет спрятаться в свою скорлупу, окей? — Ладно, я понял, ты просто ленишься сегодня. Заговариваешь мне зубы, лишь бы не заниматься. Сынчоль чуть краснеет. — Не буду даже отрицать… Давай закончим пораньше, если ты не против? Мои ноги не в лучшем состоянии для приседаний. Джихун вздыхает, но не возражает, предполагая, что ему еще понадобятся силы в ногах для сегодняшней ночи. Напоследок он затягивает Сынчоля на кардио, чтобы остыть, и через полчаса они прощаются в лобби, направляясь по домам.***
Остаток дня Джихун торчит в душе, а затем изливает свою нервозность в странную мелодию. Кроме этого он заказывает обед в службе доставки, но не съедает практически ничего. Он не понимает, откуда берется это беспокойство. Все ведь как обычно? Между ним и Суненом все как обычно. Даже сообщение, в котором Сунен приглашает его в девять в бар под названием «Tiger Claw» — совершенно обычное. Время и место. Ничего больше. Ничего сверхъестественного. Какой смысл переживать, если все как обычно? Всего лишь компания друзей собирается отпраздновать день рождения парня, с которым Джихун трахается… Ничего. Особенного. Без пяти девять Джихун осознает, что все еще не собрался. Потом наступает девять, затем девять пятнадцать, затем половина десятого и, в конце концов, его телефон трижды отзывается оповещениями. Мингю [21:32]: ну и где ты? Мингю [21:33]: сунен не перестает проверять телефон Мингю [21:36]: ты не посмеешь кидануть его в его же др!!! Джихун сглатывает неприятный комок в горле и с трудом поднимает себя из собственного студийного кресла, чтобы переодеться во что-нибудь более подходящее клубу. Десять минут он выбирает одежду, а затем пишет Мингю, что скоро будет, и вызывает такси. Ладно, окей. Он нервничает. Он очень нервничает. Еще дома Джихун выпивает пиво, чтобы расслабиться, но и это не помогает, и во всем его теле рождается странное покалывание, как будто он готов убежать в любой момент. Он ни в чем уже не уверен. Это пограничное состояние: когда не понимаешь, кто вы друг другу, и тем более не понимаешь, как вести себя с человеком и его друзьями. Разумеется, все как обычно, но в обыденности не должно быть правил. Здесь же… Правила существуют прямо на поверхности, и Джихуну не нравится то, что они витают в воздухе все время. Только секс. Не влюбляйся. Не испытывай ничего к этому парню. Просто секс и ничего больше. Он задвигает эти мысли подальше, как только они появляются у него в голове. Нет смысла волноваться об этом. Это все даже несерьезно, это не стоит его беспокойства. Он просто зайдет в этот бар, позависает пару часов с людьми, которых он прекрасно знает, пожелает Сунену хорошего дня рождения и уйдет. Возможно, он уйдет с Суненом. Такси подъезжает ко времени, обещанному в приложении, и Джихун забирается внутрь, называя адрес. Всю поездку он играет пальцами с прорехой на джинсах, думая, не слишком ли легкомысленно носить дырявые джинсы в двадцать пять. Кроме них на нем широкая рубашка — отголосок воспоминания о первой встрече с Суненом… Наверно, ему стоит прогуляться по магазинам за одеждой, когда будет время. Он подъезжает к бару где-то к десяти и еще топчется у входа, решаясь, прежде чем пройти внутрь, чтобы найти Сунена и остальных. Сначала ему на глаза попадается Вернон в неоновой футболке, кислотно отсвечивающей на свету, затем Сынкван — нашептывающий ему что-то на ухо. Они стоят вокруг столика, и все это место определенно в меньшей степени бар, и куда в большей — все-таки танцевальный клуб. Джихун очень быстро смекает, что недостаточно пьян для таких развлечений. В такие места он обычно попадает уже пьяным в поисках быстрого перепиха, и… — Джихун! — чья-то рука обнимает его за плечи, а затем вторая разворачивает в другую сторону. — Ты пришел! Сунен весело улыбается ему, смыкая пальцы на его бицепсе, пока Сокмин сгребает его в полноценные объятия. От Сокмина сильно разит алкоголем, и он стискивает Джихуна без малейшего осознания собственных сил, и Джихун думает, что пить придется много, чтобы нагнать остальных. — Прости, — говорит Джихун, безуспешно пытаясь выпутаться из Сокмина. — Отвлекся на работу. Сунен хмурится, и Сокмин выпускает его из рук. — В пятницу вечером? — На меня напало вдохновение, — запинаясь, объясняет он, потому что смотреть на Сунена ему непросто. — Прости еще раз. — Я рад, что ты сейчас здесь, — улыбка Сунена становится мягче. Он скользит рукой по джихуновому предплечью, подталкивая его к столику. — Что будешь пить? — Ром с колой? — Классика. Я возьму тебе, — подмигивает Сунен ему. И после этого Джихуна уводят к Вернону с Сынкваном, а потом он замечает еще и Вону, потягивающего ярко-оранжевый напиток. — Слишком сладкий, — комментирует Вону, ловя вопросительный взгляд Джихуна. — И привет, — добавляет он с самой очаровательной улыбкой. — Ты опоздал! — укоряет его Сынкван. Вернон треплет по плечу в знак приветствия. — Простите! — вряд ли кто-то различает голос Джихуна среди музыки, но, что ж, он хотя бы попытался. — Неожиданное вдохновение! — громко объясняет Сокмин за него, ища что-то глазами в толпе. — Черт, Сунен вытащил меня с танцпола, а я как раз знакомился с милашными девчонками. — Где Мингю? — спрашивает Джихун Вону, пока Сынкван и Вернон пытаются помочь Сокмину найти его девчонок, и Вону указывает пальцем в сторону туалета. — Насколько вы близки с Суненом? — спрашивает он внезапно, обхватывая губами соломинку. У Джихуна не получается ответить, потому что ему под нос подъезжает высокий стакан с напитком и пластиковый шот в компании суненовой руки. — Выпьешь со мной? — Сунен привычно улыбается. У него чуть порозовевшие щеки и блестящие глаза. Джихун без лишних слов принимает свой стакан и чокается с Суненом, опрокидывая пойло в себя, как будто он снова в колледже. На вкус ужасно. Он морщится и чувствует, как суненова ладонь оказывается у него на пояснице, а Сунен тянется к нему, чтобы прошептать на ухо: — Тебе придется догонять меня, Джихуни. Я хочу повеселиться сегодня ночью. — Ну, мне необязательно для этого быть пьяным, — бормочет он в ответ, радуясь, что Сунен достаточно близко и за громкой музыкой их никто не подслушает. — Но, видишь ли, — его ладонь съезжает ниже и большой палец буднично скользит под пояс джихуновых джинсов, — я уже немного пьян, и я думаю, будет нечестно трахать тебя, если тебе не будет так же весело… — То есть, ты собираешься меня споить, чтобы мы потрахались? — Только если ты сам этого хочешь. — Что ж, я подумаю над твоим предложением. Сунен чуть отстраняется, зубасто усмехаясь, и только спустя секунду Джихун понимает, что все за столом пялятся на них. — Какого блять хера. О, а вот и Мингю. — Ты не знал? — Вы все знали?! Сынкван безучастно пожимает плечами. — Я тоже знал, — вставляет Вернон, и Мингю приоткрывает рот от обиды. — Так вот почему ты отшил тех красоток! — Сокмин обличающе ударяет Сунена в плечо, и тот прижимается к Джихуну явно в желании спрятаться. — О боже, — голосу Мингю ничего не стоит перекрикивать музыку. — Фу! Это что, ты оставил использованный презерватив под нашим диваном?! У Джихуна все лицевые нервы отказывают от такой степени унижения. Вообще-то он и сам не пошевелился с самого начала сцены, и если честно, даже не уверен, билось ли его сердце все это время. — Ты тоже знал? — спрашивает Мингю у Вону, как ни в чем не бывало занятого фруктовым коктейлем. — Я видел у Сунена сообщения от Джихуна еще даже до того, как мы познакомились лично. Я предположил, что если Сунен с кем-то и встречается регулярно, то это наверняка Джихун. Кстати, он вечно с ног до головы покрыт засосами — впечатляет, — добавляет Вону специально для Джихуна. — У Джихуни острые зубки, — усмешка Сунена становится совсем хищной, и Джихун беспомощно закрывает ладонями лицо. — Не стоит уделять этому столько внимания! — быстро защищает его Сунен. — Мы просто спим вместе. Люди занимаются сексом, это нормально. — Знаешь, секс мог бы быть и у меня, если бы ты хорошо играл второго пилота! — Сокмин легко толкает Сунена плечом, тоскливым взглядом ища девочек на танцполе и откровенно сдаваясь, пока Джихун грызет соломинку так усиленно, будто от этого зависит его жизнь. Он все еще слишком трезв для всего этого. — Эй, — Сунен треплет Сокмина по плечу, — пошли поищем их! Когда Джихун поднимает взгляд, перед ним недовольный Мингю. — Почему ты не сказал мне? Джихун делает большой глоток, набираясь сил для ответа. Убойная дрянь. — Что я должен был сказать? Ты знал, что я уже нашел, с кем проводить время. — Но я столько раз пытался свести вас с Суненом! Какой же я идиот! — Ты пытался заставить нас встречаться. Но мы не встречаемся. Мингю окидывает его пристальным взглядом: — А по-твоему, какого хрена вы тогда творите? — Это… интимное обоюдное соглашение. Джихун просто рад, что все вернулись к прерванным беседам, а Сунен занят тем, что помогает Сокмину с поисками. — Звучит просто бредово. — Слушай, у нас все хорошо, — Джихун, кажется, начинает ненавидеть разговоры на эту тему, поэтому возвращается к напитку, ставя точку в этой беседе. — Не могу поверить, что мне пришлось выбрасывать презерватив с твоей спермой… Или это была Сунена? Э-э-э, — он неверяще трясет головой. — Не говори, я не хочу знать. Джихун бросает умоляющий взгляд на Вону, и тот только смеется, обнимая Мингю за локоть. — Мне жизненно необходимо напиться, — стонет Джихун и допивает свою колу с ромом, чтобы попросить у Сунена взять ему вторую.***
Учитывая, что Джихун весь день почти ничего не ел, спустя две колы с ромом и пять шотов (он быстро перестает считать), блаженное опьянение накрывает его, и каким-то образом он оказывается посреди танцпола, прижимаясь к Сунену. Они спотыкаются об ноги друг друга, тепло дышат друг другу в губы, и Джихун бы наверно упал, но Сунен крепко держит его за талию. — Возможно, я слегка просчитался, — кричит он ему на ухо, потому что иначе Джихун не услышит его среди музыки. — Ты сам хотел, чтобы я напился! — Джихун кричит ему в ответ, тоже приобнимая за талию и нарочито дуясь. — А теперь недоволен? Сунен усмехается и тянется к нему вниз, целуя. Джихун отвечает на этот поцелуй, и, несмотря на привкус алкоголя, это все почему-то заводит — Сунен прижимается к нему всем телом, влажно скользит языком в рот, крепче сжимая руки на джихуновой талии. Его поцелуи всегда такие возбуждающие, но сейчас это еще и обещание продолжения. Джихун вслепую цепляет пальцами суненовы шлевки ремня, притягивая его ближе и заставляя притереться бедрами, пока Сунен вылизывает его рот, пробегаясь языком по кромке зубов и небу, и джихунов слишком громкий стон тонет в поцелуе и музыке. Не прерываясь, Сунен гладит его вдоль позвоночника и ниже, бесстыдно сжимая в ладонях задницу, и, если честно, Джихуну плевать, сколько людей могут это видеть, когда он так возбужден и так пьян, что прижимается ширинкой к суненовому бедру, оказавшемуся между его ног. Он обвивает его руками за шею, отстраненно осознавая, что со стороны они выглядят, как перевозбужденные подростки, зажимающиеся посреди танцпола, но Джихун не собирается прерываться, пока Сунен не отстраняется первым. Джихун тут же прижимается губами к его горячей шее. — Не останавливайся, дурак, — требовательно стонет он в суненову шею, и Сунен снова возвращается к его губам и прижимается еще теснее, так, что взаимное возбуждение в штанах становится очевидным. Когда ладонь Сунена намеренно ложится посередине задницы и давит, очерчивая ложбинку между ягодиц, Джихун, не сдерживаясь, стонет ему в рот, а затем ощущение поцелуя резко исчезает. — Что?.. — Сунен поворачивает голову, чтобы обнаружить рядом взбешенного Сынквана, недовольно постукивающего по его плечу. — Обойдитесь без публичного секса, пожалуйста. — Да мы даже не подошли к сексу. Пока что, — добавляет он, ухмыляясь. Сынкван кривится, недовольно толкая его рукой. — Найдите более уединенное место. В последнюю очередь хочу видеть твои руки на заднице моего босса. К счастью, Джихун слишком пьян, чтобы переварить эти слова, увлеченный поглаживанием суненового затылка. Когда Сунен поворачивается к нему, он все еще улыбается и оставляет короткий поцелуй на его губах: — Пошли отсюда?***
Они оказываются в туалете, и отвращение Джихуна к грязным стенам быстро забывается, когда Сунен притягивает его за талию, и его губы, горячие и влажные, оказываются на губах Джихуна. Где-то на задворках разума он, как и раньше, считает, что это нелепо и глупо, уединяться в уборной для инвалидов, но у него уже так стоит, и он трется о Сунена, выстанывая в поцелуй и прощаясь с любыми разумными мыслями. — У тебя день рождения, — выдыхает он, когда Сунен отрывается от него, чтобы выдернуть рубашку из-под джинсов и наконец-то скользнуть рукой под нее. — Можешь выбирать, чем займемся… Сунен прыскает и смотрит на него какую-то секунду, находя пальцами его соски. — Какое щедрое предложение… — Выбирай с умом. Взгляд Сунена соскальзывает на джихуновы губы. — Хочу трахнуть твой рот. — Оу, — они одновременно поднимают взгляды, пересекаясь ими. — Хорошо. В глазах Сунена зажигается что-то новое, почти дикое, когда он целует Джихуна, толкая его в грудь, чтобы прижать лопатками к стене. — Это так горячо, Джихуни… Опускайся на колени. Джихун послушно падает вниз. Одна из прорех на его джинсах как раз приходится на колено, и он морщится от ощущения холодной плитки, но и эта мысль оказывается забыта, когда Сунен цепляет его подбородок пальцем, заставляя посмотреть на себя. — Оттолкнешь мою руку, если будет слишком. Джихун кивает и внутренне ненавидит то, как сильно его заводит этот угол, когда Сунен смотрит на него сверху вниз. Не отрываясь, он наблюдает, как Сунен расстегивает ремень, выкручивает болт из петли, предлагая Джихуну самому справиться с молнией, а затем суненов возбужденный член оказывается перед его лицом. Джихун примеривается языком к основанию и мокро лижет до самой головки, сразу же вбирая на всю длину. Сунен такой возбужденный и такой твердый… И только когда его член оказывается во рту, Джихун запоздало думает, что проверять его рвотный рефлекс в пьяном состоянии, возможно, не лучшая идея. Впрочем, он ничего не говорит, — это же подарок — лишь двигает головой несколько раз, затем смыкая губы на одной только головке, и поднимает вопросительный взгляд наверх. Порозовевший Сунен упирается ладонями в стену, но когда Джихун останавливается, он понимающе вплетает пальцы в его волосы, и его хватка становится жесткой. — Боже, твои губы прекрасно смотрятся растянутыми на моем члене… Джихун прикрывает глаза, когда Сунен делает первый толчок. — Все хорошо? Джихун утвердительно мычит, и Сунен стонет, толкаясь еще — сначала неглубоко, но затем все больше входя во вкус, когда понимает, что Джихун выдержит. Это так странно: просто сидеть послушно, чувствуя, как Сунен трахает его горло, сжимать одной ладонью его бедро для равновесия, а второй — свой возбужденный член в такт суненовым движениям. — Господи, блять, Джихун, — выдыхает Сунен, понимая, что Джихун старается обхватывать его губами, когда он тянется назад. — Просто держи ротик открытым и смотри на меня. Я хочу, чтобы ты смотрел только на меня. Джихуну остается только слушаться, расслабляя рот, встречаясь затуманенными глазами со взглядом Сунена и принимая его полностью. Кажется, у него весь подбородок в слюне, но руки слишком заняты, чтобы вытирать ее. Он позволял это и раньше — отстраненно вспоминает Джихун на фоне давящего возбуждения, чувствуя, как слюна капает на грудь и ноет горло от суненовых толчков. И раньше всегда ненавидел это, но сейчас бедро Сунена так невозможно напряжено под его ладонью, а сам Сунен улыбается как-то странно — и это почти подкупает. Поэтому Джихун прикрывает глаза, наслаждаясь ощущением скользящего во рту члена и отдаваясь ему полностью, сжимая Сунена губами и горлом. — Блять, я сейчас кончу, — хрипло говорит Сунен на выдохе. — Господи… Он начинает вбиваться еще жестче, и Джихун давится его членом, но Сунен быстро отстраняется и доводит себя до оргазма рукой, пачкая Джихуну лицо, не успев отвернуться в сторону. — Господи, блять, — выдыхает он, опираясь ладонью на раковину, чтобы удержать себя. — Твой рот — это просто нечто, — бормочет Сунен, пока Джихун пытается вытереть сперму с глаз. — Черт-черт-черт, прости, пожалуйста, — Джихун чувствует, как сухая салфетка вытирает его лицо. Горло саднит, когда он пытается сглотнуть. Он не успевает открыть глаза, потому что Сунен снова целует его, зарываясь пальцами в волосы, и Джихун слабо отвечает ему, хватаясь за его предплечья — голова кружится от алкоголя и желания кончить. — Джихуни… Джихуни, — нежно бормочет Сунен ему куда-то в щеку, поднимая его на ноги, чтобы расстегнуть его джинсы и начать торопливо дрочить. Джихун обессиленно падает лбом в его плечо, толкаясь бедрами в суненову ладонь, и быстро кончает на грязный пол, не сдержав стона от влажных поцелуев под челюстью. Они оба тяжело дышат, и внезапно все вокруг кажется Джихуну таким нелепым, что он смеется Сунену в грудь так сильно, что Сунен отстраняет его, чтобы убедиться, что он в порядке. — Разве это не забавно? — хрипло спрашивает Джихун, чувствуя, что даже прочистить горло будет больно. — Не уверен, что понимаю, о чем ты. — Воплощаем твои грязные фантазии в грязном туалете, потому что слишком хотим трахаться. — Все еще не отказываюсь от мысли трахнуть тебя ночью, — негромко обещает ему Сунен, запечатывая его рот коротким поцелуем перед тем, как отодвинуться. Джихун лениво улыбается ему и прикрывает глаза, уверенно входя в ту самую фазу, когда после опьянения ему хочется прилечь и поспать. Сунен замечает, что Джихун не совсем полноценно с ним, поэтому сам натягивает на него джинсы, а затем приводит их в порядок, моя руки и вытирая пол и стену, чтобы никому не портить настроение. Джихун сквозь туман в глазах безмолвно наблюдает за его действиями. Что нужно сказать своему любовнику, когда он убирает за вами обоими? — Спасибо. Сунен переводит на него взгляд и смеется, выбрасывая салфетку, а затем легко привлекает Джихуна к себе, чтобы чмокнуть в губы. — Можешь на меня положиться. Они разделяются только на танцполе, где Сынкван и Сокмин уволакивают Сунена на пьяные танцы, а Джихун обнаруживает, что Вону так и сидит у столика в компании Вернона. — Хэй, — пытается он, но его хриплый голос звучит слишком компрометирующе, поэтому он молча сидит, пока Вону показывает им обоим мемы с котами. Очень мило, думает Джихун, прикрывая глаза и чувствуя, что звуки и образы уплывают в темноту.***
— Джихун… — кто-то мягко тыкает в его подбородок, и когда Джихун поднимает голову, вокруг все еще гремит музыка, но голос звучит совсем рядом с его ухом. — Ты и правда уснул на вечеринке в честь моего дня рождения… Это так невежливо, Джихун-а. Джихун быстро приводит себя в сидячее положение, и головная боль догоняет его так сильно, что приходится зажмуриться. — Моя голова сейчас взорвется. — Давай выйдем на улицу, хорошо? Джихун не отвечает, позволяя Сунену взять себя за руку и вывести из клуба. Только когда они оказываются на тихих улицах, Джихуну удается проморгаться, почувствовать, как боль уходит, и сфокусироваться наконец на раскрасневшемся и встрепанном Сунене. — Привет, соня, — говорит Сунен, обхватывая ладонями джихуново лицо. — Как ты? — Меня вечно вырубает, когда я напиваюсь, — бормочет Джихун в ответ. — Прости. — Ерунда, все равно уже почти два часа ночи, — Сунен усмехается, и его глаза блестят ярче, чем обычно — должно быть, он успел еще выпить после того, как Джихун отключился. Сам Джихун все еще слегка пьяный, но короткий сон определенно прочистил ему мозги. Хотя прямо сейчас ему хочется только прилечь. — Проводить тебя до дома? — голос Сунена снова оказывается близко-близко, и Джихун запоздало понимает, что снова попытался заснуть. — М-м-м-м… — Ладно, я понял. Сунен выводит их на широкую улицу, и Джихун, спотыкаясь, безуспешно пытается вытащить телефон из кармана. — Я закажу такси, — бормочет он, но Сунен качает головой. — Поймаем что-нибудь. — Можем прогуляться, — предлагает Джихун, возможно, опираясь на Сунена слишком сильно, но тот, кажется, и не против. — Ты едва на ногах держишься. — Все хорошо, прогулка проветрит мне голову. Я все равно не против поболтать по дороге, — тихо добавляет Джихун, и Сунен смотрит на него мгновение, а затем кивает, позволяя теперь Джихуну вести их. Вечером поездка на такси заняла у него около десяти минут, и сейчас Джихун смутно узнает неплохую пиццерию. До дома, должно быть, около получаса прогулки. Джихуна устраивает. На самом деле, здорово держаться за теплую суненову ладонь этой прохладной ночью. — Как твое горло? — спрашивает Сунен, и Джихун в ответ корчит мордашку. — Побаливает, честно говоря. Но оно быстро перестанет. — Прости… — Не извиняйся. Это же был подарок. Сунен бросает на него странный взгляд и коротко сжимает джихунову ладонь в пальцах, а затем отпускает. Джихуну приходится неловко скрестить руки на груди, потому что он внезапно перестает понимать, что с ними делать. Сразу же становится холодно. — Тебе удалось повеселиться? — Да, конечно! И Сунен пускается в длинную историю, как они с Сокмином пытались подцепить ему девчонку на ночь и как Сынкван потанцевал с каким-то незнакомым чуваком, и тот заказал всем им несколько раундов пива, потому что Сынкван показался ему забавным. Он оживленно болтает, восторженно отзываясь буквально о чем угодно — Джихун слушает, снова и снова думая, что он обожает манеру Сунена рассказывать что-то. Сумбурно, но сколько энтузиазма, и слушать его всегда приятно. Сунен так легко заполняет тишину в одиночку, и это гораздо лучше, чем вымученные диалоги. Так здорово. — Потом я вернулся, а ты уже пускал слюни на плечо Вону! — Да, прости… Мне жутко неловко. — Ерунда. Это была длинная неделя. Джихун согласно кивает, почему-то робея. Сунен дает ему секунду, прежде чем перескочить на новую тему. Работа. Айдолы. Повседневные мелочи. Он как будто даже не задумывается: мысль приходит в его голову, и Сунен тут же делится ею. Впрочем, если ему нечего сказать, их тишина постепенно перестает быть такой неловкой. Во всяком случае, Джихун убеждает себя в этом. — Так что, — они останавливаются под джихуновым домом, — я напишу тебе? Джихун хмурится: — Ты не зайдешь? — Ты устал. Джихун смотрит на него. — Тогда я действительно был уставший, но я уже вполне проснулся. Сунен улыбается так, словно находит это объяснение совершенно очаровательным, но тепло этой улыбки почему-то не достигает суненовых глаз. И Джихун просто смотрит на него, не зная, что сказать. На какую-то секунду ему кажется… что он ничего не знает о Сунене, и эта мысль пугает его. — Джихун, все в порядке. — Что? — Тебе не нужно идти мне на уступки. Я могу просто пойти домой, все действительно в порядке. — Что? — глупо повторяет Джихун. О чем вообще идет речь? Сунен только улыбается и бесит его еще больше. — Что ты имеешь в виду? — Джихун спрашивает требовательно, и улыбка Сунена гаснет. — Нам необязательно заниматься сексом, когда ты совсем вымотанный. Мы можем встретиться в любое другое время. — Ты же сам сказал, что собираешься трахнуть меня сегодня ночью? С чего ты взял, что я не хочу? — Ты уснул посреди клуба. — Потому что меня всегда тянет в сон от алкоголя, между прочим, как и от секса! Просто пошли домой и трахни меня, как и планировал. — Я… — В любом случае, почему ты говоришь об этом так, словно секс с тобой для меня просто какая-то обязанность? Не льсти себе, но если бы ты мне не нравился, я бы просто не пришел сегодня, — ему определенно не стоило повышать голос, когда его горло так саднит. — Ты почти не пришел. — Потому что я волновался, — Сунен недоуменно приподнимает бровь. — Из-за твоих друзей, — добавляет Джихун быстро, проклиная себя, потому что вспыхнувшие щеки не списать на теплую ночь. — К слову, мне жаль, что Мингю узнал. — Это не проблема, — Джихун с трудом уговаривает себя успокоиться. Прогулка и сон лишили его последних капель опьянения, и сейчас он почти жалеет об этом. Они молчат, пока звук сирены вдалеке не возвращает их на землю. — Все еще не хочешь подняться? — Я, кажется, не в настроении для этого, Джихуни… Джихун пытается не выдать своего удивления. — Выпьешь хотя бы стакан воды. Ты наверняка все еще пьян. — Я в порядке, — тихо возражает Сунен, но все равно следует за Джихуном внутрь, не говоря ни слова, даже когда они заходят в квартиру, и молча наблюдает, как Джихун наливает ему воды. — Спасибо, — бормочет он. Джихун опирается на стойку, глядя на него. — Что такое? — Ничего, — отвечает он, допивая воду из чашки. Иногда Джихуна беспокоит это в нем. Такие внезапные перепады настроения, сначала Сунен радостный, потом неожиданно тихий. В один момент — здесь, в другой — где-то далеко отсюда. Джихун не отрывает от него взгляда, когда Сунен ставит чашку в раковину. — Сунен, — зовет он наконец. Сунен стреляет в него глазами и отворачивается. Странно, думает Джихун, неловко перемещая ладони на суненовы предплечья и легко сжимая пальцы. — Сунен, — пробует он еще раз, подступая ближе. Сунен не реагирует, но хотя бы и не отстраняется. — У тебя все еще день рождения… — На самом деле, мой день рождения был в четверг. Джихун даже делает шаг назад. — И ты мне не сказал? Сунен как раз оставался у Джихуна на ночь со среды на четверг. — Все ок, я провел весь день с братом. — А ночь со мной. Сунен улыбается, наконец встречаясь с ним глазами: — Да, не поспоришь, у моего дня рождения было отличное начало. — Почему ты не рассказал мне? Сунен пожимает плечами: — Какая разница, мы же все равно собирались праздновать сегодня? Джихун расстроенно хмурится, и Сунен снова отводит взгляд. — Ты странный, — сообщает ему Джихун. — Ты хочешь быть друзьями, хочешь построить между нами какую-то связь, и в то же время полностью закрываешься от меня. Сунен ощутимо напрягается, но не пытается вывернуться из джихуновых рук. — Это неправда. Ты многое знаешь обо мне. — Я знаю, что ты хореограф, твои родители фермеры, у тебя есть родной брат, кузен и лучший друг. — А что еще нужно обо мне знать? Джихун внутренне ненавидит этот вопрос. Сунен интересный парень, и это говорят все, кто его знают. Джихун разделяет это мнение. — Ну, мы выяснили, что ты никогда не влюблялся. И именно это заставляет Сунена отстраниться. Его рука неловко взлетает, чтобы пригладить волосы. — Это не так уж и важно, — говорит он совсем тихо. Джихун пожимает плечами: — Ты создаешь впечатление человека, который много встречался. Мне кажется странным, что ты никогда не испытывал ни к кому сильных чувств. — Я думал, мы пришли к выводу, что ни одни мои отношения не продержались долго. Разве не поэтому мы делаем то, что мы делаем? Джихун вздыхает: — Да. Они снова замолкают, и Сунен отталкивается от стойки. — Я, наверно, пойду. Джихун не смеет его останавливать, слушая, как он шуршит в прихожей. — Не пытайся психоанализировать меня, — неожиданно говорит Сунен, и Джихун резко оборачивается, удивленный, что он все еще здесь. — Я не пытаюсь. — Разумеется, пытаешься. «Ох, только посмотрите на этого парня. Он никогда не влюблялся, наверно, с ним что-то не так! Должно быть, он просто не способен на чувства к кому-то. Возможно, тут замешана даже травма детства!» — Сунен, я же не фанатик Фрейда… — Не воспринимай так эти вещи. Многие сначала спрашивают меня, а затем смотрят удивленными взглядами, когда я говорю, что никогда не влюблялся к своим двадцати пяти. Черт возьми, двадцати шести, — исправляется он, нервно цепляясь пальцами за кухонную арку. — Мои родители счастливы в браке тридцать пять лет. Я видел, что такое настоящая любовь, и у меня ее еще не было. Вот и все. — Ладно, — говорит Джихун, потому что больше ему нечего сказать. — Мои родители тоже еще вместе, — продолжает он, когда Сунен не двигается с места. — Не уверен, настоящая ли любовь у них, но, кажется, они в полном порядке. — Что насчет тебя? — неожиданно спрашивает Сунен, внезапно расслабляясь и опуская руки. — Меня? — Ты же был влюблен раньше? И как оно? Джихун отводит взгляд: — Все было прекрасно до тех пор, пока не перестало быть таким уж прекрасным. — И что? Это была настоящая любовь? Смешок отдается болью в горле: — Хотелось бы мне. — Вот и мне бы хотелось, понимаешь? — тихо говорит ему Сунен. — Я думаю, что любовь — это прекрасно. Просто она слишком редкая, а у меня завышенные ожидания. — Ну, у меня тоже, — признает Джихун, чувствуя себя слишком уязвимо, обсуждая это с парнем, с которым предполагался регулярный секс, а никакая не любовь. — Дерьмово, когда тебе делают больно. Честно говоря, понимаю твое стремление дождаться чего-то «настоящего». Теперь все становится еще более неловким. Это уже не успокаивающая тишина. Два взрослых человека, понимающие, что им не стоит обсуждать это друг с другом. — Как ты поймешь, где это твое «настоящее», если ты не разрешаешь себе ничего почувствовать? — хрипота джихунового голоса звучит пронзительно в этой тишине. Он знает, что не должен был задавать этот вопрос, но как же дико, что хороший парень вроде Сунена — очевидно дружелюбный, невозможно страстный и эмоциональный — не позволял себе никем увлечься. — Я думаю, будет определенный момент. Джихун встречает его взгляд: — Момент? — Вроде того. Что-то особое произойдет… искра? И я пойму. — И когда должна вспыхнуть эта искра? — Сразу же? Джихун чувствует что-то странное и болезненное внутри и заставляет себя улыбнуться, чтобы прогнать это ощущение. — Что ж, тогда, думаю, мы с тобой в безопасности. Сунен возвращает ему улыбку. — Спокойной ночи, Джихун. — Еще раз с прошедшим, Сунен. Сунен не двигается с места, и Джихун не двигается тоже, пока Сунен не опускает взгляд и не уходит в коридор к своей обуви. Это неприятный момент. Все равно, что идти по натянутой веревке, боясь упасть. Ему надо просто перебраться на другую сторону, думает Джихун, и в его груди разрастается тревога и странное ощущение: жизнь или смерть, в которой все, что у них с Суненом есть, повиснет на волоске. Это ужасно — прощаться с ним вот так. И всем своим нутром Джихун чувствует, что если они не похоронят этот разговор где-то глубоко, он будет преследовать их вечно. Преследовать Джихуна. — Сунен… — зовет его еще раз Джихун, выходя из кухни, чтобы увидеть, как он завязывает шнурки. — Чем ты хотел заняться сегодня ночью? — он пытается подавить смущение, особенно, когда Сунен вот так смотрит на него с чем-то во взгляде, что подозрительно напоминает жалость. — Джихун… — Расскажи мне. Все хорошо, я не устал, правда. Это твой подарок… — Твой голос все еще хрипит. — Черт возьми, какой же ты придурок, — Джихун не выдерживает и цепляется за ворот его рубашки. — Зачем мне мой голос, если ты будешь меня трахать? На губах Сунена расцветает улыбка. — Ну знаешь, если уж я буду тебя трахать, я предпочел бы слышать те… — торопливый, лихорадочный поцелуй Джихуна проглатывает остаток фразы так, что они неловко сталкиваются зубами. Суненовы руки тут же с готовностью обвиваются вокруг него. Сунен переминается с ноги на ногу, избавляясь от незашнурованных кедов, и, не разрывая поцелуя, они добираются до спальни. Сунен больше ничего не спрашивает — опрокидывает их на кровать, тут же нависая сверху и целуя глубоко, пытаясь наощупь отыскать смазку в ящике прикроватного столика. В этот раз все происходит медленнее, почти эффектно, но не в плохом смысле, а в том, который заставляет все внутри Джихуна сворачиваться тугим узлом от суненовых нежных поцелуев, стелющихся по груди и за ухом. Последний из них приходится в центр лба, как раз перед тем, как Сунен входит в Джихуна, когда он достаточно растянут. И, как обычно, секс с ним хорош. Абсолютно удовлетворяет все потребности. Это бегство. Джихун ищет отвлечение в суненовых теплых губах, в его пальцах, тесно переплетающихся с его собственными, когда Сунен находит его простату и толкается глубже, выбивая из Джихуна хриплый стон. Это ощущается прекрасно. И всегда было так. Когда Сунен начинает сладко нашептывать ему на ухо, Джихун прикрывает глаза и позволяет себе потеряться в его словах, позволяя им заменить собой реальность, в которой у Сунена такое сложное представление о любви. И все это: совместные ночи, Сунен, толкающийся глубоко внутри него, нашептывающий без остановки, как ему хорошо и какой Джихун идеальный, — все это закончится, как только он найдет эту свою искру… потому что «все это», конечно же, не может быть «настоящей любовью».