Билет до Питера

Старался не увлекаться поездками в Питер, Катька обижалась, что не брал с собой. Тяжело было состыковать выходные с Никитой: в выходные в кальяшке был самый забой. Влад поставил комп в подсобке, натянул зеленку, отлично стримилось, быстро вошло в привычку. Катька сначала приходила покурить и посидеть вместе в баре, потом терпения у нее хватать перестало, к концу эфира она обижалась и воротила нос, когда он спускался. В какой-то момент так хорошо шли донаты, что Влад увлекся и пересидел на час, она писала, что он совсем охуел, он отвечал: «прости, щас, десять минут буквально и все, я у тебя», она замолчала, думал, она обиделась и ушла, а потом пробки вырубились во всей кальянной. - Кать, ты какого хуя творишь-то? Десять минут ушло, пока искали, в чем дело, музло отрубилось, публика занервничала, Влад прикидывал, стоит ли проставить им бухла за счет заведения, решил – ну нахуй, просто позитивно отпизделся, Катька была довольная и злая, и от одного взгляда на нее закипала кровь, увел ее на задний двор: - Мне холодно… Стряхнула его руку. - Потерпишь. Ты чо творишь, блядь? Смотрела на него с упрямым, неуходящим вызовом. - На фиг ты вообще позвал меня? А? Сколько я там должна сидеть одна? - Ну не сидела бы… - Дома бы одна сидела. Зачем ты меня жить позвал? Чтоб на дорогу не тратиться, когда заезжаешь потрахаться? Да мы даже не трахаемся – - Ну это не правда – - Ты меня совсем видеть не хочешь. Ты зачем мне мозги ебешь, если не хочешь? Я же тебе – я же тебе вообще не нужна. Растерянная, несчастная улыбка на ее накрашенных губах. Сразу стало стыдно, пиздец. Хотел ее обнять, она отступила назад, поскользнулась на каблуке, поймал, надел на нее свою куртку. Она заплакала. Прошлая зима, серая и мокрая, мелкая клеточка, стена больнички, вынимающая душу тоска и синька, когда полез пиздиться, от водки толком ничего не видел. Один удар в ебало, второй стулом со спины, забытый вкус детства – ботинком по роже, и когда на башке прыгали, это в общем ничем не хуже было того разъеба, который в ней весь месяц творился изнутри. Веселое время между букмекерской конторой и заводом. Очнулся на жесткой казенной койке, теребил в полузабытьи край простыни с печатью. Больно было шевелить разбитыми губами. Молодой человек, у вас очень крепкий череп, жаль только мозгов не хватает – что ж вы делаете-то, я смотрю, не собираетесь жить до старости. У врача ранняя седина в усах. Отповедь на тему «люди умирают каждый день и прямо сейчас кому-то ставят диагноз рак в последней стадии, а ты не ценишь, что имеешь, и раз не ценишь, не заслуживаешь» Влад запомнил с тех пор, как был школьником, отец говорил один в один то же самое, жаль не объяснял, как поступать, если здоровый лоб и сил на сто лет вперед, но с собой, сука, невыносимо. Во сне видел Ленку, почему-то в больничном коридоре, как будто она тоже была пациенткой. Она просила проходку на баттл Гноя с Мироном, взяла его стойку от капельницы и сказала, что хочет джинтоник: но на баре очередь. Ее голое бедро и больничная рубаха из американского кино. Проснулся со стояком, постеснялся дрочить при троих соседях, в туалет еще сам не мог встать. Приходили пацаны пару раз. Антон Ами заглядывал, принес новый мобильник – разбили старый, да какие вопросы, брат, как сможешь, отдашь. По ночам на минимальной яркости экрана сидел в сети, вывесил фотку в том смысле, что Калуга – опасный город, почти Син-Сити. И она написала: «Что с тобой случилось? Господи Нужна помощь какая-то? Ты где лежишь?» Вместе учились в Бауманке, в Калужском филиале. На нее толком не поглядывал. Был уверен, что она на него не посмотрит тем более. Запомнил ее длинные блестящие волосы, и как струились, когда поправляла. Она часто сидела в первом ряду, он ни разу. С трудом вспомнил ее по имени. Хотел написать: да все зашебись, ничего не надо. Но снег мягко падал под фонарь в два часа ночи, и стонал сосед справа, и болели разбитые губы, ныло сломанное ребро, прикидывал, насколько сможет растянуть двадцатку, оставшуюся после увольненья с Марафона, и очень сильно хотелось отпиздить себя во второй раз, своими руками. Написал ей, как есть: «Я в пятерке Я хуй знает, что со мной Спасибо, что спросила Пиздец со мной какой-то Ну и по ебальнику развесили немножко» Переписывались еще десять дней, пока его не выписали. Он не хотел, чтоб она приходила. Прошло время в родном селе, когда хватало долбоебизма гордиться «боевыми шрамами» от пьяных пизделок. «Я раньше думал, может, я недостаточно делаю, надо стараться больше и увидим, что будет. А теперь думаю, чо ж я ебанат такой, и, может, все наоборот, может, надо было просто сдаться вовремя и не позориться. Никогда же со стороны не понятно: это просто надо через гору еще одну перевалить – или в принципе ты еблан бездарный» А она написала: «По-моему, ты себе самый строгий судья. Мне всегда нравились твои песни» Всегда. «А ты где их слышала, погоди?» Оказывается, рассказывал в общаге на вписке, шесть лет назад, и она тогда еще добавилась в друзья. «Да какая разница, что будет дальше. Все равно это лучше, чем ничего, чем в телик втыкать и пиво сосать» «Лучше чем ничего – это как-то совсем сурово» «Ну как сказать. Сколько всего хуже, чем ничего» Не сказала, что придет его встречать. Лев с Антохой приехали: никогда раньше ее не видели, не поняли, что она его ждала, а не просто так у крыльца стояла. А она шагнула ему навстречу. Красивая, как в кино. Снежинки падали ей на волосы и Лев по-сэрски поднял брови в том смысле, что нихуя себе. А Влад сам себе не поверил, когда понял: вот сейчас можно поцеловать ее – она не против, она этого и ждет. Может, мало ей дал хорошего. Может, у них получилось в итоге «хуже, чем ничего». Но не врал ей ни секунды, когда ответил, обнимая ее за кальяшкой на холоде: - Ты мне всегда нужна. Как никто нужна. Кать – пиздец, как нужна. Чейни спрашивал, когда брать ему билеты в Питер. Отдельно уточнил, из Калуги или из Москвы. Это значило следующее: ты где, Влад, репетируешь? И с какого числа? Не хотелось – а главное, не получилось, - врать ему, что в Калугу приедет Лев и они порепают там. Когда Чейни услышал дату впритык, замолчал. Замолчал надолго. К концу вечера кинул голосовое: - Влад, ну я все понимаю, все типа взрослые самостоятельные, но я тебе сразу озвучу прямо – меня это не устраивает. Если вы идеальный уровень не покажете при таком подходе, для меня это очевидная будет демонстрация соответствующего отношения к проекту. Я ценю ваш потенциал – да? И отбор качевый, но вы очень рано расслабились, если такие штуки позволять себе начинаете. У Влада так вспотели руки, что не слушался тачпад. На афтач после 1/8 у красной ветки Артур приехал минут через сорок после них, с Игорем Качком. Ближний круг раскуривался в большой ванной наверху. Было много рома, кроме Влада наверх взяли Вальчи с Аэмом, пригнал Илья Зимин. Косяк ходил по рукам, играл последний Скрип. Полчаса прошло, прежде чем и Артур, и Влад поняли, более ли менее одновременно: Чейни его не видит и не слышит. Вообще. Всем как бы весело, все как бы здесь, никто демонстративно не воротит ебало, просто где-то посреди комнаты выросла стеклянная стенка. Артур стукнулся об нее лбом, раз, другой, потом окликнул напрямую: - Дэнчик! - А? Чейни как будто только-только его заметил. - Чо как? Чо, забрало? - Ты Умнову заехал тридцатку за ремонт марка разбитого отдать из гримерки, или в чем дело? - Да ладно, типа – - …или чисто на запах ноги сами понесли, как на баттле у Экс Темпл? - Чо, Илюха за кентов обиделся что ли? Да нормально, чил, классный баттл, по кайфу, никто не заметил, чо мы ходили там… Чейни потушил недокуренный косяк в раковине. - Чо-то а вытежка-то здесь не работает, пиздец. Душно стало, как в бане. Пара минут, и ванная опустела. Артур сказал Владу, под конец вечеринки, присев рядом на лестнице. - Гладко движешься. Пиздец – респект. Респект, все классно, братан. Все классно. Так и надо. Хлебнул из его бутылки, поморщился. - Ничо, на первом неровном шаге он тебя нахуй выкинет. Хлопнул Влада по щеке – Влад ебнул бы по рукам за такие заходы, если б не растерялся, - и спустился вниз, легко, плавно, как в кадре. Влад давно свыкся с тем, что такая хуйня не про него. Но твердо пообещал себе переехать его всем своим шестидесятитонным танковым задротским весом. В Калуге после телеги от Чейни разговор этот вспомнил мгновенно. Покурил, отжался, покурил еще, принял контрастный душ, выпил пятьдесят, трижды стер ответную голосовуху, прежде чем получилось: - Это не командное решение. Это вообще не решение, честно говоря. Это, скажем так, семейное обстоятельство. И отношение к проекту с этим не связано никак – мы сделаем все возможное, чтоб не разочаровать, это я гарантирую, если надо, перед ивентом вообще спать не буду, но я все сделаю. Тупо ситуация край. Голосовуха шла 27 секунд. Чейни перезвонил через 30. Катька уже спала, Влад на всякий случай вышел в подъезд. Объяснил ему расклад. Чейни сказал: - Бери с собой девушку. Уверенно. Если вписки нет – такого разряда, чтоб на нее можно было девчонку брать, - я договорюсь, это пусть у тебя не болит голова. В субботу можешь быть? В субботу приходите с ней на тусовку к Кингсте, знакомь ее с Настей, с Мариной, со всем вот этим хороводом, пусть себя своей почувствует. И готовьтесь, как люди. Я серьезно. Второго шанса не будет. Предупредил Льва, он вписался к какой-то телочке, чтоб не жить у Ясно. С Катькой въехали в развод-хату на Лиговке, забрал ключи у Кингсты. Сильно позже узнали, что это за место, оказывается, его показывали лохам, приезжавшим из провинции, они платили за месяц, их выселяли на утро, Кингста с риелторских времен знал чувака, который двигался на этой теме. Их, конечно, никто не трогал, жили, как короли. Катька курила в открытое окно, отснял ей двадцать вариков фотки на аватарку. По вечерам после репы ходили гулять, она брала его под руку: держаться за руки было неудобно, оба мерзли, оба прятали в карманах ладони. С удивлением вспомнил, каково это: когда женщина тобой гордится. Делали любовь в огромной душевой и, когда прижимал ее к стене, случайно включили радио. Оба так охуели, что радио проведено в душевую: даже как-то отвлеклись от дела – но потом как следует закончили. Она лежала голая у стены, на белой простыне, он правил текст. Она перекатилась, прижалась грудью к его спине, читала через плечо. Когда приехали на ивент, Чейни сказал ей: - Катя? Очень приятно, очень наслышан. Коснулся ее пальцев и сам надел ей вип-браслет, Влад даже слегка напрягся и взял ее за талию. Ей было приятно. Влад спросил ее: - Ты хочешь в кадр? Из-за бита на чеке она плохо слышала, переспросил: - Ты хочешь в кадр? Этот браслет значит, что ты можешь стоять с нами на сцене. Ты хочешь? - А ты? - Не знаю. Я переживаю. - Что я не так постою? - Не хочу, чтобы про тебя писали в сети всякую хуйню или оппонент пачку открыл. Добавил для весомости: - Я боюсь, не удержусь, а здесь нельзя бить ебальники. Она улыбалась. - Я могу встать сзади? Там, где девчонки с рекламой? Чейни дал ей футболку, когда Влад спросил, и сказал, что у нее отличная фигура: лучше чем у промо-моделей. Влад запомнил, как он это сказал, потому что потом было, с чем сравнивать. Перед баттлом с Ясно их снимали для превьюхи, и Чейни затормозил у Умнова за спиной, глянул на результат и попросил переснять. - Бля, пиздец, Дим – я не критикую совершенно, да? Это твое поле. Без базара. Но ты сделай, пожалуйста, с ебальниками что-нибудь, а то это уже край какой-то. - Ну шо поделать, генерал, я с таким ебальником двадцать шесть лет живу – шо мне теперь? Пакет бумажный на башке таскать? Влад вроде хотел отшутиться и только на середине фразы понял, что его унесло: завелся пиздец. Не хотелось от Чейни слушать обычные ебучие шуточки про свою харю. Не хотелось держать в голове, что это место и этот год, в общем, ничем особо не отличаются от любых других. Чейни сощурился, как будто плохо его расслышал, а потом переспросил: - Ты что за ерунду несешь? Все у тебя отлично с ебалом, ты красивый, если до того. Не стригись только коротко, и вообще заебись будет. Дим, не в службу, в дружбу, правда: сделай другой варик. Чейни смутился, и Влад заметил, что он смутился, но решил, что просто перегнул с ответкой. Забавно было думать, что Чейни ебет его бомбежка. Думать, что кто-то всерьез назвал его красивым (тем более, другой мужик, тем более, на баттловом ивенте), было не забавно, а пиздец смешно, и Влад вроде как пропустил мимо ушей, а на камеру скривил максимально дегродское еблище, и Лев как следует поддержал на бэках, Умнов даже заржал за камерой. Но в голове застряло: в тот момент, когда Чейни назвал его красивым, он звучал гораздо честнее – гораздо живее – чем когда говорил про Катькино тело. Хотя должно было быть ровно наоборот. Чек, текст, мандраж, изо всех сил старался не посраться с Катькой, огрызнулся на Никиту, он вывел погулять, спустились по пожарке, стояли во внутреннем дворе, Влад раскочегаривался, Лев помогал, докручивал, вспомнили Роки с тренером, поржали, полезли назад, оказалось, что замок закрыт, проталкивались обратно через главный вход и через людей, влетел мимо Катьки на сцену, ни о чем не думал, кроме парта, выжал педаль - Потом, после ивента, хотел пожать Вове руку, но Вова с грустной, дохуя знающей улыбкой, типа печального героя из советского кино, покачал головой и прошел мимо. Влад подумал, что если он обиделся из-за панчей про Хейди, то он чо-то зря обиделся: Влад почти не читал про Хейди, не читал ни о чем, за что Вова мог переживать. А эта красотка, между прочим, даже не пришла поддержать его. Неожиданно и приятно было сравнивать, и думать о том, как Катька завизжала и обняла его, когда замерили голос зала, и как в гримерке потом целовались, пока Кингста не толкнул под жопу. И между прочим, обижаться Вове Мэдсоулу стоило не на Влада, а на себя, в первую очередь. Кто ж виноват был, что Вова выбрал не ту бабу и теперь дул на воду, подавившись молоком из ее сиськи? Кто ж виноват был, что его музыка никому была нахуй не нужна, и он лез на баттлы, чтобы торгануть ебалом, а на баттлах по ебалу прилетало, а удар он держать не умел? Славу богу, Вова вовремя ушел, а Влад вовремя заткнулся. От себя стало как-то неприятно. Потом на интервьюхе Вова говорил, что: - Я Влада знаю не первый год, он абсолютно же не такой, как пытается казаться, ему отдельно перед каждым баттлом приходится раскачиваться, целенаправленно настраиваться на агрессию, чтобы выдать сопернику всю вот эту ненависть… я этого не понимаю, честно говоря, и не поддерживаю: если ты этого не чувствуешь – зачем намеренно в себе эти и так не лучшие эмоции культивировать? Затем, чтобы не быть Вовой Мэдсоулом в тридцать с хуем лет, очевидно, вроде. Никита протянул бутылку с водой. - Чо не поделили? - Я хуй знает. Обиделся? - Что ты читал на него в смысле? Влад не ответил. Искал Катьку взглядом. Очень хотелось выпить. - А ты не должен был читать? - По ходу. - Он думал, типа, вы чай с зефирками попьете? Чейни махнул Владу рукой, чтоб они притормозили в потоке. - Афтача не будет сегодня такого, но если чо мы собираемся потом там в баре, у товарищей наших… в Голицын-лофте. Знаешь, где это? Влад помотал головой, Никита ответил: - Я знаю. - Ну отлично. Берите девушку… девушек… не знаю. Короче, разберетесь, не маленькие – чо я вам. А! Да. Прогресс заметный, смотришься уверенней уже, чем на отборе. Если в том же духе двигаться, очень неплохо все может быть. Это все он сказал Никите. Выпить захотелось сильнее. Потом понял, что со всеми нервяками сам Никите не сказал ничего, и почувствовал себя конченным узвездившимся мудаком. - Он прав, между прочим. - Да ну не - - Серьезно. Отлично все получилось сегодня. Красавец. - Я слышу, чо ты там думаешь в голове своей. Что афтача не будет, потому что на нас меньше выручки собрали, чем на красной встрече – - Тоже считаешь, да? - …и он тебе не респектнул, потому что что-то не так по тебе было – - У нас по-человечески все нормально щас, да – - И вишенкой еще ты думаешь, где Катька. - Я думаю, как нам с ней седня не посраться, честно говоря. - Прекращай. Битва закончилась, мы победили. И ты поменьше как-то сверял бы курс по Чейни: генерал со своими особенностями человек, ну так скажем. Ему нравится, когда ты дергаешься, - а тебе зачем делать то, что ему нравится? - Риторический вопрос? - Ну пока он не видит, в любом случае. Поржали. - Я тебя полчаса жду на улице, ты вообще забил или что? Точно знал, что посрутся. Уже был готов. Видел по Катьке, что она тоже. Самое обидное, что понимал: повод найдется, лишь бы найтись, никаких реальных причин пидорасить друг друга именно сегодня у них не было, просто оба были на взводе: напряжный день, стресс, головняки, у нее – куча новых впечатлений, новое место, новые люди. Был маленький, плакать начинал ближе к вечеру чисто от избытка впечатлений. Через час не мог вспомнить, что за горе случилось. Вырос, вроде, а толком ничего не поменялось: кроме того, что все вокруг тоже выросли, и он до сих пор забывал через час, а остальные как-то разучились, и помнить высосанный из жопы срач Катька могла месяцами. Могла и годами, наверное. Годы прожить вместе не удалось. Извинился, что проебался, потом извинился, что ей натирают туфли, а он не подумал взять такси, извинился, что далеко идти, а Никита сказал, что «тут близко», короче, весь лимит извинений как-то исчерпался еще по пути. Потом они пропустили вход. Потом вернулись, и за это тоже вроде как должен был извиниться. Лев ушел вперед, в бар, чтобы не мешать. Вдвоем стояли в подворотне. Она чуть ни плакала. Взял ее лицо в ладони. - Катюх. Это ж был хороший день. - У тебя. - …поездка хорошая. Ну что значит, у меня? У тебя хуевый был? - Обязательно материться столько? - Катюх, да. Обязательно. Чо-то раньше тебя не парило… - Уши вянут. - Ну чего ты цепляешься-то? Щас выпьем, отдохнем – - Потанцуем, еще скажи. У меня пятка в крови уже. - Да ничо не в крови, все в порядке на вид… Опустился на корточки у ее ног. Мимо протащил свою жопу Исла с прицепом. - Нихуя Рифмабес джентльмен! На коленях перед дамой прям – - Свою заведи. - Как это называется? Доминатрикс? Настоящая? Катька показала ему фак, не разбираясь долго, кто он и что ему надо. Сразу стало сильно легче любить ее. Расстегнул ей туфли. Помог снять. Она держалась за его плечи и шипела от боли, ноги правда натерла жутко. Вскрикнула, когда поднял ее на руки. - Аккуратно… извиняюсь, пацаны, у меня тут ценный груз… а чо так баров дохуя, а нам в какой? Увидел в окошке третьего этажа ебло Локоса, вопросы тут же отпали. Поднялся с Катькой наверх, Лев освободил ей табурет. - Секундочку… а можно даме льда в стакане? А то больно горячая, все дела… Катька ткнула в плечо. Поцеловал ее. На минуту показалось, что все хорошо. Сладкий запах прелых листьев и холодной реки несло в открытое окошко, внизу была музыка, голоса, было насыщенное, яростное бурление питерского котла, было красиво, в конце концов: пиздец как красиво – вокруг, над крышами, за рекой, и по дороге тоже было красиво, при всем Катькином нытье, и вроде все вообще так сложилось, чтоб наконец уже побыть счастливым. Чейни сказал даже: - А я так понимаю, у нас без блога Ясно этот ивент выйдет, да? И так приятно было лыбиться в ответ. Катька тоже посмеялась, хотя вряд ли поняла, в чем прикол. Купил ей навороченный коктейль, поискал взглядом, где народ разливает покрепче и свое. Дальше как-то все закрутилось бегом: бутылка вискаря на орг.столе, заспорил с Локосом за Фристайл Мастерскую, разговор съехал на Ксюху, потом пиздели про заявку Менерикса, Шиш разводил его на слабо: Влад сказал, что Ван Дамм там очень спорно отплясывает, Шиш сказал, спорим, ты так хуй исполнишь, раскрутились серьезные дела, ставили заявку с телефона, народ угарал, Владу чо-то никак не растанцовывалось, при таком пристальном внимании от всей тусовки, доебался до Шиша, Чейни сказал, что дружба победила – получается у них обоих одинаково лажово, честь команды спас Лев, задав такое Эммамбо, что даже бармен охуел. И тут Катька схватила его за руку и потащила к дверям, пошел просто чтобы не развлекать публику скандалом, на десерт. - Я ухожу. Доволен? - У тебя месячные что ли начались?.. Надевала туфли, разогнулась, чтоб ударить его в грудь, поймал ее за руки. - Ты ведешь себя, как истеричка конченная – - Зачем ты меня сюда привел? - Кать, ты видела, чо седня было? У нас баттл, у нас день большой, ты можешь в кои-то веки порадоваться за меня – вместо того, чтоб мне мозги ебать? - Я радовалась три часа назад. - Ну еще блядь порадуйся! - Я тебе здесь не нужна. - Да елки… - Я никого из этих людей не знаю. Ты меня просто бросил, как вещь на полке – - Ну что мне, плясать, что ли, вокруг тебя? - Вокруг меня – нет, конечно. Утерла сопли. Умела как следует въебать, тут не поспоришь, хорошо бы в кругу залезала под ребра. Тут же почувствовал себя униженным. Жалким. Клоуном при пидорасах себя почувствовал. - Это шантаж, Кать. - А я ничего у тебя не прошу. Делай, что хочешь. Он сделал. Она забыла взять ключи от хаты, так что Влад их в пролет кинул сверху. Лев спросил на пятой рюмке: - Ты не сильно налегаешь, скажи мне? Влад налил шестую. Через час, чтоб он не блевал в зале, Лев с трудом втащил его в кабинку толкана. - Поехали, на хату тебя отвезем. - К тебе? - Ко мне вписка в одно лицо, я там договаривался... короче, не варик. Давай, собирайся, пора объясняться с женщиной с твоей уже. - Не-не. Не. Я остаюсь, нормально… - Ну не дури… - Все заебись. Чего ты? Влад гордо встал, и хлопнул бы его заблеванной ладонью по щеке, Гоукилла-стайл, если бы Лев не отклонился. И вот тут чувство пространства Влада подвело, и он звучно ебнулся обратно на толчок. Расслышал сквозь шум в ушах голос Чейни: - Он там живой? Бачок от унитаза не проломил башкой, нет? Влад хотел ответить, когда его вырвало снова. Лучший флип вечера получился. Следующее, что он помнил, это как он летит над лестницей и не может выпасть из липкого вязкого воздуха, на струящиеся ступеньки. Потом его сгрузили к Умнову в машину. - …да не должно вроде, но если заблюет, оплатит мойку, чо теперь. Дверь захлопнулась – как будто прямо по голове. Башка болела невыносимо. - Вопрос только, как мы поднимать будем тушу вот эту… - Давайте я с вами поеду, наверное. - А ты там влезешь на заднее? Он объемно так поместился… - Как-нибудь влезу. С утра встало в памяти, как его тащили волоком в спальню, уже в квартире, и пятки в носках скользили по ламинату, под серое дерево. И почему-то казалось, что это очень смешно, и он заржал, как долбоеб, а Никита пообещал, что щас отпустит его и ржать он будет как-нибудь сам по себе. В комнате Влад отрубился: на полу, чтобы не вертолетило, но одеялом сверху его укрыли. Проснулся он под истерическую дрочку дверного звонка.