Пленники Пустотного леса

Лес выглядел более чем мрачно. Причудливо изогнутые верхушки деревьев темными исполинами сливались в однородную массу, образуя что-то неопределенное и размытое, но странное и немного, пожалуй, пугающее. Солнце недавно, с час назад, укатилось в лес и зацепилось за нестройные ряды разлапистых елей и редких лиственных деревцев. Изредка по игольчатым веточкам пробегал заблудившийся солнечный лучик, но задерживался ненадолго. И лес вновь погружался во мрак. Небольшая скромная с виду поляна сегодня пустовала. Обычно этим вечером на выгоревшей местами и чуточку нелепой ввиду этого траве сидели уже привычные безмолвному лесу трое молодых людей, всегда что-то вполголоса обсуждающие, и изредка переходящие на крик и возбужденно размахивающие руками. А в окнах тесного домика горел яркий свет. Этот вечер должен был стать для пленников последним. Гарри нервно нарезал круги по тесной комнатке, машинально потирая большим и указательным пальцами свой пресловутый шрам. Гермиона лихорадочно листала выпрошенные у Снейпа фолианты с заклинаниями и пошаговыми инструкциями к их применению — практиковать их она, конечно, не собиралась, да и нечем было, палочки зельевар решил вернуть им лишь перед фальшивым, но, тем не менее, самым, что ни на есть реальным, побегом. «Чтоб без самоуправства, Грейнджер», — строго сдвинув брови, отрезал он. Это немало огорчило колдунью, ведь отсутствие какого-либо оружия уже само по себе внушало беспокойство и делало любого волшебника гораздо слабее. Незаметно подкрался вечер. За сегодняшний день гриффиндорцы перекинулись лишь парой слов, и то по делу. Болтать по пустякам им было попросту некогда, да и незачем. — Гарри, — тихо позвала девушка друга. Отросшая каштановая чёлка предательски лезла в глаза и мешала что-либо видеть. Гермиона дала себе твердое обещание, что завтра же трансфигурирует какой-нибудь из жутких кореньев Снейпа в приличную заколку. — М-м-м? — рассеянно отозвался Поттер, прекратив на секунду свои беспорядочные метания. — Ты веришь, что у нас всё получится? — спросила Гермиона, глядя парню в глаза. Тот не пытался отвести взгляд, напротив, он выжидательно смотрел на неё, заложив руки за спину. Грейнджер стало немного неловко, а потом она и вовсе уж растерялась. Гарри быстро подошёл к ней и присел рядом. Затем вдруг притянул к себе подругу и крепко обнял. Гермиона рассеянно погладила его по голове, чувствуя, как на глаза так и наворачиваются непрошеные слёзы. — Конечно, я верю, — пробормотал Гарри, не отпуская её. В груди что-то неприятно щекотало, скребло, будто кошка когтями. Острые лезвия раздирали внутренности, не желая дать хозяину возможность покинуть этот относительно безопасный и, не побоюсь этого слова, гостеприимный дом. — Если с нами что-то случится... — начала Гермиона, но Гарри её оборвал. — Ничего не случится, — твердо сказал он и автоматически взлохматил волосы. Одной рукой волшебник всё ещё крепко держал Гермиону за плечи, а пальцами другой ерошил свою черную гриву, создавая полный беспорядок. Творческий. Они одновременно повернулись, когда скрипнула дверь, одновременно переглянулись, увидев на пороге Малфоя, и одновременно поспешили отодвинуться подальше друг от друга, глядя на ухмылочку бывшего врага. Впрочем, враг он врагом всегда и будет, если он изменился, это ещё ровным счётом ничего не значит. Природу не пересилить — уж наградила таким характером, что язвительность прет везде и всегда, в подходящие и не очень моменты. — Голубки, — фыркнул Драко, пересилив рвущуюся наружу улыбку. Сентиментальность не для него, увольте. — Я пришёл сообщить вам радостную новость... — торжественно начал он. — К нам приехал ревизор? — саркастически предположила Гермиона. — Чего? — лицо Малфоя вытянулось. Было очень досадно, что грязнокровка знает то, чего не знает и не может знать он. Хотя, на то ведь она и грязнокровка... — Неважно. Тебе не понять, — опомнилась Грейнджер. — Что за новость? — с упором на слове «новость» спросил Гарри, подаваясь вперёд. В голове бешеным вихрем проносились самые разные мысли — в зависимости от того, как можно толковать слова Драко. «Что слизеринцу хорошо, гриффиндорцу — смерть», — подумал Поттер, не к месту припомнив аналог сложившейся поговорки про русских. — О, — с прищуром продолжил блондин, оперевшись на дверной косяк и с интересом разглядывая однокурсников. Ему нравилось держать людей в томительном ожидании, не спеша давать добро на кульминацию... — Вам это врядли понравится, хотя, кое-что, несомненно, может здорово сыграть на руку... — протянул он, нарочито небрежно, с фирменной ленцой. — Завтра полнолуние, ребятки! В комнате повисло молчание, будто натянутая струна, за мгновение до того, как её отпустят и она зазвенит, переливчато и громко... — ЧТО?! — два голоса разорвали тишину ударом приклада ружья по беззащитному зверьку. Малфой попятился, выставив руки вперед. — Э-э, потише. На ваши вопли все куда раньше сбегутся, — хмыкнул он. И, словно что-то вспомнив, вновь принял таинственный вид. Выдавали его лишь глаза — в них было что-то этакое... Веселое, что ли. И как можно было оставаться таким спокойным и даже радостным в подобном положении, прямо скажем, щекотливом? Постольку поскольку для Драко грядущий день тоже должен был стать опасным приключением... — Ты ещё что-то не договариваешь, — уже нормальным голосом сообщила Гермиона. Она не спрашивала, а утверждала. Порой у Грейнджер просыпалось некое шестое чувство, как называли его магглы, или же, по-другому, третий глаз, как именовала его профессор Трелони. — Разумеется, — просто сказал Драко. Это было в его стиле — нагнать туману, а после согласиться, мол, да, он именно это и сделал. Беспроигрышный ответ даже самому изворотливому оппоненту. Емко и кратко, что даже сказать нечего. Но Грейнджер — и это делает ей чести — не стушевалась, как случалось обычно с другими. — Так договаривай, — произнесла она, глядя на него. Глядя снизу вверх, но глядя свысока. Несколько необычно, не находите? — В общем, я пойду с вами. — Неуклюже завершил так хорошо начинавшийся (для него) разговор слизеринец. Лес слился с таким же темным небом, полностью стерев всякие границы. Солнце окончательно запуталось в переплетенных кривых ветвях и исчезло совсем. Было темно, хоть выколи глаз, и разобрать очертания деревьев стало почти невозможно. Чистая черная материя, прямолинейная, но неоднозначная. Постепенно светлея, уступая подкрадывающемуся рассвету, она не теряла своей черноты, попросту пряча её в норы и дупла, скрадывая перспективу неясным сизоватым дымком и теряясь в подмокшей листве. Возможно, именно в этот момент, не до конца, но все же, стала менее чёткой какая-то грань и между нашими героями.