Жажда

      Юк ДонСик верил, что однажды Со ИнУ придет в себя, и с нетерпением ждал этого момента. Не со страхом, нет, вопреки ожиданиям, а с волнением и предвкушением. Не то чтобы ему не нравилось, что тот находился в коме, но вот причины его радости были вовсе не такими, как считали окружающие, а совсем, совсем иными.       Теперь, когда правда о том, кто же оказался настоящим психопатом-убийцей, открылась, а ДонСик очистил свое имя, он вновь превратился в милого, доброго и немного неудачливого парня, каким был ранее. Разумеется, он стал увереннее в себе, где-то смелее, где-то удачливее, да и друзья вместе с семьей то и дело подмечали, что он самую малость изменился, но только в лучшую сторону. Отец часто повторял, что гордится им, а еще, немного выпив, начинал извиняться, что своими словами едва не довел его до самоубийства. ДонСик виновато улыбался, извинялся за то, что заставил семью волноваться, и в сотый раз объяснял родне, что это не их вина и так сложились обстоятельства.       В глубине души он понимал, что виноват сам: такая размазня и вечный неудачник, который не в состоянии постоять даже за себя, просто обязан был однажды прийти к решению покончить жизнь самоубийством. Такие, каким он был до аварии, не заканчивают иначе, ведь люди всегда будут унижать и эксплуатировать подобных безотказных слабаков. Так что можно даже сказать спасибо этому психопату, что именно на стройке, с крыши которой решил спрыгнуть ДонСик, маньяк в тот самый вечер решил совершить убийство. А еще поблагодарить Сим БоГён — патрульного полицейского, которая тогда так удачно его сбила, — что он ударился головой и напрочь лишился памяти. Разумеется, подобные мысли ДонСик держал при себе, а даже если и проскакивало что-то такое в его лице, то окружающие лишь посмеивались, решив, что он в очередной раз дурачится и изображает из себя маньяка.       Как бы то ни было, теперь люди относились к нему с большим уважением — еще бы, он не только сумел сбежать из тюрьмы, но и доказать свою невиновность, поймав маньяка-психопата, безнаказанно убивающего своих жертв на протяжении аж восьми лет. Мало того, этот самый маньяк оказался его начальником — наследником корпорации Тэхан, уверенным в себе человеком с деньгами и связями, — Со ИнУ. Да, ему помогли: семья, коллеги и, конечно же, Бо Гён. Но СМИ упорно мусолили в основном его имя, что неудивительно: размазня, который, прочитав чужой дневник после потери памяти, искренне считал себя убийцей-психопатом и в итоге попал в тюрьму, откуда умудрился сбежать, а затем поймать настоящего маньяка. О да, народ нескоро его позабудет. Теперь его узнавали, а вскоре, когда он опубликует свою книгу «Дневник психопата», предзаказ на которую просто бил все рекорды, то станет еще известнее.       Он отчаянно стеснялся на публике, мило улыбался репортерам и прохожим, дружил с полицейскими из участка в его районе и даже иногда, как и прежде, выгуливал собак, принадлежавших родителям БоГён. В общем, со всех сторон казался окружающим милым и добрым парнем.       Только они ошибались. Неужели люди действительно думают, что один раз поверив, что ты психопат, можно так просто измениться? Полагают, что подобное не оставляет никаких следов в душе? Когда он читал дневник Со ИнУ, в котором тот подробно описывал те убийства, что совершил, ДонСик искренне верил, что это все сделал он сам. О, поначалу его ужасала собственная жестокость: он не мог поверить, что способен на подобное. Но раз за разом перебирая, как он считал, в памяти события, описанные в дневнике, он все глубже тонул в чужих ощущениях. ИнУ так подробно описывал, что чувствовал в момент, когда лишал человека жизни, что ДонСик переживал это снова и снова, листая страницы дневника. И осознавал, что это незабываемое, волнующее до мурашек, поглощающее чувство власти над чужой жизнью просто невозможно забыть. И теперь он отчаянно желал пережить это снова, увидеть молящий взгляд жертвы, услышать плач и крик, поймать звуки голоса, вибрирующего от ужаса. О, как же сладко было представлять все это. Было заметно, что ИнУ с явно ощущаемым удовольствием записывал все пережитое в дневник, и ДонСик погрузился в его мир, в его сознание, перенял на себя желания маньяка-психопата, буквально став им. И все это можно просто отбросить? Наивные! Нет, в глубине души ДонСик жаждал владеть чужой жизнью и распоряжаться ей. Только вот он не хотел убивать бомжей, школьниц или нищих бабулек — о, не-ет. Он хотел владеть лишь одним человеком, тем, кто так долго играл с ним, кто подставил его и несколько раз чуть не убил, тем, кто гордился, что, подобно хищнику, поглощает жизни слабаков. Он хотел Со ИнУ.       Осознав, что бороться с собой — пустая трата времени, ДонСик смирился, но продолжил тщательно скрывать своего внутреннего демона, успешно кося под добряка. Почти сразу он принялся за подготовку: поднапрягся и выкупил здание с квестами, которые теперь стали его основным местом работы, хотя основной доход, конечно, ожидался с продажи книг. Зато он был сам по себе и не зависел ни от рабочего дня, ни от начальников. А еще в этом, в общем-то, небольшом здании был подвал, идеально подходящий для его целей, который оставалось разве что немного доработать. Ну, как немного… Месяцев шесть ушло на то, чтобы закупить и незаметно доставить материалы и мебель, а также сделать ремонт. Особенно много часов, денег и усилий ушло на звукоизоляцию, зато теперь здесь можно было на всю мощность врубать колонки — ни единого звука бы не вышло за пределы помещения. Еще он забетонировал единственное крохотное окошко, выходящее наружу, а сверху оббил стены мягким материалом. Отдельные трудности вызвали девайсы для связывания: оказывается, купить настоящие прочные цепи и наручники — довольно непростая задача, а то, что продавалось в секс-шопах и других магазинах с подобной атрибутикой, было откровенным шлаком и для его целей не подходило. Но с этим помог ЧхильСон, который по-прежнему считал ДонСика своим боссом и охотно выполнял любые просьбы, не задавая лишних вопросов. Впрочем, мало ли что ему могло понадобиться для комнаты с квестами?       И теперь ДонСик ждал. Иногда один, а иногда в компании с БоГён он приходил в больницу к Со ИнУ. На возникающие вопросы он отвечал, что его гложет вина, ведь именно он виноват в том, что ИнУ оказался в вегетативном состоянии. Во время драки, когда Со ИнУ пытался его прикончить, ДонСик случайно толкнул противника в окно. К счастью, внизу проезжал мусоровоз и его бывший начальник-маньяк остался жив, угодив ровнехонько туда. Врачи сказали, что его мозг функционирует, а вот тело… Они, кривясь, называли Со ИнУ овощем. Но ДонСик знал, что тот так просто не сдастся, и если он слышит и понимает, что происходит вокруг, то больше всего на свете желает встать и отомстить за свое унижение.       Вот и сегодня он сидел рядом с кроватью Со ИнУ и, наклонившись, тихонько шептал ему в ухо:       — Мне так жаль, что твое собственное тело стало тюрьмой для твоего сознания. Но, знаешь, зато ты лежишь в больнице, а не сидишь в тюрьме, там не очень, поверь мне. К тому же теперь у тебя нет денег, а без них не сбежать. Так что лучше лежи отдыхай, а я еще зайду, — он поднялся и вышел из палаты.       ДонСик отчетливо понимал, что гордость Со ИнУ будет толкать его к мести, но для начала тому потребуется овладеть своим телом. Он улыбался, шептал слова утешения, не выдавая своих истинных намерений. Но именно этим он особенно унижал бывшего начальника — Со ИнУ отчаянно ненавидел слабаков, а ДонСика он всегда считал именно таким. В общем-то, не без повода. ИнУ позиционировал себя хищником, который вправе жестоко вырезать всех непутевых нищих неудачников. И жалость такого, как ДонСик, ударяла по нему больнее всего.       — Ох, господин ДонСик, какой же вы добрый, — умилялась медсестра на посту. — Навещать того, кто вам столько проблем доставил… — она открыто улыбнулась и покачала головой. — Я бы так не смогла.       — Спасибо, — ДонСик широко улыбнулся в ответ и быстро поклонился несколько раз, так, что кудряшки на голове забавно качнулись. — Вы уж позаботьтесь о нем, хорошо?       — Конечно-конечно, — медсестра так рьяно закивала, что ему тут же пришло в голову, что персонал не слишком добр и осторожен с этим пациентом. Да и неудивительно — маньяков никто не любит. Никто, кроме него.       Заходя в автобус, ДонСик довольно улыбался. Его походы в больницу давали свои плоды: он был на все сто процентов уверен, что сегодня видел, как Со ИнУ пошевелил ладонью.

***

      Еще через шесть месяцев БоГён шепнула ему, что Со ИнУ сбежал из больницы. Их план по поимке беглеца был прост: заманить его в комнату с квестами, запереть и дождаться, пока БоГён прибудет с подкреплением. Они никому не рассказывали об этом, зная, что ИнУ обязательно заметит полицейских поблизости и это его отпугнет.       ДонСик сам повредил все наружные камеры, оставив лишь те, что были внутри самой комнаты с квестами. К тому же, для исполнения его плана хватило бы и одной-единственной: на углу, чуть дальше по улице, стоял продуктовый магазин с внешней камерой.       И вот теперь, спустя год мучительного ожидания, ДонСик смотрел, как ИнУ приближается к нему. Он с трудом, прихрамывая и волоча за собой ногу, прошел по коридору из комнаты квестов, в которой его запер, а потом сам же и выпустил ДонСик. Он смотрел исподлобья, а в глазах застыли уверенность и жажда убийства. Подойдя почти вплотную к ДонСику, который спокойно стоял, засунув руки в карманы пальто, ИнУ пристально взглянул ему в лицо, а потом хрипло захохотал.       — Что смешного? — с ноткой агрессии поинтересовался ДонСик.       Улыбка тут же сошла с лица ИнУ, и нетвердой рукой он достал из кармана скальпель.       ДонСик жадно осматривал того, кого так отчаянно жаждал заполучить. Год комы сказался на нем не лучшим образом — от бывшего лоска и ухоженности не осталось и следа. Под толстой курткой тело было не рассмотреть, но ноги и руки были тонкими как тростинки. Длинные пальцы крепко сжимали скальпель, но ослабевшие мышцы подводили — ладонь то и дело подрагивала. Лицо осунулось и побледнело, огромные, глубоко залегшие тени под глазами были насыщенного фиолетового цвета, губы пересохли, глаза запали и лихорадочно поблескивали, а об острые, выступавшие скулы, казалось, можно порезаться. Помимо этого было ясно видно, с каким трудом он контролировал движения: мышцы начали атрофироваться, и Со ИнУ уже не мог уверенно управлять своим телом. И в таком состоянии он пришел убивать ДонСика? Неужели после всего произошедшего ИнУ так и не понял, как он изменился? Что теперь он не будет трястись от страха, плакать и молить о пощаде от одного лишь вида ножа, направленного на него? Неожиданно нелепый ход от такого умного, холодного и уверенного в себе человека, как Со ИнУ. Видимо, слова, что так часто шептал ему ДонСик, пока ИнУ лежал в коме, довели его желание отомстить до точки, когда думать о чем-то другом стало просто невозможно. Напрочь убрали его самоконтроль и продуманность. Это льстило.       — Какие, к черту, извинения?! — ИнУ тяжело дышал, но говорил уверенно. Это он о том, что ДонСик заставил его извиняться, прежде чем открыл двери комнаты квестов и выпустил его оттуда.       — Я не извинений от тебя хотел, — глядя на него с презрением, ответил он.       ИнУ перекосило, рот скривился; он занес руку, чтобы нанести удар ножом, но не преуспел — ДонСик играючи перехватил кисть и резко завернул руку за спину, вынуждая противника вскрикнуть от боли. Прижимая ладонь ИнУ к его же запястью, он вынудил того выпустить скальпель, который со звоном упал на пол. Ногой, обутой в кроссовки, он отбросил оружие в сторону и сильнее загнул руку в захвате, наслаждаясь чужой болью. ИнУ зашипел.       — Знаешь, как человек стал лучшим хищником в мире, полном диких зверей? — спокойно спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил. — Из-за этого, — он постучал пальцем свободной руки по голове ИнУ, имея в виду мозг, а потом усилил захват, вырывая из горла противника еще один такой сладкий вскрик и продолжая нажимать все сильнее и сильнее.       — Извини, — сквозь зубы от боли прошипел ИнУ, но ДонСик продолжал давить. — Говорю же, извини, — чуть громче, быстрее и отчетливее. Видимо, терпеть боль тот не привык. По крайней мере, физическую.       — Я же сказал, что мне не извинения от тебя нужны, — он наклонился ближе и прошептал в самое ухо. — Точнее, не только они. Я хочу тебя целиком.       Из кармана ДонСик достал уже наполненный шприц, зубами снял колпачок и резко вогнал короткую иглу в шею ИнУ, который удивленно вскрикнул.       — Что это? — нервно спросил он, сглатывая вязкую слюну.       — Подливать снотворное в напитки, как это делал ты — просто прошлый век какой-то. Так, — он швырнул на пол шприц, чтобы ИнУ его видел, — оно действует намного быстрее, ты знал?       Тело в его руках быстро слабело. Понадобились всего пару минут, чтобы ИнУ начал оседать на пол, потеряв сознание. Ухватив за подмышки, ДонСик, покряхтывая, доволок его до подвала, где, ворочая обмякшее тело и матерясь, переодел в пижаму, а затем надежно приковал наручниками к больничной кровати, достать которую, кстати, тоже стоило немалых трудов.       Прихватив вещи ИнУ, он двинулся было на выход, но остановился и шагнул обратно к кровати. Жадно оглядел своего пленника, погладил мокрый от испарины лоб, прошелся пальцами по пересохшим губам. А затем опустил ладонь ниже, обхватив шею и, упиваясь ощущением размеренного пульса под пальцами, проговорил:       — Добро пожаловать домой, ИнУ. Я очень долго тебя ждал.