*** Лос — Анджелес. Вчера. Клуб Хенрика ***
Выпроводив гостей тусовки сославшись на технические неурядицы Кристи вздыхает. Кажется, Хенрик объяснил все четко и ясно, семья у него месте на третьем после себя любимого, Кристи, возможно, клуба. Охрана пропускает Кола вместе с Давиной. — Что ты сделал? Без приветствий, хватает, опрокидывает на ближайший столик. Под весом дерево трескает. Осколки ранят, но не смертельно. Во что превращается Кол Майклсон ведомый яростью, под глазами набухли черные венки. — Полегче, папочка, — оттолкнув к стене. — Без насилия, — Давина прикрывает собой Кристи, ведь из всех присутствующих она человек и может пострадать куда серьезнее остальных. — Тогда может мне просто скажите, в каком дерьме меня обвиняю в этот раз… — Эван мертв! — эхом разносится по помещению. — Ты понимаешь, что с нами сделает Клаус и Элайджа? Хорошо, если бы Хенрик Майклсон не просыпался, не слышал этих слов. Руки опускает на барную стойку. — Умный кореш… — Ты же не делал этого, — тихо шепчет Клер. — Элитные шлюхи — моих рук дело, а убийство — нет. Давина продолжает верить в сына, встав сзади обнимает, кто как не мать сможет утешить, знает своего ребенка лучше остальных. Какое бы решение не принял Кол, в этот раз женщина выберет сторону сына, останется с ним до конца. — Он не лжет. За столько лет с Кола Майклсона и Давины Клер достаточно боли, драмы. Мечтали только о вечности вдвоем. Брюнетка в своем воображении рисовала дом у моря, легкий бриз, апельсиновый фреш. Кол касался бы ее губ своими, оберегать, обрести покой рядом и не вспоминать прошлое. Впереди еще много чего. Зайдя за барную стойку наугад выбирает бутылку алкоголя, ладонь ломает горлышко, делает несколько глотков, наплевав на выступившую кровь. Семья и самые близкие ранят куда больнее осколков стекла.*** Флешбек. Англия 1492 год***
Окончание войны Алой и Белой розы предзнаменовало эру процветания, не считая болезни прозванной «потливой лихорадки». В том замке длинные, темные холодные коридоры. Благочестивой и набожной девушке готовившейся стать женой не полагается разгуливать ночью. Придерживая подолы платья спешит в комнату Лорда Элайджи. За то время, что Катерина проводила в Англии он был единственным, кому та казалась небезразличной. Тревор слепо продолжал верить, что любит ее, а она не могла ответить на его чувства взаимностью ожидая, что на ее чувства ответит другой.Лорду Никлаусу и вовсе плевать на нее. Счастливец тот, кому отдастся эта женщина. Позабыв о тоне вежливости и стуке распахивает тяжёлую деревянную дверь. — Милорд! Не ожидала застать его в белоснежной ночной рубашке, меховой накидке, кочергой поправляет догорающие паления в камине. Катерина влюблена в его преданность, честность и благородство. Слышит звонкий женский смех. Кареглазая брюнетка лежит в постели, ее обнаженный силуэт скрывает ткань балахина. Благороден ли Лорд Элайджа, как она думала? Все ведь мужчины подобны, не упустят возможности провести наедине время с прекрасной женщиной.У мужчин все просто — пришел и взял, иногда без согласия. Всем известно, что короли имеют право завести любовниц, как богатые вельможи, есть дорогие куртизанки, а королевы обязаны быть верными, набожными и честными, это им прививают с юности. Но есть в истории исключения. — Катерина? Что привело вас в мои покои в столь поздний час? — Я…Я не должна была, — отворачивается только бы не видеть эту порочную картину. — Это я должен молить о прощении. — Секретарь вашего брата отказал мне в просьбе написать письмо моей семье. Без позволения Лорда Никлауса я не могу сообщить моей семье добрые вести о скорой свадьбе, моем положении при дворе, узнать о здравии матушки и отца, сестры. — Я решу вопрос с братом. Встретимся в дворцовом саду в три? Замешкалась не зная, как ответить на его вопрос, особенно после увиденного. — Я не знаю. Доброй ночи. Благослови вас Господь. Смог ли он понять, что та испытывает в этот самый момент? Покидает комнату, как можно быстрее. Увидела достаточно. В ее жизни будет не хватать его или будет терзать себя запретным чувством. Все же он прав и браки строятся на повиновении супругу, а не на глупом чувстве именуемом любовью и желании большего. Все еще верит, всем сердцем и душой, в счастливые браки? Набрать в легкие достаточно кислорода, не позволить слезам пролиться. Увидеть в коридоре Лорда Никлауса не предвещало ничего хорошего для нее, особенно опьянённого вином после сытного ужина. — Вина, Миледи? — произносит Майклсон прижимая ее к стене. — Я пойду в свою комнату, — не просто выскользнуть, когда крепкие мужские руки сдавливают хрупкую женскую шею. — Вы делаете мне больно. — Когда — то мне было больнее, Катерина… Она не знает значения его слов, как историю первой любовь к Татьи, для которой он открыл свое сердце, а она играла его чувствами, дарила поцелуи сперва ему, а после его старшему брату. Помнит, как желал, чтобы та женщина всецело принадлежала только ему. Почему Татья предпочла старшего брата, а его посчитал недостойным? Не желает, чтобы история повторилась. Не скрывает, что пять веков назад желает вонзить свой меч в сердца брата. Не выносимо наблюдать за тем, когда тот кого любишь любит другого. Не скрывает, что предательство возлюбленной Авровы и разбитое сердце так отразились на нем. — Если у вас осталась хоть капля мужского достоинства вы не тронете меня без моего согласия. Ее пугала его дикость, свободолюбие, напор, полное и неоспоримое властвование, словно он король. Ослабляется хватку, ухмыляется, большим проводит по щеке и нижней губе. — Я пьян, а вскоре ты вся будешь принадлежать только мне, возжелаешь. В этот раз придумал изощренное и жесткое наказание для брата? Осознал, что семья важнее? Оставляет ее сидящей на холодном полу, тусклый свет от огня факелов. По щекам стекают слезы, вернувшись в комнату выливает на себя кувшин холодной воды. Не догадывается, что этим не охладит зародившейся в сердце жар. Клаус закрывает за собой дверь в комнату брата, сталкивает с задумчивом взглядом Элайджи стоящего у камина, наблюдал за оранжевыми искрами пламени. Неужели тот даже не притронулся к прекрасному живому подарку любезно предоставленном им. — Пришел сказать, что мы едем завтра на охоту с Маркизом Орленодом, в шесть. — Прекрасно. Подъем в пять, отъезд в шесть, вернёмся к обеду в десять, к двенадцати сумею заняться делами и бумагами, в три прогулка с Катериной в саду. — Катерина милая дурочка. Мне плевать на ее судьбу. — Мне не плевать. — Тогда ты глупее ее. Мы обсуждали это в прошлый раз. — Мое мнение не изменилось с момента нашего разговора, Никлаус. Мы все еще можем чувствовать. — Для твоего удовольствия брат, на эту ночь, а утром все расскажешь, — кивок в сторону постели, намеренно отвлек внимание брата на ожидавшую в постели женщину, не спроста выбрал ее, знает типаж, похлопав по плечу, уходит, так лучше.*** Сейчас. Новый Орлеан. Апартаменты Элайджи Майклсона. ***
Кетрин Пирс в очередной раз сбивается с пути. Чем могло отличаться это утро от предыдущего? Разве тем, что горничная забыла томат черри в омлет или вместо апельсинового фреша грейпфрутовый, грантовый, который обожала хозяйка. Еще погодой, тем, в каком городе или стране проснется, в какой позе. Главное, что этим утром она просыпается рядом с ним. Вместе — самое главное и никто не разлучит их. Не поймет только почему ее начинают терзать воспоминания прошлого, от которых невозможно скрыться, как и себя. Почему не может просто позабыть, что так глубоко засело внутри нее. Кетрин Пирс не из тех, кто будет дожидаться смерти. Нет, это точно не про нее. Уклоняется, когда тот проведя ладонью по ее лицу пытается поцеловать в губы. Встав с постели набрасывает на плечи легкий короткие шелковый халат неизменно черного цвета. — Катерина, все в порядке? — взволновано. — Да, я в нормальном состоянии, если тебя это волнует. Планирую благотворительный обед с девушками для поддержки городских памятников и озеленение парков. — Это восхитительно.Меня радует, когда ты занята делами. — Знала, что ты оценишь. Ты должен… — Найти врага. Я уже обратился за помощью к ковену регента за помощью. Фракция людей? — Не так умны. Варфоломей не позволит мэрии разжечь войну. Если желали припугнуть достаточно вербены в городском водопроводе. — Ты права. — Я всегда оказываюсь права, только меня не слушают. — Довольна подарком? — Вполне. Убегает в личную ванную, видимо очень хорошо знает, чем удивить ту, у которой все есть, а личная ванная комната для нее место, где может скрыться ото всех. Ей нужно привести себя в порядок перед завтраком и обменяться сообщениями с Ивони Роллод. *Доброе утро, подруга Ивони. Нужно спасать этот жалкий городишка. *Что опять? С каких пор мы подруги? Это странно выглядит со стороны. *Как твоя дочь с Клаусом? Ты мне сразу показалась милой и жестокой. Мой стиль. *Спасибо. *Нужно заклинание поиска перед тем, как я уеду. * Уедешь? * Именно. Моя фишка оставаться живой, поэтому нужно заклинания скрытия, чтобы все думали, что я в этом городе. Оно у меня есть. Украла из гремуара Фреи Майклсон. * Что — то не меняется. Жду в своем офисе. Учти, оплата за помощь по двойному тарифу, специально для тебя. Умывается ледяной водой. Наносит легкий макияж, переодевается.Пол дня ей предстоит играть роль перед ним, усыпить бдительность, чтобы сбежать. Так лучше для нас. К.- повествует оставленная для Майклсона краткая записка. Как Элайджа пытался видеть в ней женщину способную любить? Он знает ее достаточно долго, но так ли хорошо, как думает. Может ли просчитать ее следующий шаг? Искренна ли она была говоря о своих чувствах? В очередной раз лгала? Мысли о счастливом будущем Элайджа породил только в своей голове? Сколько раз встречал истинную любовь и чтил ее? Верит, что так лучше для всех. Покидает апартаменты не дожидаясь его ответа на ее звонок. Бежать не оглядываясь. Дверь закрыла с правильной стороны. В Новом Орлеане в окнах горит свет, наступает ночь. У нее осталась ничего не осталось. Сколько раз зарекалась не ввязываться во все это, держаться подальше, беречь себя любимую. За рулем черной Porsche фокусируется на дороге, успокаивающем звуке двигателя, не рассматривает сменяющиеся картинки, сейчас ей плевать на это. За городом дорогу ее машине преграждает красный кабриолет, успела нажать на нужную педаль, затормозить, покидает автомобиль. Встать на ее пути мог только безумец или желающий смерти. Ребекка Майклсон стоит посередине дороги, скрестив руки на груди. Конечно же первородная сестричка, так любящая братьев и семью не могла не вмешаться, не позволит, чтобы благородному брату, в очередной раз разбили сердце. Считала, что ее братья не умеют выбирать женщин, один Клаус чего стоит, а Элайджа вовсе если посмеет полюбить, то позволит этому чувству топтать себя, зарывать в могилу. Любовь для него боль и обреченность, только в этом состоянии счастлив? Неужели не знает, что любовь — это легкость и гармония. Ей не сложно догадаться, как поступит, та, которая всегда выживает. Пирс же побегом решает все свои проблемы. — Убери машину, Бекс. Я не вернусь. Ты же все еще ненавидишь меня. Продолжай… — А ты все еще считаешь меня тупой блондинкой. Ты хотя бы вообразила, какую боль причиняешь ему — Если я не уйду он не выживет. — Враг? Это касается не нашей семьи, а тебя? — Я думаю, что это так… — Просто скажи, кого нужно убить или потенциально каждого. — Потенциально каждого. Плаймер. Он колдун и мой первый мужчина, отец Нади. Ревнив, силен, мстителен. Для него я была не больше, чем безвольная собственность, вещь, которая после свадьбы должна была полностью подчиниться, молчать, заниматься домом, хозяйством, работой в поле. Не мне описывать крестьянскую средневековую жизнь, в любом случае можешь прочитать учебник по истории. Долгая история. — Расскажешь в баре. Не зря моя семья предпочитали выдавать себя за аристократов. — Нет. Даже не подумаю. Я сама должна разобраться с этим. — Девочки должны держаться вместе. Хлопает в ладоши. Из лесного массива выходят представительницы семейства Майклсон и Ивони Роллод, которая набралась мужества, рассказала все блондинке, использовала заклинание скрытия иначе бы Пирс почуяла опасность, а та уже объявила экстренный сбор. Не могла же она оставить все так: город в опасности, не предупредить. Пирс поражёна, что даже Хейли согласилась на все, учитывая их историю и любовь к Элайдже. Даже Хоуп здесь, Фрея же всегда не остается в сторон, если дело касается семьи. — Эта не едет в моей машине, — указывает на Маршалл. — Я не отмоюсь от запаха псины. — Я и не думала помогать, такой дряни, как ты, но за это тебя и любят. — Спасибо за комплимент, волчонок. Маленький, сплоченый, женский коллектив. Им есть, что обсудить за употреблением текилы в одном из баров. — К примеру, я провела пятьдесят два года в гробу из — за Марселя, а Ник убивал моих ухажеров, считая меня ветреной, — говорит Ребекка съедая дольку лимона. — Меня не хотел принимать в семью, не доверял, угрожал. Элайджа был первым, кто мне поверил. Я обязана быть заботливой старшей сестрой. — Меня проклял вместе со стаей бродить в волчьем на полгода. Я тогда сполна ему отплатила за то, что разлучил меня с тобой.Не прощу себе, что пропустила твои первые шаги. — Много чего нового узнала об отце. — Он любит тебя, милая. Никогда не причинит боль. — Брось, волчонок. Ты сама спровоцировала его отняв дочь и решив, что сможешь победить Далию. Она бы разорвала тебя на мелкие части, а Клаус спас твою жизнь вот таким жестоким способом. Не объяснять же ему дочери, почему ее мать умерла по собственной глупости. За мной охотился пять веков, лишил дома, семьи, покоя и любви. Все из- за глупого ритуала и моего желания жить.Я так многое потеряла из-за Клауса. — Страшно подумать, что ждет мою дочь, — высказывается Ивони выпивая стопку алкоголя. — Если кто и знает, когда невыносимый братец ублюдок влюблен, когда глаза сверкают от это чувства, то это я. Он любит всем сердцем Алану и сможет сберечь ее. Хотя сперва играл и пользовался, открыто не признается. Довестись мне, Ивони.Ник не оставит ее. Сошлись двое поломанных. — Поверю на слово. Кетрин возвращается в апартаменты, все еще обдумывая, как быть. Убеждена только в том, что ее страхи не пусты, а обоснованы. Элайджа сидит в темной гостиной, сверлит ту взглядом. — Не смотри на меня так. — Обнаружил твою записку. Ты пыталась сбежать.Что происходит? — Сбежать в бар, с твоей сестрой. Я все еще здесь и выпитая текила дает о себе знать. Сейчас я думаю только о том, чтобы поцеловать тебя или пойти спать. Элайджа не терпит, когда она ведет себя вот так, не может прочитать ее мысли, понять, что она задумала, уклоняется от ее поцелуя. Пирс послушно обнимает за плечи. — Значит спать. После разочарованного вздоха идет в их спальню. Больше не думает, что потерять саму себя страшно, лишиться жизни, куда страшнее потерять его. Но в грядущей войне у нее есть союзницы, завтра они придумают план, как быть. Закрывает глаза, засыпает в майке и нижней части белья, не подумала переодеться в спальный комплект. Майклсон тяжело вздыхает, отвернувшись, ложиться рядом гася свет хлопком. Кетрин пальцами проводит по его татуировке, целует плечо, прижимается к нему.Так и не спросила, что вдохновило его на данный шаг. Наступит ли завтра сложно предположить.*** Португалия. Вчера. Лиссабон. ***
Наивно не пытайся достать, что давно осело на дне Если ты ничего не знала обо мне… Макс Корж — Малиновый закат.
Алана Роллод откровенно говоря проходила через депрессивный период, когда — то забросила себя, закрылась от окружающего мира, боялась не открыть глаза и никогда не увидеть этот прекрасный мир, не желала отношений думая, что узнав ее поближе парень испугается ее внутренних демонов или бросит причинив боль, была уверена, что книги успокаивают лучше откровенного разговора или тусовки с друзьями, в какой — то момент перестала доверять, осела на дно и выбралась сама же. Тяжело будет всегда, но жизнь течет и изменяется. Невозможно оставаться оптимистом находясь в квартире с двумя трупами, вампирами, детьми и Клаусом Майклсоном сидящем на подоконнике с бутылкой скотча. Как скора превратится в самого настоящего отвратительно монстра. Так и не смог набрать номер брата, рассказать о случившемся. Проснуться бы от всего этого кошмара. Рядом с таким Алана губит себя. Рядом с ним нет любви. Алана все же звонит матери, говорит, что не могла раньше связаться с ней из — за перелета, что сейчас они с Клаусом в обворожительном Лиссабоне, в скором времени вернутся в город. Ивони говорит о странном происшествии, проклятии наложенном на Пирс, девушка пытается убедить, что с Клаусом ей ничего не грозит. На самом деле не знает, что делать, чтобы ему стало легче. После разговора отнимает бутылку из его рук, тот опускает ноги, чтобы девушка могла сесть рядом, на узком подоконнике, не так много места, отпивает крепкий алкоголь прямо из горлышка. — Прости, Алана… Больше сказать ничего не может. Не стоит говорить, что ее не предупреждали о том, что рядом с ним смерть может стать финалом или началом. Не познать такого чувства, как любовь, а она несмотря на свою мудрость остается наивной, веря, что достанет его из очередного дна.Почему так добра к нему? Знает его слишком мало? Что рассмотрела в нем? Почему доверилась? Клаус груб, жесток, даже бессердечен, но те кто рядом с ним достаточно долго знают его иную сторону, именно те люди страдали больше всех, как бы иронично это не звучало. Алана знает все его изъяны, не станет осуждать за грехи и пролитую кровь, ее не интересуют все истории прошлого. Может только остаться рядом, ладонью касается его лица, щетина колет кожу рук. Привлекла его не с проста: яркая, слегка дерзкая. Внутренний свет в ней освещал его тьму, заставлял позабыть о том, какой он на самом деле. Дыхание Майклсона постепенно выравнивается, размеренное, ведьма смотрит так внимательно, всматривается в его лицо освещаемое малиновыми лучами восходящего солнца. Очередная бессонная ночь отразиться на ней, а не на нем. Не проще ли уйти, пока еще ходить может и сердце бьется. Найдет еще достойного, полюбит, только все будет не так.Прятал свои раны за ложью и лицемерием. С чего вдруг впустил ее в свое сердца, постепенно, медленно, присматривался, с блеском исполнял роль циника. — Я люблю тебя, Ник. Его руки обвиваются вокруг ее талии, прижимает настолько близко, будто боится, что и Алана исчезнет, уйдет не выдержав всего этого. Всегда же так и происходило. Он оставался в полном одиночестве. Одни уходили по своей воли разбив его сердце. Другие умирали. Третьих он сам убивал. Клаус Майклсон очень давно оказался на самом дне, зарылся в иле. Если не она, кто вытащит? Не всегда же можно гордо заявить, что справишься в одиночестве, а еще сложнее открыться. — Я правда люблю тебя, — взяв лицо в руки, оставляет нежный поцелуй на ее губах, со вкусом горького алкоголя, девушка смотрит в глаза, держит за запястье. Видят друг друга насквозь. Боятся одного и того же, переживали боль, поэтому не смогли бы причинить ее другому. Столкнулись двое израненных и истерзанных этого вполне для зарождения чего прекрасного, постоянного, на подобие рассвета. Вот такая любовь с готовностью принимать любым, через боль. С наступлением рассвета Вилия открывает глаза первой, кажется солнечные лучи обжигают кожу подобно огню, в глотки сухо, рядом на постели тело мужа.Ее же тело восстановилось благодаря магии и вампирской крови. Спрыгнув с постели осматривается, открывает дверь, у которой стоит охрана. Почему не помнит происходящего в течение последних часов. — Мамочка! — увидев женщину Шелли бросилась на встречу, несмотря на преграждающий путь вампиршу. Майклсон, как и Алана реагируют на детский возглас, выходят в коридор. — Очнулась милочка. Алана решит проблему обращения, я же прав? — Обращения? — странно произносит женщина. — Можно попробовать изменённое заклинание воскрешения, заставить кровь вновь бежать по венам, сердце биться. Считай это клинической смертью, если все выйдет. — Мой старший брат вряд ли будет рад узнав, что семья его единственного и любимого сына вампиры. Не хочу расстраивать его этим недоразумением. — Я умерла на том взрыве! Да? Эван! Где Тео? — Спокойнее.Лучше расскажи, кто надоумил тебя поить его кровью вампира. — Она, — губы дрожат. Клаус ухмыляется слыша ответ женщины. Куда же без Кетрин Пирс решивший все все по- своему. Действительно дьявольски умная и хитрая женщина. — Я все подготовлю для ритуала, зажгу свечи, — ведьма спешит скрыться в комнате, где еще недавно разговаривала с Майклсоном. Малышка не до конца всю серьезность ситуации.Просто рада, что после стольких бед, запаха гари, слез, крови и алкоголя видит мать, крепко обнимает женщину. Вилия не желает больше быть слабой и беспомощной, устала от того, что ей вечно твердят, что делать. Устала дрожать от страха, ожидать неизбежного. Страшнее было жить вечным ожиданием смерти. Взгляд спокоен в момент, когда прокусив толкую ткань кофты дочери впивается клыками в детское плечо. Теплая кровь с привкусом метала дурманит рассудок. Остановиться бы пока не поздно. — Нет! — выкрикивает Клаус отталкивая ее от перепуганного ребенка, впечатывает в стену, которого тут же уводят двое появившихся вампиром, не исполнение приказа приравнивается к верной погибели. Обретя шанс на новую жизнь потеряла себя. — Лучше вы, чем я. Знакомо? Предсказуемо или неожиданно? Клаус столько раз пытался решил проблемы мирно, ввязывается в схватку с новообращенной вампиршей, оказываются в гостиной, которую крушат, старается подтолкнуть ту к солнцу, жар которого выдержит не всякий, та не уступая валит на пол, душит. В шаге от бесчеловечности. — Признай, я нужна тебя, — щелчком пальцев Алана ломает шею. Клаус отбрасывает тело вампирши, встает. У них есть время для решения неожиданно возникшей проблемы или нет. Такого развития событий явно не ожидал. — Дядя, Клаус. Очнувшейся чуть позже Эван ощущает только жажду, головную боль, внутри все смешалось, долго не может быть на солнце, все тело болит, на слух давит звонкий детский плач. Потерялся. Пройдя в комнату впервые видит девушку с фиолетовыми волосами. Не хотел бы, чтобы все так завершилось. Ожидал подобного исхода? Был обреченным? Стоять на ногах не может. Жить с тем, что внутри ты будешь медленно разлагаться. Стать пеплом и развеяться на ветру? Оказавшись рядом гибрид поддерживает его. — Ты обращаешься, — не дожидаясь вопроса честно отвечает тот. — Вилия завершила процесс выпив крови вашей дочери. Она станет осложнением. — Я знаю ты пытался бороться за нас. Мне нужна кровь и позвонить отцу. Алана впервые открывает пакет донорской крови, переливает густую жидкость в чашку, протягивает ее молодому мужчине. Как тот с такой легкостью и стойкостью принимает свою судьбу, выпивает с грустной улыбкой на лице. Нельзя же прожить две жизни? В следующий понедельник Эван Петро не придет на работу, в светлый офис, не соберет всех на общем собрании, не выпьет кофе. Вилия не отведет детей в детский сад, не откроет магазин, не встретится с подругами. Для всех семья Петро трагически погибла во время взрыва по причине утечке газа. Его человеческая жизнь была прекрасной, а сейчас осталась в прошлом. Предстоит научиться решать новые проблемы, взглянуть на мир иными глазами. Находил счастье и смысл в семье. — Приятно познакомиться с девушкой дяди и регентом Нового Орлеана, как бы это странно не звучало. — Очень странно разговаривать с сыном Кетрин и Элайджи, я знаю их. Каково это быть без магии? — странно, что она задает этот вопрос, после увиденного готовится к худшему. — Нет ощущения всесилия. Я был готов к этому, точнее планировал свою смерть, переезд в Новый Орлеан. Моя мать всегда желала этого для меня, а я откладывал, раздумывал. До меня добрались быстрее, чем я мог подумать. — И я убью их всех, — заявляет Майклсон разводя руки в стороны. — Может, повременим с убийствами, — предлагает Алана зная, что скорее всего ее предложение будет отклонено. — Займись кольцами дневного света, — в приказном тоне. Если Клаус Майклсон перешагнет шаг дозволенного, сорвется, поплатятся все. Алана спешит удалиться, заняться выполнением приказа. Уже сталкивалась с ним, впадала в истерию, рвала свои нервы ради нулевого результата. Эван переживает разговаривая с отцом, даже губу прикусывает, впервые после обращения стоит напротив окна, на левой руке кольцо дневного света. Расслабляться рано. Кетрин стоя рядом с Майксоном вырывает телефон из его рук. — Послушай меня. Вилия должна вернуться к семье. — Мам, это ты? Она усложнила все. Пока не привыкнет к новой жизни ей лучше держаться подальше от людей и детей. — Ей больно и страшно, как когда — то было мне, но это ее выбор.Увидя семью живыми ей станет легче. — А есть другой вариант? — Учитывая обстановку да. Уезжай из страны не говоря никому куда. Так лучше. Я люблю тебя. Кетрин не хочет вступать в глупый спор с взрослым сыном, который понимает всю серьезность ситуации. Если он оказался в такой ситуации будя, как казалось, защищённым и уверенном в завтрашнем дне Кетрин не избежать спора с Элайджей, слышавший ее слова. — Ты знала. Мое сердце разрывалось за судьбу нашего единственного ребенка, а ты посмела все скрыть от меня, как и Никлаус! — Да я знала! Да я заставила Вилию каждый день поить Эвана кровью вампира, но в итоге именно я спасла ему жизнь. — Разрушила все в очередной раз. — А ты не выполнил обещание сохранить его сердцебиение. Вспомни. — Тебе нужно научиться говорить правду. — Это невозможно. Сейчас уверен только в том, что не должен лгать Вилии. Майклсоны отравили и его семью вековым ядом. Как можно заметить смыслом жизни Эвана Майклсона, как и отца была семья. Ясно, что нужно выбираться. Осознание произошедшего приходит медленно. Очнувшись на диване с засохшей кровью на губах. Эван все это время сидел на корточках ожидая ее пробуждения. По мнению Клауса опрометчиво было одеть на ее палец сделанное Аланой кольцо с лазуритом. Посвящая себя детям Вилия уделяла время себе и хобби, нужно ей было чем — то заниматься, самореализовываться, а не погрязнуть в уборке, готовке, заботе о семье. — Шелли… Боже мой! Я не могла сделать этого! Нет… Я могла убить нашу дочь! — Тише… С ней все хорошо. Она спит. Ее исцелили внушили забыть. У тебя просто зашкаливают эмоции. Из глаз выступили слезы, вцепилась в джемпер мужа. Нужно же было дать выход эмоциям. — Мы улетаем завтра. — Хорошо. Я соберу наши вещи, — осознав глупость сказанных ее слов, учитывая факт, что дома у них больше нет, женщина громко смеется. — Я сказал мы Вилия. Я и дети. — Ты бросаешь меня? Вот так? Отнимаешь детей? Никогда! — Нет. Мои чувства к тебе не изменились. Сейчас все будет иначе. Ты возвращаешься в Лондон, к родителям, под присмотром одного из гибридом моего дяди Клауса — Франка. Он обучит тебя, как быть вампиром. Сумеешь защитить свою семью, тебе будет легче пережить все рядом с ними, а когда все утихнет я вернусь, как официальный представитель Неясытей. Понимаешь? Англия будет принадлежать нам, я займусь всем тем, чем занимался отец. Пожалуйста, верь мне. — И мы станем типа королевской семьей. Всю жизнь об этом мечтала. Какие у меня будут обязанности? Тупо улыбаться и присуствовать на вечеринках всю оставшуюся вечность, как твоя мать? — Нам предстоит жить в новом мире, том в котором у нас статус и враги. Если пожелаешь я поеду с тобой, но дети. Они все, что у нас есть. Враги добрались до нас с лёгкостью, уничтожили дом и спокойную жизнь. Я обязан отомстить. Вилия присаживается на диван, ожидает чего — то от него. Ей нужно хорошо подумать над тем, что произошло, том, как она будет свыкаться с выбранной вечностью и всеми последствиями, тем, что она ненавидит себя. Сев рядом прижимает к себе, гладит по волосам, вампиры острее реагируют на все, по телу словно прошелся удар электрического тока, а после легкость, успокоение. — Пообещай, что с детьми ничего случится. Я придумала, как объяснить все Арчи и родителям. — Я знаю, кому доверить их. Хотел бы остаться с ней, но не может. Меры Эвана оказались действенными. В аэропорту множество спешащих людей. Клаус должен, как можно быстрее вернуться в Новый Орлеан, а Эван выбрал электронные билеты только бы даже самые близкие не узнали, где тот спрячет детей. Вилия передает Тео на руки отца, не может пойти, в зону регистрации. Боялась, что дочь будет помнить, то ужасно мгновение и боль не решается подойти к ней, машет на прощание. Их мир, что они строили на протяжении долгих лет просто рухнул. До ее рейса несколько часов, внутри все скрутило, глаза кажутся пустыми, стеклянными. Самолеты взлетают и приземляются постоянно, так же происходит в жизни.*** Новый Орлеан. Вчера ***
Просто одна автокатастрофа разрушила столько жизней. Марсель приезжает на место событий, сразу, как только ему сообщили о случившимся, смерти Фоны и всей ее семьи, который возвращались домой. Выжил только малыш, которого оставили с Ребеккой, она же не упустит момента повозиться с крестником. Сейчас спит в детском кресле на заднем кресле машины. У Ребекки Майкосон есть причины для крика и слез. Не из тех, кто проверит в отказ тормозов и съезд с моста в реку, что никто не смог выбраться, захлебнулись. Полиция оцепила территорию, скорая помощь прибыла на место событий, чтобы констатировать смерти, забрать тела для освидетельствования. Мало она страдал на протяжении своей долгой жизни? Сколько можно? В силах выбрать траурный наряд и оплатить церемонию погребения? Вот и все. — Я отомщу каждому за это, — шепчет стоявшему сзади Марселю. — Я не верю в случайность, кажется твоей семье мстят через близких. Умно. Садистки. Жестоко. Боюсь предположить, что дальше… Ты? Я? Хоуп? Фрея? Дэвид? Уже многие пострадали. — Бедный Эван… Элайджа с ума сходит… Давина… Кол… Намеренно замолкает, не желая продолжать озвучивать смертельный список. Меры против предателей и врагов предпринимала немедленно, а сейчас даже не осознает против кого конкретно предстоит бороться каждому члену ее семьи. — Я не хочу, чтобы ты участвовала в этом. — С каких пор решения принимаешь ты? — С этой самой минуты. Мы покидаем город завтра утром. Рейс в девять сорок пять. — И это говорит тот, кто никогда не предавал своих вампиров. — А так же семью, которая попросила о помощи. Мои ребята знают, что делать. Расскажу все по мере развития событий. Долго бы не смогла остаться здесь, наблюдать за всем происходящем еще больнее. Слишком быстро впадает в уныние, считает вечную жизнь бременем и проклятием. Как скоро вновь сойдет с ума? Только Марсель Жерар в силах залечить ее истерзанное сердце, согреть, поддержать или в этот раз не выдержит, слетит с катушек вслед за ней?*** Вчера. Новый Орлеан. Дом Фреи Майклсон. Район Ист — Риверсайд. ***
У Фреи Майклсон есть выбор: уйти или остаться. Если останется поможет семье одержать победу над очередным врагом.Если уедет Берта выживет, ведь мало кто знает, что они вдвоем. Доигралась. Все планы обрушились в один момент. Думала, что все колкие и болючие раны зажили. Хотела жить обычной жизнью, с той, которую не желала потерять. Берта еще верит ей, не знает о истиной силе и сущности той, которой открыла сердце. — Это необходимо? — девушка огорчена узнав о скором отъезде Фреи, не спешит завтракать. — Да, любимая, — с улыбкой. — Это всего на пару недель. Навещаю старшего брата Финна и вернусь к тебе с подарками. — Я до сих пор знаю только твою сестру Ребекку.Если не хочешь меня знакомить с семьей.Я понимаю. Не каждый это примет. — Глупышка… Моя семья за наши отношения, просто работа, разъезды, бизнес. Я организую семейный ужин, как только вернусь. Идет? — Это мне больше нравится. — А теперь ешь, если не хочешь, чтобы мы опоздали на работу, — берет ломтик сыра, подносит к губам Берты, ей определенно по душе такая забота. — Когда рейс? — проглотив. — Завтра в пять вечера. Я провожу тебя и ужин организуем вместе.*** Новый Орлеан. Сейчас***
Хоуп всегда ждет возвращение отца. Этим утром проснулась раньше Романа, что происходило довольно часто.Как же хорошо было до всего произошедшего, а последние события не оставляют желать лучшего. Верит, что именно тот решит возникшие проблемы, доберется до истины. Стоя у окна с чашкой кофе смотрит на суетящихся под внушением внушением вампиров готовящихся к возвращению создателя. Что случилось, то случилось. Клаус удивляется тому, что в аэропорту его встречает брат и бывшая на ночь. Хейли обеспокоена, смотрит куда — то вдаль. А что если следующей целью станет дочь? Обращает внимание на каждую мелочь. — С возвращением, — Элайджа обнимает брата. — Эван в безопасности, — отвечает мужчина. — Ты не виноват в случившемся, брат, — тихо, не желая далее мучить Клауса. — Мы с Хейли обсудили решение касательно Хоуп. — Заклинание сна, — продолжает Маршалл. — Прямо сейчас Марсель решает данный вопрос. — Вы приняли решение касательно моей дочери без меня, — в висках пульсирует, сильнее сжимает кулаки, не ввяжется же он в драку при людях, а рядом Алана пытающаяся взять его руку в свою. — Вспомни, что сделали с моим сыном. Это необходимо, пока враг не будет повержен, сконцентрируй свой гнев на тех, кто заслужил подобное, — спокойное. — Я так и поступлю, брат мой.Надеюсь, ты будешь рядом.Без тебя мне не справиться. — Я всегда буду рядом. Не мог не согласиться с обоюдным решением принятом ради дочери.Верно ли поступает по отношению к Хоуп? Лучше же такой вариант, чем Хоуп ввяжется в не ее войну, повязнет в крови, будет вынуждена не единожды убить. Погубит свою человечность, а этого он не желал. Если для него нет ни единого шанса на спасение, то для его дочери не все потеряно. Марсель Жерар для Хоуп родной, как старший брат. Не ожидала увидеть его так рано в новой квартире. Думает, что это с той ужасной аварией и всем происходящем в этом городе. Оставляет чашку на подоконнике. Для счастья Хоуп Майкосон нужны родители и семья, а заветной мечты у нее до сих пор нет. — Какие новости? Мой отец еще не приехал. — Они уже в городе. — Мне жаль семью Фоны. Это чертовски несправедливо. Как тетя Ребекка? Я обещала быть на церемонии прощания.Дэвид? Даже страшно подумать, кто может стать следующей жертвой. — Мы решим все это, как семья. Не почувствовала подвоха, клонит в сон, сложно дышать, перед глазами мутнеет. Укладывает на постель. Обычно всей более грязной работой занимается Клаус Майклсон. Покинув ванную комнату Роман ожидал столкнуться с гостем, слышал голоса, не надеялся увидеть Хоуп мирно спящую на их постели. Падает на колени, отказывается верить глазам, не могли же вот так просто решить за них. — Марсель! Что с ней? — Заклинание сна, — протянув руку ожидает ответной реакции, только в этот раз вампир сам поднимается с пола. Пусть все это поскорее закончится и его любовь вернется к нему. — Ладно, кого нам нужно убить, в этот раз. Я соберу Неясытей. — Ты никого убивать не будешь, Роман, — оказавшись хватает за голову вынуждает посмотреть в глаза. — Ты забудешь меня, семью Майклсон и главное свою любовь к Хоуп. Ты вернешься в Россию, начнешь жить заново без боли и потерь прошлого.В Новый Орлеан тебя привело любопытство и желание пожить в этом беззаботном городе. Пришло время вернуться домой Роман Тимофеев. Лучше забытье и возвращение в столицу? Открывает глаза, стоит в полной тишине и одиночестве, голову поворачивает к открытой двери балкона.