***
— Луи, догоню! Луи рассмеялся, шустро пролетая между деревьями. Маленькие, покрытые мозолями ножки с лёгкостью бежали по мягкой лесной почве, ловко перепрыгивая через торчащие корни. Он оглянулся через плечо и хихикнул, увидев бегущего за ним Гарри, который изо всех сил пытался его догнать. Гарри уже исполнилось четыре года. Он был славным мальчиком с копной выгоревших на солнце кудряшек и темной, загорелой кожей. Его большие глаза были зелёного цвета, как листва деревьев в летнее время, с золотистыми вкраплениями. Но Гарри также был младше Луи, и два года разницы между ними очень сильно ощущались. Учитывая, что в детском возрасте такой промежуток имеет огромное значение. Гарри был наследником Альфы стаи, но Луи быстрее бегал, выше прыгал и лучше дрался. Он всегда знал, где можно спрятаться в лесу во время игры в прятки, чтобы сделать свой светлый, карамельно-коричневый мех незаметным, а черного волчонка Гарри выделяться как снег в чистом поле. На этот раз они играли в догонялки, и если Луи без труда мог быстро бегать, петляя между деревьями и периодически переходя с четырех ног, покрытых мехом, на две человеческие и обратно, то Гарри — нет. Мальчик едва успевал перебирать своими пухленькими, короткими ножками, и ему приходилось останавливаться, чтобы сконцентрироваться и перейти в волчью форму, что давало Луи дополнительное время убежать дальше. К тому времени, как Гарри обратился в третий раз, омега уже успел взобраться на невысокое дерево, чему его друг ещё не научился. Когда черный волчонок добежал до дерева, он резко упёрся лапами в землю, чтобы затормозить на месте. — Эй! — закричал Гарри, как только обернулся в человека. — Так нельзя! Нельзя взбираться на деревья! — Скорее, это тебе нельзя, — поддразнил его Луи, свесив ноги с ветки. Гарри всегда старался подражать старшему мальчику карабкаясь вслед за ним по деревьям, но ему ещё ни разу не удавалось забраться выше самой нижней ветки, не упав и не получив где-нибудь большой царапины. — Это нечестно! — заскулил Гарри, тяжело плюхнувшись на землю и надув губы. — Ты и так бегаешь быстрее меня. — Может быть, однажды, когда ты уже не будешь ребенком, ты сможешь меня догнать, — попытался его успокоить Луи, что заставило Гарри сильно нахмуриться. — Я не ребенок, — запротестовал маленький альфа, — мне четыре года. — О, конечно, — Луи закатил глаза, а затем спрыгнул вниз, удачно приземлившись на две ноги. — Давай теперь назад к реке. Я дам тебе фору и все такое. Глаза Гарри загорелись от радости, и он быстро кивнул, прежде чем повернуться и побежать обратно тем же путем, которым они прибыли. Луи дал ему примерно пять секунд, прежде чем он обратился в волка и побежал за ним, минуя Гарри буквально через пару минут. Альфа громко заверещал позади от него, и когда река показалась в поле зрения, Луи обратился обратно, падая кувырком на землю и заливисто смеясь, как только его догнал Гарри с покрасневшим по-детски пухлым лицом. — Ты опять сжульничал! — альфа топнул ножкой от злости. — Переход в волка — это не жульничество, — возразил Луи в ответ. — Не тогда, когда я так не могу! — взвизгнул мальчик. — Может быть, тебе тогда стоит научиться! — крикнул в ответ Луи. Вдруг помимо бурлящего потока воды в реке послышался смех, и омега оглянулся: обе их матери стояли на берегу, наблюдая за ними. — Щенки, — позвала Джоанна, — идите сюда, глупые мальчишки. Идите посидите с нами. — Мама, ну, мы же играем, — захныкал Луи. — Я знаю, но думаю, что бедный Гарри заслуживает отдыха от твоих игр, — сказала она тоном, не терпящим возражений, и махнула рукой, подзывая к себе. — Дай мне привести твои волосы в порядок, маленькая Луна, они все грязные. — Отлично, — надулся Луи и с кислым лицом побрел к ним, а Гарри побежал к своей матери с довольной улыбкой. — Привет, мамочка, — пролепетал он, забираясь к Энн на колени и целуя ее в щеку. Она улыбнулась, ее глаза засияли от счастья, когда она обняла своего драгоценного сына, а затем усадила его к себе на колени, отчего толстое ожерелье на шее женщины качнулось. — Привет, мой дорогой, — сказала она, — вы с Луи хорошо провели время? — Да, — ответил Гарри и надул губы, бросив взгляд на омегу, — пока Луи не стал жульничать. — Я этого не делал, — возразил мальчик, скрестив руки на груди. — Мы никогда не говорили, что лазать по деревьям против правил. — Ну, это нечестно, — настаивал Гарри. — Мама, скажи Луи, что это нечестно. Энн с Джоанной переглянулись, улыбаясь друг другу, прежде чем Джей вздохнула и взяла в руку резной гребень, проводя им по длинным спутанным волосам сына. — Луна, — мягко начала она, — ты же знаешь, что Гарри не умеет лазить по деревьям. Тогда зачем ты это сделал? — Чтобы выиграть, — невозмутимо произнес Луи, отчего Энн с Джоанной расхохотались. — Мама! — ахнул Гарри, широко раскрыв глаза. — Это не смешно! — Прости меня, любовь моя, — извинилась она, все еще посмеиваясь и поглядывая на Джоанну. — Твой мальчик — это что-то, Джей. — Я знаю, — согласилась омега, целуя Луи в щеку и не обращая внимания на его раздраженную гримасу. — Они доставят друг другу столько проблем, когда подрастут. — О, Луна, помоги этой стае, — улыбнулась Энн. — Я думала, что мы с Десмондом не давали спать всей стае из-за наших ссор до утра, когда мы только спарились. Но эти двое им ещё покажут. Луи нахмурился, слова Омеги сбили его с толку. — Почему имеет значение то, что вы и Альфа Стайлс делали, когда спарились? Причем тут мы с Гарри? Энн замолчала, поджав губы, и виновато посмотрела на Джоанну, которая лишь вздохнула и погладила Луи по голове, проводя пальцами по менее спутанным прядям. — Однажды вы с Гарри станете парой, малыш, — осторожно произнесла женщина, что заставило Луи нахмуриться и повернуться к другу, увидев такое же смущенное выражение лица. — Серьезно? — Да, — Джей кивнула. — Это было решено давным-давно. Точнее, в тот день, когда ты родился. — Но Гарри тогда еще не было, — запротестовал Луи. — Я знаю, — ответила омега, — но в течение многих лет сложился порядок, что первый рожденный альфа в семье Альфы стаи станет следующим лидером, а первый рожденный омега во второй по значимости семье станет в свою очередь его парой и Омегой стаи. — Мой отец занимал такое же положение, как ваша семья, когда я была маленькой, — сказала Энн, — поэтому я была обещана отцу Гарри. И с бабушкой Гарри было то же самое. Она прикоснулась к своему ожерелью, толстому из-за тяжелых камней и крупных бусин, что были отличительным знаком Омеги стаи. — Однажды ты займешь мое место, когда отец Гарри уйдет в лес, — сказала Энн, — хотя будем надеяться, что это произойдет не скоро. Луи нахмурился, переводя взгляд с Гарри на их матерей. — Но я не хочу спариваться с Гарри, — возразил омега. — Мы же друзья. — Лучшие друзья, — вмешался альфа. — Из лучших друзей как раз получаются самые лучшие пары, — улыбнулась Джей. — Мы с твоим отцом тоже лучшие друзья. — Но… — запротестовал Луи, и Джей вздохнула. — Луи, дорогой, всё уже решено, — сказала она, ее голос был нежным, но и одновременно серьезным. — Ты станешь Омегой стаи, а это означает, что однажды ты будешь принадлежать Гарри. Она поцеловала его в макушку и похлопала по плечу. — Твои волосы теперь в полном порядке, — более веселым голосом произнесла омега, видимо, желая перевести тему. — Вы, мальчики, можете еще поиграть, только вернитесь до того, как охотники вернутся к ужину. Луи повернулся к матери лицом, открыв рот, чтобы задать еще несколько вопросов, но Джей слегка подтолкнула его в плечо, давая понять, что разговор окончен. — Иди. Луи поднялся на ноги и поплелся обратно в лес вместе с Гарри, следующим за ним по пятам. Шаги мальчика до сих пор были слегка неуклюжими, но омега шел медленно, так что тот по крайней мере не отставал. Когда они зашли поглубже в заросли, где их точно не услышат мамы, Луи плюхнулся на землю, шмыгая носом. — Почему я должен стать Омегой стаи? — всхлипнул он. — Я не хочу. — Почему? — удивлённо спросил Гарри, подходя и садясь рядом с ним. — Моя мама всегда следит за порядком. Она помогает шить одежду и следит за тем, чтобы у всех были лекарства и еда. И она рассказывает хорошие истории. — Но я хотел стать охотником, — фыркнул Луи. — Охота намного лучше, чем дурацкая одежда. — Омеги все равно не охотятся, — Гарри нахмурился. — Отец мне говорил. — Я хотел стать первым омегой-охотником, — Луи вздохнул. — Я хотел доказать Альфе, что могу охотиться, когда вырасту. Луи подтянул ноги к груди и уткнулся подбородком в колени, усеянные ссадинами. Гарри, пытаясь подбодрить мальчика, поглаживал его плечо, прежде чем сказать: — Все будет хорошо, Луи, — сказал Гарри. — Я буду для тебя хорошим мужем, когда мы спаримся. Луи поднял голову и удивленно посмотрел на него. — Я буду дарить тебе цветы, как мой отец дарит маме, — продолжал Гарри, — и если ты не сможешь охотиться, я буду давать тебе возможность первому съесть часть добычи каждую ночь. Глаза альфы загорелись, и он подскочил, вставая перед другом. — И поцелуи! — сказал Гарри. — Папа с мамой очень часто целуются. — Фу, целоваться противно, — решительно заявил Луи. — Тебе понравится, когда ты станешь старше, — сказал Гарри, задумчиво нахмурив брови. Через мгновение он снова широко улыбнулся и с энтузиазмом предложил: — Может, попробуем сейчас? — Фу, — Луи сморщился, быстро вставая. — Нет. — Очень быстро! — настаивал на своем Гарри, поднимаясь на ноги. — Давай попробуем, если я тебя обгоню в следующем забеге? — Хорошо, давай, — согласился Луи, закатывая глаза. — Отлично! — радостно воскликнул Гарри и тут же рванул вперед. Луи покачал головой и побежал за ним. Через несколько секунд он уже обогнал мальчика, который обиженно пыхтел позади него, пытаясь изо всех сил его догнать. Луи услышал, как тот споткнулся о корни дерева и упал на мягкую землю, сразу же поднимаясь на ноги. — Эй, — завопил он. — Я должен выиграть! — Очень жаль! — крикнул Луи. — Догоняй! Он побежал дальше, быстро забыв о своих последних мыслях. Все, что осталось — это Гарри, что-то бормочущий за спиной, летний ветерок в волосах, яркое золотое солнце над головой, освещающее всё вокруг.***
— Осторожно, — шикнула бабушка Луи, схватив его за запястье. — Ты снова порвешь ткань. Луи фыркнул, шумно подув вверх в надежде убрать упавшие на лицо длинные пряди волос. Он ненавистно уставился на иглу в руке и метр ткани, лежащий на коленях. Его бабушка провела целую неделю за ткацким станком, чтобы получить столь небольшое полотно, и Луи уже успел сделать в нем несколько впечатляющих дырок, пытаясь добавить отнюдь не шикарную вышивку. В придачу ко всему омега исколол себе все пальцы, из-за чего ему пришлось работать сквозь боль и мешающие повязки. Он убрал ткань с колен и измученно посмотрел на бабушку, встретившись с взглядом таких же голубых глаз, в равной мере наполненных любовью и разочарованием. — Бабушка, я устал, — сказал он. — Если хочешь, мы можем остановиться на сегодня, милый, — сказала она. — Нет, я вообще не хочу, — захныкал Луи. — Я не умею вышивать. Разве нельзя обойтись без того, чтобы Омега стаи вышивала? — Да, — тяжело вздохнула она, — если Альфа выберет себе Бету, у которого будет пара, способная сделать это за тебя. Луи нахмурился, когда женщина забрала у него ткань и положила сверху на свою стопку. Он знал, что она волшебным образом найдет способ исправить все его ошибки, чтобы вышивка стала аккуратной, гладкой. Может быть, бабушка в очередной раз скажет всем, что это он сделал, дабы избавить семью от стыда из-за сына-омеги, который ни на что не способен. — Бабушка, я не буду Омегой стаи, — осторожно произнес он. Пожилая женщина резко вскинула голову, в шоке посмотрев на него. — С чего ты взял? — Я в этом не силен, — Луи вздохнул. — Я ни в чем не силен, кроме бега. Но я даже охотиться не умею, так что какая от меня польза? — Даже не напоминай мне об охоте, — она фыркнула. — Это не для омеги. — Но я хочу охотиться! Женщина снова сердито посмотрела на него. — Будь осторожен, — сказала она. — Лес не место для омеги. Луи опустил глаза и уставился на груду ткани в углу. — Мне нигде нет места, — пробормотал он. Его бабушка снова сердито сверкнула глазами и, казалось, была готова снова отругать его, когда в шатер зашла мать Луи. Женщина огляделась, покачав головой. — Мама, — вздохнула она. — Отпусти Луи на оставшуюся часть дня. Он уже достаточно поучился. Бабушка Луи покачала головой, потирая лоб одной морщинистой рукой, а другой махнула в сторону омеги. — Хорошо, — сказала она, — иди. Луи ухмыльнулся и повернулся к матери, которая ласково улыбнулась ему, поправляя корзину, что висела на сгибе локтя. — Пойди найди Гарри, — предложила она. — Насколько я знаю, они с отцом только что поговорили, и он освободился. Настало время, когда отец Гарри звал его на личные встречи, обычно пока Луи тоже учился. Как только они снова собирались, то альфа рассказывал ему всё-всё-всё: секреты и наставления, которые дал отец на случай, когда ему придется возглавить стаю. Гарри всегда выглядел таким гордым в эти моменты, выпячивал свою семилетнюю грудь и расправлял плечи, пока Луи не пихал его в плечо, насмешливо называя креветкой, и они проводили остаток дня, крича друг на друга и ссорясь. Когда омега вышел на улицу, Гарри уже терпеливо ждал его у шатра Альфы. Он улыбнулся, заметив приближающегося Луи, и поднялся на ноги, тряхнув темно-русыми локонами, что уже доставали до плеч. — Луи! Пойдем скорее в лес. — Мы всегда ходим в лес, креветка, — поддразнил Луи, и Гарри сморщил нос, услышав прозвище, но быстро вернулся к серьёзному выражению лица. — Нет, пойдём на опушку леса, — сказал он, а дальше понизил голос до шёпота: — Дядя Найджел вернётся в стаю осенью, и сейчас он занимается всякими заготовками. Я хочу пойти посмотреть, что он делает. Луи слегка содрогнулся при упоминании дяди Гарри. Найджел был младшим братом Десмонда, и среди членов стаи ходило много разговоров о нем, но сам мужчина редко был на виду. Среди детей была популярна одна история об Альфе и его брате, которую Луи слышал тысячу раз. Казалось, её рассказывали при каждом удобном случае, но стоило лишь Гарри появится в поле зрения, как все сразу замолкали. В юности альфы по случайности оказались в окружении огня во время внезапно начавшегося лесного пожара, но если Десмонду удалось вырваться и убежать без серьезных последствий, то Найджелу — нет. Он наполовину обгорел, из-за чего на всю жизнь остался изуродованным: со страшными шрамами, с проплешинами на меху, со сморщенной, как изюм, кожей в некоторых местах, с обезображенным лицом, без правого глаза, с искалеченной рукой и ногой. Он хромал, из-за чего приходилось пользоваться толстой деревянной тростью. Десмонд рассказывал им, что Найджел был одним из самых многообещающих охотников стаи, но после случившегося стал целителем, приготавливая лекарственные снадобья единственной сильной рукой и исцеляя раны других так, как никогда не сможет себе. Часть года он жил на опушке леса в сухой неглубокой пещере, которую он привык называть своей, и возвращался в стаю на холодные зимние месяцы, довольствуясь теплым шатром и предоставляя лекарства больным. Луи понимал, что с его стороны такое отношение было неправильным, но он просто ненавидел, когда Найджел возвращался в стаю. Его тело было так изуродовано, что всегда привлекало к себе внимание, но ему говорили не пялиться. В конце концов, Луи же не виноват, что тому на ноги упало дерево, из-за чего только Десмонд сумел убежать. Но дело было не только в этом. Голос Найджела был низким, хриплым, таким грубым, как будто в его лёгких до сих пор остался удушающий дым пожара. А его оставшийся глаз смотрел всегда холодно, безэмоционально, что совсем не хотелось лишний раз смотреть на мужчину, особенно на другую сторону, где была почерневшая пустая глазница. Гарри же любил своего дядю, о чем Луи было известно. Альфа был просто маленьким лучиком солнца, невероятно добрым мальчиком, что Томлинсон был абсолютно уверен, что в его кудрявую голову никогда не приходило плохой мысли. Но Луи совсем не нравилось, когда Гарри вот так незапланированно тащил его в пещеру, где ему придётся вновь приложить все усилия, чтобы выдержать холодный, пугающий взгляд мужчины. — Дяде Найджелу совсем одиноко, — рассуждал Гарри, переступая через торчащие корни деревьев, что бросали на них темные тени, скрывая от золотистого света медленно опускающегося к горизонту солнца. — Он иногда признается в этом, так что хорошо, если мы его навестим. — Да, — безучастно согласился Луи. Он бросил взгляд на реку, от берега которой они отдалялись с каждым шагом. — Может, лучше покупаемся? — Луи, — проскулил Гарри. — Станет слишком темно, если мы ещё и пойдем купаться. Как мы вернёмся домой? — Ладно, — неохотно согласился Луи, равняясь с Гарри. — О чем ты сегодня говорил с отцом? Гарри сразу оживился, услышав вопрос, и сразу заговорил, активно жестикулируя руками: — О, о многом! Он рассказал мне о сезонах охоты, о том, как выбрать Бету стаи и как сформировать совет, и… Луи улыбнулся, слушая возбуждённую болтовню Гарри. Они продолжали медленно брести по тропинке через лесные заросли, голос альфы звучал так громко и ясно в тишине, нарушаемой лишь бурным потоком реки. И только когда ее шум начал стихать, Гарри понизил голос. Они уже перешли в ту часть леса, что страдала от засухи. Там было намного меньше деревьев, но все, которым удалось вырасти на истощенной земле, были с изогнутыми, искривлёнными стволами и с явными признаками болезней. Трава под ногами была жухлой, колючей — совсем не такой, как в остальной части леса. Гарри посмотрел на Луи, поджав губы. Шум реки остался позади. — Надо быть тихими, — пробормотал он, — у дяди может болеть голова. Луи молча кивнул. Он уже был знаком со всеми «правилами поведения». Впереди показался вход в пещеру Найджела, и Гарри ускорился, обогнав Луи. На этот раз омега не стал стараться вернуть себе первенство, так что он спокойно шел вслед за ним, слегка вытягивая шею в попытках заглянуть в пещеру. — Дядя? — тихо позвал он, и мгновение спустя появился столб пыли. — Привет, щенок, — сказал Найджел и добавил: — Я вижу, ты привел своего друга. Луи старался держать осанку, чтобы не дрожать. Каким-то образом, даже когда он старался держаться в стороне, Найджел всегда знал, где он находится. Он не удивился бы, если бы альфа мог видеть его на расстоянии нескольких миль Луи осторожно подошел и встал рядом с Гарри, чтобы получше рассмотреть старого волка. Логически омега понимал, что Найджел не очень стар, но в пещере он выглядел хрупким, осунувшимся, кожа побледнела и пролегла морщинами. В тот день его спина и грудь были обнажены, демонстрируя все шрамы на теле. Рука безвольно лежала на коленях, почти не двигаясь, если не считать нервных подергиваний двух рабочих пальцев. В другой руке он держал потертый пестик, а на дрожащих коленях балансировала такая же старая ступка, наполненная темно-желтым порошком. Он уставился на Луи здоровым глазом, и тот изо всех сил постарался улыбнуться. — Здравствуйте, Найджел, — сказал он, и не обожженная сторона рта мужчины дернулась в улыбке. Луи был благодарен, что он не обнажил свои зубы. — Что привело вас сюда сегодня, щенки? — спросил он, выкручивая при этом запястье, разминая в ступке порошок. — Ты сказал, что хочешь мне что-то показать, — сказал Гарри. — Разве? — спросил Найджел, вопросительно выгибая бровь на здоровой половине лица. — И когда же я такое сказал? Он звучал так, словно он пытался подразнить, но грубость его голоса делала слова вовсе не дружелюбными. — Когда я в последний раз навещал тебя, — сказал Гарри, его голос стал больше похож на скулеж, — неделю назад. — Ах, — понимающе вздохнул мужчина, — точно. Он повернулся к Луи, его взгляд не дрогнул. — А вы, ребята, достаточно храбры, чтобы пойти на это смотреть? — Да, — тут же ответил Гарри. — Мы хотим посмотреть. Луи слабо сглотнул и кивнул, но у него свело живот от этого удивления. Он не собирался заставлять Гарри отворачиваться от чего-то, что заставляло его лицо так светиться. — Ну что ж, — сказал Найджел, — давайте немного прогуляемся. Здоровой рукой он взял свою кривую трость и, сделав несколько попыток, поднялся на ноги. За ним волочилась его почерневшая и вывихнутая нога, но здоровая нога была толстой из-за мышц и вывела его из пещеры. Гарри и Луи последовали за ним, когда Альфа вышел в лес. Они заходили все дальше и дальше, деревья были сухими и похожими на костлявые руки мертвецов, солнце над ними припекало все сильнее, а листьев скоро почти не стало видно. Луи не узнавал эту часть леса: скалы были почти белыми, а русло реки — сухим, как пересохшее от жажды горло. Казалось, что трава вот-вот вспорет ему ноги. — Еще немного, — сказал Найджел, и в его голосе отчетливо прозвучал хриплый смешок, — если только вы не хотите повернуть назад. — Ни за что, — настоял Гарри, и смех Найджела стал громче. — Как скажешь, Маленький принц, — кивнул он и побрел дальше. Луи практически повис на Гарри, стараясь не выдать, как сильно у него скрутило живот, как сильно он хотел развернуться и убежать обратно в безопасный лагерь. Было что-то неправильное в голом лесу, лишенном жизни. — Вот мы и пришли, — наконец сказал Найджел и остановился так внезапно, что Гарри чуть не споткнулся, тоже пытаясь остановиться. Луи поймал его, его собственные ноги шаркали по мелкой, сухой грязи. Его глаза расширились, когда он посмотрел вперед, а затем взглянул на Найджела, пытаясь оценить лицо Альфы. Но даже его необгоревший бок ничего не выдавал. — Что это такое? — тихо спросил шатен, и губы Найджела скривились в усмешке от этого вопроса. — Это был медведь, — сказал он. Луи моргнул и снова посмотрел на землю. Там были кости, сохранившие форму целого тела. Грудная клетка огромной дугой возвышалась над землей, а множество мелких костей были сложены в форме мощных лап и когтей, и большой череп был полон массивных зубов. Его форма заставила Луи вздрогнуть. Он, конечно, знал про медведей. Они жили в одном лесу, как и волки. Но их нужно было избегать, и с ними нельзя было бороться. Он никогда их лично не видел, только слышал истории, которые должны были напугать его настолько, чтобы он никогда не уходил слишком далеко. Но размер скелета в овраге и острота его когтей и зубов пугали его больше, чем любая история за костром. — Что произошло? — спросил Гарри, и его собственный голос задрожал. — Ее что-то загубило, — сказал Найджел. — Что-то попало ей в лапу, заразило кровь. Луи вдруг стало холодно, даже под летним солнцем, а голос и слова Найджела пробирали до костей. — Она сгнила в земле, — сказал мужчина, — и теперь это все, что от нее осталось. Луи схватил Гарри за руку, надеясь, что Найджел этого не заметит. — Почему… — выдавил Гарри, — почему ты хотел показать мне это, дядя? — Потому что, — ответил Найджел, — лес примет все, что ему заблагорассудится. Никто из нас не избежит этого, несмотря ни на что. Он повернулся и пристально посмотрел на них своими темными глазами. — Будет лучше, если вы узнаете это сейчас. Он замолчал, позволив им двоим просто смотреть на сухой, выгоревший на солнце скелет, некогда внушавший страх, а теперь представлявший собой лишь гору костей, на которые могли претендовать белки. Луи почувствовал, как Гарри сжал его руку. Через мгновение Найджел рассмеялся, и его сухой хриплый смех сотряс воздух. — Тогда давайте возвращаться, — сказал он. — Вам лучше вернуться домой к своим матерям. Я дам тебе одуванчиковой пасты, которую хотела Энн. Они молча последовали за Найджелом обратно в его пещеру, и Гарри послушно взял мешочек с порошком после того, как Найджел высыпал его из своей ступки. — Приходи поскорей, щенок, — сказал Найджел с едва заметной улыбкой на губах. — Да, дядя, — тихо сказал Гарри, прижимая мешочек к груди и слегка помахав рукой, прежде чем они ушли обратно в лагерь. Они не разговаривали ни после того, как река снова забурлила, ни после того, как древесный покров снова бросил на них тень, ни до тех пор, пока не появились шум и безопасность лагеря, достаточные, чтобы прогнать воспоминания о темноте на краю леса.***
В разгар лета, в промежутках между часами охоты и когда солнце стояло высоко и припекало, яма для битв на краю территории всегда была полна народу. Все молодые альфы выходили за пределы бдительных взглядов вожаков стаи, чтобы бросить друг другу вызов, метаясь между человеческой формой и волчьей, когда они сцеплялись в драке. Омеги сидели и наблюдали за всем этим, работая над своей одеждой или ювелирными изделиями, или просто хихикали. Луи же был заинтересован в том, чтобы присоединиться к дракам, а не просто пассивно наблюдать вместе с другими омегами, но в бой допускались только альфы. Гарри умудрялся затаскивать его туда каждый раз, когда Луи был им недоволен. В последнее время он был очень расстроен. Медленно, но верно Гарри становился мужчиной. В тринадцать он еще не полностью превратился во взрослую версию себя, но он был выше, сильнее и мог присоединится к охоте. Его встречи с Десмондом становились все длиннее и длиннее, и Луи проводил много дней в одиночестве или с другими омегами в стае. Они ему очень нравились, но это был не Гарри. Они не были его лучшими друзьями. Он иногда с трудом узнавал Гарри. Он выходил из отцовского шатра с понимающей улыбкой на губах, и когда Луи спрашивает, о чем они разговаривают, он только ухмыляется и говорит «это секрет», хотя обычно он рассказывал шатену все до мельчайших подробностей. Единственное, где у него не было секретов, так это в подробностях охоты, на которую ему все еще надо было идти, даже когда Луи сердито смотрел на него и просил остаться. Все чаще его занятиями на день становились обучение шитью, какие ягоды можно собирать и как успокаивать деток, а его мать каждый раз тянула его назад, когда раздавался зов на охоту. Хуже всего было то, что они с Гарри становились старше; достаточно взрослыми, чтобы на горизонте постоянно маячили напоминания об их спаривании. В прошлом сезоне у Луи была первая течка, он провел три долгих дня в собственном шатре, а когда вышел, Гарри целый день не смотрел ему в глаза. Они по-прежнему оставались друзьями, но каждый раз, когда шатену напоминали, что когда-нибудь они станут чем-то большим, ему приходилось отворачиваться от Гарри. Он любил свою стаю, но роль, которая ему выпала, была тесной и неудобной, как если бы зимой ты стал слишком высоким для своего пальто. Он снова разозлился на Гарри после недели разговоров Альфы об охоте и его новых обязанностях стаи, но летний день был жарким и липким, и Луи больше нечем было заняться, поэтому он последовал за Стайлсом в яму. Он сел с краю и заплел волосы, которые довольно сильно отросли, как и у всех волков в стае, и теперь спадали на плечи. В середине ямы Гарри боролся с другим альфой примерно своего возраста, его собственные длинные волосы были собраны в крупный пучок на макушке. Они играли не на очки, причем действовали они руками, а не когтями и зубами. И все же Гарри удавалось держаться на ногах достаточно долго, пока, наконец, его противник не устал настолько, что позволил ему придавить себя к земле, чтобы объявить о победе. Стайлс ухмыльнулся и вскочил на ноги, когда судья их игры выкрикнул его имя. — Я выиграл! — Закричал Гарри, поднимая руки вверх. — Опять! Проигравший Альфа на земле сплюнул и поднял глаза, свирепо глядя на альфу. — Ты всегда выигрываешь, — сказал он. — Это несправедливо. — Справедливо, если я лучший, — усмехнулся Гарри, уперев руки в бока. Луи усмехнулся, подняв один из засохших цветов у своих ног, чтобы вплести его в волосы. Гарри посмотрел в его сторону, слегка нахмурившись. — Что-то хочешь сказать, Луи? — спросил он, и шатен поднял голову. — Ничего, — сказал он, улыбаясь и возвращаясь к плетению. Гарри посмотрел на него и шагнул вперед. — Ну, — сказал Гарри, — я думаю, что это справедливо, что победитель дня получает возможность проводить самого красивого омегу домой. Луи пристально посмотрел на него. Гарри никогда так с ним не разговаривал, разве что в присутствии всех остальных, и это беспокоило его еще больше. — Я сам могу дойти до дома, — резко сказал он. Он расплел косу и встал. — К тому же, насколько мне будет с тобой безопасно? Я каждый раз побеждал тебя. Глаза Гарри слегка расширились, и пара альф позади него хихикнула. Шатен мысленно улыбнулся, когда Гарри оглянулся и злобно зыркнул на них. Луи перешагнул через камни вокруг ямы, а затем с высоко поднятой головой пошел обратно к лесу, срезая путь к лагерю. В лесу было тихо, единственным звуком было тихое журчание ручья вдалеке и щебетание птиц наверху. Луи закрыл глаза и пошел с высоко поднятой головой, его ноги знали лес наизусть. Но через несколько минут он услышал позади себя торопливые шаги, нарушившие тишину, и вздохнул. — Что, Гарри? — сказал он ровным голосом, не оборачиваясь. — Луи, — вздохнул тот, — прости меня. — За что? — спросил шатен, продолжая идти. Шаги Гарри стали громче, и вскоре он уже стоял перед омегой. Луи лишь фыркнул и обошел его. — За… все, наверное? — Гарри побежал догонять Луи. — За все, из-за чего ты на меня злишься. Луи слабо рассмеялся и покачал головой. — В последнее время ты был невыносим, — вздохнул шатен. — Я? — Да, ты! — крикнул Луи. — То, что ты собираешься стать Альфой стаи, не делает тебя лучше других. — Эм, — сказал Гарри и склонил голову набок, — да, это так, Луи. Именно, что делает. Томлинсон усмехнулся, но продолжил идти вперед, не оборачиваясь. Он услышал, как Гарри тихо застонал у него за спиной. — И можешь уже перестать сопротивляться, — сказал он. — Ты все еще обещан мне. Луи резко развернулся и сильно толкнул Гарри. Альфа упал на твердую землю через несколько мгновений, и помотал головой, его растрепанные волосы разлетелись во все стороны, когда он посмотрел на омегу. — А это еще за что? — Ты такой, блять, придурок, Гарри! — крикнул Луи. Младший мальчик все еще смотрел на него большими глазами, и Луи топнул ногой, недовольно ворча. — Я знаю, что обещан тебе, все постоянно напоминают мне об этом! Но самое меньшее, что ты можешь сделать — это сделать так, чтобы я полюбил тебя. Гарри нахмурился. — Я тебе не нравлюсь? — Не в последнее время! — крикнул Луи. — Ты ведешь себя глупо. Плохой Альфа. Это заставило Гарри свирепо посмотреть на него, его глаза немного потемнели. — Не называй меня плохим Альфой, — сказал он. — Я скажу тебе все, что захочу! Ты плохой Альфа, — огрызнулся Луи, — и ты слишком высокого о себе мнения, и ты не можешь вести стаю только потому, что можешь повалить кого-то на землю… — Возьми свои слова обратно! — закричал Стайлс. — Нет! — выкрикнул Луи. — Ты не можешь говорить мне, что делать! Ни сейчас, никогда! Гарри хмыкнул и попытался опрокинуть его, но Луи тоже был силен, и ему удалось выстоять против младшего мальчика. Он нагнул Гарри и попытался слабо поцарапать его своими человеческими ногтями. Тот застонал от разочарования и с силой дернул омегу за ожерелья, отчего старший мальчик выругался и взвизгнул, когда его опустили на уровень альфы. И вдруг губы Гарри оказались на его губах. Это длилось всего секунду, но Луи чувствовал, как по его телу текут годы жизни, и к нему возвращались все чувства, которые он когда-либо испытывал к Гарри, хорошие или плохие. Он почувствовал, как волосы на его шее и руках встали дыбом, почувствовал жар кожи и напряжение мышц. Он ощутил пятнышко на плече, прямо под местом, где должна быть метка, слабо пульсирующее от ощущения губ Гарри на своих. Теперь он отчетливо ощущал запах альфы: сосновые иголки, свежевспаханная земля и грязь на дне реки. А потом он почувствовал, как все мгновенно изменилось, словно лес превратился из нежной весны в жаркое лето. Но потом все закончилось, Гарри отпрянул и попятился назад, подальше от Луи. Когда Гарри отодвинулся от него, омега упал коленями на лесную подстилку, глаза второго мальчика расширились. В волосах у него торчали сосновые иголки и палочки, а вокруг лица вились непослушные кудри. Омега едва мог дышать, особенно сейчас, когда запах Гарри дразнил его обоняние. Он судорожно вздохнул, глядя на своего лучшего друга. — Зачем… — выдохнул Луи. — Зачем ты это сделал? — Я… — выдавил Гарри. Похоже, у него не было ответа. Он уже встал на ноги. — Гарри? — слабо спросил Луи, но альфа только покачал головой. — Луи, мне очень жаль, — повторил он. Луи открыл было рот, чтобы заговорить, но через мгновение Гарри дернулся, и его друга сменил черный волк. — Не смей, — вырвалось у него, но Гарри уже бежал прочь, обратно к лагерю. Томлинсон выругался, пиная пятками грязь. Он подтянул колени к груди, обхватил их руками и снова выругался, уткнувшись лицом в колени. В лесу было тепло, и он слышал, как вдали течет река и на деревьях щебечут птицы. Обычно это избавляло его от всех тревог и страхов, но сейчас он чувствовал себя так, словно в животе у него был вечный камень, а на губах — наполовину потухший огонь.***
Луи провел вечер в лесу. Он пропустил ужин, прекрасно зная, что мама оставит немного для него, когда он вернется. Когда он вернулся в дом, родители уже спали, но, как и ожидалось, его ужин был на столе с небольшой горкой спелых ягод рядом. Его бабушка сидела у маленького круга и смотрела на него снизу вверх, как будто ждала его. Положа руку на сердце, она, наверное, ждала. Женщина слышала, как кто-то приближается по самым тихим шагам, чувствовала запах бури в ветре, доносящийся за несколько дней до этого. — Привет, бабушка, — тихо сказал Луи, опускаясь на колени, чтобы собрать свой ужин. Он ухватился было за ягоды, но бабушка схватила его за руку, заставив посмотреть на нее прежде, чем он успел сделать что-нибудь еще. — У тебя другой запах, — сказала она с кривой улыбкой, ее единственный слепой глаз ярко сверкал полной луной в темноте, — ты поцеловал своего Альфу, не так ли, щенок? Луи заерзал, пытаясь отстраниться от пожилой женщины. — Ничего такого, бабушка, — пробормотал он, но она только усмехнулась. — Ты не обманешь меня, дитя, — сказала она, — в этом нет ничего дурного. Этот мальчик немного дикий, но он еще подрастет. Луи покачал головой и отстранился, одной рукой обнимая свое тело, а другой придерживая ужин, собранный в складках юбки. — Я иду спать, — пробормотал он и потащился в свой угол шатра. Его бабушка улыбнулась и протянула морщинистую руку, коснувшись его руки, когда он попытался уйти. — Ты тоже дорастешь до своей роли, ты же знаешь, — сказала она. Он весь напрягся. — Я не хочу играть свою роль, — сказал Луи. — Это все чушь собачья. Пожилая женщина шлепнула его по щеке, и он громко вскрикнул и закрыл лицо руками. — Не смей так говорить со мной, — упрекнула она его, и лицо ее смягчилось, — но ты найдешь свое место, дитя. Просто подожди. Губы омеги задрожали, и он покачал головой. — Как скажешь, — тихо сказал он, а затем повернулся и пошел обратно в тихий уголок своего шатра, устраиваясь поудобнее — у него все равно пропал аппетит. Он свернулся калачиком и закрыл глаза, засыпая под звуки бабушкиного пения у пустого костра.***
По мере того как темнели листья и солнце быстрее клонилось к закату, Гарри все реже и реже разговаривал с Луи. Каждый день, вместо обычных долгих прогулок, Гарри оставался в шатре своей семьи или с другими альфами, оставляя Луи почти каждый день одного. Он попытался занять свободное время купанием в реке или лазаньем по деревьям на краю территории, но казалось, что все больше и больше старших говорили ему вернуться на землю, стоять прямо и найти занятие приемлемое для Омеги стаи. И все это время мальчика, который должен был стать альфой Луи, нигде не было видно. Холодная погода принесла в стаю болезни, насморк и сухость в горле, и Найджела поместили в отдельный шатер на краю поселения, чтобы всех лечить. Иногда Луи видел, как Гарри проскальзывает в его шатер, и по крайней мере хотел спросить у него, о чем, черт возьми, они там говорят. Время неслось неумолимо вперёд, и вместе с ним на Луи наваливалось все больше и больше. Бабушка, приставленная наставлять его, все сильнее отчаивалась, почти умоляя его научиться готовить на огне, как поправить разорванную шаль и дать бутылочку щенку. С последним он справлялся, но с остальным все было несколько хуже, его голова была забита подростковыми вопросами и жаждой почвы под ногами и солнца в волосах. Мать долго смотрела на него, когда он говорил, что плохо себя чувствует, осторожно спрашивала, один ли он проводит течки, что всегда заканчивалось тем, что один из них начинал кричать. Омега Стайлс заходила все чаще, спрашивая, не хочет ли Луи зайти поговорить. Он знал, что в конце концов не сможет игнорировать ее вопросы, ему придется взять на себя трудную задачу — позволить ей прочитать ему лекцию обо всем, что ему нужно будет знать, когда он будет женат на ее сыне. Луи моментами видел Гарри, когда тот вежливо говорил ему «доброе утро» или «спокойной ночи» у костра. Однажды он сказал Луи, что тот выглядит прекрасно, и Луи не мог смотреть на него в течение нескольких дней, от его лучшего друга исходили слишком странные слова, но они вызывали странные ощущения в животе, он не жаждал это расшифровывать. Наступила осень, и когда воздух стал холоднее, кожа Луи горела, покалывая от досады, что он не может ни с кем поговорить. Поэтому темной осенней ночью, когда он высунул голову из шатра, чтобы проверить, не холодно ли снаружи, он нахмурился, увидев силуэт тела Гарри, исчезающего в лесу в сопровождении отца и Найджела, который неуклонно хромал рядом с ними, держа в руке трость и закрывая шалью неровные плечи. — Почему Гарри ушел с Альфой и Найджелом? — спросил он немного резче, чем хотел. Мать подняла на него хмурый взгляд: она была занята приготовлением ужина на костре в их шатре. — Наружу? — спросила она, — Так поздно? Они уже охотились. Ты, должно быть, ошибаешься, щенок. — Нет, — Луи вздохнул еще громче. — Ты думаешь, я бы принял Найджела за кого-то другого? Он похож на осиное гнездо, в которое забрался медведь. — Прекрати, — резко оборвала его Джоанна, ее взгляд резко стал суровым, — ты не можешь так говорить об альфах, мне все равно, кто они. Она жестом пригласила его подойти, и по ее лицу было видно, что выбора у нее нет. — Если Альфа стаи на улице, то это не твое дело, — сказала она. — Иди лучше помоги мне. Шатен фыркнул, но все же потащился к костру и взял ступку, которую предложила ему мать. Они поужинали в молчании, родители обменялись встревоженными взглядами, которые он предпочел проигнорировать, прежде чем отправиться спать. Он планировал провести весь день в шатре, молча протестуя против своих обычных обязанностей, а когда проснулся, то зажмурился от шума голосов снаружи. Он моргнул, застонал от этого звука и вытянул шею. В шатре было пусто, и он подтянул к себе одеяла, медленно потягиваясь. Он подошел к передней части шатра, где голоса родителей звучали отчетливее. И среди них был ясно слышен прокуренный голос, который все еще заставлял его вздрагивать. Он распахнул полог шатра и поднял брови, увидев не только свою семью и Найджела, но и большой круг семей, они все еще были закутаны в свои меха и смотрели на Найджела широко раскрытыми глазами. — Что происходит? — сказал Луи, его голос слабо дрожал. Его отец, стоявший перед ним, обернулся, и омега уже ожидал агрессии, но вместо этого он выглядел просто пораженным появлением сына. — Что-то случилось, — сказал он, и Луи нахмурился. — Что? — Лучше увидеть это своими глазами, — сказал Найджел низким рокочущим голосом, крепко держась за трость, и наклонился вперед, чтобы получше рассмотреть Луи. Тот инстинктивно ближе придвинулся к маме. Не говоря ни слова, мать подтолкнула его вперед, и Найджел, прихрамывая, двинулся в сторону леса. Стая шла вместе с ним, все они были смущены и с широко раскрытыми глазами следовали за ним. Луи нахмурился, заметив Омегу Стайлс, бледную и одинокую, шедшую впереди них. Он огляделся, а мать продолжала давить ему на спину, заставляя ноги двигаться. — Где Альфа Стайлс? — спросил он. — Мы не ходим в лес без Альфы Стайлс. Джоанна решительно шикнула на него, и у Луи свело живот от страха. — Мама? — тихо сказал он, но та только пригладила рукой его длинные волосы, а затем схватила его за плечо, ведя его вперед, а отец Луи следовал за ним по пятам. Пока они шли, запыхавшийся от ходьбы Найджел рассказывал, что видел, а трость не в такт ударялась о сухую осеннюю землю. — Вчера вечером, — сказал он, — мой брат хотел вывести Гарри поболтать под звездами, научить мальчика нескольким вещам. Он хотел, чтобы я пошел с ним, чтобы мы могли поговорить как семья. Трость продолжала постукивать, и над плечом Найджела закружились тени. — Мне жаль, что вы сейчас это увидите. Он внезапно остановился, и Луи услышал, как его отец резко вдохнул, а Омега Стайлс вскрикнула, упав на колени. По толпе прокатился шумок разговоров, другие волки смотрели на то, что было перед Найджелом. Луи рванулся вперед, но мать схватила его и развернула, прикрыв рукой глаза. Но он успел поймать взгляд Альфы своей стаи, распростертого на лесной подстилке, его взгляд был туманно мертвым, его внутренности были разорваны и лежали в грязи вокруг него. Стая кричала, скулила, некоторые из них повернулись и побежали, волоча за собой покрытых шерстью щенков. Но отец Луи стоял твердо, его лицо оставалось непроницаемым, несмотря на растущую печаль в глазах. — Найджел, — напряженно произнес Марк, — что случилось? Тот опустил голову. Луи мог разглядеть весь ожог, который опоясал лицо, потянулся на голову, не жалея уха, а волосы на голове больше не росли. Его губы, всегда опущенные вниз, соответствовали им на второй половине лица, плотно сжаты и пропитанные горечью. — Медведь, — ответил он. — Медведь? — эхом отозвался Марк, — Десмонд знал, как сражаться с медведем. Медведи его боялись. — Гарри, — сказал Найджел так просто, что это казалось обычным объяснением. — Прошу прощения? — сказал Марк. — Этот ребенок пытался бросить вызов одному из ее детенышей, — сказал Найджел, — она пыталась напасть на него, но Десмонд оказался быстрее. — О нет, — прерывисто выдохнула Энн. — Защищал своего щенка, — торжественно кивнул Найджел, закрывая глаза, — я… боюсь, медведь сбежал с Гарри. — Нет, — выдавила Энн, — этого не может быть… Гарри умен. Он не стал бы драться с медведем… — Как оказалось, стал бы, — отрезал Найджел, и его лицо исказилось от гнева. Энн моргнула, глядя на него, и в тот же миг альфа опомнился, и он сглотнул, опустив взгляд. — Я сегодня потерял брата, как и ты мужа. Энн кивнула, хотя лицо ее было мертвенно-бледным. Она повернулась, уткнувшись в плечо Джоанны, и та поймала ее, крепко держа за плечи, в то время как Луи, в свою очередь, был рядом с ней. Марк посмотрел на них, потом сглотнул и повернулся к Найджелу. — Найджел, — сказал он, — я знаю, что ты не просил об этом, но теперь, когда Десмонд и Гарри ушли, ты имеешь полное право возглавить эту стаю. Ты согласен? Тот наклонил голову вперед, показывая каждый позвонок и шрам на лысой стороне головы. — Я думаю, что ты должен взять это на себя, Маркус, — сказал Найджел. — Моя роль не в том, чтобы руководить, а в том, чтобы служить Альфе стаи, — твердо сказал Маркус, — и моя семья, и я будем помогать тебе всем, чем сможем. У Луи округлились глаза, и он открыл было рот, но мать крепко сжала его плечо, заставив замолчать и просто смотреть. Губы Найджела дернулись, и он поднял голову, одарив присутствующих кривой улыбкой. — Ну что ж, — сказал он, — полагаю, так оно и будет. Луи извивался под уверенной хваткой матери, глядя на Альфу перед собой, с перекошенным взглядом и неподвижным уголком рта, в то время как его брат лежал позади него, разорванный в клочья, а будущий наследник стаи потерялся среди деревьев и когтей медведя. Солнце рябило над головой, освещая лес. Но Луи никогда не чувствовал, чтобы воздух был таким холодным.