Пидоры в Волейболе. Челлендж 2020

      Акааши был в небытии, несколько лет назад погрузив свое тело в глубокий сон. Здесь время текло иначе, будто замедлившись. Мысли лениво ворочались в голове, воспроизводя особо яркие моменты из его долгой жизни, от которой он устал. Он прочел все интересные книги. Побывал во многих странах, хоть путешествовать было ужасно сложно. Познакомился со столькими людьми, что всех сложно было упомнить. Видел развитие мира, внедрение современных технологий, не пришедшихся ему по душе. Наблюдал за тем, как любимая страна превращается во что-то чужое, отталкивающее. Японцы больше не носили традиционные одежды. Жили в стеклянных коробках, отказавшись от маленьких домиков на несколько татами. Растеряли самурайский дух, отличающий их нацию от всех остальных. Люди равнялись на запад, во многом даже превзойдя страны Европы и Америки. Акааши не нравилось.       Он устал от однообразия бытия. Его будни были одинаковы. Он просыпался с заходом солнца, выходил охотиться, насыщался свежей кровью и возвращался в их с Кенмой дом. Иногда они сидели в библиотеке и беседовали. Обсуждали старые книги, вспоминали войны вампирских кланов, тихо бурчали на людей, кровь которых отравлял алкоголь, наркотики и болезни. Но чаще всего они молчали. За сотни лет, проведенных бок о бок, темы для разговоров исчерпались. А потом Кенма узнал о видеоиграх, попробовал — и более не смог оторваться. Акааши остался совсем один. Уставший, без желания и дальше влачить свое существование вампир. Решение пришло само собой. Не умереть, нет. Уснуть. На десятки, сотни лет. Пока тело не исчерпает все ресурсы и не затребует порции крови.       Кенма не противился. Помог перетащить любимый гроб Акааши в подвал, пообещал не съезжать из этого дома и оставил его одного. Устроившись на бархатной подушке, Акааши опустил тяжёлую крышку и прикрыл глаза, медленно погружаясь в долгий, глубокий сон. И до недавнего времени все шло хорошо. Пока не появилось ощущение чужого присутствия и липкого взгляда на коже. Это беспокоило, не позволяло поддерживать летаргическое состояние. Сон стал беспокойным, воспоминания сменились на кровавые, болезненные. Пора было просыпаться.       Акааши глубоко вдохнул свежий воздух и медленно открыл глаза. По ним ударило светом. Благо не солнечным. Гроб, стоящий в вертикальном положении, был открыт. По подвалу было расставлено бесчисленное количество свечей, освещающих небольшое помещение. А в нескольких шагах от гроба стоял парень, неприятно пристально на него смотрящий. Остановив на нем взгляд, Акааши молча наблюдал, как брюнет в безвкусных одеждах мнется на месте, чуть ли слюной на пол не капая.       — Офигеть, проснулся. Такой красивый, — человек говорил еле слышно, но острый слух Акааши различал каждое слово. К такой реакции он привык. Его красота наравне с гипнозом помогала ему питаться. Но услышанное не вносило ясности в происходящее.       — Что ты здесь делаешь, человек? — хрипяще-шипяще проговорив, Акааши тихо кашлянул и вышел из гроба, ступая на бетонный пол подвала. Сил было катастрофически мало.       Парень вздрогнул, отпрянул немного и быстро, взволнованно заговорил:       — Ничего такого. Смотрю, просто смотрю. Ничего пошлого, неприличного, — вскинув руку, тот зарылся пальцами в и без того лохматые волосы и на пару мгновений отвёл взгляд. — У меня, конечно, бывали грязные мыслишки, ведь ты очень красивый, но это дома. Честное слово, здесь я на тебя не дрочил.       Лишь годами выработанная выдержка не дала скривиться, выразив свои эмоции. Акааши недовольно смотрел на идиота, посмевшего такое говорить вампиру. Он привык, что его красоту восхваляли в хокку. Что для него писали баллады, в которых были красиво завуалированы желания автора. Но такое. Это было слишком оскорбительно.       — Какой ты шумный и мерзкий. Как лягушка, — вскинув руку, он все так же хрипло произнес: — Лягушка.       И в следующий миг на месте лохматого брюнета сидела большая, уродливая лягушка. Акааши поморщился, сделал шаг и чуть не упал. На трансформацию другого существа уходило слишком много сил, а он сейчас был очень слаб.       Поддавшись эмоциям, Акааши не подумал, что человека можно было бы использовать, чтобы выбраться из подвала. Самостоятельно это сделать у него не выйдет. Он стоял с трудом, не говоря уже о восхождении по крутой лестнице. С омерзением смотря на раздирающую глотку лягушку, Акааши шумно вздохнул и отменил трансформацию.       — Человек.       Парень ошарашенно на него смотрел, облапывал свое тело и топтался на месте.       — Охренеть! Что это было? Ты меня превратил в лягушку? За что? — тот откровенно не понимал, но Акааши ничего не собирался ему пояснять.       — Подойди, — тихо прошипев, кончики пальцев вместе с вампирской силой направляя на человека, Акааши желал скорее упокоить этого беспокойного, выпив его досуха.       — Не-не. Ты, конечно, красивый. Но я предпочитаю отношения на расстоянии, — парень даже на шаг отошёл, демонстрируя неповиновение. Акааши поджал губы. Надо же, первый человек после пробуждения — и не поддаётся гипнозу. Но его в любом случае нужно было использовать в своих целях.       — Где Козуме? — Акааши копил силы, без подпитки восстанавливающиеся слишком медленно, и пытался отвлечь человека разговором. Тот охотно пошел на контакт.       — Козуме? Кенма, что ли? Он наверху с бро. А я к тебе спустился, проведать решил. Как и вчера, и позавчера, и позапозавчера…       — Я понял, — он только проснулся, но уже устал. Какой же утомительный, словоохотливый человек. — Что такое «бро»?       Акааши не обращал внимания на то, как удивлённо вытянулось лицо брюнета, ждал ответа, надменно смотря на смертного.       — Это мой брат по духу, Бокуто Котаро, — парень мялся почти у стены. Идеально. Акааши не сводил с него взгляда, с трудом подавляя улыбку. Скоро он поест и выйдет из подвала. — А меня Куроо Тецуро зовут. Здорово, что мы наконец можем поговорить, Кейджи.       Акааши чуть не зашипел, услышав свое имя, но сдержался. Нужно было потерпеть. Совсем немного. Самую малость.       — Что твой брат по духу делает с Козуме?       Куроо широко улыбнулся и даже слегка подался вперёд, хоть между ними ещё сохранялась дистанция в два метра. Всего два метра. Один рывок — и Акааши сможет утолить голод.       — Он учит Кенму правильно питаться. Это вообще тема такая прикольная, — Куроо весело засмеялся, режа слух неприятным звуком. — Бокуто пытается убедить Кенму, что есть людей — плохо. И кормит его сам. Позволяя пить из него раз в три дня. Бро — лось здоровый, от него не убудет. С его неуёмной энергией он быстро восстанавливается.       Оставалось ещё много вопросов. Кто они вообще такие? Что делают в их доме? Почему Козуме позволяет собой руководить? И откуда столько ненормального восторга в чужих глазах? Но ничего из этого Акааши спрашивать не стал. Он поднакопил немного сил. И пока Куроо охотно рассказывал о своем крутом брате, Акааши подобрался и рванул к нему. Впечатав удивленного человека в стену, он сжал его шею когтистой рукой и повернул его голову в сторону. Провел языком по коже, шумно втягивая чужой запах, сладостью осевший на языке. И обнажил клыки, собираясь укусить и выпить всю кровь до последней капли. Планы порушились, стоило ощутить на своей заднице горячие ладони, жадно тискающие ее.       — Бля, ты такой горячий. Холодный, что пиздец. Но горячий, если ты понимаешь, о чем я, — ещё и крепким членом потерся о его пах, вводя в замешательство.       — Что ты себе позволяешь, человек? — шипя не хуже змеи, Акааши повернул его лицо к себе, горящим серебром смотря в поплывшие глаза. Куроо улыбался как пьянь трактирная и продолжал его лапать, забравшись под плащ и прощупывая плоть через тонкую ткань брюк.       — Ты как моя ожившая фантазия. Я на днях дрочил дома, представляя, как ты вжимаешь меня в стену, как целуешь. Я так круто кончил, ты даже не представляешь.       Акааши злился. Но к злости примешивалось ещё что-то, чему он забыл определение. Он до боли впивался ногтями в тонкую кожу подбородка, вспарывая ее и пуская кровь. Пьянящий аромат коснулся рецепторов, взвинчивая нервы. Приблизив лицо, он начал слизывать вкусные капли, задевая языком свои пальцы и чужое лицо.       Куроо застонал, прикрыл глаза и бесстыдно потерся о него членом, нагло шаря ладонями по спине, успев запустить их под рубашку. Акааши тоже закрыл глаза, не в силах смотреть на откровенно наслаждающегося Куроо. И продолжал слизывать кровь, которой было мало, чтобы насытиться. А она была такой горячей, вкусной, чистой. Без примеси алкоголя или наркотических веществ. Такую бы испивать каждый день, хоть по глотку. Чистейший нектар, от которого живительная сила потекла по слипшимся венам, разлепляя их и даруя болезненное удовольствие.       — Я могу приходить каждый день, — Куроо охрипшим голосом прошептал, продолжая сумасшедше отираться об него и лапать. Ненормальный какой-то. Но чей это был стон? Неужели стонал Акааши? — Каждый день можешь брать мою кровь, только позволь прикасаться.       В подтверждение своих слов Куроо запрокинул голову, где маняще громко билась жилка. Акааши облизнулся, потянулся к нему и жадно вспорол кожу, прокалывая вену и начиная тянуть кровь. Держась за широкие плечи, он пил самого вкусного в своей долгой жизни человека, слушая его стоны и ощущая его член, заходящийся пульсацией.       Акааши бы выпил его до конца, но Куроо оттащил его за волосы и сразу впился в рот жадным поцелуем. Глубоким, влажным, пошлым. Акааши ещё никогда так не целовали. Смешивая кровь, оставшуюся на языке, со слюной, он отвечал на страстный поцелуй, чувствуя, как приятной щекоткой под кожей прокатывается возбуждение. Он ещё недостаточно восстановился и не насытился кровью, чтобы испытать настоящее сексуальное влечение, но Куроо творил с ним что-то странное. Целовал его невозможно приятно, до боли сжимал ягодицы и мелко толкался бедрами, постанывая в губы. Акааши ощутил, как сильнее напрягся член, как задрожало сильное тело в высшей точке удовольствия, и сам не сдержал тихого стона. Он хотел ещё. Ещё крови. Ещё пылких взглядов. Чужого ненормального желания. Он хотел Куроо. Куроо, который сам себя ему предлагал.       Оторвавшись от его губ, чувствуя себя бодрым, полным сил, Акааши провел языком по шее, собирая натекшую кровь, и блаженно прикрыл глаза.       — Я согласен на сделку, человек. Будешь приходить ко мне каждую ночь. Нарушишь обещание — я найду тебя по аромату крови. И убью.       Акааши считал такую сделку выгодной для себя. Кровь у Куроо была слишком вкусной, чтобы сразу его испить, а потом питаться каким-то вторсырьём. Он мог растягивать удовольствие, пить его по глотку. По капле. И купаться в его обожании. Подставляться его жадным рукам, умелым губам. Чувствовать его желание. Акааши ещё никто так не хотел. Никто так страстно его не имел, даже не вставив член. Видимо, в современном мире секс был более изощрённым, более приятным.       — Не нарушу, Кейджи. Только ни с кем больше такого не делай.       Акааши открыл глаза, тяжело посмотрел на серьезного Куроо, взгляд которого ещё был хмельным.       — Пытаешься указывать мне, человек?       — Да.       Слабо усмехнувшись, Акааши посмотрел на изгибающиеся в улыбке губы и подумал, что, возможно, будет неплохо попробовать в этой жизни что-то новое. Побыть под властью человека, готового каждый день делиться кровью и смотрящего на него с необъяснимым обожанием.