Окрылённые событиями

Ежегодное торжественное мероприятие, датированное концом ноября, и впервые организованное совсем недавно Великобританией, по идее должны были посещать все страны без исключения. Не то, чтобы гордый любитель крепкого «Эрл Грей» внезапно подобрел, раскрыв свои длинные костлявые руки в приветственном объятии для всех и каждого, но по какой-то причине это являлось некой тёплой традицией – собираться в этот день под одной крышей. В этот день все словно забывали о своём положении, о том, кем на самом деле они друг другу приходятся, и даже самые злейшие враги со смелой улыбкой крепко пожимали руки, прежде чем закружиться в вихре доброжелательных разговоров и рек нескончаемой лести. Несметное множество разнообразной, а главное дорогой еды, и ничуть не уступающей ей выпивки. О, её всегда было особенно много, словно она тайком доставлялась сюда прямиком из рога изобилия. Но результатом всей этой странной обстановки являлась вовсе не она, а особенная тёплая атмосфера праздника, которая не принуждала к каким-то определенным действиям или решениям, как это обыкновенно происходит. Абсолютная свобода действий и выбора, мол, не хочешь быть в центре внимания и обсуждать насущные темы? Пожалуйста, вверх по лестнице и направо – там неплохое местечко для уединения за столиком и превосходный вид на происходящее. В бальном зале слишком жарко и хочется освежиться? Да не вопрос, персонал проведёт бедолагу в розарий или на балкон. Ночью воздух особенно чист и свеж, и грех этим не воспользоваться. Возможно, Вам это покажется странным, но здешние гости очень признательны за такую дозволенность и с радостью принимают приглашение на двадцать восьмое ноября как отличный способ немного расслабить нервы. И проходила эта эпопея не абы где, а в самом сердце Британии – Букингемском дворце. Как хозяину пиршества удавалось не поднять бунт и по-тихому спровадить всю королевскую семью впридачу с немалым населением этого места куда подальше – для смертных останется загадкой, а для других стран и государств просто неприличным, да и вовсе ненужным вопросом. В то время как все наслаждались моментом передышки после очередного танца (на сей раз вальса), с крайне непримечательного, но не достяжимого для других места за порядком неизменно наблюдал сам бритиш в компании Междунаруодных Организаций. Если первый внимательно убеждался в том, что все гости в порядке и никто не ищет возможности испортить его светский вечер, последние молча сидели в бархатных креслах, ожидая хозяина дворца и неоднозначно глядя в его спину. Если взглянуть на одинокого владельца пасмурного Альбиона, то Вам бросится в глаза его постоянная встревоженность. Об этом говорили частые глотки из фарфоровой чашечки, где, (как было известно исключительно самому Вкликобритании), соотношение крепкого бренди и чая неумолимо кре́нилось в сторону бренди, и тщательно накрахмаленный прямой воротник, чьи неприлично высокие края, казалось, врезались в его тонкую шею. Не стоило удивляться такому уязвлённому расположению духа Великобритании, ведь прямо перед ним ситуация, требующая его постоянного личного контроля (хотя дворец начинён охраной под завязку как террорист-смертник тротилом), а за спиной целая свора самых непредсказуемых персон среди всех них вместе взятых. И последний факт нисколько не придавал уверенности, ведь в случае, если им со скуки взбредёт что-нибудь учудить – он даже возразить будет не в праве. Даже с тем учётом, что так происходит вот уже шестой год, он по-прежнему нуждался в изрядной дозе храбрящего алкоголя в своём организме, чтобы окончательно осмелеть для такого близкого общества этих латентных психопатов. Обратив взгляд прямо перед собой, Британия наткнулся на небольшую компанию из двух влиятельных стран, из которых особенно выделялся Китай. Бедняги в этот раз явились без масок-респираторов и они нисколько не портили их превосходный собранный вид. Чёрный шёлковый ханьфу китайца не отличался особой живописностью, что стало заметно по мешкообразным рукавам, которые китаец свесил вниз с балкона. Япония тоже предпочёл в этот раз явиться в национальном костюме, только в отличие от китайца его роскошное черно-красное кимоно казалось слишком громоздким из-за необычного хаори, чья правая половина была красной, а левая черной, и это не учитывая замысловатую вышивку на его рукавах, которая гармонично набивала цену костюму и прибавляла солидности своему хозяину. «Слишком много ткани и чересчур непривычно для Японии.»– подумал наблюдатель, немного покривив лицом. В зале и так довольно тепло, а вид разодетого азиата совсем разморил уставшего мужчину. Лучше бы уж в медицинском халате пришёл и с расчехлённым скальпелем в нагрудном кармане (как обычно), чем так мозолить глаза. Японец подбадривающе глядел в сторону собеседника, но Китай словно из последних сил продолжал беседу, даже не глядя на него в ответ. Очевидно, что Япония хотел разведать, как проходят исследования нового неизвестного миру вируса, но тот лишь сухо отмахивался своим внушительным рукавом, словно хотел стряхнуть назойливую муху с плеча. Эта неприятная тема была для него слишком острой, чтобы так бесцеремонно о ней трещать, а особенно с «безумным медиком» (так негласно было принято называть японца, конечно же, когда того не было рядом). КНР был погружён в тяжкие мысли, и энергичный японец, мельтешащий перед носом и пытающийся хоть что-нибудь у него вынюхать, никак не давал побыть одному. Но гнать его взашей не было никакого настроения, там более, что это повлечет за собой долгие разбирательства, а их звёздному хотелось в последнюю очередь. Попрыгает, бесплодно поинтересуется и ретируется от скуки. По крайней мере, Китай рисовал себе такой радужный исход событий. Великобритания даже не заметил, как начал увлечённо наблюдать за этой комичной ситуацией. Китай, двинув корпусом, хотел сделать очередной живительный глоток янтарной жидкости, как наткнулся взглядом на британца и, после секундного ступора, загадочно сверкнул выразительными глазами. Лицо его сразу приобрело угловатые драконьи черты, а зубастая улыбка придала ему неприятности. Будто бы его всё время поджидал. Британец, сомкнув губы в тонкую полоску, кивнул ему в знак приветствия, а Китай резко выпрямился в спине и акцентировал внимание на бокале в руке, после чего, едва приподняв его в немом тосте, мол «За тебя!», сделал глубокий глоток, опорожнив хрустальную ёмкость. Его лицо перед этим выразило столько тихой неприязни, что пил он точно не за его здравие. Но то, что последовало после, полностью вывело британца из подуспокоившегося состояния. Китаец, конечно же совершенно случайно, обронил бокал прямиком вниз. Хотя тут было бы корректно для полноты картины сказать, что он его демонстративно бросил. Вот так просто, даже на секунду не задумываясь о том, что этот нехилый стакан для виски может угодить кому-то в голову. Эта провокация не была замечена японцем, так как тот переключился на подошедшую Южную Корею, и это однозначно было хорошим знаком, ведь обычно от него не скроешь ни одной новости. Послышался неприятный звон разбитого стекла. Великобритания, всё это время мельком следивший за увлекательным падением, внутренне душевно выдохнул. Он ведь ожидал, что услышит чей-то крик, но, к счастью, обошлось без жертв, и никто его не увидел. Резко пронзив Китай ненавидящим взглядом, англичанин едва удержался, чтобы не покрыть наглеца благой руганью, и он готов был поклясться, что в небольшом сумраке потаённого за высокой колонной места его серые глаза сияли уничтожающей холодной сталью. Нижняя губа предательски дрожала от невысказанных слов, и внутренне он понимал, что его злопамятность не позволит ему забыть об этом. Британец не выносил и так просто не прощал, когда его планы пытались нарушить. Даже страшно представить, что было бы, если бы этот кусок грёбаного стекла размозжил кому-нибудь голову. Взгляды сотен устремлены прямо на него, и ни у кого не осталось сомнений, кто совершил это злодейство. Случайно, специально – уже не имеет никакого значения. Слухов и скандала не избежать, а его масштаб можно оценивать по статусу пострадавшего. Как славно, что всё обошлось, это единственное, что сейчас могло поднять настроение чаемана с уровня моря. Великобритания с отточенным мастерством обернулся назад и жадно допил остатки чая, параллельно разведывая обстановку и одаривая присутствующих таким странным густым взглядом, каким обычно оглядывают нашкодивших детей. Не хватало только свести руки на груди а-ля «строгий родитель». Организации тихо-мирно занимались своими делами: ООН поправлял манжеты своей и так идеально сидящей рубашки, НАТО скучающе вертел в руке бокал с бурбоном, а ВТО задумывал, что будет делать после формальных посиделок. Его руки чесались затянуться дрянной сигарой до такой одури, что не выведешь, а ноги хотелось забросить одна на другую. Но в присутствии Великобритании они вели себя под стать ему, хотя по статусу стояли куда выше него. Возможно, со скуки они всей командой решили поиграть в «махнёмся ролями» и сейчас сидели перед британцем, словно ожидали от него какого-то наказания. В голове ВТО возникла шальная мысль, которую он тут же отогнал, стоило столкнуться взглядами с НАТО. — Ну же, уважаемый, нам не хватает Вашего внимания.– подал бархатный голос МВФ и тот взмахнул изящной рукой, обрамлённой белоснежной тканью, в сторону рядом пустующего кресла. «Да уж, ваша аура буквально дышала мне в лопатки.» – так и хотел процедить англичанин, но в последний момент отбросил всё раздражение в сторону и, подумав о новой порции терпкого бренди, даже слегка улыбнулся. Пока он просто хочет расслабиться и алкоголь в его пустом желудке отзывался довольным бульканьем, нежно обволакивая слизистые стенки. Колонна полностью закрывала вид на происходящее здесь, но в то же время, если слегка вытянуть шею, можно было глянуть в сторону зала. Это волшебное место было предназначено для него, и это довольство отражалось в его сером взгляде золотым блеском. Наверное потому, что здесь всё, что могло броситься в глаза – было сделано из золота или покрыто им. Великолепная потолочная лепнина светилась этим золотом, а раскидистые люстры представляли из себя отдельное произведение искусства, отражая свет сотен электрических светодиодов и ламп. Британия гордился дворцом и не скрывал горячечной любви к собственному детищу. Мало бы кто поверил, но именно он был тайным вдохновителем каждого человека, который приложил свою руку к созданию всего, чем сейчас, спустя столько столетий, могли восхищаться миллионы, и он в том числе. Букингемский дворец являлся воплощением всего, что любил Великобритания: строгость и величественность, красота и богатство, высокомерие и изящество. Когда люди говорят о «сердце Британии» и упоминают это место – они оказываются чертовски правыми, потому что мужчина даже в самом страшном сне не представлял себе что было бы, если бы этого места не стало. Не стоит об этом думать, по крайней мере сейчас. Сейчас он упивается алкоголем высшего качества и слушает уютный бубнёж НАТО, иногда улавливая краем уха неповторимую атмосферу вальса. Так было и будет всегда.» – где-то на задворках приглушенного разума думал он. Потерявшая контроль над мыслями Америка мерила шагами свою гостиную, не представляя, что ей делать. Канада вкрадчиво пояснял смутный план на эту неделю, а девушка, хоть и старалась делать вид, что ей вообще не интересно, что тот пытается до неё донести, но строго сведённые домиком брови говорили о крайней степени сосредоточенности. — Короче, если говорить простым языком, то ты просто созываешь всех в Белый дом...– бормотал Канада, как вдруг его убаюкивающе спокойную речь прервали. — Исключено.– отрезала брюнетка, смерив брата испепеляющим взглядом. Будто он какую-то беспросветную глупость сболтнул и сейчас она сомневается в действительности сказанного минуту назад. — Ты не вправе выбирать, sis. Таковы правила.– голосом, поясняющим фундаментальные основы строения мира, он медленно, но верно выводил страну из себя. — Эти правила даже не подтверждены юридически, иначе бы ты принёс с собой всратую бумажку для убедительности своих слов. Уж на мировом уровне этим его устоям – грош цена. Они придуманы исключительно нашим отцом, дорогой братец. И я не́ буду им следовать. — Я тебя понял, но он самолично сказал мне передать тебе, цитирую: «Скажи своей нерадивой сестре, чтобы она начала подготовку Белого дома для принятия гостей». — А вот хрена с два!– от неожиданной неконтролируемой ярости за спиной девушки послышался жалобный треск ткани, после чего выросло два огромных орлиных крыла, а её глаза сделались слишком нечеловеческими. Казалось, что серебряная звезда сейчас вылезет из орбиты гла́за. — Тише, тише!– искренне усмехнувшись, канадец подскочил с места и вмиг очутился на спинке дивана. Вооружившись жалкой подушкой, он стал похож на загнанного енота, которому не посчастливилось встретиться с хозяином всей наворованной за годы еды. Но яркая зубастая улыбка и блестящие от ребяческой радости глаза полностью рушили выстроенную аналогию. Он скорее хитрожопый ехидный зверёк, которого в очередной раз никому не удалось поймать. Хвала всем высшим благам, что он опирался на стену, а то поломки несчастной мебели было бы не избежать.– Я не знал, что это так тебя взбесит! — Со мной шутки и пререкания не прокатят, а свои провокации отец пусть оставит там, откуда взял. Я не собираюсь его слушать ни в чём и сделаю всё так, как мне то будет удобно и по нраву. Он сам во всем виноват.– уняв внутреннее негодование, девушка с сожалением оглядела пару выпавших из крыла довольно крупных пёрышек и поспешила их поднять. — Давай другие варианты, не жди, пока я выдам что-то остроумное. Не видишь– у меня трагедия.– бесстрастно пролепетала Америка, указав брату два огромных орлиных пера. Опахала перьев обладали идеально очерченным контуром, так что даже невооружённым глазом видно, что за ними очень тщательно ухаживают, а цвет сочетал в себе оттенок сухого чернозёма на самом кончике и плавный переход, доходящий даже до такого насыщенного и тёмного, как цвет гималайского медведя, у самого конца стержня, где начинается пуховая часть и очин. От них исходило приятное живое тепло, как если прижать к щеке маленького цыплёнка, а пахло от них точь-в-точь как от этого милейшего жёлтого существа. — «Waldorf Astoria» в Чикаго и дело с концом, твоя взяла. Но со снобом потом сама разбираться будешь – я твою задницу не прикрою, при всём моём понимании. – методом «тыка» выпалил место назначения будущего празднования любитель пончиков.– С банкетом будешь сама разбираться, потому что я знаю твою придирчивость ко всему, до чего касается моя рука, а о приглашениях я позабочусь. Искусные повара в отеле имеются, о музыкантах и танцорах мы ещё поговорим, а вступительную речь буду слушать сегодня вечером, чтобы потом помочь что-то исправить или дополнить. Ты знаешь, я отличный слушатель.– заверил парень, когда американка странно покосилась на него. Конечно, подводя итоги года, она не отличалась особым красноречием, но чётко излагать мысль ей это никогда не мешало. Хотя, она же хозяйка вечера (как бы нелепо это ни звучало) – ей нужно будет болтать куда больше, нежели чем обычно. — Допустим. Но что я должна буду делать с этим.. странным субъектом?– бесплодные рукоплескания не помогли подобрать более подробного прозвища. — Его даже отец у себя принимал настолько редко, что я могу посчитать на пальцах все те разы, когда я его видела. И могу с тысячной уверенностью заявить, что он чертовски жуткий, Кан! У него глаза полностью чёрные, в них страшно смотреть, а эта его хреновина вокруг башки..– Америка неоднозначно обратила зрачок вверх, будто в отчаянной попытке увидеть свой лоб. Канадец, выслушав гневную тираду младшей сестры, начал неистово хохотать. — Ну сам посуди! Он же не ёбаный Сатурн, зачем ему это огромное кольцо? Типа, я такой охуенно-важный, что меня принято ассоциировать с целой планетой? Такой себе комплимент знаешь, когда твою голову сравнивают с космическим объектом, в котором кроме железа, водорода и ещё какой-то хуйни больше ничего нет. А! Ещё звёзды, типа космос – прямо на лице. — Ахах! Аме..гха-ха-ха!!– заливистый смех Канады отражался звоном от стен, придавая ему ещё большую громкость, а раздражённое лицо Америки только больше веселило. — Это страшно, а не смешно, Кан! Надеюсь, он не состоит из никеля и льда, как его собрат? Ты же стоял рядом с ним и даже разговаривал! Скажи, рядом с ним на части не разрывает? Он холодный? — Америка, чтоб тебя! Прекрати, я сейчас от смеха сдохну!– хриплый голос канадца требовал пощады, а его мышечные судороги гласили о крайней степени усталости. Спустя пять минут тихие всхлипы прекратились и Канада, поднявшись с дивана, болезненно простонал. — Что, он тебе действительно таким ужасным кажется?– неуклюже утирая скупую слезинку, проронил Канада. Немного подумав, словно прокручивая в своей голове ленту воспоминаний с Евросоюзом, она уверенно закивала. — Успокойся, он обычный хрен, sis. Я ему руку пожимал и она у него очень даже тёплая. Речь у него как у стандартного человека, правда заливает так сладко, что готовься отдирать её от твоих волос или просто прими свой истинный облик. Единственное, что тебя может смутить– его рост, ведь он тянет на все шесть с половиной футов (195 см)! С твоими пятью футами и девятью дюймами (175 см) тебе только летать на его уровне. — Кан, спаси меня от этого позора, ты же мой брат! Ты хоть повыше меня будешь, а я на него буду смотреть как бедуин на божью благодать.– глядя в потолок, девушка лихорадочно перебирала все возможные и невозможные исходы событий, останавливаясь то на одной идее, то резко переходя к другой. — Я могу лишь поддержать тебя, дорогая, а с ним тебе придётся разбираться самой, как ни крути – выход один. Кстати, запомни одно крайне важное правило: он ненавидит, когда за ним посылают конвой. Совершишь это – и подорвёшь его самолюбие настолько, что он тебе это вовек не простит. Я это на полном серьёзе. — Типа сильный такой? – канадец утвердительно кивнул, – Вот придурок самонадеянный. ООН значит, обладая силой ста девяноста трёх стран не брезгует тройным конвоем, а уважаемый ЕС, имея при себе, целых, мать его, двадцать восемь (и то хер знает, потому что людишки со своим Brexit так просто не сдадутся и выведут, наконец, старика из его лапищ) стран под крылышком – не, что вы, слишком-охуенно-мощен-для-этого-всего. На это хоккеист лишь бессильно повёл плечами и состроил мину, мол «я-о-его-замыслах-вообще-ничего-не-ведаю-дай-поесть». — Вот тем более, милая, с самим ООН на «ты» и боишься Евросоюза? — Его я знаю со времён окончания Второй Мировой, а того странного чувака – ни дня. Нет, конечно я иногда во время мировых собраний пересекалась с ним некоторыми деловыми словечками, и то, заметь, далеко не наедине, как этом случае! Меня невыносимо настораживает неизвестность. — Всё в этой жизни происходит первый раз, так что соберись. Ой, погоди.– младший брат озабоченно подскочил к американке и протянул руку к локтевой части крыла. — Ауч!– парень протянул поломанное перо.– Ну вот, теперь на этом месте будет зудеть, как он москитного укуса. — Нервничай поменьше и всё пройдёт отлично. Я тебя уверяю. Сейчас сбегаю на кухню за мазью и приведу тебя в порядок, окей? Америка, немного погодя, любовно посмотрела братцу прямо в глаза, после чего обхватила его своими мощными крыльями в знак крайней доверчивости и благодарности. Понимающе улыбнувшись, парень почувствовал на талии тёплые руки, которые неуверенно заключили его в объятия. Крепко прижав к себе сестру, насколько это было возможно в их неудобном положении, он уткнулся носом в макушку её головы и, почувствовав слишком забавный запах, пробурчал: — Цыплёнок ты мой, когтистый. Прошла неделя.