Жажда

      Заперев дверь подвала, ДонСик поднялся наверх и встал в том месте, где ИнУ размахивал ножом.       — А-а-а, — негромко потянул он, настраиваясь. — О-о-о, — тихонько продолжил.       Как вообще надо кричать, когда тебя порезали? Прокрутив свои воспоминания, а также все, что он видел в фильмах, ДонСик, глядя в зеркало, громко и резко вскрикнул, изображая боль. Получилось вполне правдоподобно. Улыбнувшись своему отражению во все тридцать два, он заорал еще громче, а потом схватил стул и швырнул его на пол. Затем, не теряя времени, переоделся в вещи Со ИнУ, тщательно упрятав кудряшки под кепкой и натянув капюшон, а после, закрыв лицо маской, выбежал на улицу.       Сирен слышно не было, а значит, БоГён, как они и договаривались, решила дать ему немного времени, чтобы он мог поговорить со своим несостоявшимся убийцей. Ну, это она так думала.       В спешке он запнулся за порог у входной двери и смачно рухнул, едва не пробороздив носом асфальт. Кожу на ладонях засаднило от царапин. Кляня свою неуклюжесть, ДонСик поднялся на ноги и рванул в сторону магазинчика на углу. Пробежав часть пути, он снизил скорость и, старательно изображая хромоту и слабость в теле, проковылял мимо камеры. Лицо он опустил вниз, чтобы не дать полиции ни малейшего шанса понять, что это он, а не ИнУ. Едва выйдя из поля зрения камеры, он оббежал улицу по кругу — старательно избегая случайных прохожих, которых в это время, впрочем, почти не было, — и вернулся в здание с квестами. Он переоделся в свои вещи, а одежду ИнУ запрятал куда подальше.       Скальпель все также валялся на полу. ДонСик натянул перчатку и взял его в левую руку. Он и так и эдак примерился, нерешительно посмотрел на зажатое оружие:       — Давай же, ДонСик, ты так долго ждал этого момента! Соберись, тряпка! — шепотом уговаривал он себя.       Правой рукой даже несколько раз похлопал по щекам, а затем от души резанул собственное плечо. Было больно. Очень-очень больно! Так, что пришлось зажимать рот ладонью, чтобы не заорать. Не дай бог работающие камеры в комнате с квестами запишут его громкий ор из помещения ресепшена — уже после того, как ИнУ, судя по камерам из магазина, давно сбежал.       Слегка отдышавшись и утерев непроизвольно выступившие слезы, ДонСик примерился вновь и с размаху загнал скальпель себе в бок. Он тут же тихонько заскулил от боли, зажимая рану на боку. Зная, что у него осталось совсем немного времени до того момента, как наступит шок, он быстро стянул перчатку с левой руки, завернул ее в пакетик и убрал во внутренний карман пальто. Скользкими от крови руками достал мобильник и набрал номер.       — БоГён, помоги, — прошептал он в трубку.       — Боже, ДонСик-ши, мы уже на подходе! Что случилось? Ты в порядке? — взволнованный голос едва пробивался сквозь шум полицейских сирен, и ей приходилось кричать.       — Он сбежал, а я… БоГён, я умираю-у, — заплакал ДонСик.       На самом деле, конечно, умирать в ближайшее время он точно не собирался, да и раны были не слишком серьезные — уж это он распланировал за минувший год. Но тот он, которым его видели окружающие, должен плакать от боли и вопить от страха, переживая за свою жизнь. Не пришлось даже сильно напрягаться: слезы сами лились из глаз от того, насколько больно ему было. Но это того стоило, о да. И, если сейчас его бы спросили, пошел бы он на подобное вновь, то ДонСик, не задумываясь, ответил бы согласием. Да он бы всего себя изрезал, будь в этом необходимость, чтобы получить того, кого так отчаянно жаждет.       Когда в здание влетели полицейские во главе с БоГён, он скукожился в углу, сидя прямо на полу, и тихонько хныкал, зажимая рану.       — Скорую! — рявкнула БоГён и подбежала к нему. — ДонСик-ши, все будет хорошо, — она бегло осмотрела его раны, — это сделал Со ИнУ? Где он?       — Сбежал, — он обхватил руку Бо Гён и уткнулся лицом в ее плечо, пачкая форму слезами, соплями и кровью. — Мне так бо-о-ольно…       Полицейские выскочили на улицу, надеясь догнать сбежавшего. Подъехавшие медики оказали ему первую помощь, а затем и вовсе увезли в больницу, решив оставить там до утра. Он успел запереть входные двери квестов, а это значит, что по зданию полиция рыскать не будет, как он, впрочем, и предполагал. А ночь в больнице… Ну, что ж, ему это даже на руку. Стоило ему представить, как ИнУ изведется за эту ночь, очнувшись прикованным к кровати, и на лицо сразу вылезала довольная ухмылка. Правда, ее приходилось тщательно сдерживать — не дай боги кто увидит.

***

      Со ИнУ пришел в сознание рывком, болезненно резко, и попытался вскочить на ноги, но не смог. Повернув голову, он увидел, что запястья пристегнуты к металлическим стержням медицинской кровати — такие стояли во всех больницах и позволяли легко перевести пациента в сидячее или лежачее состояние. Ну, или пристегнуть наручниками, если в этом была необходимость. Рефлекторно дернув руками и убедившись, что самостоятельно выбраться ему не удастся, он откинул голову на подушку и застонал. Так глупо! Так нелепо попался этому ничтожеству ДонСику! Его захлестнула ярость — настолько сильная, что перехватило дыхание, а к лицу прилила кровь. Стало жарко, он сжимал и разжимал кулаки, пытаясь справиться с собой. Понадобилось немало времени, чтобы взять себя в руки, успокоиться и начать трезво мыслить.       Он прислушался к ощущениям: безумно хотелось пить и есть, голова нещадно трещала, в глаза словно насыпали песка, а тело казалось невероятно тяжелым от усталости и слабости. Разумеется, ведь он совсем недавно сбежал из больницы. Какая ирония: только-только избавился от наручников и вновь угодил в них.       ИнУ слышал все, что говорил ему ДонСик, сидя рядом в его палате. Все отвратительные слова жалости и сочувствия в устах этого ничтожества просто топтали саму суть ИнУ — его гордость. И раз за разом он сгорал в ярости и безумно жаждал лишь одного: встать на ноги и прикончить тварь, что довела его до подобного состояния. Если бы не ДонСик, то сейчас он спокойно продолжал бы охоту за слабаками, недостойными жить, единолично владел бы компанией отца, а ненавистного братца так запугал бы, что этот червяк сам умотал далеко-далеко и даже мысли не допускал бы о возвращении. А ДонСик гнил бы в тюрьме за убийства, которые не совершал, дав ему лишний повод для веселья. Но все пошло наперекосяк и теперь ИнУ лежал, прикованный наручниками к кровати, и явно не в больнице.       А, кстати, где? Он вновь с трудом приподнял голову и осмотрелся: помещение отчетливо напоминало комнату в психушке для особо буйных. Не то чтобы он там бывал, но откуда-то знал, что именно так все и должно быть: ни единого окна, мягкие стены и пол, мощная дверь, да еще и отдельная решетка, а из мебели только кровать, небольшой столик с двумя стульями и узкий шкаф. В дальнем от дверей углу он заметил поддон, огороженный шторкой, и душ. Если сюда его поместил ДонСик, то он явно рассчитывал на длительное пребывание.       Черт, черт, черт! Что он упустил? Чего не заметил в этом человеке? Тот не смог убить никого, даже когда ИнУ буквально подталкивал его к этому. Да он предпочел воткнуть нож в собственный живот, нежели прикончить его, ИнУ, ненавистного братца. И этот слабак решился на похищение? Не похоже, что стоит ждать полицейских, хотя сейчас он предпочел бы даже их вместо этой комнаты.       Ничего, надо подождать, по возможности набраться сил и прикончить наконец ДонСика, а потом унести ноги, укрывшись от полиции где-нибудь за границей. Его ничтожный брат ДжиХун не посмеет сдать его властям и по одному лишь угрожающему взгляду сделает все, чтобы ИнУ спокойно уехал из Кореи. Так что промедление ему сейчас даже на руку, только нужно как-то убедить ДонСика отстегнуть его от кровати и позволить передвигаться хотя бы по помещению.       А пока… Что ж, пока ему оставалось только лежать и ждать.

***

      ДонСик всю ночь проворочался на мягкой больничной кровати: он никак не мог уснуть, мысли скакали, словно зайцы, а эмоции зашкаливали от предвкушения и счастья до страха и стыда от собственных поступков.       — Да плевать! — вслух прошептал он. — Пути назад уже нет.       Да и не будет он отступать. Просто не сможет. Слишком долго он боролся со своей жаждой и желанием, так старательно готовился, столько сил и средств вложил в это все и в итоге идеально провернул задуманное.       Приняв окончательное решение, ДонСик облегченно выдохнул, повернулся на здоровый бок, поджав ноги, и провалился в сон.       С утра его еще раз осмотрели, обработали швы, перевязали и на этом отпустили из больницы. БоГён встретила его на стоянке — он решил сразу разобраться с показаниями и прочей волокитой.       На все про все ушло больше трех часов, и это при том, что полицейские были его близкими знакомыми и относились к нему хорошо. Они искренне переживали о его самочувствии и старались покончить с бюрократией как можно быстрее.       По пути он заскочил в магазин и закупился продуктами, так что в итоге домой пришел только ближе к четырем вечера. Полноценную кухню он так и не удосужился оборудовать: поначалу жил на съемной квартире, но все чаще приходил к мысли, что стоит перебраться сюда, благо место было. На данный момент в подсобке находились небольшая раковина, стол и электрическая плитка на две конфорки. Ну да ничего, пока хватит и этого.       Он быстро сварил слабенький бульон и сделал жидкую кашу, откопал где-то поднос, на который поставил еду и положил столовые приборы. Туда же примостил бутылку с водой, потом подумал и поставил рядом с бутылкой пустой стакан.       Рядом с дверью, ведущей в подвал, стояла небольшая деревянная тумба, на которую он и примостил поднос, пока отпирал замки. Крепкая дверь легко поддалась, а смазанные петли не издали ни звука. Он спустился по лестнице, отпер следующие двери, одна из которых представляла из себя прочную решетку, и вошел внутрь. Поставив поднос на стол, он обернулся и с замиранием сердца взглянул на ИнУ.       Тот не спал. Он молча, с опаской и ненавистью во взгляде следил за каждым движением ДонСика. Промолчал пленник и тогда, когда он придвинул к кровати стул и уселся на него.       — Я так рад, что ты очнулся, ты не представляешь! — ДонСик открыто улыбнулся, сияющим взглядом осматривая ИнУ. — Я даже в больницу к тебе приходил, ты знаешь? Наверное, знаешь, — не дожидаясь ответа, продолжил ДонСик. — Врачи говорили, что с мозгом у тебя все в порядке. А мозг — это самое важное, правда? А тело мы восстановим, ты не переживай, — он говорил все быстрее и быстрее, словно боялся не успеть, как-то суетливо размахивая руками. — Я успел перечитать кучу информации по этому поводу, так что мы все исправим! Поначалу массаж, а потом, может, и до зарядки дойдем. Плюс хорошее питание, но это самое простое, поверь. Ты прости, — он виновато опустил голову, — денег на те деликатесы, к которым ты привык, у меня не хватит, но я отлично готовлю, так что не переживай. Будет вкусно. Ну, и ты мне скажи, может, тебе хочется чего-то особенного, ИнУ? — он поднял голову и пододвинулся ближе, с улыбкой заглядывая в лицо пленника.       Со ИнУ перекосило, его губы сжались в тонкую линию, а во взгляде полыхнул гнев. Он процедил сквозь зубы:       — Знаешь, чего особенного я хочу? — он приподнялся на локтях, насколько позволяли наручники, и придвинулся к лицу ДонСика. — Я хочу твой труп под соевым соусом, можешь даже не готовить, только освободи меня. О, это будет тот еще деликатес.       — Ну нет, — улыбка поблекла. — Ты же не каннибал какой, уж я-то знаю, — он осклабился и уверенно взглянул в глаза ИнУ. — Я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было на этом свете! Я знаю тебя, как себя, ИнУ… Ты можешь сколько угодно сильно желать моей смерти, но до тех пор, пока ты мой гость, придется тебе соблюдать правила, ясно? Но их мы обсудим чуть позже, а сейчас… — он отвернулся к столу и налил воды в стакан, а когда повернулся обратно, то вновь спокойно улыбался и нежно смотрел на своего пленника. — Сейчас тебе надо попить и поесть. Бьюсь об заклад, ты чертовски голоден, да?       ИнУ медленно кивнул, заворожено разглядывая метаморфозы, которые происходили с лицом и голосом ДонСика. Тот, придерживая затылок ИнУ, попытался пододвинуть стакан к его губам, но не успел.       — Как ты смеешь, ничтожество? — зашипел пленник. — Ты думаешь, что я буду пить вот так? Как немощный слабак, да еще из твоих рук?       Дон Сик откинулся на спинку стула и спокойно дождался, пока собеседник закончит.       — А ты чего ждал? Что я тебя освобожу и приглашу поужинать за столом? Подобную привилегию тебе еще придется заслужить. Ты будешь пить?       — Нет, — сощурив глаза, буквально выплюнул Ину.       — Ну что ж, тогда до завтра, — ДонСик поднялся на ноги и вернул стакан на поднос. — Я это тут оставлю, чтобы завтра снова не нести, ты не против?       Он поднялся наверх, неспешно приготовил ужин, позалипал в телефоне и даже успел принять клиентов, которые пришли в комнату квестов. Несколько раз, правда, он порывался вернуться к ИнУ, но сдерживался. В конце концов, ему сразу стоило показать ИнУ, что ДонСик получит то, чего хочет — или по-хорошему, или по-плохому.       Всю ночь он изнывал от ожидания, вспоминал изможденное, но такое красивое лицо своего пленника. Такой беспомощный, прикованный к кровати и совершенно обессиленный, страдающий от голода и жажды — ох, какое же это прекрасное зрелище! Его самые темные, самые грязные фантазии стали реальностью, и теперь он может сделать с ИнУ все, что только пожелает. Жажда обладать своим пленником настолько тревожила мысли ДонСика, что он никак не мог уснуть почти до самого утра.       Немудрено, что он проспал будильник и встал ближе к обеду. Рассудив, что Со ИнУ уже достаточно помариновался в темноте и одиночестве, он быстро умылся и поспешил вниз.       Пленник, кажется, стал выглядеть еще болезненнее, чем накануне. Он приподнялся на локтях сразу, как ДонСик вошел, и в этот раз во взгляде проскальзывала не только жгучая ненависть, но и нотки радости.       — Доброе утро, — улыбнулся ДонСик. — Ты скучал?       ИнУ не отвечал, лишь молча вглядывался в его лицо, словно силясь там что-то рассмотреть.       — Скучал? — с нажимом повторил свой вопрос ДонСик. — Если нет, то я пойду.       Он поднялся со стула, но был остановлен тихим шепотом:       — Скучал, — сказано было на самой грани слышимости.       ДонСик криво улыбнулся и сел на место.       — Ну вот, так бы сразу. Не усложняй свое и так непростое положение и не ищи сложных путей. Это просто совет. А теперь вернемся к моему вчерашнему вопросу: ты пить хочешь?       Со ИнУ отвел глаза и кивнул.       — Вот и отличненько, — обрадовался ДонСик. — Сейчас, — поднявшись на ноги, он взял со стола бутылку с водой и вернулся к кровати. — Только условия изменились, — с гаденькой ухмылкой и блестящими от азарта и возбуждения глазами он налил немного воды в ладонь и поднес ее к губам пленника. — Пей!       ДонСик внимательно вглядывался в лицо ИнУ и жадно ловил происходящие изменения: удивление, недоверие, осознание, брезгливость, злость — всего несколько секунд, а сколько вкусных эмоций. Он смотрел на просачивающуюся сквозь пальцы воду, как на что-то омерзительное, и, пока он раздумывал, ладонь уже опустела.       — Ну что ж ты так, м? Даю последний шанс на сегодня, — он вновь наполнил ладонь водой. — Пей!       ИнУ медлил, вода из ладони вытекла почти полностью, когда он, наконец решился и склонился, лишь слегка коснувшись руки губами.       — Еще? — дрогнувшим голосом поинтересовался ДонСик, наслаждаясь волной жара, что прокатилась по телу.       — Да…       В этот раз ИнУ припал к ладони почти сразу, жадно выпивая все, что там было. Снова и снова ДонСик наливал воду и наслаждался происходящим: тем, что ИнУ таки подчинился его желаниям, тем, как его губы касались кожи, а еще удовольствием от утоленной жажды, непроизвольно мелькнувшим на лице его пленника.       — Напился? — спросил ДонСик, когда бутылка почти опустела.       ИнУ в ответ вновь кивнул.       — Ну а теперь, — он широко улыбнулся, — перейдем к следующему пункту. Ты кушать хочешь?..