Количество и качество

Слон в комнате За последнее время для Этери многое было в новинку. Она впервые за несколько лет провела целую ревизию в собственной квартире: открыла пустующие бесхозные комнаты, которые были заколочены печатью болезненных воспоминаний, выбросила ненужный хлам, перебрала вещи и освободила отдельное пространство, где вполне себе мог поселиться еще один человек. Это раньше была ее собственная спальня, где изначально жили они с братом, но когда он уехал учиться, комната осталась Этери. В детстве в ней все было по-другому, но даже ремонт и новая мебель сейчас напоминали ей те времена, когда все было намного проще и спокойнее. Это была вполне себе уютная комната: большая двуспальная кровать, комод для одежды, косметический столик и телевизор. Все приспособлено для того, чтобы это место было жилым. Женщина аккуратно сложила в шкаф ветровку, которую забыла Женя, и присела на кровь. Та неприятно скрипнула, и Этери мысленно внесла еще один пункт того, что она делала впервые. Нужно было срочно заказать новый матрас. А еще поменять шторы, купить пару горшков с цветами, заменить лампочки и хорошенько пройтись пылесосом по новому ковру, который уже успел состариться, пока лежал закрытым на антресолях. Мысль о том, чтобы взять опекунство над своей ученицей, не покидали ее уже несколько дней. Женщина старалась не поддаваться панике, когда анализировала эту ситуацию в своей голове чересчур долго и много. Они оказались в засаде. Детский дом, как официальный опекун, собирался претендовать на гонорары от побед, и Этери просто не могла этого допустить. Девочка совершенно не заслужила такого отношения к себе. Брошенная однажды родителями, она и сейчас вынуждена была терпеть, как кто-то ею пользуется. Этери уже связалась с юристами не только чтобы решить вопрос с опекунством Жени, но и засудить директора детского дома. Но и это было не главным оправданием тому, на что собралась идти Тутберидзе. Ей многого стоило признать, что Женя дорога и небезразлична ей. Это как прятать слона в комнате. Бесполезно. Его все увидят. Даже если комната закрыта уже много лет. Этери боялась. Она никогда не была матерью и понятия не имела, что это такое - выносить и родить ребенка. Судьба дала такую возможность ее матери, но лишила Этери. Она боялась не справиться. Женя взрослый человек, она через год станет совершеннолетней и сможет убежать от женщины на все четыре стороны. Этери не нужно будет менять подгузники и выходить на прогулки, но она возьмет на себя ответственность за этого человека целиком и полностью. За Женю Медведеву, талантливую фигуристку, росшую без родителей. Девочка была ничьей. Почему она не может стать ее? Этери боится реакции Жени. Боится тем самым испортить их отношения. Женщина до конца не понимает, что чувствует Медведева и хочет ли вообще что-то менять в своей жизни? Очевидно, что сейчас у нее непростой период. Подготовка к Олимпиаде, соревнования, эта чертова ситуация с детским домом, все снежным комом нарастало в сплошные переживания. Поэтому Этери совершенно не удивилась тому, что они с девочками выпили лишнего на вечеринке. Это было вполне себе ожидаемо от подростков, в чьей жизни была одна сплошная дисциплина. Они молодые, и этим все сказано. Женя в том возрасте, когда горы по колено и кажется, что ты можешь покорить мир одним щелчком пальцев. Ты полон безрассудства и несдерживаемой энергии. Ты можешь напиться до беспамятства, набить татуировку, поцеловаться с кем-нибудь в клубе, убежать из дома и не хотеть туда возвращаться. Но из всех этих «можешь» Женя выбрала самый скучный, непонятый никем, даже ей самой. Она пришла к Этери. Пришла как провинившийся щенок, которого могут выбросить за проделки обратно на улицу. Но женщина пустила ее в квартиру и в свою жизнь. Она была полным профаном в общении с подростками, несмотря на многолетний опыт работы тренером. На льду она знает все от и до, там все точно, как в математике. Ты должен много работать, чтобы появился результат. Ребро в лутце должно быть внешним, иначе это флутц. Она, как тренер, знает, что говорить и где подтянуть спортсмена, если что не так. Другое дело стать кому-то матерью. Поэтому она просто растерялась, когда пьяная Женя ее поцеловала. Девушка умела залезать ей в душу и все там раскурочивать, оставляя после себя рыхлины из болезненных чувств. Они обе были в состоянии безрассудства, и Этери просто не хватило здравомыслия оттолкнуть девушку. Она сама не поняла, как так произошло, но вкус дешевого терпкого джина на губах Медведевой до самого утра ощущался в тесной спальне женщины. Это все было чертовски неправильным. Она собиралась стать матерью, но первое, что значилось в ее послужном родительском списке - это поцелуй с человеком, которого она должна называть дочерью. Женщине хотелось свернуть листок бумаги в ком и запихнуть его себе в рот, когда она думала об это на утро следующего дня в своем кабинете, пока Медведева отсыпалась у нее дома после пьяного загула. Этери была в ужасе, но все еще не отступалась от идеи взять опекунство. Блондинка утешала себя фрагментами из книг о подростковой психологии, что такая реакция ребенка нормальна, когда он находится в нестабильном психологическом состоянии из-за недостатка внимания в том числе. Конечно же, приписки, что это нормально по отношению к своему опекуну, там не было. В любом случае, Этери дала себе слово, что такого больше не повторится. Это была лишь случайность, помутнение сознания, опьянение, передающееся воздушно-капельным путем, прецедент, который она не допустит впредь.

***

На следующий день утренняя тренировка прошла относительно спокойно. Девочки, памятуя недавний скандал и выговор от родителей, вели себя тише воды ниже травы, выполняя все элементы и послушно выкатывая по несколько раз программы. Такого спокойствия не было на тренировке уже давно, и Этери не хотелось вносить смуту своими замечаниями в эту хрупкую спортивную идиллию. На льду с девочками работал Сергей Викторович, Даниил Маркович сидел за компьютером, вносил правки по музыке, а Этери молча заполняла план на следующий месяц. На следующей неделе был очередной этап Гран-При, куда они поедут вместе с Липницкой. Не то чтобы женщина была в полном восторге, но выбора у нее не имелось. Она ее главная спортсменка, женщина просто не может позволить себе отправить на соревнования вместе с ней одного Глейхенгауза или Дудакова. Задумчиво наблюдая за девушками, Этери подметила, что те идут вровень. Женя не уступает Юле по прыжкам, а та в свою очередь катает Список Шиндлера второй раз подряд, додерживая до конца финальное вращение. Конкуренция нарастала, и это очень чувствовалось по тому, как пристально Липницкая наблюдала за каждым заходом на прыжок Жени. Им обеим было тесно на льду друг с другом, но Тутберидзе не собиралась разделять их. Прямая конкуренция закаляет, подстегивает и не дает расслабиться. Это то, что нужно было им обеим. — На сегодня тренировка окончена! Всем спасибо, — громко произнесла Этери, когда очередная программа подошла к концу. Все устало поехали к калиткам, собираясь поскорее убежать с катка, чтобы пообедать и отдохнуть. Этери же наоборот почувствовала, как внутри нарастает напряжение, которое за последнее время она ощущает слишком часто. Женщина планировала подловить Медведеву и серьезно с ней поговорить, озвучив свое решение по поводу опекунства. — Ты сегодня сама не своя,— некстати подметил Даня, положив ноутбук на стол и сев рядом. — Почему?— угадать причину было невозможно, поэтому Этери предпочла смахнуть за дурочку. — Ни одного замечания за всю тренировку. Это практически невозможно. — Как оказалось, ключевое слово «практически»— женщина пожала плечами,— сегодня не было повода их ругать. Девочки справились почти со всем. — Раньше ты находила, к чему придраться. Точно все в порядке? — Сейчас придираешься только ты,— Этери чуть поморщилась,— я больше сосредоточена на следующих соревнованиях. Хочется, чтобы на них было, как сегодня на тренировке. — Ты про Юлю? — В том числе. С прошлой недели у нее очевидный прогресс. — Да, я тоже заметил. Каскад почти закрепился, но пока что видно, что боится на него заходить. Нет свободы в прыжках. — В любом случае, это лучше, чем было. Техника у нее чистая,— подытожила Этери. — До Олимпиады еще есть немного времени. Думаю, если мы будем идти в таком темпе, то нам нечего будет бояться. Золото и серебро наши. — Это самое сложное. Когда обе достойны. — Я буду рад любому исходу, я думал, что ты тоже,— Даня с интересом посмотрел на Тутберидзе. — Я буду рада, если каждый исполнит свой максимум. Наша задача в этом,— в словах женщины просквозило холодностью, на что хореограф сдержанно кивнул. — Ты пойдешь обедать? — Глейхенгауз перевел тему. — Нет, иди без меня. У меня еще есть дела,— мужчина кивнул и, взяв телефон, пошел в стороны выхода с катка. Тяжело выдохнув, Этери еще пару секунд задумчиво посмотрела в свой список и тоже встала, направившись на поиски Жени, которая скорее всего была в раздевалке. Они больше не общались с того раза, из-за чего беспокойство Этери возрастало еще сильнее. Она не знала, как правильно подступиться к Жене и начать эту тему. Тутберидзе было важно, чтобы она понимала, что это в первую очередь необходимая мера. Ей, как и всем людям, нужны деньги. Девушка просто не заслужила, чтобы их забирал какой-то мерзкий дед с огромным самомнением. Этери сейчас и так является человеком, который несет ответственность за нее. Это просто формальность, которая облегчит ей жизнь. Она не будет обязана называть ее мамой и ездить на семейные праздники. Ей остается ровно год до совершеннолетия, и Этери просто хочет помочь девушке чувствовать себя комфортно и защищенно. В этом нет совершенно ничего плохого. Но когда женщина подходит к раздевалке, то нервно закусывает губу, задерживаясь на ручке двери лишнюю секунду. Но все же открывает. — Девушки, прошу прощения,— комната почти пустая. Почти все уже переоделись и ушли. Остались только Женя, Юля и Алина. Загитова чуть вздрогнула, затем натянуто улыбнулась и, схватив рюкзак, выбежала из раздевалки, крикнув девушкам вдогонку, что будет ждать их в фойе. — Жень, можно тебя на пару слов? Этери старается не замечать, когда Юля многозначительно ухмыляется. С ней женщина сегодня точно не хотела вести беседу. — Я переодеваюсь,— спокойно говорит Медведева, даже не думая торопиться. — Я подожду тебя за дверью. — Я уже ухожу,— Липницкая натягивает на себя толстовку и забирает волосы в хвост. Она смотрит на Женю, когда нагибается завязать шнурки. Та ее игнорирует,— удачи. Девушка криво улыбается и выходит из раздевалки, плотно прикрыв за собой дверь. Этери прошла вглубь комнаты и присела на скамейку напротив Жени. — О чем вы хотели поговорить?— она начинает первой. — Во-первых, я хотела бы похвалить тебя за сегодняшнюю тренировку. Ты поработала над ошибками, и это не может не радовать,— все шло не по плану, и девушка будто чувствовала волнение тренера. — Спасибо, мне важно, что вы видите результат,— она села на скамью,— а что во-вторых? Этери глубоко вздохнула. Нужно было просто сказать. Это как снять пластырь. — Женя, я…— она делает протяжную паузу, ловя на себе напряженный взгляд,— как бы ты отнеслась, если бы я предложила себя в качестве твоего опекуна? Глаза Медведевой потемнели. Девушка замерла и словно не дышала. Этери застала ее врасплох. — Вы хотите стать моей матерью?— спустя пару долгих секунд неверяще переспросила она. — Мы можем не называть это так, если тебе некомфортно. Но в целом да. Я хочу,— Этери кивает. — Нет, нет, нет!— в полном ужасе девушка начинает отрицательно махать головой, инстинктивно вжимаясь назад в стену,— зачем вам это нужно? Мне семнадцать лет, меня никто никогда не брал в семью, я привыкла быть всегда одна. Я не хочу вам доставлять проблемы, это только все испортит,— глаза девушки были полные кошмара и страха. — Женя, послушай,— твердо говорит Этери, сама не зная, откуда она взяла в себе силы,— я очень хочу тебе помочь. Мне небезразлична твоя судьба, и я хочу быть уверенной, что ты в полном порядке. — Нет. Я не хочу даже об этом слышать. Никакого порядка в этом не будет. Я не гожусь в роли хорошей дочери. Вы видели себя? Самый известный тренер страны удочерил семнадцатилетнюю сиротку. Это звучит дико! — Это не так,— Этери пересаживается на сторону Жени и кладет руку ей на колено. Девушка вздрагивает, словно ее только что ударило током,— опекунство никак не испортит наших отношений, я просто хочу, чтобы ты в полном праве имела то, что действительно заслужила. Я хочу тебе помочь, и буду рада, если ты согласишься на мое предложение. А на мнение других людей мне все равно, мне важно лишь то, что у тебя все будет хорошо. — У меня и так все хорошо! Я так живу всю жизнь и никому никогда не было дело до того, заслужила я что-то или нет. Я та, кем являются. Ребенок алкоголички, сирота, чудом оказавшаяся в лучшей группе страны. Я не чета такой женщине, как вы. Давайте просто представим, что этого разговора не было! Девушка подрывается с места, сбросив с коленки руку Этери. Она быстро хватает свой рюкзак и бежит в сторону двери. — Женя, стой!— но Медведева пулей вылетает из раздевалки, громко хлопая дверью, что та по итогу открывается. Она исчезает в одно мгновение, словно ее тут и не было. Девочка боится, и это нормально. Этери закрывает лицо ладонями, делает глубокий вдох. Ей будто дали звонкую пощечину. Просидев на скамейке еще минут десять, женщина выходит из раздевалки, стараясь держать лицо непринужденным. Жене надо дать время свыкнуться с этой мыслью. Кто-то из них должен быть взрослым. Несмотря на страх и риск, женщина уверена в своем решении. Этери станет матерью. В последнее время для нее действительно многое было в новинку.