Веер Молнии

      Все время с начала учебы я пытался выцепить Драко, для того чтобы поговорить и извиниться перед ним. И удалось мне это только спустя еще одну неделю, сразу же после совместного урока трансфигурации.       — Чего тебе, Поттер? — в смеси усталости и раздраженности, спросил он, когда я завел его в пустой класс. Малфой выжидающе уставился на меня, скрестив руки перед собой.       Вся его поза была обманчиво-расслабленной, и, как я понял, он был готов повторить тот «урок», если я вздумаю вновь сделать поползновения в его сторону.       — Я бы хотел попросить прощения за свою выходку. Мне не следовало тебя целовать, а тем более принуждать к близости, — неловко признал я свою неправоту.       — Не следовало, — подтвердил он.       — Прости меня, — вполне искренне произнес я, немного склоняя голову.       После того разговора с Гермионой, я действительно осознал некую неправильность своих поступков.       Вечно я иду на поводу своих эмоций, совершенно забив на чувства остальных людей. Совершаю ошибки из-за своей горячности, после чего мучаюсь угрызениями совести.       Не удивительно, что после такого, люди вокруг больше не хотят иметь со мной дел.       И тогда, вместо того, чтоб выяснить, что случилось с Драко, я наплевал на его проблемы, и только усугубил итак непростую ситуацию. Повел себя как какой-то маньяк.       Скорее всего, после того случая, у него еще долго не сходили синяки с запястий. Да и первый опыт не самый лучший…       Наверное, надо ему отдать должное, что он не растерялся в такой момент, и смог дать достойный отпор. И даже сейчас терпеливо готов выслушать, что я хочу ему сказать.       Просто железная выдержка: я бы на его месте даже слушать себя не стал. И, для профилактики, еще раз побил хорошенько.       — Я подумаю над этим, — в конечном итоге ответил Драко, после минуты своих раздумий, — что-то еще?       — Если позволишь, я бы хотел и дальше поддерживать с тобой общение. Обещаю, больше без твоего согласия, приставать не буду, — он фыркнул на мое предложение, произнося: «Серьезно?», со скепсисом на лице. — Серьезно, — подтвердил я твердо. — Ты, конечно, меня привлекаешь, не стану это скрывать. Но если ты так категорично против, то настаивать больше не буду.       — Допустим, — кивнул он, не сводя с меня прожигающего взгляда. — Как я уже сказал, я подумаю над этим. Но учти, что скорее всего, «как прежде» уже не будет.       — Я знаю, — сказал ему, поджав губы.       Затем полез в свою сумку, доставая оттуда четыре книги, переплетенных синей атласной лентой. И протянул их Драко, под его недоверчивый взгляд:       — Подарок на Рождество. Пожалуйста прими их.       — Опять детские сказки? — иронично изогнул он брови.       — Не совсем.       — Для тебя я ничего не готовил, — сказал он, все же взяв их в руки.       — Я и не ждал этого, — пожал плечами.       — Не скажу, что у меня есть время на их чтение: все же сейчас слишком много дел скопилось, которые нужно поскорее бы решить. Но, все равно спасибо, — приподнял он один уголок губ, выдавая что-то напоминающее улыбку.       И даже такая, заставила разлиться приятному теплу по моему телу, снимая скопившееся напряжение.       — Ладно, я тогда побежал на травологию, — махнул я рукой ему на прощание, не сдерживая уже собственную улыбку. — Увидимся!       Драко лишь негодующе покачал головой, и, ухмыльнувшись, сказал что-то на подобие: «Да, увидимся».       А я поспешил к теплицам, по пути застегивая на себе рабочую одежду. Сейчас я чувствую такое облегчение — будто с души свалился громадный камень, что не могу сдержать глупой улыбки, рвущейся наружу.       Даже удивительно, что простая надежда на прощение от какого-то мальчишки может дарить столько радости.       Может быть, мои чувства к нему все же не так просты, как я думал ранее?       Впрочем, это как-то слишком маловероятно.

***

      Похоже, я слишком рано обрадовался, думая, что Драко постепенно оттает. И вскоре уже будет снова доставать меня своими бесконечными разговорами на различные темы, зависая со мной до самой поздней ночи в кабинете Рэндалла.       Нет, этого не случилось.       Единственное — он перестал избегать меня.       Почти. Если не считать, что он больше никогда не становился инициатором разговоров, и, в тех редких случаях, когда мне удавалась выловить его в коридорах или после занятий, на мои вопросы отвечал лишь односложно, вечно ссылаясь на свою занятость.       И, конечно, ко мне так и не заходил, предпочитая школьную библиотеку.       Естественно, мне и самому было чем заняться, кроме как следить за Малфоем. И посвящал все свободное время на тренировки и подготовку к маггловским экзаменам. Возможно, мне удастся сдать предметы сразу за два года, если учителя пойдут мне на уступку.       Конечно, было бы хорошо, если бы мне тетя присылала тесты, которые нужно было сдавать посреди года.       Но ждать, что она будет посылать их вместе с моим вороном, просто глупо, учитывая, как в семье относятся ко всему «ненормальному», с их точки зрения. Полагаю, что она либо сама что-то за меня пишет, либо просто говорит, что я нахожусь на лечении в это время.       В принципе, я не против любого варианта, при котором смогу продолжить обучение там. Но, в крайнем случае, я всегда могу прибегнуть к волшебству, и запудрить им мозги, продолжая сдавать свои зачеты только в летнее время.       Как бы то ни было, за всей этой зубрежкой, я уже не сильно отвлекался на окружающую обстановку.       Исключением из этого была игра в квиддич с Когтевраном в конце февраля, где мы вышли победителями со счетом 160:20. В этот раз все прошло без каких-либо происшествий, и я поймал снитч в первые десять минут от начала игры.       И по правде говоря, мне было совершенно плевать на это событие. Что нельзя сказать о том, что произошло на неделю раньше: если мне и до этого не особо нравился праздник под названием «День Святого Валентина», или, иначе говоря — «День Всех Влюбленных». То после устроенного цирка, в прошедшую среду, он у меня навсегда записался в разряд того, что я больше всего ненавижу.       И, конечно, такое событие не могло не привлечь внимания такого самовлюбленного индюка, как Локхарт, благодаря которому все и вылилось в самое отвратное зрелище, видимых мной когда-либо.       Как бы, я вообще всегда недолюбливал розовый цвет, и мог стерпеть его только из-за уважения к Сакуре. Но в этот раз его было слишком много, даже для нее.       В тот день буквально все кишело этим ядовито-ярким цветом, просто безумно больно врезаясь сетчатку глаз. Что казалось они вот-вот либо вывалятся, либо истекут кровью и у меня прорежется Мангекью, чтобы все к херам спалить огнем Аматерасу.       Плюсом ко всему, мне весь день подбрасывали какие-то письма, о содержании которых я предпочел и вовсе не знать: этого дерьма мне хватило и в прошлом детстве, проведенном в окружении визжащих девиц.       И в довершении этого, по всем критериям «прекрасного дня», переполненном раздражающими факторами, мне спел нелепую песню толстый карлик с густой бородой в платье с золотыми крылышками. В которой, мою внешность сравнивали с варевом из жаб и чернотой школьной доски — просто, «высшая оценка» моей привлекательности.       Такого еще со мной не было.       Мне хочется просто выжечь это воспоминание из своей головы, и надеяться, что больше никогда подобного со мной не случится.       В принципе больше ничего примечательного не отвлекало меня от моих занятий.       Вплоть до одного мартовского вечера в субботу.       Я спокойно себе писал в тетради, пытаясь решать очередную задачу по химии, выписывая замудренную формулу из учебника, когда в дверь постучали.       Естественно, давать или не давать разрешения входить, было никакого смысла из-за наложенных заклинаний тишины.       И, выждав еще немного времени, нежданный посетитель сам открыл дверь. И в комнату вошел Северус Снейп.       — Добрый вечер? — поздоровался я с ним, отложив ручку на раскрытую тетрадь. Похоже, сегодня мне больше не дадут позаниматься.       Профессор со смесью недоверия и удивления оглядел обстановку кабинета Рэндалла. Уделив особенное внимание к разложенным на столе учебникам по маггловским предметам, на мгновение вздернув свою густую бровь.       После чего прикрыл за собой дверь, и уставился на меня раздраженным взглядом.       — Хотелось бы и мне, сказать вам подобное. Но, боюсь, я, при всем своем желании, не могу назвать его добрым: иначе бы мне не пришлось тащиться через весь замок в поисках ученика своего факультета. Коим вы, мистер Поттер, к сожалению, для меня, до сих пор являетесь, — с расстановкой, тягуче произнес он, в своей неизменной манере.       — Вы таким образом, хотите мне сказать, что устали? — удивленно приподнял я брови, склоняя свою голову на бок, и натягивая на лицо сочувственную улыбку. Как будто я не знаю, что он давно в курсе, где я пропадаю. И к чему вся эта театральщина с его стороны? Но я тоже могу так: — В таком случае, я могу предложить вам присесть, куда пожелаете — мест тут, как видите, предостаточно, — обвел я рукой помещение. — Также я могу заварить чашечку чая, хотите? — продолжил я издеваться над гостем, невинно хлопая глазами.       — Что-ж, я погляжу, вы, мистер Поттер, чувствуете себя как дома, — сказал он, отодвигая соседний стул, и присаживаясь прямо напротив меня. — Полагаю, вам совершенно плевать, что директор этой школы, еще за завтраком прошлого дня, дал объявление, что запрещается покидать комнаты общежитий, кроме как по причине посещения самих занятий, установленных текущим расписанием предметов. Но вы же, так его сказать, «Избранный», и считаете, что распоряжения директора, для вас, пустой звук, — продолжал он перечислять события последних дней, не забывая при этом, ядовито проходиться по мне. После чего задал вопрос: — Я правильно вас понял, что вы и дальше собираетесь отказываться прислушиваться к распоряжениям директора, и подвергать себя опасностям, прибывая в этом месте и пренебрегать правилами этой школы, мистер Поттер? — От чая, вы, полагаю, решили отказаться? — как ни в чем не бывало, переспросил его.       — Отвечайте на заданный вопрос, Поттер! — разъярился профессор, с силой хлопнув по столу.       — Зря: в последнее время я научился отменно его заваривать, — с сожалением произнес я.       — Не испытывайте мое терпение, — с угрозой произнес он, уже еле сдерживаясь.       — Ладно, ладно, если вы так хотите, я отвечу, — фыркнул я, также скрещивая руки на груди, полностью копируя человека напротив. — Да, я более-менее чувствую себя здесь хорошо, поэтому не вижу никакого смысла возвращаться в общежитие Слизерина. В принципе, нигде в уставе школы не было сказано, что ученики обязаны ночевать именно в комнатах своего факультета — там указанно лишь то, что запрещено находиться во время отбоя в коридорах школы. А я, как видите, в данное время там не нахожусь, хотя и время-то еще только половина десятого. К тому же, сам директор еще в прошлом году дал нам разрешение пользоваться этим кабинетом на свое усмотрение. И, наверное, для вас стало настоящим сюрпризом то, что ничем запрещенным я тут не занимаюсь, — хмыкнул я. — Что касается последнего его заявления — думаю, я могу это расценивать как рекомендацию к собственной безопасности, в связи с ситуацией с оцепенением и пропажей некоторых учеников, которых, в свою очередь, можно уже считать погибшими. Только вот, я решил немного им не следовать, так как к случившемуся не имею никакого отношения. И не думаю, что это должно меня хоть как-то касаться: все же я, по крайней мере, считаюсь полукровкой, а как известно, нападения пока совершаются только на магглорожденных. Но даже если и нет, я полностью осознаю всю опасность данной ситуации. И, если вы хотите, могу написать заявление о снятии ответственности с администрации Хогвартса, если со мной что-то случиться, либо попросить опекунов написать его.       Ну, и что ты на это скажешь, профессор?       Он же спокойно выслушал меня, даже не перебивая, только по ходу моего «спича» не переставал язвительно улыбаться.       — Наверное, вы считаете себя очень умным? Думаете, что смогли всех перехитрить, прочитав пару бумажек? Что же, тогда я вынужден вас разочаровать, и донести до вашего сведения, что это совершенно не играет никакой роли. Пока вы находитесь в пределах данного заведения, вы будете выполнять то, что велят вам ваши преподаватели и директор. И у меня нет особого желания разъяснять вам, что в экстренных ситуациях, приказы вышестоящего руководства стоят выше какого-то устава школы. И тем более, ваше, или ваших маггловских опекунов, заявление об отказе им следовать даже не будет никем рассматриваться: в данном случае ответственность за учеников, чьими действующими опекунами или родителями не являются волшебники, юридически предоставляется директором школы до их полного совершеннолетия. И, как мне кажется, вы должны были это прекрасно знать, если внимательно ознакомились с текущим законодательством в нашей стране и вышеупомянутым уставом.       — Уж от кого я не ожидал услышать, что устав школы — простая бумажка, так это от вас, профессор, — ухмыльнулся я, одаривая его надменным взглядом. И этот человек постоянно сам твердит о правилах?       — Для вашего же блага, я советую прислушаться к моим словам, немедленно собрав свои вещи, и вернуться в выделенное вам место в общежитии Слизерина.       — А иначе?       — А иначе, вы в любом случае вернетесь в общежитие, хотите ли вы этого или нет. Этот кабинет будет опечатан, а все ваши вещи любезно перенесут домовые эльфы Хогвартса в комнату общежития. И, при этом, вам придется понести наказание в виде отработки до конца этого учебного года — думаю, ежедневная чистка котлов, пойдет вам только на пользу.       Тц. Значит выбора меня лишают…       — Если я соглашусь вернутся туда, то только при условии, что смогу и дальше пользоваться этим кабинетом — мне нужно готовиться к экзаменам в другой школе, — холодно поставил его в известность.       — Что, будете мне тут еще условия ставить, мистер Поттер? — презрительно поинтересовался он, сузив глаза. — Узнаю нахальное поведение вашего отца — он тоже пренебрежительно относился к тому, что до него хотят донести старшие. Как и в целом, выражал наплевательское отношение к школьным правилам.       Сказанное Снейпом заставило непроизвольно закатить глаза. Опять эта старая шарманка.       — Наверное, стоит признаться, что мне глубоко плевать на своих биологических родителей, и меня мало интересует их жизнь и прошлое. Только вот, уверяю вас, вы сильно ошибаетесь, что причина моего дрянного характера кроется в них, или какой-то генетической предрасположенности. Так что, что бы вы мне не сказали — мне будет все равно. Но, если вы так желаете высказаться на их счет, то я, так уж и быть, выслушаю вас. И в таком случае, нам действительно понадобиться чай, так как, смею полагать, рассказ предстоит очень долгий.       Профессор от моих слов немного опешил, явно ожидая иной реакции, но тут же взял себя в руки.       — Не думаю, что я хочу делиться этим с вами. Тем более, как вы выразились, вас не интересует рассказы о них. Так что я не считаю целесообразным утруждать вас своими воспоминаниями, — проговорил он ровно, как будто ему тоже все равно.       Но я-то уже давно понял, что это далеко не так — иначе бы он и вовсе не упоминал Джеймса Поттера, при каждом удобном случае, пока отчитывает меня.       Потом профессор поднялся со словами:       — Полагаю, что пяти минут вам хватит, чтоб собрать вещи. Я подожду вас за дверью, и очень надеюсь, что вы не будете меня задерживать. Ах, да, — добавил он, уже стоя в дверях, — чуть не забыл. Вам все же придется проходить месяц на отработки — так сказать, в уплату, за вашу дерзость. Жду вас в каждый будний день, в восемь часов вечера. В это время, вы должны находиться в кабинете зелий для отбывания вашего наказания. И учтите, опозданий и прогулов, я не потерплю.       — Вам не кажется, что в этом отсутствует логика: заставлять учеников ходить на отработки, когда по школе бродит Василиск? — насмешливо бросил ему вдогонку.       — Отнюдь, если у вас будет сопровождающий в моем лице, — тут же поправил он себя.       — Считаете, что у вас хватит сил, чтобы справиться с ним? — приподнял я бровь, хмыкнув: — Что же тогда вы ждете, и к чему все эти меры предосторожности?       — У вас уже осталось меньше четырех минут на сборы. И такими вопросами вы нарываетесь еще на один месяц отработок, так что — осторожнее, — сказал он, уйдя от ответа, и закрыл за собой дверь.       Пф. А сколько пафоса-то в его словах было. Только и может грозиться своими отработками.       Ладно. Вроде, не все так плохо, как могло бы показаться на первый взгляд.       Я все равно не рассчитывал, что мне позволят тут жить на протяжении всего моего обучения в Хогвартсе. Конечно, жаль, что придется расстаться с приятной атмосферой, царящей в этой комнате с камином, и вернутся в ту холодную обитель подземелий.       Хорошо, что мне, вроде как, позволили и дальше торчать в кабинете Рэндалла, исключив только время после отбоя. Досадно еще то, что придется какое-то время потратить на эти чертовы отработки.       Но я все же надеюсь, что они не продлятся так долго: думаю, что у Снейпа просто выдержки не хватит — терпеть целый месяц в моем обществе. Вообще, думаю, что ни у кого не хватит.       Остается уповать лишь на то, что до конца года все-таки разрешится вся эта дурацкая ситуация с «ползучей проблемой».       И что они не будут затягивать ее до того момента, пока Драко сам не полезет в Тайную Комнату, пытаясь героически загнутся под челюстями гигантской змеюки.       Такого я им точно простить не смогу. Как и любой другой смерти людей, к которым я успел хоть как-то привязаться в этой жизни.       На сборы у меня ушло даже меньше двух минут. И не потому, что я спешил — вовсе нет.       Просто я уже давно привык «жить на чемоданах», и не раскидывать по всюду свои вещи. Предпочитая хранить их дорожных сумках и поклаже. Книги и учебники я и вовсе решил не забирать с собой, рассчитывая, что сюда еще не раз вернусь, и изучать тут их будет намного проще, чем в спальнях и гостиных общежития.       Так я вывез с собой всего один небольшой чемодан, сверху водрузив на него дорожную сумку, и накинул на плечо свой рюкзак.       Наверное, может показаться, что у меня как-то даже слишком много вещей скопилось, но это вовсе не так: все пространство чемодана занимает полчище книг, которые сами по себе довольно ценные, или те, что я не особо хочу демонстрировать окружающим — благо, наложенные чары на нем позволяют вынимать и вкладывать содержимое только его владельцу. Не говоря еще о расширении пространства и облегчении веса. Что все вместе окупают его стоимость — в пятьдесят три галеона.       Остальное уже не такое ценное: в саквояже находятся все мои школьные принадлежности, включая сумку-почтальонку с учебниками по хогвартской программе этого года. Обе они также имеют чары расширения и облегчения, но куда более простые. А также обычный маггловский рюкзак, в котором как раз и лежат мои личные вещи и некоторая одежда, доставшаяся мне еще от семейства Дурслей.       Да, несмотря на прибавившееся количество денег моего личного бюджета, я не спешу его растранжиривать на бесполезные шмотки. Никогда не был сторонником подобного, и сейчас не собираюсь начинать.       — Это все? — недовольно осмотрел мой багаж профессор. Несмотря на столь небольшое ожидание, вид у него был крайне раздражительным.       Я кивнул на его вопрос.       Затем он достал свою палочку, заставив меня напрячься всем телом, прикрывая им дверь кабинета Рэндалла.       Пусть только попробует запереть ее.       Но вместо этого, он лишь произнес: «Люмос», зажигая свет на конце палочки, и пошел вперед, освещая им дорогу.       Я коротко выдохнул, и мрачно поплелся за ним следом.       Дальнейший путь мы прошли в тишине. За исключением оглушающих звуков стука колес чемодана.       Он шумно бился о ступени, когда мы спускались по лестнице, и звуки этого разносились гулким эхом по всему пролету, отдающим в пустые коридоры засыпающего замка.       А я ни че — мне только в радость: вызвать еще большее раздражение у этого мужчины, который и без того плохо ко мне относиться. Конечно, я бы запросто мог отлевитировать свои вещи без всего этого. Но, как мы помним: «Запрещено колдовать в коридорах школы», а я же должен следовать этим правилам? Ну вот — пожалуйста.       Но он просто продолжал идти на небольшом отдалении от меня, и даже иногда приостанавливался. Нет, не для того, чтоб я успел его нагнать. А для того, чтоб прислушаться к окружающей обстановке — в конечном итоге, он здесь для того, чтоб обеспечить мое безопасное передвижение. И, наверное, даже можно отдать ему должное по этому поводу: он вполне серьезно относиться к своим обязанностям.       Только вот загвоздка — я не считаю себя тем, кто нуждается в защите. Такое внимание к своей персоне меня только раздражает. И, тем более, я не чувствую и толики благодарности к нему за его старания.       Так что, когда мы наконец достигли входа в общежития Слизерина, я только и сказал:       — Доброй ночи, профессор, — прозвучавшее, скорее, как ругательства.       И, пробормотав словосочетание текущего пароля, уверенно вошел под свет зеленоватых ламп, уже осточертевших помещений.