Canyon Moon

Река вновь пересохла. Луи сам не понимал, почему удивился. Ведь наступило лето, а для этого сезона такое явление стало уже обычным. Возможно, после дождя земля на берегах реки впитает в себя влагу, и в обмелевшее русло потечёт тонкая струйка воды, столь нужная их стае. Но дождя не было весь месяц. Земля за рекой также высохла, почти до трещин. Ему нужно было пройти вглубь леса, далеко за их территорию, в самые заросли терновника, чтобы набрать хоть немного воды. Он научился терпеть жажду, но в стае помимо него были щенки и старики, люди, которые не могли справиться с нехваткой воды в организме так, как он. — Луи, — позвал его кто-то, и он выпрямился, убрав руку от высохшего дна реки. — Да? — отозвался он. Перед ним выстроилась небольшая группа людей, последняя из тех, кто еще решался охотиться на большом расстоянии от поселения. Майя, одна из альф, что была в рядах добытчиков с самого начала, склонила голову в знак уважения. Её черные длинные волосы встрепенул лёгкий ветерок, что исчез также быстро, как и появился. — Я слышу кроликов в зарослях, — сообщила она. — Пойдем? — Да, — вздохнул Луи, выбираясь из русла реки, и ступая босыми ногами на пересохшую землю и траву. — Боже, у меня уже в горле стоит этот чертов кролик, — простонал Энджел, еще один альфа в их разношерстной группе. — Заткнись нахрен, — фыркнула Майя. — Ты не один такой несчастный. — Успокойтесь, вы оба, — вздохнул Луи, проводя рукой по волосам. Его коса вся растрепалась, но ему совсем не было времени на то, чтобы её поправить. — Своими криками вы распугаете всех кроликов. — О, какая жалость! — с сарказмом ответил Энджел, и Майя тут же несильно ударила его в живот. — Мы ловим всё, что можем, — спокойно ответил Луи. — Кто знает, может быть, завтра мы поймаем оленя. Олени не появлялись в лесу уже десять лет, но, как говорится, надежда умирает последней. Энджел скрестил руки на груди и пожал плечами, смотря на Луи. — Ну, что ж, — сказал он, — ты тут босс, так что ты решаешь, что нам делать. Как бы сильно Энджел ни действовал Луи на нервы, в его голосе не было ни малейшего намека на сарказм. Омега действительно был главным, и все это знали, начиная с волков, которые оставались на территории стаи, так как не могли охотиться по каким-либо причинам и заканчивая теми немногими, кто к нему присоединился в этом нелегком деле. Луи руководил охотой уже почти десять лет, и ему хотелось бы занимать столь высокую должность при более благоприятных обстоятельствах, чем умирающий лес и истощающаяся стая, но его это не испугало. — Мы поймаем этих кроликов, — твердо произнес он. — И постараемся оставить все жалобы при себе. Договорились? На него было обращено все внимание волков — молодых, старых, измученных голодом и жаждой — и, коротко обдумав его слова, они единогласно кивнули. Луи в свою очередь опустил голову и прикрыл на секунду глаза. — Тогда идём. Он обернулся, сосредотачиваясь на своем волке, и, оказавшись на четырех лапах и в толстой шкуре с густым мехом, он побежал рысцой в сухие заросли, преследуя скудную добычу.

***

— Итак, подойдите поближе, — сказал Луи. — Не забывайте о правилах: сначала самые маленькие. Он держал в кулаке шесть кроликов над головами собравшихся вокруг него щенков. Они заскулили, жалобно смотря на него большими темными от голода глазами. — Луна, мы хотим есть, — проскулил один из них, и Луи улыбнулся, услышав это прозвище. Но одно лишь движение губ вызвало головокружение из-за отсутствия еды и воды в его организме на протяжении всего дня. — Вы все получили воду? — спросил он серьезным голосом. — Лили разлила воду по кружкам, каждый должен взять себе по одной. — Да, Луи, — пообещал другой, кивнув. — Хорошо, — сказал он. — А теперь вперёд. Маленькие едят первыми, налетайте. Самые маленькие щенки выбежали вперед, как это происходило каждый вечер. Большинству из них было только по два-три года, и Луи дал им время перейти в волчью форму, прежде чем дать свежее мясо кролика, которое те сразу схватили в пасть и убежали. Омега осторожно раздавал кроликов, одного за другим, как небывалую драгоценность, пока все щенки не ушли в сторону, наслаждаясь долгожданной едой. Остальная часть стаи будет накормлена следом. Луи вздохнул, вытирая руки о ноги, и встал с корточек, шагая к своей охотничьей стае, чтобы проверить, что все было роздано должным образом. Лучше всего было закончить работу до наступления темноты; если кому-то вдруг не достанется мяса, то охотники могли вновь пойти в лес и поймать что-нибудь до того, как наступит ночь. Прежде чем он успел закончить свой обход, его кто-то схватил за руку. Луи оглянулся: его мать молча смотрела на него, внимательно разглядывая его лицо с сожалением в глазах. В ее некогда роскошных волосах уже виднелись густые седые пряди, а под глазами залегли морщины, но ее хватка с годами осталась неизменно твердой, только кожа пальцев стала толстой и мозолистой из-за долгих часов работы со швейной иглой. Две зимы назад ей пришлось заменить бабушку Луи, когда обычный кашель пожилой омеги стал влажным, хрипящим, надрывающим без того тихую женщину, пока не превратился в вечное молчание. — Найджел хочет видеть тебя, любовь моя, — мягко сказала Джей. — Прямо сейчас? — Луи вздохнул, чувствуя спазмы где-то в горле. — Я должен накормить всех, разве он не может подождать? — Альфа стаи хочет тебя, Луна, — сказала она, и на ее глазах появились слезы. — Нет, он не может. Луи сглотнул и опустил голову. Такое происходило слишком часто, и каждый раз он чувствовал себя слабым. — Хорошо, — сказал он. — Ты можешь… — Я прослежу, чтобы все всё получили, — заверила она. — Иди прямо сейчас, хорошо? Она произнесла это таким тоном, словно Луи лучше было бы просто сбежать прямо в эту минуту, но ни один из них не мог себе позволить так глупо поступить. Поэтому омега кивнул и с камнем на душе направился к жилищу Альфы. Шатер постепенно ветшал, узоры, которые когда-то украшали внешнюю часть, стёрлись или выгорели на солнце, и никто не потрудился восстановить их — меньше всего это волновало живущего в нем альфу. Луи замер у входа на какое-то время, вглядываясь в темноту, что была видна из слегка раздвинутых шкур, закрывающих вход. — Вы хотели меня видеть? — спросил он ровным голосом и услышал хриплый смешок, словно черный густой дым заполонил легкие мужчины. — Да, да, — сказал Найджел. — Заходи. Луи повиновался, осторожно раздвинув шкуры на входе, буквально едва касаясь их пальцами, словно те были ядовитыми, а затем пригнулся и прошел внутрь. Даже в темноте он мог разглядеть очертания Альфы, годы изнуряли его и без того слабое тело, из-за чего тот почти не мог сидеть прямо. Вместо этого он сидел на полу, скрючившись, что совсем не сочеталось с его положением лидера. — Подойди поближе, цветочек, я не кусаюсь, — сладким голосом попросил Найджел, поднимая здоровую руку и подзывая к себе. — Дай мне взглянуть на тебя. — Мне некогда, — твердо возразил Луи. — Мне нужно накормить целую стаю. — Это займет одну минуту, — сказал Найджел. Он пошевелился, из-за чего единственный лучик света, пробившийся через зазор между шкурами, осветил его лицо, покрытое шрамами и глубокими морщинами. — Нет, — возразил омега, хотя его голос дрогнул от легкого страха перед столь страшным и влиятельным человеком. Найджел прищурил единственный здоровый глаз, глядя на Луи, и опустил здоровую руку, чтобы опереться на кулак. — Послушай меня, маленький паршивец, — прошипел он. — Ты позволяешь себе такое поведение, словно ты чем-то лучше меня только из-за того, что гораздо моложе и красивее меня, но ты всё еще принадлежишь Альфе стаи. Ты принадлежишь мне. Луи хотел огрызнуться, послать его куда подальше, сказать, что он чертовски ошибается, но слова застряли у него в горле, потому что мужчина был прав. Найджел вызывал его к себе несколько раз в неделю, желая взглянуть на него, дотронуться до его лица грубыми, мозолистыми пальцами, напомнить Луи о том обещании, которое он дал своей стае и которое все время пытался игнорировать. — Ты же знаешь, что я прав, — усмехнулся Найджел. — Энн повезло, что она была спарена. Я не могу разрушить связь, иначе она была бы сейчас здесь, в этой палатке. Луи старался сохранять нейтральное выражение лица, хотя все его мысли были о женщине, которая последние несколько лет жила в одиночестве в небольшом шатре на конце поселения, каждый день просыпаясь с камнем на сердце, нося титул Омеги стаи, что давно был бессмысленным, а ожерелье на шее лишь заставляло её ссутулиться. — Но у тебя, малыш… — продолжал Найджел, — у тебя нет оправдания, тебе некуда бежать. Если только ты не хочешь стать маленькой шлюхой и найти себе другую пару, но ты же знаешь, что ты сразу же вылетишь из стаи, если только попробуешь спариться с другим. Луи проглотил комок в горле. Он никогда не скажет ему, что единственным человеком в этой стае, достойным спаривания, был тот, с кем он ссорился всю свою жизнь и который был мертв уже двенадцать лет. — А теперь, — сказал Найджел, — подойди. Сюда. Луи опустил взгляд и поплелся к Альфе, останавливаясь прямо перед ним. — На колени, — сказал Найджел, и предательские колени Луи подкосились, и омега оказался в грязи перед Альфой. Найджел резко схватил его за лицо, заставляя Луи скорчиться от боли, когда мужчина впился пальцами в его щеки. Альфа насильно поднял его за подбородок, вынудив парня посмотреть на свое изуродованное лицо и на кислую, кривую улыбку. — Прелестно, прелестно, — сказал Найджел, щелкнув языком. — Две недели назад ты взял перерыв от охоты. Я знаю, что ты сделал это из-за течки. Я чувствовал твой запах везде. Луи заизвивался сильнее, пытаясь вырваться из хватки Альфы. — Пожалуйста, отпустите, — выдавил он наконец. — Что такое? — Найджел усмехнулся. — Что теперь скажешь, маленький сопляк? Луи недовольно хмыкнул и схватил его за руку достаточно сильно, чтобы оторвать противные пальцы от своего лица. Омега отпрянул, а затем неуверенно поднялся на ноги и направился к выходу из палатки. — Глупая сука, — прошипел Найджел, а затем прищурился и взглянул на Луи. — Знаешь, я был слишком добр с тобой, когда позволил тебе бегать по лесу, как дураку. — Я — единственная причина, по которой все здесь еще живы, — отрезал Луи, — включая вас. — Что ж, я слишком долго ждал тебя, и мне это уже надоело, — рявкнул Найджел, не обращая внимания на то, что только что сказал Луи. — Я даю тебе время до первого снега. Мне бы хотелось встретить зиму с кем-то красивым и теплым в постели. При этой мысли у омеги всё сжалось внутри, и ему пришлось отвернуться, прикрыв глаза. — Вы говорите это каждый год, — слабо произнес он. — Но на этот раз я серьёзен, — сказал Найджел. — Ты стареешь, цветочек. — Мне двадцать семь, — отрезал Луи. — И как ты думаешь, сколько у тебя ещё осталось времени до того, как ты не сможешь забеременеть? Этой стае нужен наследник, и если он не появится в ближайшее время, я не буду брать на себя вину за твое упрямство. Луи открыл рот, собираясь уже съязвить, спросив Найджела, встаёт ли у него ещё или его член тоже сгорел. Но у омеги не было на это сил. Луи чувствовал слабость во всем теле из-за продолжительной охоты и недостатка пищи. Ему ещё надо было помочь матери справиться с болью в руках, остаться с отцом на ночном патруле, навестить Энн, поцеловать ее в лоб и немного поговорить с ней, чтобы она могла отвлечься от воспоминаний о ее альфе и сыне. Всё это было слишком тяжёлой ношей для него одного, так что все язвительные слова остались невысказанными, пропав так же, как и силы. — Вам что-то ещё нужно от меня? — спросил он слабым, тихим голосом. — Не сейчас, — ответил Найджел, усмехнувшись. — Но помни о моих словах. Вчера я видел уже первые пожелтевшие листья в лесу. Зима наступит очень скоро. — О, к черту вас, — плюнул Луи, наклоняя голову и покидая шатер. Он сразу же направился в противоположную сторону. Отойдя от шатра Альфы на приличное расстояние, он остановился на мгновение, что взять себя в руки. Луи обнял себя за талию, в течение нескольких секунд делая глубокие вдохи и выдохи, чтобы успокоить учащенное сердцебиение. Омега пытался донести до самого себя, что не нужно сожалеть за сказанные слова. Через пару минут он выпрямился и, подняв подбородок, пошел дальше, не обращая внимания на боль в ногах. Ему необходимо было накормить целую стаю.

***

Луи охотился ежедневно, по крайней мере три раза в сутки. После ночного патрулирования у него было пару часов на сон, а потом нужно было охотиться для завтрака и искать воду в течение долгого времени. Следом он проводил несколько часов со своей матерью: они латали порванную одежду, которую приносили им члены стаи. Ткань заметно истончалась с каждым разом, особенно в неумелых руках Луи. Затем омега отправлялся на охоту для обеда и после встречался с целителями стаи, которые пытались лечить кашель и порезы без помощи лекарств, которые делал Найджел. За двенадцать лет он никому не раскрывал свои рецепты и уж точно не собирался рассказывать сейчас, когда считал, что это ниже его положения. После этого Луи заглядывал в шатер для омег, которые ждали ребенка или только что родили. Раньше, когда Томлинсон был маленьким, это место всегда было переполнено беременными с огромными животами и пронзительно кричащими младенцами, а теперь если им повезёт, то там окажутся сразу две омеги за сезон. Луи старался не думать о маленьких камушках в лесу, коими отмечались десятки ушедших жизней. Но каждый день за ним следовали напоминания об этом в виде пустых палаток и жуткой тишины, нарушаемой лишь кашлем, вместо которого когда-то было пение. Подростки-альфы больше не устраивали бои в яме, их кости стали слишком хрупкими, а мышцы слабыми. Каждый год слишком много душ оказывались погребенными под землей, и едва хватало щенков, чтобы заменить их. Стая постепенно умирала, и Луи чувствовал себя беспомощным, бессильным, так как никак не мог воспрепятствовать этому. Он взвалил всё на свои плечи, но стая буквально на глазах разваливалась на части. Он все еще был просто омегой и даже не Омегой стаи. Просто упрямой, решительной омегой, взявшей на себя такую огромную роль. Никто не мог ничего ему сказать или как-то возразить, или потребовать от него чего-то большего, чем он уже делал — давал им и их детям возможность выжить. Однажды ночью, сидя в холодной темноте рядом с отцом и вглядываясь в деревья в поисках опасности, как будто им больше не угрожала смерть от болезни или засухи, он думал обо всем этом, о том, как устал, как сильно болит всё его тело, как ничего не меняется. — Луи, — нарушил тишину его отец, — тебе придется спариться с Найджелом. Совет стаи уже принял решение. Правильно. Совет стаи. Который у них до сих пор был и который ничего не делал, кроме как, по-видимому, принимал решения за Луи. Луи так устал. — Когда? — спросил он. — На следующей неделе, — ответил Марк. Он сказал это с такой интонацией, словно хочет извиниться, но это не произошло. — Мы можем устроить для тебя добротную церемонию. Твоя мать найдет цветы, а ты наденешь ее церемониальное платье. Она до сих пор хранит его. — Хорошо, — ответил Луи, у него всё пересохло в горле. Больше они не разговаривали, хотя омеге отчаянно хотелось закричать от всей несправедливости в мире. Когда взошло солнце, они закончили патрулирование и вернулись в шатер. Марк с усталым кряхтением улегся рядом с Джоанной, а Луи просто уселся на свою циновку и пробыл в таком положении, потратив впустую драгоценные часы, отведенные на сон. Приближались холода, и вместе с ними истощались запасы продовольствия, а также пресной воды в тех ручьях, до которых нужно плестись пару часов. Надвигался неурожайный период, на некоторых членов стаи было страшно смотреть — одна кожа да кости — животных в округе оставалось катастрофически мало, и его охотничья команда истощалась с каждым днем, отлавливая хоть самую маленькую добычу. Луи стал лидером в их группе и старался снабдить стаю, чем несомненно рисковал перед Найджелом, уходя на охоту под покровом ночи и по возвращении для альфы приносил только ужин, чтобы тот не жаловался. Но у Луи заканчивались отмазки, так же как у стаи кончались припасы. Он не мог выкрутиться, как делал это каждый сезон с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать. Ему придется спариться с Найджелом. Он подскочил, тихо двигаясь в темноте, пока искал вещи в шатре, собирая маленькую сумку на лямках, с которой обычно ходил на длительную охоту. Там почти ни для чего не было места, но он сумел вместить несколько драгоценных сушеных полосок мяса и горсть ягод. Омега наполнил свой бурдюк водой, оставив достаточно для своих родителей. Луи и так уже слишком много забрал. Когда всё необходимое было собрано, он сел у тлеющих угольков, оставшихся от костра, и достал лист бумаги и один из графитовых карандашей, которые его мать хранила у себя. Она прятала их годами, прежде чем поделилась ими с ним. Женщина сказала, что отдает их ему, чтобы он мог записать их историю, их борьбу, их надежды. Он мог только надеяться, что написанное не уничтожит их. Слова писались неуверенно, пальцы дрожали от нервов и слабости. «Мама, папа, я люблю вас. Я буду дома, когда река снова потечет, обещаю. Луна». Он сложил листок пополам и оставил его у камина, там, где чаще всего сидит его мать. Затем омега встал и бесшумно, как настоящий охотник, выскользнул из шатра и направился к зарослям. Отец давным-давно научил его ориентироваться в лесу, когда понял, что Луи невозможно держать в шатре целый день. Он показывал ему самые безопасные места, где деревья не росли слишком густо, чтобы не потеряться, а река была постоянным бурлящим проводником. Альфа указал, где жили медведи, где росли колючие кусты, где пересыхала река — в общем, на то, куда лучше не соваться. Но отец также упомянул, что в противоположном направлении, достаточно далеко за лесом, есть выход к мощеным дорогам и домам с ровными полами и окнами — к деревням, где жили люди, которые предоставляли для их стаи самую большую опасность. Теперь, когда Луи стоял в темноте, в окружении голых деревьев, чьи толстые ветки торчали как пальцы, это направление показалось ему лучшим из всех тех, куда он мог пойти.

***

Спустя три дня после того, как он покинул стаю, Луи впервые в жизни вышел из леса. Он дрожал всем телом, пальцы на ногах стали багрового цвета, а подошвы болели от усталости и многочисленных царапин и порезов, оставленных острыми краями палок и колючками. Он шел почти без отдыха несколько суток, в бурдюке осталось буквально пара капель воды, запасы еды кончились еще вчера утром. Вечером омега сумел поохотиться и даже найти ручеек с чистой водой, который еле бежал тонкой струйкой между камнями. Затем густые заросли деревьев с толстыми стволами сменились на более тонкие и редко посаженными, прежде чем Томлинсон вышел из чащи. Он не сразу понял, что лес остался позади темной стеной, как будто всё его тело сопротивлялось и не хотело такой неожиданной и незнакомой смене местности. Он поднял голову к полностью открытому небу, чувствуя, как ломит шею. Безграничное полотно было бледно-голубым, так как утро только-только наступило. Не было видать ни единого облачка, только пара птиц пролетела над головой, перекликаясь друг с другом. Чуть погодя, Луи переключил свое внимание и обвел взглядом длинную дорогу перед ним. Она была гладкой, черного цвета, твердой на ощупь, когда омега вступил на нее и медленно перешел, прислушиваясь к ощущениям. Он впервые видел дорогу, сделанную человеком, но сразу понял, что это сотворила не природа и даже не волки — такое возможно сделать чем-то большим, чем просто руки. Луи сделал пару неуверенных шагов к большому деревянному знаку, буквы становились все четче, чем ближе он подходил. «Добро пожаловать в Каньон-Мун, где к людям относятся с добротой. Население — 436 человек». Луи нахмурился, всё еще глядя на табличку. Он умел читать, мать научила его еще в детстве, просто прошло так много времени с тех пор, как ему действительно понадобилось применить этот навык, что ему пришлось пару раз перечитать написанное, чтобы переварить новую информацию. Но когда это произошло, Томлинсон решил, что там достаточно безопасно. Маленькое, дружелюбное, хорошее местечко, где можно передохнуть. Он побрел по дороге мимо указателя. Вокруг ничего не было видно, только длинная полоса дороги, тянущаяся между деревьями. Луи обхватил себя руками, стараясь на ходу плотнее натянуть шаль. Он не успел далеко уйти, как сзади раздался громкий звук, пронзительный и достаточно неожиданный, чтобы он подпрыгнул от испуга, а затем поморщился от боли в ногах. Омега повернулся, мгновенно широко раскрывая глаза. В голове всплыло слово, которое он помнил из старого человеческого сборника сказок с множеством страниц и выцветших картинок тех вещей, что Луи думал, никогда не увидит. «Машина», — мысленно проговорил он, глядя на металлическую штуку на дороге, стремительно приближавшуюся к нему. Она была белой, с яркими огнями, которые светили прямо в глаза. Раздался пронзительный визг шин, затем всё затихло и странный слепящий его свет погас. Боковая дверь открылась, и Луи пригнул голову, пригибаясь и напрягая колени, чтобы убежать. Из машины вышла женщина, одетая в песочного цвета рубашку и брюки, с широкополой шляпой на голове. Она окинула его внимательным взглядом, а потом улыбнулась. — Здравствуй, милый, — сказала женщина. — Тебе нужна помощь? — О, — выдохнул Луи, поразившийся ее нежному голосу. Он никогда не встречал полноценного человека, но охотничья натура в нем всё еще могла дать ему увидеть разницу между тем, что нужно преследовать, от чего бежать и что не представляет никакой опасности. — Я в порядке, — выдавил он из себя. Улыбка женщины слегка дрогнула, сменившись хмурым выражением лица, и она шагнула вперед, заставив Луи широко распахнуть глаза от страха. Он отступил назад, и незнакомка тут же остановилась, подняв руки вверх и выставив ладони. — Я не причиню тебе вреда, милый, — спокойно сказала она. — Ты вышел из леса? Луи быстро взглянул на деревья и сразу же на нее, оцепенев от испуга. Женщина также по-доброму улыбалась ему, не делая лишних движений. — Знаешь, если ты из леса, то ничего страшного. Мы знаем о вас и не вмешиваемся в вашу жизнь, — сказала она. — Но глядя на тебя, думаю, тебе не помешает поесть и принять горячий душ. Луи был растерян, он медленно обрабатывал новую информацию и совершенно не знал, что делать. Она абсолютно обыденно сообщила, что людям давно известно о них, что они не хотят причинить им вреда, что она может накормить и согреть его — это было странно, необычно и совершенно сбивало с толку. Луи молча смотрел на нее, раздумывая, что же ему делать. Она была ему незнакома, и к тому же человеком. Он вполне мог просто развернуться и убежать назад в лес или куда-то прочь от города. Но омега пришел сюда, чтобы получить помощь, которую не мог получить в лесу. Получить защиту, добиться лучшей жизни для себя и своей стаи. — Эм, — в конце концов открыл рот Луи. — Да, мне это не помешает. Женщина кивнула, улыбнувшись в ответ, и протянула ему руку. — Тогда иди сюда, я отвезу тебя в город, — сказала она. — Кошмарно вот так передвигаться по дороге в глуши, тем более сегодня похолодало. Луи сначала неуверенно шагнул к ней и, когда ничего не произошло, уже более твердо пошел к странной штуке, что, если его не подводит память, называлась машиной. Он заметил, как женщина окинула его взглядом его, вероятно, рассматривая замерзшие ноги и тощую комплекцию, сформировавшуюся за десятилетия постоянного голода. Она открыла ему одну из дверей и помогла забраться внутрь, дав ему время осмотреть салон, полный темных блестящих штук, прежде чем самой занять водительское место. — Как тебя зовут, милый? — спросила она, поворачивая что-то рядом с каким-то колесом, что заставило машину подпрыгнуть и ожить. Луи вздрогнул из-за шума, но затем успокоился и тихо ответил: — Луи. — Красивое имя, — улыбнулась она. — Ну, я шериф Пейн, но, если хочешь, можешь просто звать меня Карен. — Хорошо, — ответил Луи и закрыл глаза, когда машина тронулась с места. Он устал принимать решения. Женщина могла отвезти его куда угодно.

***

Со слов Карен Каньон-Мун был маленьким городком. Но для Луи он казался огромным. Всюду были построены не шатры, а большие здания, сделанные из кирпича, дерева и металла. Везде были написаны слова, предложения: на зданиях, вывесках и одежде людей — их так много, что омега не успевал всё прочесть. Карен вела машину медленно и по-доброму улыбалась, пока Луи рассматривал все вокруг. — Я могу устроить тебе экскурсию, как только приведем тебя в порядок. Город маленький, но есть на что посмотреть. Луи кивнул. Все это звучало прекрасно. Теперь омега неожиданно понял, что пришел сюда без всякого плана, но, может быть, он сумеет придумать его позже, когда познакомится с городком и найдется добрый человек, души в нём не чающий. — Мой сын работает в городе до шести вечера, иначе я бы ему позвонила. Но пока ты можешь остаться с моим племянником, — продолжила Карен. — Ну, он мне не родной племянник, но я много лет о нём заботилась. По его словам, ему многое известно об этих лесах. Он рассказывал мне удивительные истории. Луи раскрыл рот. Никто из посторонних ничего не знал о лесах, особенно люди. Томлинсон даже не хотел связываться с человеком, который однажды отважился зайти поглубже в чащу и решил, что ему что-то известно. Но Карен уже заехала на парковку у небольшого здания, поэтому он закрыл рот и подождал, пока она остановит машину и откроет ему дверь. Вывеска над входом гласила: «Пекарня». Через большое окно было видно множество вещей, которые Луи видел впервые, но которые казались съедобными и вообще довольно привлекательными для урчащего живота. Последовав за Карен, он задержался на минуту, разглядывая все вокруг, на что женщина мягко улыбнулась. — Ты можешь взять все, что захочешь, — сказала она, — но сначала давай зайдём внутрь, холодно. Луи слегка склонил голову и последовал за Карен, когда она зашла в пекарню через узкий проход и над головой парня раздался приятный звон. Он поднял голову, пытаясь увидеть, откуда появился такой необычный звук, после чего изучающе рассматривал маленький блестящий колокольчик над дверью. Омега отвлекся, только когда Карен коснулась его руки. Она указала на небольшой набор столов и стульев, выстроившихся вдоль одной из стен. — Садись, Луи, — сказала Карен и позвала: — Гарри, милый, ты не мог бы выйти на минутку? «Гарри», — подумал Луи, усаживаясь на стул за одним из маленьких столиков пекарни. Хорошее имя, которое все еще пробуждало в нем что-то приятное и теплое. Возможно, это был хороший знак. — Да, тетя, иду, — отозвался кто-то. Луи встрепенулся, услышав такой глубокий, чистый и такой сладкий голос, как древесный сок зимой. Но в то же время он отдался ноющей болью в сердце, заставив Луи нахмуриться. Омега взглянул на прилавок с выпечкой и проследил, как за ним открылась дверь и в зал вошёл мужчина. Он посмотрел на Луи широко раскрытыми глазами, они одновременно разинули рты от шока, и только вошедший сумел из себя выдавить тихое слово: — Луи? Мужчина перед ним определенно был Гарри. У него были те же глаза, та же улыбка и ямочки на щеках. Его кожа была бледнее по сравнению с поцелованным солнцем загаром, коим он обладал много лет назад. Альфа был выше и шире в плечах, под белой футболкой были крепкие мышцы, а мускулистые руки покрыты черными рисунками. На лице появилась лёгкая щетина. Его волосы были коротко острижены, что больше всего поразило Луи. Пряди, несмотря на то, что были выстрижены на висках и на макушке, казалось, изо всех сил старались вернуться к прежней кудрявой шевелюре, завиваясь на концах. Волосы Гарри всегда были густыми, до плеч и собраны так, чтобы ничего не лезло в лицо. В стае ни у кого, кроме детей, не было короткой стрижки, но вот сейчас перед ним предстал он. Гарри сорвался с места и обошел стойку, встав перед столом, за которым сидел Луи. Стоило тому только сдвинуться, как омега почувствовал его густой, насыщенный феромонами запах. Голубые глаза заполнились слезами, размывая всю картинку. — О, Боже, — выдохнул Луи, — о… О, Боже мой! — Что ты здесь делаешь? — почти шепотом спросил Гарри, стоя перед ним высокий, здоровый и живой. — Что… — заикаясь, проговорил Луи. — Что я здесь делаю? Ты мертв, Гарри, какого хрена? — Я… — Гарри криво улыбнулся дрожащей улыбкой, — Нет, я уверен, что стою прямо перед тобой. Он демонстративно похлопал себя по плечу, пытаясь при этом улыбнуться, но весёлое выражение его лица быстро сменилось серьезным. — О, Луи, прости меня, я… — Ты живой, — прошептал омега, чувствуя, как слезы вот-вот потекут по щекам. — Ты… О, Боже. Он прикрыл ладонью дрожащие губы, и Гарри неловко взглянул на Карен, все еще стоящую рядом. — Карен, думаю, нам нужно немного времени наедине. — Я вижу, — ответила она, подняв брови. Луи узнал этот тон. Его мама обычно также тихо произносила: «мы поговорим позже». — Проследи, чтобы он принял долгий душ, хорошо поел и, возможно, надел обувь, я имею в виду его ноги… — Да, я понял, — сказал Гарри. — Ты можешь просто… черт, ты можешь дать нам минуту? — Конечно, детка, — вздохнула она. — Звони, если тебе что-нибудь понадобится. Карен подошла и поцеловала Гарри в лоб — для этого ей пришлось приподняться на носочки, — а затем быстро обняла Луи, прежде чем повернуться и выйти из булочной. Гарри молча широко раскрытыми глазами смотрел на Луи с неуверенностью во взгляде, а потом повернулся, бросая: — Давай я принесу тебе что-нибудь поесть. — Я… — начал было Луи, но тут его живот громко заурчал, и он поморщился и кивнул, соглашаясь с предложением. Гарри направился в подсобное помещение, не закрыв за собой дверь. Луи напряженно прислушивался к звуку его шагов и звону посуды. Он подтянул ноги к груди и, упершись больными ступнями в сиденье стула, обхватил колени, напрягая слух. Когда Гарри вернулся, то в его руках была тарелка, бутылка и несколько пакетиков, которые он разложил перед Луи, прежде чем сесть напротив него. Омега вытаращился на эти какие-то инопланетные предметы, не предпринимая никаких действий, пока Гарри не назвал каждый из них и не объяснил, что это такое: — Это бутерброд с ветчиной, — сказал он. — Тебе понравится, это мясо. А это чипсы, яблочный сок и пирожное. Луи кивнул, как будто знал, каково это на вкус, и первым делом взял бутерброд, кусая. Он в одобрении закивал, когда начал жевать. Бутерброд оказался вкусным, ветчина была чуть соленой и с двух сторон зажатой мягким хлебом. Его бабушка умела печь хлеб. Луи не ел его с тех пор, как её не стало. Как только омега проглотил первый кусочек, то не смог остановиться, и ел всё лихорадочно быстро, как будто боялся, что у него отберут еду. Закончив, он крепко зажмурился и вздохнул, обнимая себя двумя руками. — Спасибо, — прошептал он, ему показалось нелепым благодарить человека, который был его лучшим другом и которого он считал мертвым уже двенадцать лет, за то, что он дал ему странную еду, что омега видел впервые в своей жизни в этом маленьком человеческом городе. Но Луи сделал это. Он оставил свою стаю и теперь оказался в безвыходном положении. — Пожалуйста, — в свою очередь сказал Гарри, его улыбка была сдержанной, неловкой. — Как это произошло? — спросил он. — Что именно? — переспросил Гарри. — Что ты жив? Как ты здесь оказался? Что… — Луи запнулся. — Я думал на тебя напал медведь. Лицо Гарри оставалось безэмоциональным, что вводило омегу в ступор. — Нет, — наконец ответил он. — Я смог убежать. Луи не мог понять, хочет ли он смеяться или плакать. Омега никогда не думал, что сможет услышать эти слова. — Почему ты не вернулся? — Это долгая история, — сказал Гарри. — Я думаю, тебе тоже есть что рассказать, учитывая, что ты оказался здесь. Луи изо всех сил старался сопротивляться желанию возразить — сказать, что история Гарри намного важнее, что у него есть миллион вопросов к нему. Например, почему у альфы были на теле какие-то черные рисунки, почему у него были короткие волосы и почему он сидел в этом здании в человеческом городе так, словно это обычное явление. Вместо этого, Луи сказал: — Думаю, да. Гарри улыбнулся ему и кивнул в сторону двери. — Не хочешь поговорить у меня дома?

***

Луи во второй раз за день ехал на машине, но теперь вместе с Гарри. Его автомобиль был меньше и на взгляд старее, чем у Карен, и альфе пришлось перегнуться через переднее сиденье, чтобы бросить рюкзак, несколько блокнотов и каких-то длинных шнуров на задние места, прежде чем он улыбнулся и сказал Луи, что тот может садиться. Омега устроился в той же позе: прижав колени к груди — и молча наблюдал, как мужчина ведет машину, так непринужденно и легко управляясь с рулем, поворачивая его в разные стороны и нажимая какие-то кнопки, отчего раздавались всякие звуки. Гарри сказал Луи, что его квартира находится в трех кварталах от пекарни, но омега не знал, что это значит, поэтому просто ждал, пока в конце концов они не подъехали к маленькому кирпичному зданию, и мужчина заглушил двигатель. Он провел Томлинсона вверх по темной лестнице, а затем прямо по коридору. Гарри достал зазубренный металлический стержень и открыл им дверь, толкнув ее, приглашая его зайти первым. — Здесь немного тесновато, извини, — сказал он, пропуская Луи внутрь и одновременно включая свет. Там не было тесно, по крайней мере гораздо просторнее, чем в шатре Альфы, но Луи решил не возражать, поэтому просто кивнул, оглядываясь по сторонам и слушая названия всех незнакомых вещей вокруг, которые озвучивал Гарри. В квартире была маленькая кухня со старой техникой, белый пластик которой пожелтел по краям. Гостиная была оформлена в основном в зеленых и темно-коричневых тонах: маленький зеленый клетчатый диванчик, застеленный толстым коричневым покрывалом, и шерстяной коричневый ковер. На стене висел плоский телевизор. — Моя комната там, — Гарри указал на одну из дверей, — а эта должна была быть гардеробной, главная фишка квартиры при продаже. Но у меня не так уж много одежды, поэтому я убрал полки и сделал из нее спальню для гостей. Там останавливались только мои друзья, когда слишком напьются, так что ты будешь моим первым настоящим гостем. Он широко улыбнулся, чем заставил омегу впасть в ступор. — Ванная комната находится прямо между спальнями, — сказал Гарри. — Обычно я принимаю душ по утрам, но если тебе нужно, то я могу уступить. Луи до сих пор казалось, что видит слишком прекрасный сон, где его лучший друг был жив и каким-то образом знал всё о мире людей, который они оба когда-то считали сказкой. Он молчал, никак не комментировал его слова. Гарри, казалось, не обращал на это внимания и провел его в гостевую спальню. В маленькой комнате была кровать, застеленная приятным на вид серым постельным бельем и темно-синим покрывалом, маленький столик с лампой. У стены стоял небольшой комод, в который Луи было нечего положить, а на полу лежал мягкий белый ковер. На вид казалось, что он из меха, но стоило омеге ступить на него босыми ногами, как он быстро понял, что это подделка. У него появилось желание рассмеяться. Искусственный мех. Какой абсурд! Еще более абсурдно было то, что Гарри приобрел такую вещь, когда он всю свою жизнь довольствовался шкурами с настоящим мехом, когда он сам мог обратиться в волка с настоящим мехом. — Тебе нужно время, чтобы освоиться? — осторожно спросил Гарри, и Луи поднял голову, широко раскрывая глаза, когда внезапно осознал, что он все еще рядом. — Эм, наверное? — ответил Луи. — Хорошо, я оставлю тебя, — сказал Гарри и мягко улыбнулся. Он направился к выходу, и Луи сначала задумался, погрузив измученные ступни в искусственный мех, прежде чем встрепенуться и позвать: — Подожди, Гарри? Альфа вновь появился в дверном проеме, улыбнувшись той же очаровательной улыбкой. — Что такое? — Ты можешь показать мне, как пользоваться душем? — Конечно, — ответил Гарри. — Тебе нужна чистая одежда, чтобы переодеться? — О, — сказал Луи, — да, пожалуйста. Гарри кивнул и на минуту удалился в свою комнату, прежде чем вернуться со стопкой одежды. Он положил их на тумбочку в ванной, а затем указал на каждую вещь в комнате, объясняя, как работают краны для горячей и холодной воды, как спустить воду в унитазе, какие бутыльки и для чего их использовать. — Есть вопросы? — спросил он после того, как включил воду в душе и настроил ее для Луи. Омега с благоговейным страхом смотрел на льющийся поток воды, впервые видя такое большое количество, и это даже не был сезонный ливень. — А когда она кончится? — спросил он. — Что кончится? — переспросил Гарри, нахмурившись. — Вода, когда она закончится? — тихо поинтересовался Луи. — О, — усмехнулся Гарри, — никогда, ты можешь принимать душ столько, сколько захочешь. — Она… Она просто будет литься? — Ну, мне потом в конце месяца придется заплатить за ее использование, но да, она в какой-то мере бесконечна. Луи снова уставился на поток воды, вспомнив пересохшее речное русло и жжение в горле спустя несколько дней жажды. — Хорошо, — сказал он. — Спасибо тебе, Гарри. — Не за что, — ответил альфа. — Выходи на кухню, когда будешь готов поесть. Он ушел, а Луи так и остался стоять посреди ванной, прислушиваясь к журчанию воды в душе, прежде чем, наконец, раздеться и встать под сильный поток. Вода оказалась удивительно теплой, и он тихо застонал, стоило ему только почувствовать ее на своей коже. Грязь ручейками потекла вниз, из-за чего под ногами образовалась бурая лужа. Он наклонил голову вперед, расплетая косу, чтобы смыть всю скопившуюся в волосах пыль. Вода стала почти черной, после чего медленно посветлела, пока не стала вновь прозрачной. Луи взял по очереди бутылки, которые ему показал Гарри, открыл их со щелчком и налил себе чуть-чуть на волосы, тело и даже в рот, пока полностью не покрылся пузырьками, пахнущими цветами. Он стоял под душем, пока кожа не сморщилась на пальцах, а потом еще одну восхитительную минуту простоял, высунув язык, наслаждаясь, как вода нескончаемым потоком наполняет рот. Выйдя из душа, омега вытерся мягким полотенцем, висевшим на крючке. Гарри разрешил ему покопаться в шкафчиках, поэтому он нашел щетку и расчесал волосы, после чего собрал их одной из резинок, которые валялись там же. Затем Луи оделся, улучив момент, чтобы вдохнуть запах альфы, который в себя впитала ткань. Футболка Гарри была ему слишком большой, особенно в плечах, а рукава доходили почти до локтей. Мягкие домашние штаны оказались тоже велики, но там хотя бы были шнурки, которые он затянул и завязал, чтобы всё держалось на талии. Когда Луи был готов, он выключил свет и тихонько вышел в комнату, а затем направился на кухню, где, судя по звукам, находился Гарри. Альфа стоял там, его пальцы быстро двигались по маленькому металлическому прямоугольнику в руке, и он поднял голову, усмехаясь, когда увидел парня. — О, извини, они такие большие, — сказал Гарри. — Я так и думал. Но Карен завтра может съездить с тобой, чтобы купить новую одежду по размеру, хорошо? — Хорошо. — Я закажу ужин, — сообщил Гарри с сияющей улыбкой. — О, Боже, Луи, ты же никогда не пробовал пиццу. Будь готов к тому, что твоя жизнь изменится. Он так искренне этому радовался, что Луи не смог сдержать ответной улыбки. Омега тихо сидел на диване, пока Гарри разговаривал с кем-то в пустой кухне, по крайней мере Луи никого там не видел, а затем через несколько минут сообщил, что пицца будет готова через час. Томлинсон кивнул, не совсем понимая, откуда он это знает, но не решил расспрашивать. Гарри вошел в гостиную и включил телевизор, и Луи подпрыгнул от неожиданности, когда экран загорелся и раздался звук. — Не бойся, — рассмеялся Гарри. — Это весело. Вот, я сейчас что-нибудь включу. Он взял кусок пластика со столика перед диваном и нажал на какую-то кнопку, из-за чего изображение на экране телевизора сменялось на другое. Наконец, он остановился на чем-то одном и сел рядом с Луи. Из телевизора раздавались чужие разговоры и непонятные звуки, в то же время на экране появлялись картинки. — Что это? — спросил Луи. — Это фильм, — пояснил Гарри. — Его смотрят, когда хотят развлечься. — А как это работает? Как он попадает в телевизор? — Сложно объяснить, даже не спрашивай, — пожал плечами Гарри. — Но мне нравится этот фильм. Он называется «Отпуск по обмену». — Хорошо, — ответил Луи, хотя ему было непонятно ни происходящее на экране, ни то, что говорил мужчина. Пока шел фильм, они сидели вместе, и каждые несколько минут Луи выпаливал очередной вопрос. Гарри заботливо и терпеливо отвечал на них, хотя в половине случаев просто пожимал плечами и говорил, что не знает. Луи требовались ответы, он был растерян и совсем не понимал мир, в который он так внезапно попал, но он лишь терпеливо кивал, не желая раздражать Гарри, и напряженно следил за происходящим на экране, пытаясь понять, что в этом такого интересного. Наконец раздался громкий стук в дверь, от которого парень испуганно подпрыгнул и ощетинился, но Гарри положил руку на его колено, успокаивающе поглаживая. — Все в порядке, это пицца. Он встал и пошел в прихожую, вернувшись оттуда через несколько минут с большой коробкой в руках, которую альфа поставил на стол и открыл. В ней лежал большой круг, на одной половине, казалось, было мясо во всевозможных вариациях: кубики, соломка, тонкие кружочки — всё это было масляное, обильно покрытое сыром и соусом. На другой половине были только овощи, и Луи нахмурился, глядя на нее. — Мясная сторона твоя, не волнуйся, — рассмеялся Гарри. Он сунул руку в коробку и начал поднимать край круга, пока от пиццы не отделился треугольный кусочек. Альфа протянул его Луи, и тот осторожно взял его, повертел в руках, рассматривая тонкий, мягкий и теплый пласт из теста. — Как его… — начал он, но, прежде чем успел закончить, Гарри протянул руку и показал: — Кусай вот этот уголок, — сказал он, — и так ешь до самой корочки. Луи кивнул и осторожно откусил маленький кусочек пиццы. Он широко раскрыл глаза от потрясающего вкуса на языке. — Ого, вау, — сказал Луи. — Тебе нравится? — посмеиваясь, спросил Гарри. — Очень вкусно, вау, нет слов, — сказал Луи, протягивая ему свой кусочек. — Попробуй. — О, нет, спасибо, у меня есть, — сказал Гарри, поднимая свой кусок от другой половины пиццы. Луи нахмурился, глядя на печеные овощи. — Но у тебя же нет мяса. И сыра! Это самое вкусное. — Я знаю, — пожал плечами Гарри. — Я теперь веган. — Я не знаю, что это значит. — Это значит, что я не ем ничего из продуктов животного происхождения, — пояснил Гарри. — Ни яйца, ни молоко, ни мясо. Луи моргнул, недоуменно уставившись на него: — Ты же волк, Гарри. — Ну, — замялся Гарри. — Мне больше не нужно охотиться ради еды. Он поднес свой кусок ко рту, и Луи проследил, как тот откусил, прожевал и проглотил. Гарри посмотрел на него и мягко улыбнулся, отведя взгляд в сторону. — Как там стая? — спросил он. Луи удивленно посмотрел на него, услышав этот вопрос и то, как небрежно Гарри задал его, словно стая не имела для него никакого значения. — Плохо, Гарри, — сказал он, — очень плохо. — О, — тихо выдохнул Гарри. — Да, — с горечью произнёс Луи. — Твой дядя стал лидером. — Я так и думал, — сказал Гарри. — Как там моя мама? — Эм, — Луи закусил губу, часто моргая, чтобы отогнать образы убитой горем Энн, скрывающейся в своем шатре, вечно бормочущей себе что-то под нос. — Не… не очень хорошо. — О, — снова вздохнул Гарри. Он поднёс пиццу ко рту и вновь обратил всё внимание на экран телевизора, словно одного «о» достаточно для ответа на все сказанное. Луи снова открыл рот, готовый рассказать Гарри о предстоящей свадьбе, о том, как умерла его бабушка, о том, что в реке больше нет воды и не слышно пения птиц уже несколько лет подряд. И что самое главное, он хотел спросить Гарри, когда тот собирается вернуться и почему не вернулся до сих пор. Прежде чем он успел сказать хоть слово, металлический прямоугольник, лежащий на столе перед Гарри, засветился, и тот наклонился, беря его в руки. — Что это? — спросил Луи, указывая на него. — Это телефон, я использую его, чтобы разговаривать с людьми, — сказал Гарри, не отрываясь от экрана. Он улыбнулся, постучав по нему пальцами, а затем посмотрел на Луи. — Ты не против, если кто-нибудь из моих друзей придет? — О, эм… — Они тебе понравятся. Один из них, Лиам — сын Карен. Он был одним из первых, с кем я познакомился, когда пришел сюда, — сказал Гарри. — Есть ещё Найл. Он веселый. Я ещё никого не встречал, кому бы не понравился Найл. Луи облизал губы и обнял себя за талию. Он с нетерпением ждал момента, когда сможет просто посидеть с Гарри, расспросить его обо всем. Но он был чужим, гостем его доме, поэтому омега согласно кивнул. — Не против, кажется, будет весело, — сказал он. — Отлично, я приглашу их тогда, — улыбнулся Гарри. Он снова принялся стучать пальцами по экрану телефона, а Луи взял еще один кусок пиццы, тихо наблюдая за ним и всё ещё не понимая этот мир.

***

Через час коробка с пиццей опустела, а фильм подходил к концу, когда раздался стук в дверь. Гарри сразу встал и трусцой побежал в прихожую, оставив Луи смотреть на бегущие титры на экране в попытках сосчитать, сколько имен он успеет прочитать. Через пару секунд в квартире появились два громких мужских голоса, и Луи слегка насторожился из-за незнакомцев. — Гарри, привет, — сказал один из мужчин. — Мама позвонила мне, когда я был на работе. Я рад, что ты написал. Все в порядке? — Да, все отлично, — сказал Гарри, а затем позвал: — Луи, иди сюда! Омега поднялся с дивана и, обхватив себя руками, пошел в прихожую. Там стояли двое брюнетов. Один был высоким, в бледно-голубой рубашке и галстуке, в одной руке он держал тяжелую на вид синюю коробку. Другой был пониже ростом и все время вертел в пальцах тонкий кусок металла. Парни разговаривали, но мгновенно замолчали, стоило Томлинсону подойти ближе. — Парни, это Луи, — представил Гарри. — Привет, приятно познакомиться, — кивнул тот, что ниже. — Я Найл. Он сунул кусок металла в рот и через мгновение выдохнул густое белое облако сладкого на запах дыма. — Мне нравятся твои волосы, — сказал он, и Луи неловко поправил их. — Эм, спасибо, — пробормотал он, а затем перевел взгляд на второго друга Гарри, который рассматривал его всё это время. — Привет, — улыбнулся тот и протянул руку. — Я Лиам, ты уже познакомился с моей мамой. — Это значит, что ты в первую очередь встретился с самым крутым человеком из семьи Пейн, — пошутил Найл. — Чувак, иди в задницу, — фыркнул Лиам. Он все еще протягивал Луи руку, но тот лишь взглянул на нее и нахмурился. — Люди при встрече пожимают друг другу руки, Луи, — тихо подсказал Гарри. — Зачем? — спросил Луи. — Это глупо. — Ну и черт с этим, — засмеялся Лиам, убирая руку. — Он мне нравится, Эйч. Прежде чем Луи успел что-либо сказать, двое мужчин прошли в гостиную так уверенно, словно это был их дом. Они рухнули со смехом на диван, Лиам поставил коробку, достал из нее металлическую банку и со щелчком открыл ее. Найл сделал еще несколько затяжек из металлической штуковины, которую все еще держал в руках, и выпустил дым порциями, похожими на маленькие облачка. Луи остался напряженно стоять в проходе, пока к нему не подошел Гарри и не сжал ободряюще плечо, кивнув в сторону дивана. — Иди, садись, все в порядке, — сказал он. Луи неуверенно посмотрел на него, но после того, как Гарри сел на диван рядом с Лиамом, омега последовал за ним и сел рядом, с другой стороны. — Луи, будешь пиво? — предложил Лиам, и парень нахмурился в непонимании. — Эм, — начал он, но Гарри перебил его: — Нет, не будет. Парни, мы же договаривались. Не ведите себя как придурки. — Что, я всего лишь предложил плоды нашей замечательной культуры, — фыркнул Лиам. Луи переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, почему они спорили. — Что такое пиво? — тихо спросил он. — Оно отвратительно на вкус, — сказал Гарри, — и оно заставляет вести себя глупо. Кстати, Найл, ты принес мне то, о чем я просил тебя на прошлой неделе? — О, черт, да, у меня в сумке, — сказал Найл, — Возьми тот, на котором написано твое имя. — Отлично, спасибо, — обрадовался Гарри. Он схватил рюкзак, лежащий на полу, и, порывшись в нем, вытащил пластиковый пакетик. Он был заполнен до краев чем-то, похожим на грязный мох. Альфа раскрыл его и понюхал содержимое, прежде чем снова порыться в сумке и достать стопку бумажных полосок, перевязанных резинкой. — Что такое? — спросил Луи, чувствуя себя неловко из-за того, как глупо он себя чувствовал, задавая столько вопросов. — Марихуана, — ответил Гарри. — Это такое растение, от него становится хорошо. Луи молча кивнул. По крайней мере, он это понял. В стае использовали множество растений для лекарств. — Можно мне попробовать? — спросил он, и Гарри фыркнул. — Не сейчас, — ответил он. Луи не стал возражать, он проследил взглядом, как Гарри свернул бумагу с этой штукой, похожей на мох, внутри, и затем, сделав трубочку, он полез в рюкзак Найла и вытащил очередную непонятную вещь из пластика. При нажатии на нее сверху выскочил маленький язычок пламени, отчего Луи шокировано ахнул, удивленно уставившись на него, как на восьмое чудо света. Гарри обхватил губами трубочку и поджег другой конец, прежде чем убрать палец с непонятной штуки и погасить огонь. Вот так просто. Гарри откинулся на спинку дивана и выдохнул странно пахнущий дым, с наслаждением прикрыв глаза. — Парни, хотите во что-нибудь сыграть? — спросил альфа. — О, черт, да! — воскликнул Найл. Он встал и начал рыться в тумбе под телевизором Гарри, вытаскивая что-то и громко выкрикивая какие-то названия, которые Луи не понимал. После скомканных, быстрых объяснений Гарри Луи понял, что парни хотят сыграть в видеоигру — еще одно занятие, которое доставляет людям удовольствие. Альфа предложил научить его играть, но Томлинсон вежливо отказался, вместо этого оставшись просто сидеть на диване и наблюдать за их действиями. Гарри включил телевизор, затем игру и передал странные пластмассовые предметы Лиаму и Найлу. Они сели на пол, оставив Луи одного на диване. Во время игры на экране попеременно вспыхивали яркие картинки и резко раздавались громкие звуки, отчего бедный омега каждый раз испуганно вздрагивал. Гарри уверял его в том, что ничего страшного не происходит, что всё не по-настоящему, пока в конце концов не выключил звук. Через какое-то время Стайлс снова завернул мох в бумагу и засунул зажжённую трубочку в рот, а потом взял у Лиама пиво, хотя сам говорил, что это отвратительно на вкус. Найл продолжал выпускать клубы сладкого дыма и потягивать свое пиво, они все смеялись и игриво толкали друг друга, увлеченно играя. Луи подтянул ноги поближе к груди и внимательно наблюдал за парнями. — Как вы познакомились? — наконец спросил он. — Что? — за чем-то переспросил Гарри, а потом, секунду спустя добавил: — О… Ну… Меня нашла мама Лиама. — После того, как ты ушел из леса, — уточнил Луи. — Да, — кивнул Гарри. — Да, она нашла меня, и я какое-то время жил с ней и Лиамом. — Карррреннннн! — закричал Найл. — Эта женщина чертов ангел! — Я люблю ее! — крикнул Гарри в ответ, запрокинув голову, — Лиам, твоя мама чертовски крутая. — Я в курсе, — фыркнул Лиам. — Как ты познакомился с Найлом? — спросил Луи, стараясь не обращать внимания на то, что голос Гарри звучал по-другому, и он часто хихикал, бормоча какую-то чепуху. — О, я знаю Найла целую вечность, — протянул Лиам, — так что он шел комплектом со мной. — Они до сих пор не трахались, представляешь, Луи? — протянул Гарри. — Я помолвлен, — огрызнулся Лиам, пнув Гарри, — засранец. — Ладно, ладно, но я никогда его не видел, — рассмеялся альфа. — Луи, ты можешь в это поверить? Лиам помолвлен уже пять гребаных лет, и мы никогда с ним не встречались. Мы вообще не верим в его существование. — Зейн похоже на выдуманное имя, — согласился Найл. — Заткнись, — вздохнул Лиам. Он повернулся к омеге. — Луи, прости, Гарри под кайфом. — О, — только произнес он. Омега часто слышал о том, что некоторые члены стаи находят в лесу особые растения, от которых у них кружится голова, но его мать всегда была против этого, говоря, что это пустая трата времени, и Гарри всегда слушал ее и согласно кивал, когда она читала им лекции. Очевидно, Гарри был теперь другого мнения. — Я в порядке, — возразил Стайлс. — Я всё равно надеру тебе зад. — Ага, как скажешь, — усмехнулся Лиам. Он начал нажимать на кнопки на той штуковине, что была у него в руках, и вскоре парни вновь увлеклись происходящим на экране, поочередно крича друг на друга. Луи же тихо наблюдал за ними, особенно рассматривая Гарри, накуренного, раскрасневшегося, бесконечно хихикающего и играющего в бессмысленную игру с друзьями, которых омега совсем не знал. Лиам с Найлом задержались допоздна, пока они более или менее не отрезвели, и Гарри проводил их до двери, громко смеясь и по-дружески хлопая по спине. Когда он вернулся, Луи не сдвинулся с дивана. Альфа широко улыбнулся, видимо, еще не отойдя после травки. — Ты хочешь спать? Ты устал? — Да, — ответил Луи. — Я устал. Он устал, но вряд ли это могло быть исправлено простым сном. — Хорошо — сказал Гарри, омега поднялся на ноги и направился в гостевую спальню, — спокойной ночи, Луи. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится. Я буду там. Он указал на дверь своей комнаты, все еще с той же улыбкой на лице, и Луи кивнул, слабо улыбнувшись в ответ, прежде чем скрыться в своей спальне. Ему много, что нужно: ответы, полноводная река в лесу и нормальный сон по ночам не только этим вечером, а чтобы наверстать все те годы, которые он прожил, закрывая глаза буквально на пару минут. Но он не собирался стучать в дверь Гарри и просить об этом.

***

— Что думаешь насчет этих? Гарри стоял перед Луи, держа в руках два свитера, один из которых был красно-белый, а другой черный, из тонкой ткани, с торчащими нитками на рукавах. Если бабушка Луи была бы жива, то она отругала бы его даже за то, что он рассматривал столь ужасную одежду, сшитую так неаккуратно и небрежно, но всё в этом магазине было таким. Утром Гарри разбудил его с теплой миской чего-то под названием овсянка и чашкой горячего чая, а потом сообщил Луи, что взял выходной и хочет съездить с ним за одеждой. Омега поехал в той же футболке и штанах, которые ему вечером одолжил Гарри, только накинул на плечи большое пальто и надел пару тяжелых ботинок. Он понимал, что ему требуется хотя бы несколько комплектов подходящей по размеру одежды, поэтому не стал протестовать, когда они с альфой приехали в маленький магазинчик на окраине города под названием «Гудвилл». Гарри провел последний час, мотаясь с парнем между стеллажами и вешалками с одеждой и примерочными, и всё заканчивалось тем, что Луи говорил, что ему не подходит человеческая одежда: то джинсы слишком жаркие и тесные, то свитера какие-то не такие, то обувь жмет. — Я не хочу обувь, — противился омега каждый раз, когда ему давали примерить новую пару. — Люди ходят в обуви, Луи, — снова и снова повторял Гарри. — Давай выберем хотя бы одну пару, хорошо? Луи, пересилив свое недовольство, выбрал пару мягких черных кроссовок, но затем его ждал очередной подвох, вызвавший новую порцию злости, когда Гарри сказал ему, что они должны купить по крайней мере несколько пар джинсов. — Почему я не могу взять юбку? — спросил Луи. — В стае я носил юбку. — Среди людей не принято, чтобы мужчины носили юбки, — ответил Гарри, и это был дерьмовый ответ, но Томлинсон только фыркнул и взял джинсы. Теперь альфа пытался убедить его выбрать свитера, и Луи начал уставать. В магазине было слишком светло, холодно и пусто, а человеческая одежда в его руках странно пахла. Но Гарри продолжал настаивать на своем, словно без свитеров омега не выживет. — Мне они оба не нравятся, — наконец сказал Луи, и Гарри, вздохнув, положил их обратно на полку. — Ладно, мы что-нибудь придумаем, — ответил он. Альфа терпеливо отвечал, но звучал устало, и Луи нахмурился, шагнув вперед, когда Гарри пошел дальше между стеллажами. — Гарри? — позвал омега. — Да, что такое? — спросил Гарри. — А зачем мне человеческая одежда? — Ну, я, конечно, не возражаю, чтобы ты брал мою одежду, но я думал, что ты хотел бы иметь что-то свое. — Да, но… — начал Луи. — Мы же скоро вернемся в стаю, верно? Гарри остановился, напрягаясь всем телом. Наконец он повернулся к Луи и поднял брови. — Что? — Ну, я имею в виду… — Луи замолчал. — Я ушел, потому что дела пошли совсем плохо, но ты оказался здесь, живой, ты можешь вернуться и все исправить. Гарри ничего не сказал, он просто перешел к следующей стойке с одеждой. — Может быть, нам стоит поговорить об этом позже, — сказал альфа, — не на людях. Мужчина нахмурился, выглядя подавленным. — Гарри, что случилось? — осторожно спросил Луи. — Почему мы не можем поговорить об этом здесь? — Луи, просто возьми то, что тебе нравится, и мы уйдем, ладно? Луи уставился на него, открыв рот, но Гарри не дал ему заговорить: — Пожалуйста, Луи, пойдем, — попросил он. Томлинсон поджал губы, чувствуя из-за волнения слабые спазмы в животе. Шатен схватил три первых попавшихся под руку свитера и передал их Гарри вместе с джинсами и ботинками. Альфа всё взял и быстрым шагом направился к кассе. Луи слегка растерянно смотрел, как тот достает тонкую пластиковую карту, чтобы заплатить за все. Омеге пришлось буквально перейти на бег, чтобы не отстать от него, когда он взял пакеты и направился к выходу из магазина. — Гарри? — негромко позвал Луи, как только они вышли на пустую парковку. Альфа лишь покачал головой, нажимая кнопку на своих ключах. Багажник открылся, и он бросил туда пакет с одеждой. — Луи, послушай, я очень рад, что ты здесь, и мне очень жаль, что в стае всё плохо, — протараторил Гарри, направляясь к дверце со стороны водителя. Он смотрел себе под ноги, не поднимая головы. — Но я никогда туда не вернусь. Луи неподвижно стоял на крыльце магазина, сжимая пальцами большие ботинки Гарри. У него было такое ощущение, будто его с головой окунули под воду и слова стремительно проплывали мимо, как рыба в ручье по весне. — Что? — удалось ему выдавить из себя. — Я не вернусь, — повторил Гарри, — там больше не мой дом. — Конечно, твой, — возразил Луи. — Я знаю, что все будут удивлены, это понятно, но… — Луи, — оборвал его Гарри. — Там. Мне. Не. Место. Мое место здесь. Луи обвел взглядом магазинчик позади себя, пустую мощеную парковку и старёхонькую, слегка помятую машину, рядом с которой остановился Гарри. Альфа стоял с блестящими ключами в руках, в человеческой куртке и с короткой человеческой стрижкой, но Луи видел его фундамент, на который были наложены человеческие черты, как краска, которую нужно было просто смыть. — Ты волк, — сказал омега, на что Гарри фыркнул. — Я больше не могу обращаться, — сказал он. — Я не делал этого уже двенадцать лет. Эти слова были неожиданными, просто удар ниже пояса, осевший неприятной, болезненной тяжестью в животе, но Луи быстро опомнился. Это было невозможно, что волк не может обернуться. Что Гарри не может обернуться. — Нельзя просто забыть об этом, — настаивал Луи. — Ты можешь это сделать. — Я не могу, — сказал Гарри. — Ты не можешь, — повторил Томлинсон, — или ты этого не хочешь? — И то, и другое, Луи, — резко бросил он. Луи плотнее обнял себя, словно защищаясь от сердитого тона. — Я не хочу ни обращаться, ни охотиться, ни жить в лесу, ни убивать кролика, когда я голоден. Я больше не хочу быть волком, я хочу быть человеком. Почему ты просто не можешь это принять? Омега сдвинулся с места прежде, чем успел подумать, его походка была уверенной, хотя в обуви он был крайне неуклюж. — Нет, не могу, — настаивал Луи, вставая перед мужчиной. — Ты наш Альфа, Гарри. Ты не можешь просто бросить всех нас. — Ты серьезно? — фыркнул Гарри. — Ты действительно веришь в это дерьмо? Разве ты не жаловался на то, что на нас возложили обязательства, говорили нам, что делать? Разве не ты постоянно твердил, что это полная ерунда? Луи сглотнул, стараясь ответить ровным голосом: — Я был ребенком, когда говорил это. — А да, конечно, — усмехнулся Гарри, бездумно нажимая на разные кнопки на ключах. — Ты же знаешь, что, если я вернусь, тебе придется выйти за меня замуж, верно? Я помню, ты ненавидел эту идею. Луи поджал губы. Он не осмеливался сказать, что за последние несколько лет эта идея не казалась ему такой уж плохой. В тот день, когда ему исполнилось шестнадцать, у него началась течка, и пара зеленых глаз, которые он не видел уже целый год, появилась перед затуманенными глазами, и он заплакал навзрыд, кончая. Вместо этого омега изо всех сил ударил Гарри кулаком в плечо. — Ау, — прошипел Гарри. — Луи, какого черта? — Ты гребаный мудак, — выплюнул омега. — Прошло двенадцать лет, а ты все еще мудак, но теперь даже хуже, потому что ты больше не волк. — Я не буду драться с тобой, — решительно заявил Гарри. — Мы уже взрослые люди. — Ты же знаешь, что я выйду победителем. — В прошлый раз, когда мы дрались, мы были одного роста, — мягко подметил Гарри. — Сейчас я на десять с лишним сантиметров выше тебя. Луи прищурился, а потом, не говоря ни слова, перешел в волчью форму. Он сразу же бросился на Гарри, вставая на задние лапы. Омега навалился на него, положив передние лапы на плечи Стайлса, и если бы он вытянул шею, то его морда оказалась бы на одном уровне с лицом мужчины. Луи оскалился, злобно рыча, и Гарри выругался. — Луи, что ты, мать твою, творишь? — рявкнул он, толкая его. — Сейчас же прекрати, пока кто-нибудь не увидел и не позвонил в управление по контролю за животными. Ты что, издеваешься? Луи не слушал его, вместо этого он с силой толкнул Гарри, из-за чего тот упал на спину. Альфа громко выругался, морщась от удара о землю, но это не остановило Томлинсона. Он вцепился когтями и зубами в рубашку и потянул с треском на себя, утробно рыча. Гарри с большей силой оттолкнул волчью голову и закричал: — Блять, Луи, я понял! Прекрати! Прекрати, я сказал! Луи послушал и отошел подальше, возвращаясь к человеческому облику. Омега не сводил горящего взгляда с Гарри, который, спотыкаясь, поднялся на ноги, недовольно оглядывая свою теперь уже разорванную рубашку. — Думаю, ты уже достаточно доказал свою правоту, — прервал тишину Гарри. — Но это ничего не меняет. Я не собираюсь возвращаться в стаю. Так что можешь идти обратно без меня или остаться здесь, или я могу купить тебе билет туда, куда ты захочешь, но ты не вернешься со мной, понятно? Луи молчал, глядя на Гарри, сдавливая себя своими же руками. — Итак, тебе еще есть что сказать? Луи, наконец, опустил глаза, чувствуя, как в горле поднимается комок, затрудняя дыхание. — Твой дядя хочет, чтобы я спарился с ним, — наконец произнес Луи тихим голосом, — поэтому я и ушел. Он почувствовал, как глаза наполняются слезами, и обычно он быстро вытирал их, подавляя эмоции и скрывая их ото всех, но сейчас он посмотрел вверх. Омега хотел, чтобы Гарри увидел, как ему больно. — Он хочет наследника, — сказал Луи, — а я так и остался следующим Омегой стаи. Мне придется спариться с Альфой. У меня нет выбора. Всякая злость на лице Гарри исчезла, осталась только растерянность. — Мне очень жаль, Луи. — Не извиняйся передо мной, когда можешь все исправить. Гарри снова серьезно посмотрел на него, его глаза потемнели. — Я не могу это исправить. — Да, можешь, — настаивал Луи. — Это твоя стая! — Это не моя стая! — огрызнулся Гарри в ответ. Он поднял руки, активно жестикулируя. — Я много работал над тем, чтобы жить здесь, Луи. Я должен был закончить школу и научиться пользоваться компьютером и гребаной плитой, а также завязывать шнурки на ботинках. У меня наконец-то всё хорошо, у меня есть работа, диплом колледжа и квартира, и я счастлив, Луи. Я здесь счастлив. — Хорошо, и как ты живешь? — Луи сделал шаг назад. — Играешь в глупые игры под кайфом, пока наша стая умирает? Внезапно, прежде чем Луи успел моргнуть, Гарри оказался вплотную к нему, прижимая его к машине. Омега широко раскрыл глаза, немного испугавшись такого поворота. В такой непосредственной близости запах Гарри был острее, насыщеннее. Несмотря на то, что он много лет жил среди людей, его богатый аромат остался неизменным. Луи также очень хорошо осознал, что Гарри был теперь намного выше его и крупнее. Альфа опустил голову, глядя потемневшими от гнева глазами на сжавшегося парня. Но также внезапно они вернулись к привычному зелёному оттенку, словно он неожиданно понял, что делает. Гарри медленно отступил назад, звук его шагов эхом отдавался в тишине. Он повернулся широкой спиной к омеге. — Мне очень жаль, Луи, — тихо сказал он. — Но я просто… я не могу вернуться. — Ты можешь хотя бы сказать мне причину? — Может быть, позже, — сказал он. Он осторожно подтолкнул Луи в сторону, чтобы тот отошёл от двери, и нажал на кнопку на ключах, после чего раздался короткий громкий звук. — Поехали домой, — сказал Гарри. — Я куплю тебе пиццу. — Я не поеду с тобой, — ответил Луи. — Не говори глупостей. — Я пойду пешком. — Мы в трёх километрах от города. — Я проходил расстояния и побольше, — парировал Луи. — Ты просто не в форме. — Садись в машину, Луи, — уже строже сказал Гарри, — пожалуйста. Луи ничего не ответил. Он крепче обхватил себя руками и медленно пошел в обратном направлении. — Луи, — позвал Гарри. Омега взглянул на альфу через плечо, отойдя на приличное расстояние. — Ты, — сказал он, — не в праве указывать мне, что делать.

***

Луи удалось найти полицейский участок после часа блужданий по городу. Это было простое одноэтажное здание, перед которым припарковано всего несколько машин, но вывеска четко указывало именно то место, которое искал Луи. У него от усталости болели ноги, и ему больше некуда было идти, поэтому он зашел внутрь, низко опустив голову, осматривая помещение. Обстановка была вполне скромной, даже полупустой — старую мебель можно пересчитать по пальцам. Внутри то и дело раздавались какие-то звуковые сигналы и шипение, что заставило парня испуганно прикрыть руками уши и зажмуриться. — Луи? Приглушенно позвал его голос, и Луи моргнул, подняв голову. Напротив него за столом сидела Карен, и она обеспокоенно нахмурилась, поднявшись, и, обойдя стойку, подошла к нему. — Привет, — сказал Луи, осторожно убирая руки от ушей. — Что ты здесь делаешь, милый? Я могу чем-нибудь помочь? — спросила Карен. — Не знаю, — признался Луи. — Мы с Гарри… Мы поссорились. — Уже? — спросила Карен с весельем в голосе и легкой улыбкой на лице, но стоило ей увидеть мрачное выражение лица омеги, то она вмиг посерьезнела. — Давай ты зайдешь, я принесу тебе попить и перекусить? Как ты на это смотришь? — Я могу где-нибудь сесть? — спросил он, морщась от боли в ногах. Ходить в ботинках оказалось гораздо сложнее, чем он думал, когда наблюдал за Гарри. — Конечно, — сказала Карен. — Пойдем в мой кабинет. Комната, в которую привела его Карен, находилась в задней части участка, и в ней царил беспорядок: куча бумаг на столе, старые контейнеры из-под еды на вынос и черная коробка, издающая хрипящие звуки. Луи нахмурился и ощетинился, но Карен положила руку ему на спину, успокаивающе погладив. — Это полицейский сканер, дорогой, через него мне сообщают, если кто-то нуждается в помощи. Он тебе ничего не сделает, это не опасно, — сказала она. — Давай, садись. Луи окинул сканер недоверчивым взглядом, потом успокоился и сел на один из стульев. Перед ним стоял небольшой деревянный стол, заваленный бумагами, с компьютером на нем, гораздо больше, чем у Гарри в квартире. — Я сейчас принесу тебе что-нибудь поесть, — сказала Карен, и Луи кивнул, продолжая оглядывать офис и все те вещи, названия которых он не знал. Он замер, когда его взгляд упал на несколько фотографий в рамках, стоящих рядом с компьютером женщины. На некоторых из них был изображен только Лиам или Лиам и Карен вместе с другими людьми, которые по-видимому были остальными членами семьи. Но там стояли и парочка фотографий Гарри. На них был запечатлен тот Гарри, которого Луи никогда не видел. На одной был Гарри, долговязый подросток с выгоревшими на солнце волосами и темным летним загаром, сидящий в каноэ на ярко-синем озере. На другой Гарри стоял рядом с Карен, уже постарше, с легкой щетиной, одетый в какой-то странный халат и еще более странную шляпу черного цвета, торжественно держа в руке листок бумаги. А на третьей фотографии был Гарри этого времени, или, по крайней мере, почти этого, одетый в яркую рубашку с узорчатыми рисунками и счастливо улыбающийся на камеру, держащий руки в карманах, за его плечом цвел яркий закат. — А вот и я, дорогой, — раздался голос Карен, заставив Луи опомниться от своих мыслей. Она появилась в дверях с по-прежнему доброй улыбкой и полными руками. Она подала Луи белый стаканчик, полный чего-то коричневого и горячего, и тарелку с несколькими круглыми штучками. — Это горячий шоколад, — пояснила она, указывая на стакан и садясь в кожаное кресло по другую сторону стола, — и я взяла тебе печенье из комнаты отдыха. Подожди, пока горячий шоколад не остынет, чтобы не обжечь рот. — Спасибо, — тихо поблагодарил Луи. Он поставил стакан на стол, но, чтобы успокоить рычащий желудок, взял печеньку и сунул её в рот. Она была мягкой и сладкой, и он, жуя одобрительно промычал. Быстро съев первую, он перешел к остальным на тарелке. Омега совсем забыл, что Гарри собирался взять его на ланч после магазина. — Итак, — начала Карен, когда Луи доел печенье и вытер рот тыльной стороной ладони, — ты не хочешь рассказать мне, что произошло между тобой и Гарри? Луи вздохнул, глядя на пустую бумажную тарелку. — Он поехал со мной за одеждой, — начал Луи. — Это очень мило с его стороны, — сказала Карен. — Да, — согласился Луи, пожав плечами, — но я спросил, когда мы вернемся в стаю. И он сказал, что не хочет возвращаться. — О, — тихо сказала Карен, — я понимаю. — Я просто не понимаю, почему он не хочет этого, — вздохнул Луи. У него сжалось горло от подступающих слез, и он слабо сглотнул. — Наша стая умирает, и он даже не хочет выслушать меня. Он просто меняет тему, а потом говорит, что никогда не вернется. И он даже не понимает, зачем ему нужно возвращаться. — А зачем ему возвращаться? — спросила Карен. Луи нахмурился, а она развела руками. — Я не знаю, как у вас всё устроено. Я просто пытаюсь понять. — Потому что он наш Альфа, — ответил Луи. — Он должен вести нашу стаю. — Как его отец, — догадалась Карен. Луи посмотрел на неё, и она улыбнулась, подняв руку, проведя пальцами по своим коротким волосам. — Гарри — чудесный ребенок, — сказала Карен. — Я сразу поняла это, как только нашла его на обочине дороги за городом, когда ему было тринадцать. И я убеждалась в этом каждый год, когда он жил со мной и когда переехал в собственную квартиру. Я многое знаю о нем, в том числе, что он не любит говорить о лесе. — Совсем? — спросил Луи дрожащим голосом. — Нет, говорит, конечно, но совсем не много, — призналась она. — Он рассказывает о своих родителях. Много о своей маме. Об отце, лишь когда у него тяжелый день. Так я и узнала об Альфе и всём, с чем это связано. Луи кивнул, крепче сжимая руками стакан. — Он часто рассказывает о тебе. Это заставило Луи поднять голову и нахмуриться, глядя на женщину, которая улыбалась ему в ответ. — Обо мне? — Да, — кивнула Карен. — Он часто рассказывает о своем лучшем друге из прошлого. Но я так полагаю, что ты и есть тот самый друг. — С чего вы взяли? — спросил Луи. Он заерзал на стуле при мысли о том, что почти незнакомый человек знает о нем и Гарри, о том, что альфа делится своими воспоминаниями с миром за пределами стаи. — Просто у меня такое чувство, — ответила Карен с легкой и приятной улыбкой. Луи нахмурился. Она так на него смотрела, словно знала что-то, чего он не знает. — Гарри действительно заботится о тебе, — сказала ему Карен. — Ну, по нему это не видно, — пробормотал Луи. Он взял со стола стакан и поднес его к губам, отпивая сладкую жидкость. Шоколад оказался настолько вкусным, что омега выпил почти половину за раз, прежде чем снова посмотрел на Карен. — Милый, я не знаю, смогу ли тебе помочь, — сказала она, все еще с той же доброй улыбкой. — Но я знаю Гарри очень давно, и он никогда не рассказывал мне о лесе. Возможно, ему потребуется столько же времени, чтобы рассказать всё тебе. Но у меня такое чувство, что с тобой будет проще, просто нужно подождать, пока он сам не будет готов. Луи, нахмурившись, посмотрел на свои колени. — Не знаю, смогу ли я, — ответил он. — Просто попробуй, — сказала Карен. — Я люблю Гарри, правда, но я знаю, что он может быть упрямым. Но когда он будет готов рассказать тебе, я обещаю, он это сделает. Луи согласно кивнул и поднял стакан, потягивая горячий шоколад маленькими глотками. В наступившей тишине Луи услышал, как открылась входная дверь полицейского участка, затем послышался топот и чей-то крик: — Карен? — крикнул Гарри слегка испуганным голосом. Карен улыбнулась Луи и подмигнула. — Вот и он, — сказала она, — дай ему время. В коридоре послышались торопливые шаги, и голос Гарри звучал громче по мере приближения. — Хей, тетушка? Мне очень нужна твоя помощь, Луи… Его голос замолк на полуслове, когда вошел в кабинет. Альфа уставился на Луи широко раскрытыми глазами и устало прислонился к дверному проему, его щеки порозовели, а волосы растрепались. — Луи, — выдохнул он. — Привет, — тихо сказал Луи. — Я везде тебя искал, черт… — Гарри вздохнул и посмотрел на Карен. — Он был здесь все это время? — Он пришел совсем недавно, — ответила Карен. — Мы просто болтали. — Почему ты мне не позвонила? — спросил Гарри. — Рано или поздно ты пришел бы сюда, потому что в этом городе не так уж много мест, куда можно пойти. — Господи, да у меня чуть сердечный приступ не случился, когда я не мог его нигде найти, — фыркнул Гарри. Когда он посмотрел на Луи, его глаза были добрыми, не осталось былого раздражения и злости, в улыбке сквозила неуверенность. — Хей, мы можем поехать ко мне домой? Поговорить? — Да, пожалуйста, — тихо согласился Луи. Он встал со стула, все еще сжимая в руке стаканчик. Он снова посмотрел на женщину. — Спасибо за горячий шоколад, Карен, — поблагодарил он, — и печенье. — Не за что, дорогой, — сказала она. — Не забудь, что я тебе сказала, хорошо? Луи кивнул и вышел из кабинета вперед Гарри. Он поймал боковым зрением смущенный взгляд мужчины, которым тот одарил Карен, а затем тот закрыл дверь и последовал за омегой. — И о чем же вы болтали? — поинтересовался Гарри, когда они вышли на стоянку. — О тебе, — резко ответил Луи. Он обошел машину Гарри и встал с пассажирской стороны, ожидая, когда тот ее откроет. — Ну, что ж, — сказал Гарри, нажимая на кнопку, из-за чего раздался щелчок, — полагаю, у вас двоих появилось что-то общее. Луи молча сел в машину, и через несколько секунд Гарри занял место за рулем. Он захлопнул за собой дверцу и посмотрел на парня. — Луи, — уверенно начал он. — Прости за сегодня. Луи покачал головой, а затем посмотрел на свои руки, замечая, что они были все в шоколаде. — Я слишком остро отреагировал. Я не должен был так кричать на тебя, — продолжил Гарри. — Это… это очень болезненная тема для меня. Мне трудно об этом говорить. Луи закрыл глаза, внимательно слушая альфу. Он сглотнул, прежде чем тихо сказать: — Ты тоже прости меня за то, что давил на тебя своими вопросами. — Подожди-ка, — внезапно сказал Гарри со смешком. — Это что, сам Луи Томлинсон извиняется передо мной прямо сейчас? — Мне не за что извиняться, я сделал это ради приличия, — тут же огрызнулся Луи, отчего Гарри только еще больше рассмеялся. — Вот теперь я узнаю тебя, — сказал Гарри. Его смех затих, и он одарил омегу искренней улыбкой, — и, хей, все в порядке. Ты не знал, и думаю, вполне нормально, что ты спрашивал об этом… Он замолчал, но Луи снова нарушил тишину: — Нам не обязательно говорить о стае. Гарри удивленно посмотрел на него. — Ты уверен? Потому что я знаю… — Нам не обязательно, — настойчиво повторил Луи. — И вообще мне есть что обсудить с тобой помимо этого. Гарри забарабанил пальцами по рулю, кивая самому себе. — Ну, тогда хорошо, — сказал он. Между ними снова повисла тишина, и Луи сжал в руках почти пустой стаканчик. Гарри повернул голову и посмотрел на него. — Так тебе понравился горячий шоколад, да? — спросил он. Луи тут же выпрямился и посмотрел на альфу. — О, горячий шоколад безумно вкусный, Гарри, — воскликнул Луи. — Ты пробовал? Держи, попробуй у меня! Он подтолкнул стаканчик к альфе, но Гарри только усмехнулся и поднял руку. — Я пас, — сказал он, — и как бы я ни уважал Карен за то, что она держит эту смесь под рукой, в кафе горячий шоколад гораздо лучше. Не хочешь сходить перекусить и, может быть, съесть бутерброд? — Еще лучше горячий шоколад? — недоверчиво переспросил Луи. Стайлс только улыбнулся и повернул ключ в замке зажигания, заставляя машину ожить. — Я думаю, нам нужно его купить, чтобы ты мне поверил.

***

Следующие несколько дней Луи не отходил от Гарри ни на шаг. Он отбросил мысль о возвращении в лес, вместо этого позволив себе влиться в новую жизнь Гарри. Большую часть времени альфа подрабатывал в пекарне, где его впервые увидел шатен. Гарри предложил ему остаться у него в квартире, пока он на работе, но Луи была ненавистна сама мысль о том, чтобы остаться одному в маленьком пространстве, полном вещей, к которым он не знал, как подступиться. Поэтому альфа брал его с собой в пекарню и усаживал за стол в подсобке, где Томлинсону было чем заняться, пока он работал за кассой. Гарри пытался развлечь его «человеческими делами». Он принес свой ноутбук и показал Луи, как на нем смотреть фильмы. Он дал ему книжки с разными головоломками, в которых Луи находил отличия или искал слова в море букв, на что обычно уходило несколько часов. Он сводил омегу в здание, полное книг, и сказал ему, что он может выбрать столько, сколько захочет, и через две недели может вернуться обратно за новыми. Все казалось каким-то нереальным; этот мир, где можно было проводить так много времени, развлекая себя историями, но Луи это нравилось. После обеда Томлинсон возвращался домой вместе с Гарри, где, по словам альфы, он выполнял свою основную работу. Каждый день Луи сидел рядом с Гарри на диване, держа в руках кружку горячего шоколада, и смотрел на экран, хмурясь от различных изображений, которые мелькали на нем. — Что ты делаешь? — спросил он Гарри в первый же день. — Работаю, — ответил он, — я графический дизайнер. — Что это значит? — Это значит, что другие люди просят меня сделать для них что-то вроде рисунков и за это они платят мне, — сказал он. — Деньги. Они платят мне деньги. Это то, что люди используют, чтобы получить вещи. Луи кивнул, не совсем понимая, что все это значит. Но он сидел рядом с Гарри и спокойно смотрел за его работой, не следя за временем. Он сказал Стайлсу, что то, что он делает, выглядит красиво, и Гарри улыбался и каждый раз говорил спасибо. Стайлс готовил ему всевозможные блюда с рассвета до заката. Гарри по-прежнему отказывался есть мясо, но для Луи он всё же купил его и делал ему бутерброды, варил суп и еще что-то, чего шатен никогда раньше не пробовал. Энчиладас. Куриные наггетсы. Кисло-сладкая свинина. Когда вечер подходил к концу и Гарри включил им фильм, Томлинсон задавал много вопросов, и они так нормально его и не посмотрели. — Что это такое? — однажды вечером спросил Луи, ткнув альфу в плечо, где была черная отметина. Гарри посмотрел на него сверху вниз и улыбнулся, поглаживая его руку. — Это татуировки, — объяснил Гарри. — Берется игла с чернилами, ею протыкается кожа и так делается рисунок, который нельзя стереть. — А почему у тебя их так много? — Они мне нравятся, — пожал плечами Стайлс. — Хочешь, я тебе расскажу о них? Луи кивнул, и Гарри показал каждый рисунок на руках, а затем закатил рукава и воротник, чтобы показать парню плечи и грудь. Он рассказывал о каждой краткую историю, где он их набил, почему именно это, и насколько больно ему было. — У меня и на животе есть, показать? — спросил Гарри, но щеки Луи вспыхнули красным при мысли, что он увидит более интимную часть тела альфы. — Может быть, позже, — пропищал он, а затем обхватил руками свои ноги, согнутые в коленях, пока Гарри с нежной улыбкой откатывал рукава обратно. Гарри ничего не сказал, хотя Луи был уверен, что его лицо предательски порозовело по причинам, о которых он даже не хотел задумываться. Еще несколько раз приходили Лиам и Найл, но они не пили, не курили и не играли в громкие видеоигры. Они обедали с ними и играли в тихие человеческие игры, правилам которых учили и Луи — выстраивали слова на доске или играли в карты. Лиам был милым, а Найл забавным, и они всегда спрашивали, как он себя чувствует, и смотрели на Гарри так, словно он был самой луной. Луи их не винил. Шатен постепенно научился ходить в человеческой обуви, не волоча ноги, даже несмотря на то, что ему пришлось много часов наматывать круги по квартире Гарри, когда альфа пытался работать. Он заплетал волосы в косы, пучки и хвосты, когда они с Гарри выходили на улицу, хотя люди всегда странно на него смотрели. Вне дома он носил неудобные человеческие свитера и джинсы, которые купил ему Гарри, только чтобы сразу по прибытии переодеться в спортивные штаны и длинные футболки альфы. Однажды, когда Стайлс привез Луи домой из пекарни, на пороге его дома лежала посылка. Он усмехнулся, увидев ее, и наклонился, чтобы поднять. — Это тебе, — сказал Гарри. Луи нахмурился и взял коробку, пока парень отпирал дверь квартиры. — Что это? — спросил он. — Подарок тебе, — сказал Гарри. — Давай, я помогу открыть. Он достал из кухонного ящика ножницы, к которым он строго настрого запретил приближаться Луи, и разрезал ленту на крышке коробки, прежде чем вернуть ее шатену. Омега раскрыл коробку, отодвигая в сторону тонкую бумагу, находя нечто из ткани. Он вытащил это, и в его руках развернулась ярко-синяя юбка, усеянная ромашками. Он моргнул и посмотрел на Гарри, который улыбнулся ему. — Это для меня? — спросил Луи. — Да, — кивнул тот, — ты можешь носить ее дома, хорошо? Томлинсон немедленно бросился вперед и крепко обнял Гарри. Альфа слабо выдохнул и рассмеялся. — Тебе нравится? — спросил он. — Да, очень, — сказал Луи, подскакивая на месте. — Спасибо, Гарри, спасибо. — Пожалуйста, — засмеялся Стайлс, — иди примерь. Если она не того размера, я могу вернуть ее и взять другую. Луи немедленно вырвался из объятий Гарри и побежал в свою комнату. Он снял грубые джинсы, которые носил весь день, но оставил большую футболку, которую Гарри позволил ему одолжить. Затем он надел юбку и улыбнулся знакомому чувству. Под мягкой тканью ноги были свободны, и он покрутился на месте, чувствуя, как юбка двигается вместе с ним. Он поспешил выйти из комнаты, чтобы показать Гарри, который уже ждал его, прислонившись к кухонному столу и глядя на дверь Луи. Альфа усмехнулся, увидев его, и Томлинсон нахмурился. — Почему ты смеешься? — он надул губы. — Извини, — сказал Гарри с ослепительной улыбкой, — я просто думаю, что ты первый, кто надевает рокерскую футболку Smiths с юбкой с ромашками. Он подошел, его длинные ноги легко преодолели расстояние между ними в несколько шагов. Он протянул руку и заправил волосы Луи за ухо, не сводя с него пристального взгляда. — Но ты чертовски хорошо выглядишь. Шатен моргнул, глядя на альфу, и его губы чуть не изогнулись в улыбке. Его слова были дружелюбны, как и всегда, но чувствовалось, что в них было что-то еще. Гарри, казалось, тоже это понял, и на мгновение нахмурился, прежде чем выражение его лица снова разгладилось, и он убрал руку. — Так ты голоден? — спросил он. — Я приготовлю тебе на ужин гамбургеры и картошку фри. — О, — Луи оживился, — да, пожалуйста. Стайлс отошёл от него, и омега взобрался на табурет у кухонной стойки, тихо наблюдая за Гарри на кухне. Альфа всегда готовил с такой осторожностью, нарезая овощи, открывая пакеты и вращая ручки на духовке и плите. Луи любил наблюдать за ним, но сегодня он уделял особое внимание тому, как Гарри двигался и работал. В нем все еще была та грация, которая была у него с самого детства — грация многообещающего охотника, ритм волка, который, как утверждал Гарри, покинул его. В груди Луи что-то печально ёкнуло, но одновременно в ней было другое, дремлющее чувство. Прилив счастья, нервов и возбуждения — все вместе искрилось в его груди и животе, испепеляя все внутри с каждым движением Гарри. Они поужинали на диване, включив еще один фильм, который неизбежно должны были проговорить. Луи сидел, скрестив ноги рядом с Гарри, и его юбка красиво лежала вокруг него, и каждый раз, когда Стайлс двигался или случайно касался его колена, он чувствовал, как тело альфы напрягалось, совсем чуть-чуть. Но Луи слишком много знал о телах, которые боятся; он был охотником, он мог видеть дрожь страха в белке или олене в сотне футов от себя. Он не охотился на Гарри, вовсе нет. Но Гарри боялся. Может быть, Луи тоже.

***

Два дня спустя, когда Гарри вернулся к нему, Луи решал словесную головоломку в подсобке пекарни. — Готов идти? — спросил он, поднимая куртку, которую одолжил шатену. Луи не мерз до сильных морозов, но он носил ее ради Гарри. — Ага, — Томлинсон улыбнулся и поднял книжку с головоломками. — Смотри, я почти все решил. — Отлично, — ухмыльнулся Гарри, — держу пари, ты закончишь, пока мы едем домой. Луи покраснел и, прижав книгу к груди, соскользнул с табурета и подошел к Гарри. Он позволил альфе накинуть на себя пальто, что, как оказалось, ему нравилось делать. Сам Стайлс надел на себя куртку, а затем на ходу застегнул молнию, что все еще не удавалось Луи. — Эй, Луи? — сказал Гарри, соединяя хитроумное приспособление вместе и начиная тянуть собачку вверх. — Да? — Может быть, ты захочешь сегодня пойти со мной на ужин? Говоря это, он поднял глаза, его пальцы все еще застыли на замке. Луи только непонимающе заморгал. — Мы всегда ужинаем вместе. — Да, я знаю, — сказал Гарри, — но это нечто вроде прогулки. В ресторан. Луи нахмурился. — Зачем нам идти в ресторан? — Ну, эм, — замялся Стайлс, — я подумал, что это может быть свиданием. В груди у омеги словно кто-то забарабанил. — Свидание? — парировал Луи. — Да, — сказал Гарри. Он наполовину застегнул куртку, у него немного подрагивали пальцы. — А ты, э-э, — сказал альфа, — хотел бы пойти со мной на свидание? Шатен с минуту молча смотрел на него. Он подумал о своих родителях, которые так и не смогли поговорить с ним об ухаживаниях. То он был слишком юн, а потом внезапно его будущая пара умерла, а уже в следующее мгновение ему на плечи взвалился груз и у него были свои заботы. Но на протяжении многих лет они рассказывали ему истории о букетах полевых цветов и осенних листьев, которые отец приносил матери, когда они были маленькими, как он таскался за ней целую неделю, желая заполучить ее внимание. Как он целую неделю умолял бабушку разрешить ему жениться на ее дочери, пока она не согласилась. Луи не знал, как люди ухаживают друг за другом. Но он также не был уверен, как это делают его сородичи. Но у омеги, словно всё внутри наэлектризовалось, поэтому он кивнул и улыбнулся. — Я хотел бы пойти с тобой на свидание, — сказал он. Лицо альфы вспыхнуло радостью, как весеннее солнце, и он быстро застегнул молнию на пальто Луи. — Хорошо, — сказал он, пытаясь казаться спокойным и незаинтересованным. — Эм. Круто. Он отошел от Луи, а затем полез в карман за ключами от машины, которые тут же выронил. — Черт, — пробормотал он, — давай, эм. Пойдем домой. У нас есть несколько часов. Томлинсон кивнул, все еще улыбаясь, а затем подошел к Гарри, когда альфа развернулся, чтобы покинуть пекарню. Он схватил его руку и почувствовал, как альфа слегка напрягся, когда Луи взял ее. Но не отпустил.

***

Вот так и прошел месяц в Каньон-Мун. Гарри водил Луи на свидания в привычные места в городе, чтобы купить горячий шоколад и бутерброды, или в библиотеку, где Луи просил его читать книги со словами, которые его непрактичный мозг не мог понять. Когда они гуляли, они держались за руки, и Гарри покупал ему небольшие подарочки, например, шоколадки и мягкие игрушки, чтобы с ними спать. Как-то раз Гарри сказал «ты готов, детка?» в конце своей смены в пекарне и стал ярко-красным, и румянец в разы усилился, когда Луи сказал ему, что ему это нравится. Теперь, когда они всё время проводили вместе, Лиам и Найл лишь переглядывались, но ничего не говорили. Карен тоже никак это не комментировала, когда заскакивала в пекарню или к Гарри домой, чтобы узнать, как дела, одаривая альфу понимающей улыбкой и с усмешкой говоря: «веселитесь, мальчики» — прежде чем уйти. Луи никогда в жизни не видел, чтобы альфа так часто краснел. Но ему все это нравилось. Ему нравились свидания и подарки. Ему нравилась человеческая еда, человеческие книги и человеческие настольные игры. Но больше всего ему нравился Гарри. В один солнечный день, когда было не так холодно, Стайлс разбудил Луи горячим завтраком и широкой улыбкой. — Пойдем прогуляемся, — предложил Гарри. Шатен тут же оживился, крепко сжимая ложку, которую Гарри дал ему для овсянки. — В лесу? — Да, — кивнул альфа, — по тропе, она находится далеко от города, туда мало кто ходит. Ты можешь надеть что захочешь. Луи уже было хотел бежать, отодвигаясь от стола, но Гарри усмехнулся и схватил его за запястье. — Эй. Сначала овсянка. Завтрак — это самый важный прием пищи. Луи закатил глаза, но проглотил овсянку, содрогнувшись, когда горячая пища слегка обожгла ему горло. Закончив, он слез с табурета и побежал одеваться. Гарри нежно улыбнулся, когда через несколько минут омега появился в юбке, одной из его футболок, джинсовой куртке с флисовым воротником и босиком. Он не протестовал. Он сказал Луи, что тот может надеть все что угодно. До пешеходной тропы было далеко, и как только Гарри припарковал машину и открыл дверцу, Луи побежал к деревьям, отчего Стайлсу пришлось догонять его. Здесь было чище, чем в лесу, к которому привык Луи: аккуратные деревья и вытоптанная тропинка. Но она все еще была глубоко в лесной чаще и здесь никого не было — этого было достаточно. Омега бежал впереди Гарри, босыми ногами шлепая по земле. Через каждые несколько метров он находил дерево, которое ему нравилось, и взбирался на самую высокую ветку, а Гарри стоял на земле под пышными кронами, смеялся и следил за парнем. — Осторожно, — сказал он, на что Луи только усмехнулся, хватаясь за другую ветку. — Я никогда не падал, — сказал он, — в отличие от тебя. — Хей, — запротестовал Гарри, — это нечестно. — И все же это правда, — издевался Томлинсон. Спустившись с третьего дерева, шатен тихо зашагал рядом с Гарри. Альфа посмотрел на него с улыбкой, а затем перевел взгляд на оставшуюся часть тропы. — Я стараюсь приезжать сюда как можно чаще, — сказал Гарри, — по выходным и в любой другой свободный день. — Да? — удивился Луи. — Да, я думаю, что меня успокаивает, когда я прихожу в лес, — признался Стайлс. — У меня все еще есть несколько хороших воспоминаний, связанных с ним. Губы Луи дрогнули, и он опустил взгляд на свои грязные ноги. — Всего несколько? — Много, — поправился Гарри, — в основном о родителях. Как я разговариваю с ними. Как мама готовит и как расчесывает мне волосы. Он поднял руку, провел ею по коротким волосам, а затем безвольно опустил ее. — Я очень скучаю по воздуху, — сказал Гарри, — это так странно, но воздух там был таким чистым и свежим. Однажды я с Лиамом ездил в город и едва мог дышать, воздух там так плохо пахнет. Он остановился, пнув ногой камень на своем пути, и продолжил идти. — Я скучаю по охоте. Я больше не люблю убивать, — сказал он, — но я скучаю по бегу, по тому, чтобы быть в лесу, вместе со всеми. Луи кивнул, вздернув подбородок. — Знаешь, теперь я руковожу охотой. Стайлс посмотрел на него, приподняв брови. — Правда? — Да, — сказал Луи. Его губы неуверенно дернулись. Он не был уверен, стоит ли ему улыбаться или нет. — Я… я лучший охотник в стае. — Ну, — сказал Гарри, — ты всегда был лучшим, когда тебе давали охотиться. — Ну, да, — Луи пожал плечами, — мне говорили это. Он отпустил взгляд, смотря себе под ноги, не зная, что еще сказать. Но Гарри в то же время не сводил с него глаз, и в какой-то момент протянул ладонь. — Пойдем, — сказал он, когда Луи взял его за руку, — я хочу показать тебе мое любимое место. Любимое место Гарри находилось довольно далеко, еще за несколько километров деревьев, а затем вверх по высокому склону холма. Гарри тяжело дышал и жадно пил воду, когда они были на полпути к вершине, но Луи шел уверенно, сделав лишь несколько глотков воды, когда альфа предложил ему бутылку. — Ты невероятный, — сказал ему Гарри. — Я волк, — Луи закатил глаза, а затем добавил: — Пошли. Я хочу посмотреть. Гарри медленно добрался до вершины и, оказавшись там, тут же плюхнулся на землю. Томлинсон тоже замедлил шаг, но долго смотрел на открывшийся перед ним вид, прежде чем сесть рядом с Гарри. Под ними на многие километры простирался нетронутый человеком лес с пятнами золотистой листвы. Здания Каньон-Мун и дороги, ведущие в него и из него — единственное, что разделяло его, но в остальном везде был лес. — Ух ты, — тихо сказал Луи. — Да, — согласился Гарри, — Ничего себе. Они долго молчали, а потом альфа вздохнул и покачал головой. — Когда я был подростком, мне казалось, что отсюда можно увидеть поселение стаи, если хорошенько присмотреться, — сказал Гарри, — но, наверное, это было только мое воображение. В горле у Луи появилась горечь. Он хотел сказать Гарри, что, конечно же, тот не мог увидеть его. Он бы сразу понял, если бы увидел умирающие деревья и высохшую реку. Луи задался вопросом, вернулся бы он, если бы увидел это. Но он быстро оборвал себя на этой мысли. Он понял, что вообще не хочет говорить о стае. Он просто хотел насладиться этим мгновением, чтобы ему напомнили, на что похоже его собственное счастье. Они долго молчали, а потом Гарри тихонько рассмеялся. Луи посмотрел на него, выгнув брови. — Что? — спросил он. — Просто… — начал Гарри, — иногда я притворялся, что если очень внимательно посмотрю или возьму бинокль или еще что-нибудь, то увижу тебя. Луи молчал, и альфа посмотрел на него, его улыбка была яркой, но осторожной. — По тебе я скучал больше всего, — признался Стайлс, — из всего, что было в стае, больше всего я думал о тебе. Луи моргнул, услышав слова Гарри, и обвел взглядом Альфу. Его щеки порозовели от ходьбы, и он смотрел на омегу широко раскрытыми глазами, которые становились все более и более золотистыми от солнца над головой. Луи попытался что-то сказать в ответ, хоть что-нибудь, но слова не хотели выходить, когда он открывал рот. Но прежде, чем он успел сказать хоть слово, Гарри наклонился к нему. Его прекрасные глаза закрылись, губы сжались, и Луи почувствовал, как его тело на мгновение замерло, не зная, что делать. А затем, как будто это было самой естественной вещью в мире, он наклонился к Гарри и тоже выпятил губы, чтобы встретиться ими с альфой. Губы Гарри были мягкими и немного потрескавшимися от ветра, и он был таким… таким осторожным, когда прижимался к губам омеги. Луи почувствовал, что его сердце вот-вот выскочит из груди. Будто оно хотело забраться на Гарри и целовать его до умопомрачения. Будто ему хотелось вырваться и убежать в лес только для того, чтобы Гарри погнался за ним. Но его сердце осталось на месте, безумно стуча в груди, и омега не прекращал целоваться; губы Альфы идеально сочетались с его, синхронно двигаясь в неспешном темпе. Гарри мягко выдохнул, а затем отстранился, глядя на шатена выпученными глазами. — Это был мой второй поцелуй, — тихо сказал он. — Первый был, когда я поцеловал тебя в лесу, помнишь? У Луи снова екнуло сердце. — Я помню, — тихо сказал он, а затем добавил: — И у меня это был второй. Он посмотрел вниз на землю между ними, а затем снова на Гарри, пытаясь проглотить неприятный комок. — Всего лишь второй? Серьезно? — Здесь для меня никого не нашлось, — сказал Гарри, — пока не появился ты. Луи просто смотрел на этого альфу, который был совсем взрослым, сильным и высоким, с намеком на щетину на лице, и все же дрожал, как ребенок. Шатен наклонился и положил свою руку на руку Гарри. Широко раскрытые глаза альфы проследили за движением его руки и вернулись обратно к лицу. — Давай посмотрим, каким будет наш третий поцелуй, — сказал Луи. Широко раскрытые глаза Стайлса закрылись, и он снова наклонился вперед. Когда они вернулись к машине, было уже совсем темно, губы у обоих распухли, и Гарри включил радио и подпевал всю дорогу домой.

***

Через несколько ночей после их путешествия Луи свернулся калачиком в постели, подтянув колени к груди, а на коленях у него лежала книга. Гарри принес ему новую книгу из библиотеки: о девушке, поросенке и пауке, которые были друзьями. Луи читал медленно и внимательно, подчеркивая слова, которые он не знал, чтобы утром спросить о них у Гарри. Он проделывал это почти каждую ночь, пока наконец не уставал настолько, чтобы заснуть. Его инстинктивное желание засиживаться допоздна еще не совсем угасло. Как раз когда Луи переворачивал страницу, он услышал стук в дверь. Он тут же поднял голову, его сердце екнуло от этого звука несмотря на то, что он ясно чувствовал запах Гарри по ту сторону двери. — Гарри? — позвал он. Дверь медленно открылась, и альфа просунул голову в комнату, одарив шатена робкой улыбкой. — Привет, — сказал Гарри, — можно войти? Луи кивнул, закрывая книгу. Гарри прошел дальше в комнату и сел с краю на кровать, вытянув руки и вытирая их о одеяло. — Что ты читаешь? — спросил он, и Луи показал ему книгу. — Хорошая, — кивнул он. — Да, — согласился омега. — Что-то случилось? Гарри вздохнул, глядя на свои колени. Он нервно водил рукой по одеялу, и Луи наблюдал за ее движением взад и вперед. Наконец Альфа поднял голову и грустно улыбнулся шатену. — Ты можешь рассказать мне о стае? — спросил он. Луи нахмурился и отложил книгу на прикроватный столик. — Что? — Я хочу знать, что случилось, — сказал Гарри, — после того, как я ушел, что случилось с моей семьей. Что с тобой случилось? Что сейчас происходит? Томлинсон молча смотрел на него, а Гарри подался вперед, широко раскрыв глаза. — Луи, — твердо сказал он, — ты сказал мне, что все плохо, а я проигнорировал это. Но сейчас мне нужно знать. Пожалуйста, расскажи мне. Рот шатена приоткрылся, образуя идеальный круг. Гарри протянул руку и накрыл ладонь Луи своей. Тот опустил взгляд на их руки и моргнул, ощутив их тепло. Затем он снова посмотрел на Гарри, который смотрел на него теплым и спокойным взглядом. Омега заговорил прежде, чем успел подумать: — Твой дядя стал Альфой. И он ужасный Альфа. Он ни хрена никому не помогает, он даже больше лекарства не делает, а он один знает их рецепты и способы приготовления, но нам не раскрывает. Он не знает, как охотиться и как вести стаю на охоте. Поэтому это делал я. Никто не хотел меня пускать на охоту, и альфы пытались прогнать меня, пока не пришла зима, и они поняли, что я был их лучшим охотником. Поэтому они позволили мне возглавлять отряд. И Найджел позволил этому случиться, потому что знал, что будет голодать без меня. Луи с трудом сглотнул, в горле у него резко пересохло. — Найджел сказал, что хочет жениться на мне сразу после того, как мне исполнится восемнадцать. Я не хотел, и мне нужно было вести охоту, а я не мог бы охотиться, если бы был в положении и все время нянчился с его щенками, так что он отступил. Но он устал ждать, и Совет сказал, что я должен жениться на нем, — продолжал Луи. — Он сказал, что женился бы на твоей матери, если бы связь твоего отца с ней не была так сильна. Гарри поморщился и крепче сжал одеяло, отчего ткань сморщилась под его побелевшими пальцами. — Ты сказал, моей маме нехорошо, — слабо выдавил Гарри. — Нет, Гарри, — сказал Луи, — она больна, но никто из нас не знает чем. Сердце у нее здоровое, тело крепкое, но она не двигается, не спит. Когда твой отец умер, и ты ушел, свет внутри нее погас. Он посмотрел на свои руки, сцепив пальцы вместе. — Как будто у нас нет ни Альфы стаи, ни Омеги стаи, — сказал Луи, — у нас нет никого, кто бы вел нас. Гарри кивнул, движение было жестким. — А твоя семья? — Мы держимся, — сказал шатен. — Мой отец держит Совет, даже если это означает, что все в моей жизни они решают за меня. С мамой всё хорошо, она помогает мне с едой и следит, чтобы я спал. Бабушка… Он замолчал, внезапно почувствовав, что его голос звучит слишком хрипло. — Бабушка умерла несколько лет назад, — выдавил Луи. — Никто из нас не думал, что она больна. Однажды она просто заснула и на следующий день присоединилась к Земле. Гарри сжал руку омеги, и Луи вздрогнул, прежде чем его тело расслабилось, вес и ощущение руки альфы уже стали такими привычными. — Мне очень жаль, — мягко сказал Стайлс. — Спасибо, — сказал Луи, а затем фыркнул. — Знаешь, я думаю, даже она начала свыкаться с мыслью, что я охочусь. Гарри негромко, коротко рассмеялся, и они оба снова замолчали. — Дальше? — спросил он. — Стая больна, — сказал ему Луи. — У нас нет лекарств, зимой слишком холодно, а летом слишком жарко. Много людей погибло. Многие ушли, но мы не знаем куда. Теперь каждый год рождается всего несколько малышей. Луи крепко сжал колени и закрыл глаза. — Лес тоже болен, — сказал он, — река высохла, и земля тоже. Олени ушли, теперь у нас только кролики и ягоды, нам приходится часами ходить до воды. Но никто не хочет уходить, и я тоже. Но я не знаю, как долго мы сможем там продержаться. Наконец он почувствовал, что его голос стал настолько хриплым, что он не мог говорить, а потом он начал всхлипывать. Его глаза наполнились слезами, и Гарри тут же рванулся вперед, чтобы поймать тело Луи, когда тот повалился вперед. — Я с тобой, — быстро сказал Гарри. — Все в порядке. Луи снова икнул. Он рухнул на Стайлса, укладывая голову на колени альфы. Омега свернулся калачиком, напрягшись всем телом, и слабо всхлипнул, уткнувшись в обтянутые домашними штанами бедра Гарри. Тот одной рукой гладил его по волосам, а другой крепко обнял Луи, мягко успокаивая. — Я рядом, — повторил он и добавил: — Луна, я здесь. Шатен отвлекся, услышав это прозвище, и поднял взгляд на альфу, который смотрел на него, все еще крепко обнимая его за плечи. — Ты… — Я хотел называть тебя так еще очень-очень давно, — признался Гарри. Его губы дрогнули, и он покачал головой, — Напомни мне, почему твоя мать звала тебя так. — Если бы я был девочкой, меня бы так назвали, — повторил Луи знакомую ему историю. — Но она продолжала называть меня так, потому что сказала, что я ее луна. Самое ценное, что у нее было, или что будет у всей стаи. Томлинсон хорошо помнил слова мамы, сказанные еще в детстве. Тогда все было окутано теплом и смехом его матери, но он чувствовал себя по-другому, когда говорил эти слова Гарри. Это было похоже на тайну, на раскрытие давнего таинства. Гарри погладил Луи по лицу и кивнул. — И самое прекрасное, что у нас есть, — сказал Гарри, — то, на что смотрит стая и в самые темные ночи, и в самые ясные дни. Луи моргнул, его все еще влажные от слез ресницы слиплись. — Ты моя луна, моя Луна, — сказал Гарри, — так было всегда. Но ты принадлежишь стае больше, чем мне. Шатен поймал руку Гарри и сжал ее. — С тех пор, как ты ушел, я не чувствую себя частью стаи, — признался он. — Всегда чего-то не хватает. Гарри пристально на него посмотрел, а затем наклонился и прижался к его губам. Осторожно, нежно. Пальцы альфы запутались в его длинных волосах. Луи одобрительно заскулил и почувствовал, как Стайлс улыбнулся, целуя его в ответ. Но затем улыбка исчезла, и Гарри отстранился. Шатен моргнул, открыл глаза и посмотрел на альфу, чьи глаза были полны ярости. — А что, по словам дяди, случилось с моим отцом? — спросил он. Луи смущенно захлопал глазами и покачал головой. — Гарри, ты же знаешь, что случилось с твоим отцом, — сказал он. — Ты был там. Медведь напал на него, чтобы защитить тебя. Но ты убежал прежде, чем медведь смог добраться до тебя. Стайлс покачал головой и застонал, потянувшись, чтобы потереть виски. — Черт возьми, — пробормотал он, и Луи нахмурился. — Гарри? Гарри убрал руки и посмотрел вниз на омегу, взгляд его потемневших от злости глаз был далёким. — Луи, — тихо сказал он, — медведи не выходят ночью. Ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой. Только если что-то не так. Луи нахмурился еще сильнее, а Гарри вздохнул и потянул его за ворот ночной рубашки. — Иди сюда, — тихо сказал он, и Томлинсон послушался. Он сел, скрестив ноги, и внимательно посмотрел на альфу. — Что? — спросил он, его голос дрожал. Гарри молча взял его руки и крепко сжал. — Луи, — сказал Гарри, — мне нужно рассказать тебе, почему я ушел.

***

Когда Стайлс закончил, на Луи будто навалилось еще больше душевного груза, чем раньше, в голове была полная каша. Он лег на кровать, и Гарри расположился рядом, перебирая пальцами волосы омеги. В глазах альфы все еще стояли слезы, и когда он заговорил, его голос был хриплым. — Извини, — сказал он, на что Луи покачал головой. — Не стоит, — сказал шатен, хотя его голос звучал так, словно исходил не из груди, а откуда-то еще. Гарри заерзал на кровати, и на мгновение Луи показалось, что он сейчас уйдет. А он этого совсем не хотел. Луи протянул руку, схватил Гарри за запястье и потянул к себе. — Останься, — пробормотал он, и у альфы перехватило дыхание. — В постели? — спросил он. — С тобой? — Да, — взмолился Луи, — пожалуйста. Гарри на мгновение замер, но потом передвинулся и опустился рядом с Луи. Он обнял его одной рукой, прижавшись грудью к спине парня, но тот закрутился, пока не оказался лицом к лицу с Гарри, прижавшись макушкой к его подбородку. Он услышал, как альфа вздохнул над ним, и повторил за ним. — Не уходи посреди ночи, — Луи снова услышал слова, исходящие из того места, которое он не мог контролировать. Рука только крепче обняла его, и теплые губы призрачно скользнули по раковине уха, обещая поцелуй.

***

Луи проснулся оттого, что Гарри все еще крепко обнимал его, а его разгоряченное сном тело прижималось к омеге. Он вдруг осознал каждую частичку тела Гарри: его худощавый торс, мягкую кожу и сильные руки; даже, несмотря на то, что альфа заснул в свитере и спортивных штанах, Луи чувствовал его тело, дыхание. И с каждой минутой, лёжа рядом со Стайлсом, он чувствовал, как в свою очередь реагирует его собственное тело, как горячо ему становилось, как в животе всё сжималось, а затылок покалывало, когда он вдыхал запах Гарри. Луи посмотрел на него, стоило альфе проснуться, его глаза были сонными, когда он, прищурившись, посмотрел на шатена. — Хей, — вопросительно протянул он. — Доброе утро? — Доброе утро, — ответил Луи. — Я думаю. — Мм, — промычал Гарри, качая головой, — насчет чего? Луи сглотнул, и этот покалывающий жар снова пробежал по телу. — Что стая была не так уж неправа, когда они обещали нас друг другу. Гарри выразительно посмотрел на него, нахмурив брови, а затем на его лице отразилось понимание, глаза заблестели. — Да? — рискнул он. — Да, — ответил Луи. Гарри улыбнулся, а затем наклонился вперед и нежно поцеловал. Губы были немного липкими, сухими после сна, но Луи не возражал, ему было все равно. Он наслаждался вкусом Гарри, его прикосновениями, его присутствием. То, что он сказал после того, как они отстранились, казалось самой простой вещью в мире. — Гарри, — сказал Луи, — я хочу, чтобы ты стал моей парой. Выражение лица Гарри снова стало растерянным. — Твоей парой? — повторил он. — Да, — продолжил Луи, — моим спутником жизни. Моим мужем. Моим… Слово «Альфа» застряло у него в горле, будучи слишком тяжелым, чтобы соскользнуть с губ. Гарри приподнял брови, словно угадывая слово прежде, чем оно успело вырваться. — Ты обещан Альфе стаи, — медленно произнес Гарри, — но это все равно не я. — А я не хочу его, — настаивал шатен. Он поднял руку и положил ее на щеку Гарри. — Я хочу тебя. Я всегда хотел тебя. Гарри смотрел на него тяжелым взглядом, и Луи видел, как в его голове проносятся мысли, но не мог разобрать ни одной. Внутри все сжалось, а мышцы напряглись при мысли о том, что Гарри скажет «нет». Вместо этого Стайлс слабо усмехнулся и покачал головой. — Вот черт, — вздохнул он, — я собирался сделать тебе предложение как-нибудь лучше. — Предложение? — эхом отозвался шатен. — Да, Луи, Боже… — Гарри покачал головой. — У меня было по меньшей мере двадцать планов сделать тебе предложение за эти годы, возможно, с тех пор как мне исполнилось четыре. Луи открыл было рот, но Гарри поспешил продолжить: — Я имею в виду, когда мне было четыре, я просто собирался нарвать тебе цветов, и, честно говоря, я хотел быть твоей парой больше для того, чтобы ты наконец поцеловал меня, — сказал Гарри, — а потом, когда мы стали старше, я рассказывал отцу о более сложных планах, например, я собирался научиться забираться на самое высокое дерево в лесу и сделать тебе предложение на верхушке. Наверное, хорошо, что он меня отговорил, иначе я бы упал и разбил себе голову, пока бы тренировался. Он фыркнул, закатив глаза, возмущаясь на самого себя, а затем затих. — И в последние несколько лет я все еще иногда думал об этом, — признался он. — Планы все время были разными. Иногда я представлял, как мы сидим за ужином, и я кладу кольцо в бокал шампанского. Но это не совсем подходит. — Я не знаю, что такое шампанское, — сказал Луи, — и зачем мне кольцо? — Да, точно, — фыркнул Гарри, — шампанское — это своего рода алкоголь. И люди дарят друг другу кольца, когда просят выйти за них замуж… для людей это то же самое, что спаривание. Просто плюс лишняя бумажная волокита. Томлинсон нахмурился, вспоминая все большие кольца, которые Гарри носил днем. — И много людей попросили тебя выйти за них замуж? Гарри уставился на него, а потом разразился лающим смехом. — О, мои кольца не обручальные. У людей есть разные виды колец. — Это глупо. — Ты, как всегда, прав, — засмеялся Стайлс. Он снова замолчал, а потом его губы дрогнули в улыбке, когда он посмотрел на Луи. — Но в основном я просто представлял нас в поле или где-то на поляне, и у тебя, как обычно, были цветы в волосах, и это… просто… это чувствуется так правильно. Он кивнул сам себе, его взгляд на мгновение затуманился, прежде чем мужчина снова заговорил. — Но мне больше всего нравится эта версия. Он протянул руку, убирая с лица Луи длинную прядь волос, и на его губах наконец появилась осторожная улыбка. — Итак, отвечая на твой вопрос, — сказал Гарри, — да, Луи, я буду твоей парой. С превеликим удовольствием. Луи смотрел на альфу так, как он смотрел бы на узор деревьев, очертания камней на земле или как вздымается грудная клетка оленя, запоминая каждую деталь и сохраняя ее в своей памяти, как будто это было его самым драгоценным воспоминанием. Затем он бросился вперед и яростно напал на губы Гарри. Он всем телом навалился на альфу, и тот рвано выдохнул ему в рот, прежде чем поцеловать его ответ. Пальцы вцепились в ночную футболку Луи, а затем двинулись вверх, к лицу и волосам. Он, казалось, хватался за любую часть омеги, которую мог достать, и парень с радостью отдавал ему каждую частичку себя. Они отстранились друг от друга, затаив дыхание, и омега рассмеялся и пригладил руками волосы, пытаясь убрать упавшие на лицо пряди. Когда он снова внимательно посмотрел на Гарри, тот притих, и на него обрушилась тяжесть только что данного им обещания. — Так, эм, — заикаясь, произнес Томлинсон, — когда мы должны… Он замолчал, но в глазах Гарри, казалось, вспыхнуло понимание, и его улыбка дрогнула, когда он посмотрел на Луи. — Ну, это будут долгие выходные, — наконец сказал он, — может быть, тогда, а? Его голос звучал легко, но Луи слышал в его словах и нервозность, и волнение. Он потянулся к альфе, положив ладонь на руку Гарри, и тот вздрогнул от этого прикосновения, глядя на пальцы Луи, а затем на его лицо. Шатен ободряюще улыбнулся, хотя был уверен, что его пальцы и голос дрожат от волнения. — Да, — согласился он, — пожалуй.

***

Когда наступили эти самые долгие выходные, Гарри заметно занервничал. Он готовил Луи еду с привычным усердием, но постоянно ронял на пол разные вещи: ложки, пластиковые стаканчики, а в некоторых случаях и яйца, — и, казалось, мысленно был где-то очень далеко. Но он с готовностью целовал Луи, приглаживая волосы и почти непрерывно чмокая в висок, щеку или губы. Он ставил для Томлинсона фильмы и давал ему книги и головоломки, но Луи всегда, когда отворачивался, видел, что Гарри смотрит на него таким далёким, рассеянным взглядом. — Я просто люблю тебя, — тихо сказал он, и Луи улыбнулся, его щеки покраснели. — Я знаю, — сказал он в ответ, — я тоже люблю тебя. Когда солнце село, Гарри приготовил омеге горячий шоколад и миску мороженого, и они наблюдали вдвоём, как небо окрашивается в сиреневые и розовые полосы, а луна поднимается, сменяя угасающее солнце. Луи прислонился головой к плечу Гарри, когда окончательно стемнело и его миска и кружка опустели. Альфа посмотрел на него и заботливо поцеловал его в макушку. — Гарри, — тихо позвал шатен. — Да? — Мы можем пойти в твою комнату? Тело альфы напряглось, но быстро расслабилось, когда он выдохнул. Он погладил Луи по волосам и снова поцеловал. — Конечно, можем. Шатен убрал голову с плеча Гарри, и они направились в спальню, Гарри предложил ему руку, чтобы проводить его до двери. Альфа включил свет, и Луи оглядел комнату, чтобы сориентироваться. Спальня была обставлена в темно-коричневых и зеленых тонах, с большой кроватью посередине, покрытой толстым зеленым одеялом. На стенах висели картины и фотографии, по большей части цветные, светлые, без четкого сюжета. На прикроватном столике лежала толстая книга, на комоде — тарелка с кольцами, а рядом с кроватью валялась пара тапочек. Гарри потянул Луи к себе, пока они не сели на кровать, и тут же насторожился. Он протянул ладони, чтобы коснуться плеч омеги, его рук, коленей. — Можно? — спрашивал он перед каждым касанием, и каждый раз парень соглашался. А еще они целовались, сначала нежно, а потом поцелуи медленно становились продолжительней и откровенней, отчего они рвано и тяжело дышали, а под кожей Луи нарастал жар. Гарри набрался смелости, скользя руками по его телу все больше и больше. Томлинсон, задыхаясь, отстранился, прервав поцелуй, и глаза Гарри тут же испуганно распахнулись. — Черт, я что-то сделал не так? — спросил он, и Луи покачал головой. — Нет, нет, — сказал он и тихо добавил, — Гарри? — Да? — Я, — заикаясь, проговорил Луи, — я никогда ни с кем не был. Гарри молчал, и Луи поспешил заполнить тишину. — Омега стаи не может заниматься сексом ни с кем до Альфы, — объяснил он, — вот. И ты это знаешь. Так что я никогда… Уф… Я просто никогда… Другие, конечно, все твои старые друзья, они все спарились или занимались сексом, но я не мог… — Луи, — вмешался Гарри, его голос был достаточно тверд, чтобы омега замолчал с приоткрытым ртом. — Что? — выдавил он. — Я тоже никогда ни с кем не был, — сказал Стайлс. Луи только нахмурился. — Но, — сказал он, — ты так долго здесь живешь. — Ну и что? — сказал Гарри с мягкой улыбкой. — Ты… ты теперь делаешь человеческие вещи, — сказал Луи, взмахнув руками, — Ты водишь машину, у тебя татуировки, у тебя человеческая работа… — Почему все это означает, что у меня был секс? — сказал Гарри, весело улыбаясь. — Луи, я никого не целовал с тех пор, как поцеловал тебя, когда мы были детьми. — Да, но… — Томлинсон запнулся, — разве не так поступают люди? Разве они не занимаются сексом, когда хотят? — Конечно, — засмеялся Гарри, — но я нет. Он схватил Луи за руки, успокаивая его, и тот, чувствуя себя ужасно глупым, заморгал, у него внезапно пересохло во рту. — Луи, — вздохнул Гарри, — я не мог… я не мог быть ни с кем, кроме тебя. — Меня? — выдохнул шатен. — Да, тебя, — сказал он, — я пытался, правда. Я пытался ходить на свидания, я позволял Лиаму и Найлу сводить меня с людьми. Но у меня ни с кем ничего не выходило. — Но, — вмешался Луи, — ты не собирался возвращаться в стаю и не знал, что я найду тебя. Ты просто собирался всю жизнь провести в одиночку? — Нет, я не собирался возвращаться, — согласился Гарри, — но еще я думал, что, если я вернусь, ты все равно не захочешь меня видеть, так что… наверное, я научился жить с мыслью, что буду один и без тебя. Он пожал плечами, и Луи посмотрел на него с грустной, но преданной улыбкой, прежде чем броситься вперед. Он схватил Гарри за плечи и притянул к себе, заставив того вздрогнуть, а затем столкнуться с ним губами в жарком поцелуе. Спустя пару минут парень отстранился, задыхаясь, Гарри смотрел на него широко раскрытыми глазами. — Я думал о тебе с самой первой течки, с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, — выпалил Луи. — Я… — Стайлс запнулся, его глаза округлились от удивления. — Да. Я считал, что ты умер, но все равно думал о тебе, — сказал Луи, — представлял, как бы ты выглядел, если бы был со мной. Он осторожно протянул руку к Гарри, проводя пальцами по его все еще облаченной в одежду груди. — Когда тебе было шестнадцать, мне было четырнадцать, — неловко сказал Гарри, — я был таким нескладным, и… — Тогда покажи мне, какой ты сейчас, — прервал его Луи, заставив альфу замолчать. — Что? — Раздевайся, Гарри, — решительно сказал Луи. Гарри мгновение с сомнением смотрел на омегу, а затем быстро снял с себя одежду. Он стянул футболку через голову и бросил ее на кровать, затем наклонился вперед, упираясь костяшками пальцев в матрас. Луи жадно смотрел на то, как перекатывались мышцы, когда альфа двинулся вперед. Его сильные бледные плечи напряглись, отчего черные линии татуировок плавно изогнулись вместе с мускулами. Его грудь была широкой и твердой, а живот — накаченным, плоским, покрытым черными чернилами. На линии пупка и на груди виднелись редкие завитки волос, и Луи протянул руку, касаясь мягкой щетины на подбородке и над верхней губой, почтительно потирая ее пальцами. У омеги перехватило дыхание, и Гарри лишь закрыл глаза, позволяя ему исследовать прикосновениями свое лицо: от волос на подбородке до морщинок возле глаз. Луи только вздохнул, когда Гарри открыл глаза, и в тусклом свете на него посмотрели глубины леса. — Луи, — сказал Стайлс, — позволь мне позаботиться о тебе. Томлинсон молча смотрел на него, и Гарри снова наклонился вперед, его дыхание было мягким и теплым. — Луна, — на этот раз сказал он, — я могу позаботиться о тебе? Луи осторожно кивнул, и в одно мгновение твердое и сильное тело Гарри оказалось на нем. Большие, сильные руки сжали его талию, и Луи ахнул, когда альфа уложил его на спину. В кровь хлынул адреналин вперемешку с возбуждением, согревая все тело, и в животе запорхали бабочки, когда Стайлс снова его поцеловал. Он с благоговением провел ладонями по талии Луи, по плавному изгибу живота. — Можно я сниму с тебя футболку? — спросил Гарри, и омега кивнул так быстро, что закружилась голова. Он приподнялся, и Стайлс стянул с него верх, и в тот же миг альфа снова прижал его к матрасу; его большие, грубоватые и теплые руки блуждали по податливому телу. Луи дрожал, слабо стуча зубами, как от холода, несмотря на тепло, охватившее его. Гарри целовал омегу пылко, страстно, так, у того мутнело в глазах. — Я позабочусь о тебе, — сказал Гарри, хотя его голос дрожал. На задворках сознания Томлинсона мелькнула мысль, что это еще был и первый раз в жизни альфы и у того были все основания нервничать. Но Гарри был его Альфой. Забота о своей омеге была для него такой же естественной, как и деревья, тянущиеся к небу. Гарри подался вперед и поцеловал Луи, неспешно двигая губами и наслаждаясь каждым мгновением. Руками он гладил его тонкую талию, твердые соски и широкие бедра. Каждое прикосновение заставляло непривыкшего к такому вниманию шатена извиваться и хотеть большего. Вскоре Гарри двинулся вниз, скользя по нетронутому никем губами и языком. Он посасывал горошинки розовых сосков омеги, лизал и целовал напряжённый от волнения живот, заставляя Луи извиваться еще сильнее, пока Гарри не надавил на его бедра, прижимая к постели. Томлинсон почувствовал, как заинтересованно напрягся член, и ярко пахнущая смазка потекла по бедрам, заставляя ягодицы испуганно сжаться. Его тело реагировало на малейшее прикосновение альфы. Когда Гарри добрался до края шорт Томлинсона, тот часто заморгал, внезапно занервничав. — Можно я их сниму? — спросил он. — Я… э-э… — Луи замешкался, краснея от щек до пупка, — у меня ничего нет под ними. — Ох, — выдохнул Гарри, и омега подался вперед. — Эм, — сказал Луи, — если ты сам разденешься, то сможешь снять их с меня. Гарри тихо рассмеялся, качая головой. — Вполне справедливо, да? Он помедлил, держа руки на поясе, а затем расстегнул джинсы и стянул их. Ему пришлось помучиться на кровати, пытаясь стянуть ткань со своих длинных ног, но в конце концов он остался лишь в черном нижнем белье. Он взялся за пояс боксеров, бросив вопросительный взгляд на Луи. — Можно? — спросил он, и тот быстро кивнул, заставив Гарри нахмуриться. — Ты можешь сказать мне это вслух? — спросил он. — Оу, — пробормотал Луи и закашлялся, — да. Да. Пожалуйста. Он засмеялся, закрыв лицо руками. — Боже, прости, я просто так нервничаю, и… — Хей, — сказал Гарри, дотрагиваясь до руки парня, — все в порядке. Луи убрал руки и взглянул на своего альфу, который посмотрел прямо ему в глаза. — Нам не обязательно это делать, Луи, — сказал Гарри, — мы можем просто вернуть все обратно и посмотреть фильм, все в порядке. — Нет, нет, — тут же ответил он, садясь. — я… я очень хочу. Я просто… Он остановился и пристально посмотрел на Гарри. — Ты правда хочешь? — Конечно, — сказал Гарри, — я… Боже, Луи, это все, о чем я мечтал с тринадцати лет. Он убрал волосы с лица Томлинсона. — Но я хочу убедиться, что ты этого хочешь, — сказал Гарри. — Пожалуйста, мне нужно знать. Луи кивнул, проглотив тяжелый комок, застрявший в горле от собственной тревоги. — Я знаю, — сказал он, — я хочу этого. Я хочу тебя. Гарри снова посмотрел на него, а затем нежно коснулся его лица, проведя пальцами по щеке и подбородку. Он наклонился, даря омеге нежный поцелуй, и Луи вздохнул и закрыл глаза, растворяясь в ощущениях, лениво двигая губами. Когда альфа отстранился, его руки вернулись к поясу собственных боксеров, Томлинсон снова уверенно кивнул ему, и он, наконец, спустил их вниз. Луи тупо уставился, как только ткань была стянута до бёдер. Член оказался большим, твердым и толстым, с красной, истекающей смазкой головкой. С губ Луи сорвался смешок, глаза его тут же расширились, и он хлопнул себя ладонями по губам, когда Гарри выгнул брови. — Что смешного? — Прости! — воскликнул шатен. — Я… все хорошо, правда, я просто… я никогда… ох. Он покачал головой и снова нервно захихикал. Он не знал, что на него нашло; он жил с волками, в своей жизни он видел много наготы. Но он никогда не видел альфу, обнаженного специально для него, и это был его первый опыт в отношении секса. — Все в порядке, — мягко сказал Гарри, — я просто дразнюсь. Луи кивнул, наблюдая, как альфа окончательно стянул с себя боксеры и бросил их на пол. Омега все еще любопытно смотрел на член, на то, как он покачивался при любом движении, словно жил своей жизнью. — Можно мне, эм, — спросил он и тут же покраснел, когда Гарри взглянул на него, — можно мне его потрогать? Лицо Гарри тоже покраснело, но он кивнул. — Конечно, можешь, — сказал он, его голос был заметно выше, чем обычно. Луи сглотнул, наклонился вперед и осторожно коснулся пальцами члена Гарри. Альфа мгновенно отреагировал, вздрогнув от прикосновения Луи, а омега посмотрел на него широко раскрытыми глазами. — Я в порядке, — быстро сказал ему Стайлс, — мне очень приятно. Луи еще мгновение посомневался, а затем снова провел пальцами по всей длине альфы. Гарри снова содрогнулся, и его член дернулся, заставив Луи отдернуть руку, прежде чем снова осторожно коснуться чувствительной, теплой кожи. Он провел пальцами вниз, чувствуя его возбуждение, а затем обвел кончиками пальцев основание, прошёлся по завиткам лобковых волос, по налившимся яйцам. Альфа вздрагивал от каждого его прикосновения, но всегда по-разному, его тело было для Луи извивающей загадкой. Когда его пальцы коснулись покрасневшей головки, слегка помассировав ее, Гарри задрожал сильнее, и из щелки потекло больше предэякулята. Томлинсон снова убрал руку, и на этот раз Гарри схватил его за запястье, мягко потянув за руку, чтобы поцеловать внутреннюю сторону. — Я люблю тебя, — пробормотал Гарри, и Луи часто заморгал, услышав эти слова и то, как сладко они прозвучали. Альфа пристально посмотрел на него, его потемневшие глаза заглядывали в его даже через густые темные ресницы. — Я могу тебя увидеть? — прошептал он мягко. — Да, — тут же ответил шатен. Он откинулся назад, его тело расслабилось, когда Гарри коснулся его бедер. Он осторожно потянул ткань вниз, и Луи рвано выдохнул, закрыв глаза, когда ткань стягивали вниз, пока он не оказался полностью обнаженным. Он услышал, как Гарри ахнул, но не поднял веки, пока не почувствовал, что его шорты слетели с ног. Открыв глаза, Луи увидел, что альфа смотрит на него с открытым ртом. Он покачал головой и тяжело сглотнул. — Ты сногсшибателен, — сказал он, почти задыхаясь. В животе всё приятно сжалось, и на душе стало легко от таких слов. — Ты можешь дотронуться до меня, — сказал Луи и тихо добавил: — Если хочешь. Гарри улыбнулся и покачал головой. — Если хочешь, — повторил он, — конечно, хочу. Он наклонился вперед и коснулся бедер Луи, осторожно проведя пальцами по гладкой коже, а затем, наконец, обхватил возбуждённый член. Омега подпрыгнул от неожиданности, дергаясь и мяукая от ощущения. Прикосновение было нежным, только кончиками пальцев, но глаза Гарри удивлённо расширились, когда он увидел такую реакцию. — Я… — он запнулся, — приятно? Ощущение было невероятным, Луи не смог бы описать его словами, само прикосновение было обычным, но от него по спине побежали мурашки, и кровь буквально закипела. Запах Гарри был резким, густым, дразнящим его чувствительный нос, и все эти долгожданные прикосновения и феромоны, исходящие от мужчины, сводили омегу с ума. — Гарри, — удалось выдавить Луи, и тот поднялся, целуя его в лоб и не отпуская ноющий от возбуждения член. — Я здесь, — мягко сказал он, и шатен быстро кивнул. Он почувствовал, что краснеет и еще сильнее течет, когда Гарри к нему вновь прикасается, заставляя буквально распадаться на части своими осторожными руками. В конце концов Луи громко заскулил, и этого было достаточно, чтобы Гарри остановился. — Гарри, я… — начал он, — я готов. Я готов к тебе. Тот замер и захлопал глазами, глядя на омегу. — Ты уверен? — Да, я уверен, — сказал Луи, его слова сливались воедино, — пожалуйста. Пожалуйста. — Хорошо, милый, хорошо, — быстро сказал Гарри, — одну секунду. Он сел на колени и перегнулся через Луи, открывая ящик прикроватной тумбочки. — Что ты делаешь? — спросил Луи. — Беру презервативы, — сообщил Гарри, и тот нахмурился. — Что такое презервативы? — Они не дают забеременеть. — Оу, — выдохнул шатен. — Да, Лиам некоторое время назад дал мне пачку, он сказал, что мне нужно потрахаться. Она где-то здесь. Гарри несколько минут рылся в ящике, а потом наконец вытащил маленькую коробочку. Несколько минут он боролся с пластиковой оберткой, прежде чем достать один. Он сел обратно, держа в руке маленький квадратик из фольги, который он быстро разорвал. Луи смотрел в восхищении, как он достал маленький кружок, а затем наклонился, прикладывая его к головке. Он раскатал его вниз, и круг растянулся по всей его длине до самого основания. — И это помешает мне забеременеть? — недоверчиво переспросил омега. — Да, — подтвердил Гарри, отбрасывая обертку из фольги. — Люди — странные существа, — сказал Луи. — Да, — хихикнул Стайлс. — Есть немного. Затем он успокоился и коснулся бедра Луи, нежно проведя рукой по мягкой коже и выпирающей тазовой кости. — Ты в порядке? — спросил он, и Луи кивнул. — Я прекрасно себя чувствую, — сказал он, и Гарри неловко улыбнулся. — Ну, пока ничего еще не произошло, — сказал он. — Я знаю, — сказал Луи, — но я в порядке. Он протянул ладонь, растопырив пальцы, и Гарри осторожно взял его за руку, переплетая их вместе. Он сжал изящную кисть и наклонился, целуя голубоглазого. — Расслабься, — сказал он. Омега раздвинул ноги и заставил себя расслабиться, когда Гарри придвинулся ближе, держа в руке член в презервативе. Когда он начал осторожно проникать, сначала одной лишь головкой, в девственную дырочку, Луи зашипел и заскулил, резко выгнув спину. — Ах, — выдохнул он, распахивая глаза. Большая ладонь Гарри легла ему на живот, и Луи, подняв глаза, увидел, что альфа смотрит на него с тревогой. — Ты в порядке? — Да, я… — Луи сглотнул и покачал головой, — просто продолжай. Стайлс кивнул, проникая глубже. Луи застонал, резко прикусив губу, когда Гарри толкнулся бедрами, заполняя его сильнее. Его член был толстым, приятно растягивал тугие стенки, вызывая жжение в мышцах. Несмотря на давление со всех сторон, альфа уверенно продвигался дальше в жар тела своего возлюбленного. Луи казалось, что это займёт вечность. Но внезапно он почувствовал, как его тело приняло Гарри, не только там — полностью, каждой своей клеточкой. Мышцы расслабились. Омега истекал смазкой, чувствуя себя таким мокрым, возбуждённым, кожа буквально горела, а в животе сжималось всё от удовольствия. Запах Гарри заполонил его разум, и Луи вдохнул его полной грудью, приоткрыв рот. Губы альфы накрыли его, прижимаясь настойчиво, с желанием. Их руки были переплетены и лежали рядом с бедром Луи, и Гарри опустил другую руку ему на живот. Альфа был значительно крупнее, стройный, с родинкам тут и там и грубоватой кожей на пальцах. — Я начну двигаться, — предупредил Гарри, и омега кивнул. Он высоко и пронзительно стонал, пока альфа ритмично толкался в его жаждущее тело. Двигающийся внутри большой член Луи ощущал каждой клеточкой тела. Незнакомое давление изнутри казалось таким странным, но его тело радостно принимало в себя член альфы, и каждый вдох запаха Гарри успокаивал его и заставлял мышцы расслабляться еще больше. — Все хорошо? — спросил Стайлс, и Луи снова кивнул. Он продолжал двигаться, толкаясь бедрами и заставляя омегу задыхаться, хныкать и стонать под ним. Его ресницы затрепетали, глаза полностью закрылись, а из горла на одном дыхании вырвалось столь важное слово: — Альфа, — прошептал Луи. Гарри замер, все его тело остановилось. Он навис над ним, вспотевший и сильный, все ещё очень глубоко в нем. Он прижался к губам Луи, целуя его со всеми бушующими внутри него эмоциями. Омега с радостью ответил на поцелуй, чувствуя, как из лёгких выбило весь воздух от грубых, а затем нежных движений губ, соперничавших друг с другом. — Омега, — выдохнул он, отстраняясь, и Луи едва успел перевести дыхание, чтобы сказать что-нибудь в ответ, прежде чем Гарри наклонился к его обнажённому плечу. Томлинсон лежал совершенно неподвижно, едва дыша. Кончиком носа Гарри провел по шее, прижимаясь губами к изгибу плеча и задерживаясь там. Луи почувствовал, как каждый волосок на его теле встал в напряжении, ожидая движения Альфы; тот вдыхал его запах и метил территорию, делая свои намерения абсолютно ясными. Луи слегка сжал его руку. Через секунду зубы Гарри впились в его плечо, прокусывая кожу. Луи завыл; из глубин его живота исходил самый настоящий вой, практически животный. Он задрожал, прижимаясь к Гарри и достигая разрядки, чувствуя как излился на живот. Луи ощутил, как разгоряченное тело альфы напряглось и двинулось, придавив омегу. Вой Томлинсона перешел в стон, когда он почувствовал, как член Гарри начал изменяться и увеличиваться в размерах, растягивая его, и омега с лёгкостью принял первый узел Альфы. Его мысли были далеко, дальше, чем лес, но Луи все еще мог видеть, как Гарри навис над ним, его глаза были широко раскрыты и темны, а на губах поблескивала капелька крови. — Омега? — сказал он, и шатен моргнул. Он чувствовал боль в плече, каждую отметину от зуба на коже, но это не было чем-то новым. Казалось, что она была здесь всю его жизнь и просто ждала подходящего момента. — Я… — Луи запнулся, но голос его не слушался. Он только моргнул, и большая теплая рука Гарри потянулась к его щеке. Луи хихикнул и легко боднул руку Гарри, заставив альфу улыбнуться ему. На губах у него все еще была кровь, и Томлинсону это должно было показаться неприятным, но вместо этого он снова рассмеялся. Это заставило Гарри улыбнуться еще шире, показав свои покрасневшие, запачканные зубы. — Счастлив? — спросил он, и омега просто кивнул. — Очень, — сумел сказать он, прежде чем голос снова подвел его. Но Гарри, казалось, все понял. Альфа рухнул на Луи, и тот наконец отпустил его руку, чтобы обнять его и держаться за его сильную спину. Он чувствовал себя мягким и в безопасности, и это заставило Луи улыбнуться ему в плечо. Узел Гарри все еще не спал, связывая их вместе; конечно на меньший промежуток времени, чем метка на шее. Он уткнулся носом в Гарри, и его веки внезапно потяжелели, как будто из его тела выкачали всю энергию — Альфа, — пробормотал он, — альфа, альфа… Его голос стал хриплым и медленным, и Гарри ткнулся носом ему в шею, целуя его метку. — Я здесь, Луна, — прошептал он, — Я здесь, любовь моя. Луи кивнул и закрыл глаза. Он почувствовал, как Гарри целует и лижет его метку, извиваясь на нем. В конце концов он почувствовал, что узел Гарри начал спадать, хотя и не мог сказать, прошло ли это десять минут или десять часов. Альфа пошевелил бедрами, и Луи услышал хлюпающий звук, когда Гарри снимал презерватив с обмякшего члена. Когда он закончил, то снова прижался к Луи, перекинув ногу через бедра и живот шатена. Он уткнулся носом в метку, принюхался и снова лизнул ее. Омега потянулся к руке Гарри и снова переплел их пальцы, пока Гарри целовал его метку нежными, как бабочки, поцелуями. Тело Луи было теплым и легким, как перышко, словно он воссоединился с частицей собственного сердца. Его альфа рядом с ним был горячим и мягким, щедро осыпая метку Луи поцелуями и шепча ему, что он его любит. Когда он моргнул в темной комнате, Томлинсон практически ощутил земное притяжение, и он представил себя в своем подростковом теле, когда Гарри поцеловал его только для того, чтобы быстро убежать, оставив Луи с необъяснимым электричеством, струящимся по венам. Когда он прильнул к Гарри, эта вспышка электричества исчезла, сменившись ровным пламенем огня в животе и груди, достаточно сильным, чтобы никогда не угаснуть.

***

Луи проснулся оттого, что рядом с ним был волк. Сначала он этого не понял. Он очнулся от самого глубокого сна за долгое время, его сны были полны сладкой улыбки, зеленых глаз и нежных рук. Он никак не мог осознать, что проснулся, а метка на шее все еще кровоточила, и на нем лежал стокилограммовый черный волк. Когда до него дошло, его глаза расширились, и он попытался поднять руку, чтобы разбудить Гарри, но не смог, его руки застряли под тяжелой лапой волка, которая была перекинута через него, как рука Стайлса прошлой ночью. Это был Гарри, Луи понял это достаточно быстро. Он был того же цвета, что и всегда, насыщенного черного цвета глубокой ночи, и от него пахло Альфой Луи, даже в этой форме. Это, и он занимал кровать Гарри. Луи заговорил хриплым, непривычным голосом: — Гарри, — сказал он, и уши волка дернулись, но он продолжал спать. — Гарри, — попытался он еще громче, но безуспешно. В конце концов, он закричал, его голос был скрипучим и напряженным. Наконец, волк зевнул, и он пошевелил челюстью, в конце концов издав негромкое тявканье, которое, как Луи предположил, было способом Гарри попытаться заговорить. После этого волчьи глаза открылись, и шатен впервые за много лет увидел золотисто-зеленые глаза. Глаза зверя сузились, он выглядел растерянным, а затем опустил взгляд, достаточно, чтобы увидеть собственные лапы. Простыни вокруг Гарри быстро спутались, его тело билось, волк тявкал и извивался. — Гарри! — крикнул Луи, пытаясь успокоить его, — Альфа! Стайлс замер, волк прекратил наматывать круги. А мгновение спустя волк исчез, и на его месте появился голый, очень потный и смущенный Альфа. Гарри тяжело дышал, его глаза расширились, когда он огляделся. Он дотронулся руками до простыни, на которой были заметны следы когтей. — Что? — прохрипел он. — Какого хрена? — Альфа, — выдохнул Луи, издав смешок, — Альфа, ты обратился. Стайлс быстро открывал и закрывал рот, смотря вокруг себя. — Я не могу… — начал он, но тут же осекся, увидев следы когтей на кровати. — Я обратился, — сказал он, а затем посмотрел на омегу. — Я обратился, да? Луи кивнул, все еще охваченный благоговейным трепетом при воспоминании о волке перед ним. — Ты можешь сделать это снова? — тихо спросил он. Гарри моргнул, глядя на парня, его глаза все еще затуманивало смущение. — Может быть? — предложил он и снова моргнул. Перед Луи снова появился волк. На этот раз Томлинсон издал высокий и счастливый визг и зажал рот руками. Он почувствовал слезы на глазах и покачал головой, глядя на черного волка в постели своего Альфы. Он дернулся, и вскоре рядом с Гарри появился маленький рыже-коричневый волк, который ткнул в него мордой и лизнул мех. Гарри уткнулся мордой в помеченное плечо Луи, обнюхал метку и осторожно лизнул ее. Он отстранился, внимательно глядя на волка Луи. Томлинсон соскочил с кровати, подбежал к приоткрытой двери спальни и выскользнул наружу. Он услышал, как Гарри спрыгнул за ним, тяжело опустив лапы на пол. Он помчался за Луи в гостиную, где тот устроил самые настоящие догонялки в своей маленькой квартирке. Он с легкостью перепрыгнул через диван и кофейный столик, в то время как Гарри неуклюже ковылял через свой собственный дом, опрокидывая своим хвостом стаканы с водой и джойстики. Омега бегал по кухне, своей комнате, ванной и обратно, его маленькое тело всегда немного опережало Гарри. Тело Луи пело от радости бега и наслаждения спариванием, и хотя пол под ним был твердым и скользким, он мог вообразить, что это мягкая земля, а над ними ясное голубое небо. Луи, наконец, опустился на пол в спальне Гарри, позволив Альфе игриво поймать его и игриво укусить. Луи залаял, а затем обратился, оказываясь маленьким человечком под гигантским волком. — Эй, — сказал он, — не кусайся. Стайлс тоже обратился; движение было настолько плавным, что Луи никогда бы не догадался, что он долго не практиковался. — Справедливо, — сказал Гарри. — Прошлой ночью я тоже кусался. Он кивнул на багровую отметину, и омега смягчился, когда его взгляд упал туда. Гарри тяжело дышал и порозовел, но чем больше он смотрел на метку, тем тише становился. Когда он снова посмотрел на Луи, его глаза были темными, а взгляд затуманенным, губы дрожали. — Луи, — выдохнул он, — Ты снова подарил мне моего волка. — Я не… — начал было Луи, но Гарри перебил его: — Не спорь, — настоял он. — Спасибо тебе. Он вдруг заулыбался. — Господи, я и забыл, как это приятно, — сказал он. — Неужели мне всегда было так хорошо? Черт возьми. Он засмеялся, тряхнув головой, его кудри разлетелись во все стороны, и Луи засмеялся в ответ, кивая. — Да, — сказал он. — Это лучшее чувство в мире. Гарри продолжал улыбаться и смеяться. Он отодвинулся от омеги, а затем снова и снова обращался, переходя от волка к человеку и обратно, скача по полу своей спальни на четвереньках. Вернувшись в свое человеческое тело в последний раз, он упал на Луи, крепко обняв его и уткнувшись носом в шею. — Спасибо, — прошептал он еще раз, и Луи обнимал его прямо на полу человеческой квартиры Гарри, с чужеродным ковровым покрытием, исколовшим ему всю спину, чувствуя себя совершенно как дома. — Спасибо, — эхом отозвался шатен, сам не зная, за что благодарит Гарри; ни за что, за что-то и за все одновременно. Но это было правильно.

***

Следующие четыре для они провели в постели, меняя форму для развлечения, заказывая еду, катаясь в постели и открывая друг друга снова и снова. Плечо Луи все еще покалывало каждый раз, когда он переворачивался на него, но его разум был на месте, а тело статично, особенно когда Гарри прижимался к нему поцелуем: в постели, на диване, в душе. На пятый день Луи, проснувшись, обнаружил пустоту на другой стороне кровати. Он слышал, как на кухне что-то булькает, в воздухе витал горьковатый и насыщенный запах кофе. Он откинул одеяло, его тело было достаточно теплым, чтобы не нуждаться даже в халате, и он выбрался из постели в поисках своего Альфы. Гарри голый стоял на кухне у стойки и смотрел, как кипит и пузырится кофеварка. Когда Луи вошел, он сразу же посмотрел в его сторону и улыбнулся, подняв руку, чтобы шатен нырнул под нее. Он поцеловал его волосы, утыкаясь носом в мягкие локоны. — Доброе утро, — прохрипел Стайлс, и Луи улыбнулся. — Привет, — сказал он в свою очередь. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Да, я в порядке. Гарри кивнул, и Луи закрыл глаза, чувствуя себя уютно в тишине со своим Альфой. Рука Гарри приятной тяжестью лежала на его плечо, и Луи боднул его в плечо лбом. Тот усмехнулся и снова поцеловал его. — Нуждающийся малыш, — пробормотал он, и омега слабо зарычал. — Хочешь чаю? Сока? —спросил Гарри, и Луи покачал головой. — Нет, спасибо. — Хорошо, — кивнул Гарри, — Если что, скажешь. После этого он снова замолчал, но начал барабанить пальцами по столешнице, пока смотрел на кофеварку. Томлинсон нахмурился, снова бодая Гарри в плечо. — Альфа? — спросил он, и тот вздрогнул. — Да? — Что случилось? Гарри открыл было рот, но тут же закрыл его, покачав головой. Луи снова нахмурился, когда мужчина потянулся к кофеварке и выключил ее. Потом он повернулся к шатену, глядя на него во все глаза. — Я проснулся, думая о стае, — сказал Гарри. — Оу? — Луи нахмурился. — Да, — сказал альфа и вздохнул. — Луи… это не моя стая уже двенадцать лет. Не моя. И я не знаю, смогу ли когда-нибудь возглавить ее. Томлинсон почувствовал, как его желудок болезненно сжался. Он открыл рот, готовый дать Гарри еще один усталый толчок в ответ. — Но, — вмешался Гарри, — зато это твоя стая. Луи моргнул, его рот все еще был открыт, когда он посмотрел на Альфу. — Что? — Это твоя стая, Луи, — повторил Гарри. — Ты вел ее лучше, чем я, лучше, чем мой отец, и определенно лучше, чем мой дерьмовый дядя. Он приосанился и схватил шатена за плечи, чтобы как следует рассмотреть омегу. — Так что я собираюсь вернуть ее тебе. Шатен моргнул. Он почувствовал, как желудок медленно расслабляется, а по венам вдруг побежал знакомый огонек. Он поднялся на цыпочки, глядя на Гарри широко раскрытыми глазами. — Итак… — начал он, и на губах Гарри медленно появилась робкая улыбка. — Сегодня вечером собери все, что тебе нужно, — сказал альфа, — потому что завтра мы возвращаемся в лес.