Окрылённые событиями

      Раннее утро, окутывающее своим ослепительным шармом всё ещё погруженный в лёгкую дремоту Вашингтон. Сизое небо, припудренное пунцом в отдалении от своего главного светила, горело насыщенным кармином в самых его границах. Настоящее олицетворение ни с чем несравнимого спокойствия гармонировало с красотой просыпающийся городских пейзажей осеннего мегаполиса. Совсем скоро первые «ранние пташки» очнутся ото сна и в полудрёме примутся за свои повседневные занятия, не изменяя веренице постоянных дел, а кто-то ещё даже не собирался отомкнуть веки, внутренне ликуя от возможности как следует выспаться. Если призадуматься– это напоминает чётко выстроенную систему, подобную муравейнику, в котором каждый житель знает свои обязанности и несёт определённую ответственность за свои поступки, проводя день за днём в индивидуальном ритме, а с заходом солнца добропорядочно возвращаясь в свои укромные обители, скрываясь от тьмы и таинства ночной тиши. Некоторые из тех, кто предпочитает не покидать улочки, представляют собой неспешно бродящие под руку парочки, в основном не выделяя собой ничего примечательного. Кто-то собирает шумную компанию и направляется в ближайший паб, чтобы поворковать о насущном за кружкой веселящего напитка, а затем лезть с пьяной болтовнёй и выходками к случайным прохожим, пугая несчастных неприятным запахом похмелья и несдержанными громкими голосами. Гуляя по улицам, отовсюду можно услышать отголоски громкой клубной музыки, где жизнь кипела особенно рьяно. Воздух здесь был пропитан запахом пота, сигаретного дыма и алкоголя, которые врезались в обоняние неподготовленного очевидца. Но что самое интересное, ночью, под покровом густой темноты, совершаются самые изощрённые убийства и масштабные преступления, свидетелями которых являются лишь луна и её ярчайшие ярко-серебряные стражники в лице россыпи мельчайших осколков звезды Ригель. К счастью мирных граждан, теперь всё прежнее отступило и бразды правления перешли в руки пылающего жаром солнца, которое сулило своим восхождением относительно благоприятный день. Лучи, слишком слабые, чтобы преломляться на зеркальных окнах дремлющих небоскрёбов, но достаточно яркие, чтобы слегка поигрывать своим светом сквозь тончайший занавесочный тюль проникли в комнату, окутанную мраком. Наспех задёрнутые чёрные портьеры создавали ощущение полной защищённости от всех природных факторов, тревожащих и без того чересчур чуткий сон, но на этот раз они непростительно подвели хозяйку сего логова, позволив дикому лучику задержаться на её загнутых вороных ресницах и приоткрыть уставшие глаза цвета полированного изумруда. Поведя взглядом в сторону и наткнувшись на настольные часы, их обладательница измученно выдохнула. Зелёным по чёрному значилось полшестого утра. Как всегда, она встала слишком рано, а всему причина постоянные кошмары, которые оставляли за собой нездоровые круги под глазами, заметность и странная синева которых процветали с каждой пережитой ночью. Уже никакие косметические ухищрения по типу всевозможных успокаивающих кожу патчей, кремов и тонального средства не могли до конца скрыть от зорких глаз это недоразумение. Сами ночные визитёры были одинаковыми, словно снятые отдельно короткометражные фильмы, соединённые воедино в определённом порядке. Они посещали её воспалённый разум ежедневно вот уже целый месяц. Никому не известно их происхождение, она ни у кого и не спрашивала. Дважды проморгавшись, девушка вздохнула сопящим носом и перевернулась на спину, машинально касаясь бледного лица. Лоб покрывала лихорадочная испарина, а пересохшие губы, кажется, навсегда потеряли свой некогда превосходный малиновый цвет, сливаясь с алебастровым цветом кожи. Спустя десять минут она уже покончила с каждодневным ритуалом по чистке зубов и стояла около высокого дубового шкафа-купе, задумчиво застёгивая пуговицы полупрозрачной ситцевой рубашки, сквозь которую было прекрасно видно полностью ажурное чёрное бельё, обрамляющее аккуратную грудь среднего размера. В левом глазу девушки вместо зрачка сверкала маленькая серебряная звёздочка, правда в данный момент она лишь отливала едва заметным матовым блеском, но от этого не становилась менее заметной. По этой дерзко сияющей в особые моменты звёздочке в глазу и деловому звону каблучков «Ron Ron» даже единожды видевшие эту особу, безошибочно узнавали её профиль. Соединённые Штаты Америки, или же, как было принято называть, просто Америка. Обладательница обширных одноименных территорий и негласного гордого титула «эталон демократии», а также поистине аристократичной стойкости и унаследованного британского очарования. Заведя с ней непринуждённый диалог, хорошо знающие всеми правдами и неправдами постараются как можно скорее откреститься от дражайшей собеседницы. Лишь одно только звучание её элегантной обуви по голубому мрамору отдавалось по их черепным коробкам нещадным скрежетом, а ни с чем не различимая аура во всю громогласно издевалась над потенциальными жертвами, мол «Тук-тук, дорогуша, сегодня я с удовольствием отымею твой страдальческий мозг!!». И это высказывание как ничто иное отражало всю сущность неугомонной бестии с каштановыми волосами. Желая быть у всех на слуху, она никогда не скромничала в колких замечаниях, не брезгуя вступать во все назревающие конфликты. А уж если она будет их зачинщицей, то самодовольствию фурии не будет предела. Государства её уровня и выше пересекались с ней словом исключительно из уважения, а более слабые, не говоря уже о только «встающих на ноги», лишь остерегались и бросали в сторону косые взгляды тихого презрения, не осмеливаясь даже попадаться ей на пути. Такого отношения придерживались все, кроме родных и одного отличившегося своим полным безразличием государства-сверхдержавы по имени Российская федерация, чем заслужил искреннее восхищение со стороны окружающих. Пожалуй, игнорировал он только её, что небрежными всплесками подливало масла в огонь опасного недовольства Америки, но каковыми бы ни были моральные измывательства и беспочвенные угрозы девушки во время перерывов между государственными собраниями– он лишь с издевательским равнодушием отвернётся в сторону своих документов, в сотый раз приводя их в нужный порядок. Уж после такого неуважения пыл американки слегка поубавил обороты, но лишь ненадолго. Схватив с вешалки длинный чёрный пиджак, достигающий колена брюк аналогичного цвета, она, даже не выглянув в окно, схватила с прикроватной тумбы две увесистые папки и поскакала вниз, будто бы куда-то опаздывает. На деле же во временно́м запасе Америки было ещё целых четыре часа до встречи с младшим братом, Канадой, да и то условились они на посиделках у неё дома, так что ехать к месту назначения ей не пришлось. Он обещал прикупить в любимой кофейне немало сладостей, чтобы острые углы не самого приятного разговора о предстоящем приёме в отцовской резиденции сгладила пончиковая глазурь, которой Канада бредит, пожалуй, даже сильнее, чем она. В конце-концов, на его территории самое большое потребление «бобровых хвостов»¹ на душу населения, так что это не удивительно. Собрав длинные волосы в неаккуратный хвост, Америка заприметила непрочитанную книгу, и, отложив документы до встречи с братом, обдумала план убиения лишнего времени за прочтением познавательной литературы в компании необходимых сигарет и незамысловатого завтрака. Абсолютно не следя за своим питанием, американка гоняла съеденное в танцевальном зале, где могла забыться в заветные свободные часы за ритмом прекрасной музыки и движениях, требующих к себе всю сосредоточенность. Замечательное времяпрепровождение, но в данный момент не было никакого настроения заниматься, тем более, что урчащий желудок укоризненно припоминает о своём неудобном состоянии, требуя немного мирской подпитки. Неизвестно, была ли тому причиной захватывающий сюжет книги или же ещё некая неведомая сила, но спустя определённое время умиротворяющую тишину нарушила трель дверного звонка. Америка моментально подскочила с места и стремительно направилась встречать ненаглядного братца, после крепких объятий которого направилась в гостиную комнату. Не отличаясь особой броскостью, она была небольших размеров и выполнена в светлых тонах, начиная кремовыми крашеными стенами и завершая картину ворсистым бежевым ковром и кожаным диваном цвета слоновой кости. Единственное, что выделялось на фоне спокойного смешения красок, был столик из тёмного дуба на крепких низеньких ножках, который в данный момент испещряли породители вреднейших холестериновых бляшек. Яркая глазурь, которой были щедро сдобрены канадские пончики, источали приятный аромат заварного крема и являлись главным предлогом сегодняшнего визита. Ну как можно было ему отказать? — Ну?– неопределенно махнула ладонью девушка, мол «Чего молчим?». — Я к тебе по поводу скорого мероприятия в честь «сохранения дружественных отношений».– подогнув под себя одно колено, канадец скрыл взволнованный взгляд за кружкой какао, но эфемерная напряжённость голоса заставила девушку заметно съёжиться. — Ну и что? Очередной вычурный праздничек, посвящённый «миру-во-всём-мать-его-мире», на котором будут присутствовать все до единого.– скорчив недовольную гримасу, Америка откусила нехилый кусок от пончика, чтобы поднять себе настроение божественной сладостью. — А то, что проводить его будет не отец, а ты на своей территории.– в этот момент до отказа набитые едой щеки американки, кажется, раздулись ещё больше, а глаза неверяще уставились так, словно перед ней сидел самый настоящий Сатана, а не настороженный Канада. — И как же вы себе это представляете, если этот грёбаный карнавал датируется началом следующей недели?! Когда я успею всё подготовить?!– даже поперёк вставший комом в горле пончик не помешал ей выразить всё своё недовольство. Колоссальные траты, переделывание, судя по всему, до сих пор не отосланных приглашений, ослабление магического барьера и охрана территории на каждом шагу! Голова от таких тяжких мыслей начинала подавать сигналы наступающей мигрени! Почему вся ответственность вновь была на ней, а уже тем более за самый ненавистный день в её жизни? Каждый год она чисто из принуждения посещала это действо эпохальных масштабов, колоритности которого не знавал ещё ни один немецкий Октоберфест. Все страны собираются под одним куполом, невзирая на своё местоположение и часовые пояса, слушают торжественную вступительную речь каждого желающего (помимо всех сверхдержав, для которых публично подвести итоги года было необходимым жестом), после чего Великобритания объявляет о начале празднества. Проводилось оно в конце осени, длилось три дня, всегда на территории надоедливого предка, и до этого устоявшаяся традиция не нарушалась. С какого чёрта она́ должна была заниматься этим– неизвестно. Великобритания прекрасно знал о том, как сильно Америка ненавидит все эти вычурные праздники, где каждый желал выделиться своим превосходством, но ему, кончено же, плевать на её мнение. А она уж понадеялась, что в этот раз её оставят в покое (наивная) и позволят заняться любимой работой. — Не кипятись, я помогу тебе с этим вопросом, мы всё успеем. Главная новость в том, что сам Евросоюз явится сюда.– до этого более менее задорный голос мгновенно посерьёзнел, а чистейший кожаный диван теперь украшала шоколадная глазурь с кондитерская присыпка. — Что?!