Пидоры в Волейболе. Челлендж 2020

      Тренировка была в самом разгаре, а Бокуто не мог на ней сконцентрироваться, в который раз за этот день залипая на Куроо. В последнее время он все чаще стал замечать, что ищет взглядом своего бро по духу. За ним было приятно наблюдать. Ловить его улыбки, зажигающие глаза хищным блеском. Прослеживать его действия, отмечая, какой Куроо гибкий. Слушать его смех, от которого самому хотелось заржать. Рядом с Куроо внутри всегда бурлило, пузырилось счастье, которым хотелось поделиться. Бокуто старался как можно больше прикасаться к Куроо, вис у него на плече, пихался, задевая то плечом, то бедром. Напрыгивал ему на спину, чуть ли не заваливая более легкого Куроо на пол. Тот смеялся, стоически терпел и тащил его до столовой или до зала. Бокуто в эти мгновения беспалевно тянул чужой запах, откровенно с него кайфуя, чуть ли носом не зарываясь в растрепанные пряди. Не должен так пахнуть обычный бета, но от запаха Куроо ухать хотелось, что Бокуто и делал, заставляя того ржать еще громче.       Обычным Куроо не был. Все это были глупые ярлыки, навешанные на бет. И пускай родители Куроо долго не могли свыкнуться с мыслью, что их сын — серая посредственность, Бокуто на каждом углу готов был кричать, что его бро самый классный, самый крутой, ослепительно яркий. И врачом он будет хорошим. Построит карьеру, начнет встречаться с другим бетой, как это было заведено в их обществе. А Бокуто найдет своего омегу и заживет с ним счастливо. Вот только от этих мыслей выть хотелось. Бокуто представлял Куроо с Акааши, красивым, умным, спокойным бетой и чувствовал, как внутри зарождаются злость и зависть. К Куроо тянуло, он будто намагниченным был. Бокуто еще никогда ни на кого так не реагировал. И если раньше еще можно было списать все на их близкую дружбу, то сейчас становилось все сложнее отмахиваться от осознания, что он запал на Куроо. Не на милого, сладкого омегу, а на здорового бету, который при желании мог скрутить его в бараний рог.       — Бокуто-сан, — Акааши окликнул его слишком поздно, мяч прилетел точно в затылок. Обиженно воскликнув, Бокуто обеими руками закрыл голову, грустно глянув на Коноху, что промахнулся во время подачи. На другой стороне поля, где разминались кошаки, громко захохотал Куроо. Бокуто совсем поник. Такой крутой альфач, а не смог уклониться от подачи. Шумно вздохнув, он махнул рукой и побрел к скамейке, тихо бурча о своей бесполезности.       Куроо подлетел к нему со спины, взял в локтевой захват шею, слишком близко прижимаясь горячим телом, и взлохматил и без того торчащие во все стороны волосы. Он так близко был, что на него даже не хотелось обижаться за испорченную укладку.       — Ты чего, чувак? Обиделся, что ли? — Куроо широко скалился, искоса поглядывая на него и оставаясь все так же близко, чем Бокуто решил подло воспользоваться.       Он еще ниже склонил голову и чуть слышно проговорил:       — Это ты виноват, бро.       — Что-что? Я? — в голосе Куроо слышалось неподдельное удивление.       — Ага, ты.       — Че это?       Резко повернувшись к нему, мазнув носом по щеке, делая при этом глубокий вдох, Бокуто посмотрел в искрящиеся весельем глаза и улыбнулся в ответ.       — А не скажу.       — Хэй!       Бокуто попытался вырваться из захвата, хоть и хотелось побыть так подольше, и между ними завязалась шуточная потасовка. Пытаясь отлепить Куроо от себя, он хватал его за бока, прощупывая ребра, за крепкие бедра, пару раз мазнув кончиками пальцев по упругой заднице. В животе так приятно тянуло, щекоткой стекало к паху, и это могло закончиться стояком. Яку подкрался незаметно. Куроо отвесил подзатыльник, а Бокуто вдарил коленом под зад. Не так больно, как обидно.       — А ну прекратили, идиоты. Вы нам тренировку срываете, — мелкий, злобный бета ухватил своего капитана за футболку и утянул на их половину поля, по пути отчитывая его, как непослушного ребенка. Смотрелось это комично. Бокуто заржал, чувствуя себя полностью отмщенным, но укоризненный взгляд Акааши поубавил веселье.       Дополнительные тренировки проходили в узком кругу самых стойких, самых отбитых. Удивляло, что помимо альф и бет, сюда затесался омега, с восторгом смотрящий на Бокуто. Было приятно такое внимание, но Бокуто понимал, что помешанный на волейболе Хината видит в нем не альфу, не своего потенциального партнера, а семпая, человека, который может чему-то научить. Куроо же не переставал подстебывать. Говорил, что пацан запал на него и ходит на эти тренировки лишь для того, чтобы стать ближе к Бокуто. Бокуто кисло улыбался, понимая, что к Хинате не испытывает ничего, кроме уважения и симпатии, ведь тот впахивал наравне с более сильными альфами и бетами.       После очередной тренировки, когда даже живчик Хината буквально выползал из зала, они с Куроо остались одни. Бокуто нужно было скинуть скопившееся от близости Куроо напряжение, поэтому он решил себя вымотать подачами. Куроо же, как самый верный и преданный бро, остался с ним, собираясь принять все мячи. И не выгонишь его, не скажешь, что он лишь хуже делает своим присутствием.       — Тебе еще не достаточно, чудовище? — запыхавшийся Куроо, стоящий на другой половине зала, задрал футболку, вытирая ей пот с лица. Бокуто жадно смотрел на подтянутый, с четко прорисованными мышцами живот и думал, что противиться тяге становится все сложнее. К Куроо хотелось прикоснуться. Не играючи, а открыто, медленно огладить ладонями его тело, вжимаясь в него и давая прочувствовать собственный жар и возбуждение.       Мотнув головой, Бокуто взял из корзины очередной мяч, подкидывая его, разбегаясь и прыгая в подаче. Куроо увернулся от мяча, громко засмеявшись. Он прошел под сеткой, неотвратимо приближаясь. А у Бокуто зачастило сердце.       — Все, пойдем. Сдам тебя в руки Акааши, а сам вернусь и соберу мячи, иначе тебя отсюда не выгонишь, — посмеиваясь, Куроо подошел ближе, хватая его за руку и начиная тянуть к выходу.       Бокуто намеренно споткнулся, заставив Куроо приобнять его за пояс и буквально волочь на себе. Закинув руку ему на шею, прижимаясь к теплому боку, он еле переставлял ноги, чтобы чуть дольше побыть рядом с Куроо, который ничего не замечал. Тянул его к выходу, пальцами впиваясь в поясницу, и широко улыбался, совсем не выглядя злым или раздраженным из-за повисшей на шее обузы. Когда до двери оставалось несколько шагов, Бокуто навалился сильнее, сбивая их с курса и прижимая Куроо к стенке. Сдерживаться не было ни сил, ни желания. Это же Куроо, его бро, понимающий его с полуслова.       Бокуто обнял его со спины, вжимая в стену всем весом, и жадно ткнулся носом в шею замершего Куроо. Его сразу повело от ударившего по рецепторам запаха. Потираясь о влажную кожу носом и губами, он тихо, быстро говорил:       — Как же ты пахнешь, Тецу. Так офигенно, сил нет.       Куроо нервно засмеялся, но даже не попытался вырваться, лишь уперся ладонями и лбом в стену, с наигранным весельем отвечая ему:       — Я же не омега, бро. Я не могу офигенно пахнуть.       — Я знаю, что не омега, — Бокуто настойчивее вжался, невольно притираясь пахом к заднице, и сильнее сомкнул руки в объятии, запуская ладони под футболку. — Но твой запах, ухух, он не бьет по инстинктам, не делает из меня пустоголовое животное. Он такой приятный, но не дурманит.       — Черт, чувак. Ты меня пугаешь. У тебя недотрах? — Куроо обернулся через плечо, смотря лихорадочно блестящим взглядом и за кривоватым оскалом пряча истинные эмоции.       Бокуто знал, нет, чувствовал, Куроо совсем не против происходящего. Только он понять не мог, что его выбрал альфа. Его, не омегу. И в этом были виноваты его родители, взрастившие в сыне убеждение, что беты — низший слой их общества. И само общество, установившее правила, где альфы и омеги должны создавать пары, воспроизводить потомство. А беты могут вступать в связь лишь с бетами. Пары «альфа плюс бета» или «омега плюс бета» осуждались обществом, были против установленных норм. Бокуто на это было срать, если дело касалось Куроо. Лишь бы Куроо сам этого хотел, хотел быть с ним. А со всем остальным они справятся. И с косыми взглядами, и с неодобрением родителей.       — Недотрах еще какой, бро. Но это к делу не относится, — Бокуто быстро заговорил, и не думая отпускать Куроо, наоборот, начал гладить ладонями по разгоряченному телу, все напористее прижимаясь к нему. — Я влюблен в тебя, Тэцу. И, по ходу, уже давно.       Куроо нервно засмеялся, вновь отворачиваясь, но Бокуто поклясться мог, что видел — у него вспыхнули щеки. Вау, он засмущал Куроо. Довольно улыбнувшись, он ткнулся носом в шею, щекоча ее горячим дыханием. Молчание напрягало, но Куроо не вырывался, что говорило лучше любых слов. Осмелев, Бокуто широким мазком языка прошелся по шее, собирая солоноватый вкус пота и особый вкус самого Куроо. Шумно выдохнув, он загоревшимся взглядом посмотрел на заднюю часть шеи, где шикарно смотрелась бы его метка.       Куроо, видимо, почуяв его желание, вскинул руку и закрыл манящее, идеально подходящее для укуса место. Снова глянул на него и громко расхохотался, опираясь на него всем телом.       — Думал, что тебя мячом хорошенько на тренировке приложили, а оказалось, что все гораздо серьезнее, — хмыкнув, он повел плечами, заерзал в крепких объятиях, подпихивая его в бок. — Ослабь хватку, чудовище. Не сбегу.       Счастливый до одури, Бокуто рук не убрал, но дал возможность повернуться к нему. Куроо закинул руки ему на шею, переполненным теплом взглядом смотря в глаза.       — Для начала можешь меня поцеловать, а уже потом тыкаться в меня стояком.       Бокуто расхохотался, невольно крепче обнимая его, снова утыкаясь лицом в шею и жадно втягивая запах, такой приятный, что губы покалывало от желания зацеловать каждый сантиметр безумно вкусно пахнущей кожи.       — А потом можно будет потыкаться? — облокотившись щекой на чужое плечо, Бокуто искоса смотрел на своего уже не бро, видя, как у того изгибаются губы в будоражащем кровь оскале.       — Потом можно что угодно, чувак. Для тебя — что угодно.       — Аргх, Тэцу.       Подавшись к Куроо, Бокуто стиснул его в собственнических объятиях и настойчиво поцеловал. Его бета был самым классным, самым лучшим, самым сексуальным. И Бокуто готов был бороться за него хоть со всем миром.