Охота пуще неволи

Голова раскалывается… Жмурясь от неяркого света, Майрон приоткрывает один глаз и глухо стонет от вида слишком знакомого потолка не своей комнаты. Память не спешит делиться секретами о том, что вчера было, и Саурону стоит больших усилий воссоздавать в голове происходившее. Во-первых, был Мелькор. На этом мысли останавливаются... Мышцы спины, боков и ног ожидаемо ноют при каждом движении. Руки вообще отказываются двигаться. Впрочем, мышцы тут ни при чём: запястья стянуты над головой и надёжно прикручены к спинке кровати. Веревка не жмёт, но лежит достаточно плотно - не вывернешься. И, судя по стертым запястьям, Майрон уже успел это проверить. Все это пролетает где-то на задворках сознания майа, пока он аккуратно переворачивается на живот и утыкается носом в подушку. О-о, Мелькор! Постель пахнет им, его сила пропитывает камни в стенах комнаты, и все это заводит невероятно… "Так, стоп!" Это подозрительное наблюдение заставляет майя собраться и всё-таки вспомнить всю предысторию. В последние дни Мелькор был не в духе настолько, что орки в Ангбанде опасались ходить по коридорам. Балроги, в общем-то, тоже. Саурон разделял всеобщий настрой и, чтобы не попасть под горячую руку, уехал из крепости устраивать внеплановую ревизию ближайшим воинским частям. Да только вот, видно, если гора не идёт к Феанору, Феанор идёт к горе. И в одну прекрасную дождливую ночь в сарай, где Саурон разместился со своей лошадью, без стука ввалился Мелькор. Отряхнул полусонного майя от сена, в котором тот спал, посадил перед собой в седло, накинул на запястье повод сауронова коня - и понёсся обратно в Ангбанд, прижимая майя к себе так сильно, чтобы тот и не подумал менять облик на что-то более мелкое и хрупкое. К моменту прибытия Саурон достаточно отошёл от удивления, чтобы вырываться, кусаться и прочими способами оказывать сопротивление. Поэтому в ближайшем темном углу Мелькор прижал его к стене, впился в губы поцелуем и забрался холодными руками под его рубашку за спиной. От неожиданности Майрон не сразу осознал, что именно делает вала, не успел вовремя закрыться, и через три минуты уже сбивался с дыхания под действием возбуждающих чар. Мелькор же молча взвалил присмиревшего майя на плечо и двинулся в сторону своих покоев. Там он аккуратно скинул рыжую ношу на кровать, стянул с него насквозь мокрую от дождя одежду, примотал руки к спинке кровати… Дальше майя вспоминать не хотелось, но разогнавшийся паровоз мыслей и образов было не остановить. Мелькор снова над ним издевался. Он медленно и сосредоточенно его подготавливал, гладил по шее, груди, бокам, а потом неторопливо и с чувством брал майя, прижимаясь к нему всем телом и пережимая основание члена всякий раз, когда Саурон оказывался на грани. Все это время Мелькор ничего не говорил, только смотрел в глаза - и Майрона дрожь пробирала от этого взгляда. Из-за чар все чувствовалось гораздо резче, и Саурон метался под вала из стороны в сторону, скулил, потом даже стонал в голос… Мелькору этого было мало. Он кончил сам, но продолжал мучить майя, пока не завелся снова. "Ты же знаешь, что нужно сделать", - говорил он всем своим видом, заходя на второй круг. И вот тогда Майрон разозлился по-настоящему. Он вообще не хотел ничего такого, это Мелькор снова ворвался в его жизнь - и не только туда. Приятно, конечно, быть предметом интереса такого горячего вала, но всему ведь есть предел. Кто он, Саурон, такой, чтобы хватать его за шкирку и тащить в постель, когда только вздумается, да ещё и мучить там, пока сам не попросит большего? И майя решил, что Мелькор раньше провалится ко всем раукарам, чем он начнет умолять. Саурон шипел, рычал и хрипел что-то злобное, а тупая боль внизу живота, пелена перед глазами и туман в голове все сильнее одолевали его рассудок. Пару раз вала хлопал его по лицу, не давая уйти в беспамятство, но помогало это ненадолго. Кончая во второй раз, Мелькор позволил дойти до грани и партнеру. Майрон четко помнил, что всеми силами пытался не заорать - а потом наступила блаженная темнота. Утыкаясь носом в подушку Мелькора, Саурон в который раз думает о том, как же он ненавидит эти чары. У нормальных существ они действуют несколько часов. У Майрона встает от каждого упоминания о вала ещё пару-тройку дней. И сейчас эта проблема снова налицо. Сокрушаясь по поводу связанных рук, майя трётся бедрами о простыню. А через какое-то время догадывается, что можно сесть и развязать веревку зубами. Интересно, кровать Мелькора специально скрипит так громко, чтобы о пробуждении сваленного на нее тела знала вся крепость? - Ну как, добро пожаловать в наш дерьмовый мир обратно? - жизнерадостно раздается из-за спины, как только Майрон берется за последний узел. - И благодаря кому же он, интересно, такой? - огрызается майя в ответ. Мелькор помогает ему освободить руки, а потом опрокидывает обратно на постель, заваливаясь сверху. Саурон негодующе шипит, но решает избавить себя от безуспешных попыток как-нибудь вылезти. Он чувствует запах вала, его дыхание на своей шее, и перед глазами все снова немножко плывет. - Какой же ты всё-таки чувствительный, - шепчет ему Мелькор прямо в острое ухо. И ожидаемо получает кулаком по голове. - Мелькор, нет! Я правда не хочу! - как можно более твёрдым и низким голосом выдает Саурон, упираясь вала в грудь обеими руками. Тот сжимает руку на члене майя: - Даже если твой друг говорит мне другое? - Именно, - бросает майа, не меняясь в лице. Мелькор с хищной улыбкой разглядывает подмятого под него Майрона. Растрёпанные рыжие волосы на черном фоне постели, острые скулы, веснушки на бледной коже… Майя злится - безумно, почти до дрожи - и так смотрит ему в глаза, будто мечтает задушить голыми руками прямо здесь и сейчас. О-о-о, как же хочется его такого - знал бы он! Прижать к себе так крепко, как только можно, глубоко целовать, сплетаясь с ним языками, кусать в изгиб шеи, до царапин чесать его спину - как нравится ему… Входить в него медленно и глубоко, чтобы задыхался от тягучего удовольствия, чтобы метался под ним по кровати, выгибался в его руках… Со вздохом Мелькор отводит взгляд и отсаживается на край постели. Нет, трогать Саурона сейчас точно не стоит. Хотя прямого согласия на секс от этого негодяя Мелькор в принципе ни разу не удостаивался, в случае простого его отсутствия или невнятного сопротивления Майрон ещё терпел… инициативу со стороны вала. Но вчера Мелькор перешёл черту. Майя не обиделся - он был в ярости. Саурон молча отодвигается в другой угол и садится там, не прекращая буравить спину Мелькора злобным взглядом. Стояк никуда не исчез, а вала волею судеб оказался сидящим на одеяле, так что обнажённому майя спрятаться было не за что. Впрочем, если Мелькор сейчас хоть что-то скажет по этому поводу, Саурон будет готов плюнуть на разницу в силе и напоследок сломать ему парочку костей черепа (в том, что рукопашный бой с повелителем закончится развоплощением, сомневаться не приходится). От невеселых мыслей майя отвлекает тихий голос владыки: - Прости за вчерашнее, я переборщил. Удивление задерживается на лице майя лишь на миг. До тех пор, пока он не вспоминает, что извиняющийся Мелькор - не такое уж новое явление. И, если подумать, для валар Амана покаяния Врага мира после трехсот лет его заточения не обернулись ничем хорошим… Мелькор расценивает напряжённое молчание и неподвижность Саурона по-своему и продолжает: - Ну чего тебе ещё надо, а? Рыжая тварь… Ты же просто с ума меня сводишь, и знаешь это! Как глупо требовать любви от того, кто ее не испытывает! От того, кого ты, время от времени, не сдержавшись, принуждаешь силой. Мелькор не может остановиться. Все это зашло слишком далеко. - Неужели в этом нет ну хоть чего-нибудь приятного? Я же знаю, где тебе нравится, ты ведь ведешься… Чего тебе не хватает?! - Свободы выбора? Голос майя тих, но уверен. Лицо не выражает ничего, кроме холодного сосредоточения. Мелькор молчит, тупо уставившись на него, и Саурон продолжает: - Я не могу заниматься сексом каждый раз, как это приходит тебе в голову. Только ты не особо спрашиваешь. Мелькор выдает что-то похожее на нервный смех. - Бываешь не в настроении, да? Рыжик, ты вспомни хоть раз, когда хотел заняться любовью и нормально сказал мне об этом - словом ли, делом ли! Против ты или нет - вырываешься всегда одинаково. Может, для разнообразия, тебе стоит хоть раз самому начать, когда будешь в ударе, а? Просто чтобы я знал, как у тебя это выглядит! - Может быть, - отвечает майя ледяным тоном и, наконец, цепляет взглядом свой плащ на полу. Встаёт, накидывает его на себя, застегивает сверху донизу - и выходит из комнаты. Рауг с ним, со всем остальным, у себя нормально оденется. Мелькор слышит негромкий хлопок двери и подпирает голову руками. Такой сволочью он себя не чувствовал даже тогда, когда они выводили из эльфов первых орков… За что ему все это? За заледеневшими стеклами завывает вьюга. Ярко полыхают камин и свечи на рабочем столе, но от каменных стен тянет таким холодом, что не спасают даже темные с серым рисунком ковры, закрывающие их от потолка до пола. Мелькору, в общем-то, все равно. Для вала не имеет большого значения, плюс тридцать вокруг или минус двадцать пять. Если сравнивать, то холод нравится ему даже больше, чем летний зной. От корявого почерка на желтоватой бумаге уже давно разбегаются глаза. Кажется, имеет смысл организовать барлогам адаптированные курсы каллиграфии. Найти бы ещё того, кто согласится их вести... Другое дело - отчёты Майрона. Маниакальная точность формулировок, одинаковые буквы неотличимы одна от другой, разные - не перепутать и в полутьме. Пожалуй, на разбор его писанины уходит меньше всего времени. Есть, конечно, ещё людские вожди с профессиональными писарями, но даже тем за всю их короткую жизнь не хватает практики, чтобы переплюнуть самого Саурона. После их ссоры Темный Майя ожидаемо вернулся к работе и залез в нее с головой - даже рыжая макушка не торчала. Первое время Мелькор изобретал всевозможные способы извиниться, но потом осознал, что лучший вариант - оставить трудоголика в покое и не мешать заниматься любимым делом. И ему самому ничего не осталось, кроме как последовать примеру майя и полностью посвятить себя планам по перестройке крепости, разведению драконов, кузницам и обсуждению стратегий для войн с эльфами со всеми военачальниками Ангбанда. Разговаривать на эту тему Майрон с ним не перестал и исправно появлялся на всех собраниях, но отвечал или докладывал максимально кратко и только по делу. Как обычно - безупречно. Стук в дверь. Что-то новенькое. Кто там такой смелый, чтобы беспокоить Владыку у его же личных покоев, тем более - в неурочный час? - Кто стучится в дверь моя? Видишь, дома нет никто! Приходи ко мне вчера, будем съели пирожки… Тишина. Либо за дверью встали в ступор и размышляют над ответом, либо соваться сюда уже передумали. Впрочем, за такое время даже самый тупой орк изобразил бы что-нибудь... Повторный стук. - Ну что там? И снова тишина. Стук в третий раз. Нет, ну они издеваются. "Если это не Феанор сбежал от Намо и встал перед нашими вратами с мечом наголо - тебе не жить," - решает Мелькор и встаёт открывать дверь. Саурон молча вручает вала бутылку вина и бесшумно проскальзывает в комнату. Да, пожалуй, Феанор подождёт - свершилось событие гораздо менее вероятное. И, похоже, теперь очередь Мелькора подбирать слова. Так и держа за ручку открытую дверь, он наблюдает, как Майрон невозмутимо открывает стеклянную дверцу шкафа из черного дерева и достает два изящных бокала. Встречается с вала взглядом, переводит его на бутылку в руке Мелькора и, глазом не моргнув, кивает на бокал. Мелькор аккуратно прикрывает дверь, забирает у Саурона посуду, ставит на стол, разливает вино. И все это время недоверчиво косится на майя. Тот спокойно, но слегка заторможенно забирает бокал и отходит к камину. Садится прямо на черный ковер и обхватывает свободной рукой колени. Раскрывает ладонь навстречу теплу, греет замёрзшие пальцы и делает первый глоток. Вала располагается рядом. Майрон смотрит в камин, и тот отражается в его глазах. Или это собственный огонь там плещется? Лицо у майя задумчиво-спокойное, в рыжих волосах играют блики. Мелькор отпивает из бокала тоже и чувствует приятную горечь на языке. У Саурона губа, определенно, не дура. Майя оборачивается на Мелькора, смотрит с весёлым прищуром и расслабленно улыбается. Ставит бокал на пол, подползает ближе, кладет свои руки на плечи вала - и мягко целует в губы. Мелькор замирает и, на всякий случай, старается не дышать. Что, рауг возьми, происходит? Майрон лижет губы вала, покусывает и обхватывает их своими, проталкивает между них язык, проводя им по ряду острых зубов. Очень осторожно, боясь спугнуть этот странный момент, Мелькор начинает отвечать Саурону - и тот не против, и тот сплетается с ним языками, и позволяет Мелькору ласкать свое нёбо. Что-то определенно пошло не так в этот вечер. Вопрос только, с кем: с Майроном, с ним или с Эа в целом? Саурон отрывается от губ вала и, прижавшись лбом ко лбу, весело смотрит ему в глаза. Усмехается и, проведя кончиком носа по скуле Мелькора, снисходит до объяснения: - Я хочу тебя. Я пришёл. Вали меня на пол и делай, что хочешь. "Майрон. Такое. Сказал!" От близости, ради которой не приходилось вынашивать коварных планов по поимке майя, у Мелькора встало так, как не бывало даже при виде его, разъяренного, в верёвках и прямо под ним. Вала бы так и сделал - опрокинул бы на мягкий ковер, сорвал с майя одежду и любил бы до утра без перерыва, - если бы не внезапная мысль, посетившая голову. - Сам делай, что хочешь. Интересно, что ты сможешь изобразить по собственному желанию... - Берешь на слабо? - вскидывает бровь майя. Мелькор вскидывает бровь в ответ. Саурон фыркает и, немного подумав, набирает в рот вина из мелькорова бокала, после чего снова лезет целоваться. Руками он зарывается в волосы вала, массирует кожу на затылке, проводит тонкими холодными пальцами по шее. Когда-то давно, ещё во времена своих тайных вылазок из Валинора, он тоже делал так - вала нравилось. Саурон ловит себя на мысли, что достаточно плохо представляет себе теперешние предпочтения повелителя - мозг в такие моменты раньше был занят чем угодно, но не комфортом партнёра-агрессора. Впрочем, чем жевать сопли и думать об этом, лучше импровизировать сразу. Кажется, ему нравились веревки… Саурон скидывает расстёгнутый плащ, а свободную рубаху в перерывах между поцелуями стаскивает через голову. Поясом от нее он сматывает вместе запястья, пропускает один виток между рук и, отстраняясь от вала, чтобы помочь себе зубами, затягивает прямой узел. Долго созерцать полуобнажённого Майрона, который добровольно связывает себя для него, Мелькору не приходится. Майя перекидывает руки через его голову, обнимая за плечи, и переходит с поцелуями на шею. Нежно, не оставляя следов, он движется от уха к ключице и обратно, надавливает языком, дует горячим воздухом на мокрую от слюны кожу... Это настолько же приятно, насколько и непривычно. Мелькор прикрывает глаза и запрокидывает голову, отдавая свою шею полностью во власть Саурона. Тяжёлая корона с двумя камнями Феанора медленно, но верно сползает назад, и вала одной рукой снимает ее совсем, отставляет подальше вбок. О том, что постоянное ее нахождение на темноволосой мелькоровой головушке - не более, чем миф, знает только Майрон. Это эльфам для дополнительного устрашения нужны ужасный облик и пафосная шахтерская каска с фонариком во лбу. Оркам, людям, иногда - барлогам... Тёмный Майя при всей своей дерзости слишком умён, чтобы без нее забывать об истинной расстановке сил, о границах своих возможностей и умений повелителя. Он всегда помнил свое место… И - о да! - по мнению Мелькора, стоящий на коленях и аккуратно покусывающий его левое ухо майя находится на своем месте в той же степени, как и за разбором донесений шпионов с юга… Мелькор осторожно приобнимает Саурона, насколько позволяет кольцо рук ученика, и перебирает пальцами в тонких перчатках по его обнаженной спине. Тот вздрагивает, выдыхает во влажную кожу на шее вала и, немного подумав, выгибается навстречу прикосновениям. Это слабое место Мелькор нашел у него ещё при постройке Ангбанда, и впоследствии вероломно таким знанием пользовался. А теперь им впервые руководит стремление просто сделать приятно, не добиваясь параллельно ни согласия на что-либо, ни подчинения... Майрону нравится. Следуя установке "делай, что хочешь", он позволяет себе зубами расстегнуть пуговицы на рубашке Мелькора. Раздвигает ткань на груди носом, трётся им и щекой о твердеющие соски, ясными глазами смотрит в лицо вала и переходит к пуговицам ниже. Мелькор сдвигает предплечья ученика себе на поясницу, освобождая свои руки, поднимает лицо майя за подбородок от нижних пуговиц и, занимая его поцелуем, разбирается с ними сам. - Ремень расстегни, - тихо просит Саурон, наклоняясь и пряча лицо за спадающей гривой. - Я там ещё не закончил. Мелькор сделал бы это и без подсказки, потому что даже в свободных штанах было гораздо неудобнее, чем без них, но смысл последней фразы вскоре доходит и до затуманенного разума вала: - Ты собираешься?.. То есть… Ты?! - Заткнись, а то передумаю, - смущённо пробурчали в ответ из-под рыжих волос. "С этим миром сегодня точно что-то не так," - думает Мелькор и чувствует, как его пробивает на нежность и жалость. Напополам. Грозный, жестокий Саурон, страх всего Средиземья, который может яростью пылать что твой камин, - стоит на коленях над повелителем, сидящим с расстегнутыми штанами, прячется за свои космы и едва не колотится от неуверенности. Усмехнувшись, Мелькор ласково касается макушки замершего майя, зарывается пальцами в его волосы, перебирает их, касается кожи за ухом. - Ты хоть представляешь, как это должно быть? - Ты делал. Смогу так же, - отвечает майя на порядок спокойнее и всё-таки поднимает взгляд на вала. Улыбается тоже. - Ты говори, если что не так. - Да уж молчать не буду, - скалится Мелькор и проводит пятерней вдоль майроновского позвоночника. Шикнув и дернувшись, тот рывком головы откидывает волосы на одну сторону и опирается на предплечья и локти, чтобы оказаться лицом на уровне члена вала. Набирает воздуха в лёгкие и слюны в рот, после чего, не тратя больше времени на раздумья, проводит широким языком от основания до головки члена. И с другой стороны. И спереди. Язык майя мокрый и очень горячий, он быстро скользит по плоти, надавливая и отстраняясь. Майя заканчивает размазывать слюну и тонким кончиком языка часто-часто надавливает в основании члена. Переходит выше, проводит им под уздечкой. Расслабляет язык и мажет по головке, а после снова надавливает острым кончиком. Мелькору нравится всё: и язык, и влажность, и страсть, с которой Саурон действует, наконец оставив свою тонкую душевную организацию при себе. Вала полуоткидывается назад, опираясь на прямые руки и зарываясь пальцами в мягкий ковер. Старается не думать о причинах происходящего и просто наслаждается. Волосы майя всё-таки лезут ему в лицо, липнут к мокрой от слюны коже, и время от времени он сосредоточенно от них отплевывается. Мелькор распускает свой хвост, собирает волосы Саурона и связывает их той же веревкой. Ему нужнее. Майрон расценивает это как сигнал к действию. Он последний раз мажет языком по головке, нервно облизывает и без того мокрые губы, после чего поджимает их внутрь, чтобы наверняка спрятать зубы. Набирает в рот больше слюны, выгибает язык и медленно насаживается влажным ртом на член Мелькора. Вала выгибается в пояснице, опираясь на локти, запрокидывает голову и плавно выдыхает, чтобы не застонать. Рот майя узкий и горячий, а сочетание мягкого языка с одной стороны и скользкого твердого неба с другой просто невероятно! Всё это давно вышло за рамки "сделаю, как ты": хоть Мелькор и возбуждал майя ртом раньше, дойти глубокого минета у него не возникало даже идеи. Саурону этот опыт нравится сильно меньше. Член вала большой и неудобный, и, доставая до горла, он ощутимо проходится по задней стенке, стремясь вызвать кашель. Неприятно. Майя чуть сглатывает, подавляя этот рефлекс, глубоко вдыхает и, наконец, вбирает плоть повелителя до конца. Он не видит, как вала комкает пальцами длинный ворс ковра, жмурясь и закусывая губу, но слышит стук его сердца даже со своей позиции. Член во рту пульсирует в такт этим ударам, и майя решает, что дело стоит продолжения. По крайней мере, осталось не так уж долго. Он снова выгибает язык и трет им нижнюю часть члена, не выпуская его изо рта, посасывает, насколько это возможно, и мелко сглатывает горлом. Вала стонет и силой удерживает себя от того, чтобы начать движения бедрами. Майрон стонет тоже, посылая вибрацию голосом. И Мелькор не выдерживает: - Либо ты будешь двигаться, либо я! Майрон... рыжик мой… я же не железный! Насчёт последнего замечания Саурон хотел бы поспорить, но с твердым членом в горле это как минимум неудобно. Не прекращая глотков и движений языком, он выпускает часть члена изо рта и насаживается на него обратно. И ещё, и ещё, всё быстрее… Нормально сглатывать слюну майя не может уже давно, и она размазывается по члену, неприятно стекает по подбородку. Саурон неглубоко, но резко дышит в такт движениям, и горячий воздух на влажной коже члена Мелькору нравится не меньше, чем все остальное. Вала стаскивает зубами перчатку с одной руки и проходится обожженными пальцами по гладкой спине ученика, горячей и слегка влажной от пота. Больнее, чем в перчатке, но и приятнее тоже... Он перебирает пальцами по коже между лопаток, чуть царапает ногтями - и Майрон ожидаемо сбивается с дыхания. Предупреждающе задевает член вала клыком и продолжает двигаться. Мелькору мало. Хочется схватить ученика за рыжие волосы и вбиваться в его в рот, не давая отстраниться, - так быстро и глубоко, как только возможно. Жаль, Майрон не оценит. Ему вообще, по всей видимости, тяжело и без этого. Он ёрзает коленями и локтями по ковру, сгибает руки, упираясь связанными запястьями Мелькору в спину и слегка дрожит всем телом. Но то, с какой страстью он при этом двигает языком и головой, позволяет надеяться, что трясет его не от усталости. Мелькор запоздало вспоминает, что пояс, связывающий руки Майрона, - не от штанов. - Тебя расстегнуть? - У… Угу… - почти жалобно мычит носом Саурон, не выпуская члена изо рта. Замирает, пока вала тянется к его ширинке, и почти толкается к руке Мелькора, когда кошмарная узость штанов подходит к концу. Вала возвращается в прежнее положение, но закидывает ногу на ногу, заводя голень между ног Саурона. Тот с облегчением трётся об нее, возобновляя движения головой. Теперь Майя заглатывает в одном ритме со своими толчками, и дело наконец-то идёт быстрее. Он рвано дышит, прижимает член горячим языком к нёбу, часто-часто сокращает мышцы горла и время от времени посылает вибрацию голосом. Во рту он чувствует соленый привкус смазки и пульсацию члена Мелькора, слышит его довольные стоны, которые вала не считает нужным сдерживать. Твердая нога повелителя - не лучшее, что случалось с его, Саурона, членом, но после долгого пребывания в штанах без всякой возможности прикоснуться к нему даже такие движения кажутся безумно приятными. Мелькор дышит все чаще и чувствует, что приближается к грани. Насколько далеко готов зайти рыжик? Отстранить его или… - Май…рон... я скоро. Саурон чувствует. Он ускоряет движения, насколько может, и в итоге насаживается ртом на член как можно глубже. Стонет голосом, и это становится последней каплей для вала. Главное - не закашляться. Если сразу в горло, то вкуса не будет, так ведь? Майя сглатывает. И ещё несколько раз, на всякий случай. А затем вжимается бедрами в ногу Мелькора и кончает тоже. Отдышавшись, Мелькор отстраняет его голову, и Саурон заваливается на ковер сбоку от него. Глубоко дышит, а в уголках зажмуренных глаз стоят слезинки, в которых майя никогда не признается. Мелькор аккуратно вытирает их перчаткой и тянется за отставленным куда-то подальше бокалом. Напоить партнёра вином сейчас кажется не самой худшей идеей. Саурон открывает глаза, позволяет Мелькору придержать себя одной рукой и послушно делает несколько глотков. После чего ложится на пол обратно и прижимается щекой к бедру вала. Разум на удивление ясный, но мысли все равно текут вяло и неторопливо. А ведь и правда - куда спешить? - Развяжи, - просит майя, дернув руками. - Не-а, - улыбается Мелькор и устраивается рядом. - Сам завязал, сам и выбирайся. - Да как же я дотянусь через тебя? - вяло возмущается Майрон и пихает коленом ногу вала. - Вот именно, никак. Спи, - отвечает тот, укрывает их обоих скинутым плащом Саурона, прижимает майя к себе ещё сильнее и зарывается носом в его влажные рыжие волосы. За окном воют ветер и волки, в камине тепло и весело трещит огонь, а рядом беспокойно вертится Майрон и уютно сопит куда-то в ключицу. Мелькор смотрит поверх его головы на горящие поленья и довольно осознает, что и одного раза для полного счастья ему бывает вполне достаточно.