Бессмертие или краткий миг счастья?

Признаться честно, когда Дастин покинул мой дом, ощущение тонкой меланхолии, переходящей в тяжёлую тоску, заволокло всё пространство. Как я уже упомянул ранее, моя душа неожиданно извернулась в сторону общества, и меня влекло к общению. Но Мия так и не ответила на звонок. От этого не становилось легче. Мне хотелось, чтобы она указала на то, что я всё ещё несу ответственность за её жизнь. Моё самолюбие не должно было быть уязвлено. Дастин, чувствующий гигантскую разницу между нами, не имел сил так быстро свыкнуться с нашим общением. И приятели не тревожили меня ради праздных бесед. Я читал в спальне Гюго, когда мне невыносимо захотелось позвонить отцу. На меня произвели впечатления сказанные Дастином слова. В последние декады лет я отрёкся от двух родных людей, которые, как оказалось, сильно из-за этого страдали. — Добрый вечер, Ноэль. — Здравствуй, Виктор, — в его голосе смешались удивление и мягкая нотка инфантильности. Я не знал, что следует сказать дальше, и впервые в жизни почувствовал замешательство при приветствии. — Как твоё самочувствие, отец? — Превосходно, спасибо. Как обстоят дела с картинами? — я был благодарен за проявленное им участие. — Недавно из Лувра было доставлено благодарственное письмо. — Что же оно гласило? — голос звучал очень мягко, кажется, я тронул его сердце. — Чествовали меня за щедрость и либерализм в отношении мировых шедевров. В скором времени мне бы хотелось посетить Дрезден. Я чувствую неумолимую тягу к этому городу. — Старый Свет? Как на тебя это не похоже, Виктор. Помню, это был первый город, куда мы перебрались с тобой после... той трагедии. Ты был совсем юн. — Я был испуган. И безрассуден. Позже я искоренил в себе это качество. Вчера у меня ужинал Дастин. Мы долго говорили, — я прервался. — Ноэль, мне очень жаль, что я так мало с тобой связывался в течение последних лет. — Ну что ты... Сентиментальные нотки не в твоём стиле... Откровенно говоря, я польщён твоими словами. В тебе что-то переменилось и переменилось значительно. Я всегда буду рад твоему звонку. Он ещё долго что-то говорил, когда я услышал стук в дверь. Звук нарастал с каждой секундой. — …и вот я долго думал: почему бы нам снова не начать хоть иногда созваниваться? Я спешно попрощался, отвлёкшись: — Ноэль, я перезвоню позже. Как появится время. — Ах да... конечно. Удачи, мальчик мой, — я сбросил. Мия появилась на пороге. Я Не Узнал Её. Меня пробила дрожь, и самое удивительное, что произошло в эту секунду... Я отшатнулся. От девушки исходил поток энергии, и притом довольно мощной. В её глазах метались огоньки, и – прежде нежные – ручки были сложены в кулаки. За окном шёл дождь. Из открытой двери неутолимо тянуло холодной влагой. Я втянул немного воздуха. Накинул на себя отрешённо-надменный вид. «Выказать удивление – значит предстать слабым», — носилось в голове. Я сложил руки в карманы. Силуэт стройной девушки чётко вырисовывался на фоне распахнувшейся двери. Я невольно залюбовался. На ней было короткое синее платье. Колени дрожали от холода – она была промокшей – и ножки красиво округлялись тонкими лодыжками. Момент слегка затянулся – я наблюдал, как молодая грудь девушки судорожно вздымалась. Мия смотрела в упор. «Но что с ней произошло?..» Резкое движение не оставило мне шанса додумать. Она в секунду оказалась около моей груди и занесла руку... для удара? Я мгновенно перехватил это по-юношески нежное запястье и заглянул ей в глаза. — Лучше бы тебе успокоиться. Она вырвала руку с такой резкостью, какую прежде я у неё не отмечал. Вырвала и прошла в дом, не закрыв дверь и не взглянув на меня. — Как ты мог умолчать тайну существования ликантропов? Виктор, такая чудовищная непредусмотрительность стала серьёзной ошибкой, — девушка села на диван и со злостью принялась меня отчитывать. — Мне не хотелось тревожить твою и без того раненую душу. — Ликантропы, вампиры, кровь, убийства, — взялась она за голову, бездумно прогнув шею вперёд, — во что я ввязалась? Я смотрел на неё, она – на меня, но девушка не видела ничего перед собой. Пелена ужаса и непонимания застелила ей глаза. Мия не услышала бы меня сейчас ни при каких условиях. Я сделал шаг вперёд и опустился перед ней на колено: — Позволишь? Её рука оказалась в кольце моих пальцев, и я нежно закрыл свои губы на её бархатной коже. Она вздрогнула и прикрыла глаза: — Не стоит. — Изволь успокоиться. Это моя настоятельная просьба. Твоя одежда промокла насквозь, прежде всего, нужно устранить эту проблему, — я коснулся её руки, — и ты холодна. Примешь душ? Безвольной куклой она выпрямилась около меня. Я кивнул. Набрав ванну, оставил её одну во власти горячей воды – почти кипятка. Ей необходимо было согреться. Мия сидела в мраморной чаше с водой, обхватив колени руками, и не двигала перед собой помертвевший взгляд. «Мне показалось, что все страдания для неё кончены, — я стоял, опершись на дверной косяк ванной около её входа. Даже через довольно прочную стену я улавливал непрерывающийся поток чакры, схожей с вампирской силой. — Но она же не могла?..» Я заварил чай, принёс для неё плед и чистую одежду. Облачившись в неё, девушка прошла из ванной в гостиную. Я взял её за локоть. Ясно протягивая каждое слово, произнёс: — В тебе зародилась сила. Я не могу не уловить её с невероятным уровнем моей проницательности. Мия отвела взгляд и тихо опустилась на диван. В свою очередь я обернул её в плед, передав крепко заваренный напиток, листья которого были собраны в лучших традициях китайского искусства чаеведения. Мы сидели достаточно близко, и по телу витиеватыми узорами вновь растекалось сладкое спокойствие. Теплящееся в груди чувство родного уюта приятно меня успокоило. Я завёл руку за её голову и спросил: — Ты, наконец, посвятишь меня в новые события своей жизни? Девушка убрала волосы со своей шеи, и моему взору открылись два недавно заживших следа от клыков. Что-то вновь затрепетало внутри меня – заколыхалось и превратилось в приступ злости. — Кто это сделал? Она сделала глоток. По ходу её рассказа я снова почувствовал эгоистичное удовольствие оттого, что хоть эта девушка и настрадалась вдоволь, она вновь была рядом и успокаивала меня своим присутствием...