Новая жизнь. Конец истории

В последнее время Раису мучила бессонница. Меньше всего она хотела бы встречать старость в это абсолютно психопатическое время, когда раскалывается страна, общество, когда человеческая жизнь обесценивается до отрицательных значений. С момента судьбоносной встречи с Ромкой-Червонцем прошло шестнадцать лет. Сегодня, по прошествии времени, женщина была благодарна ему за неоценимую услугу: она смогла не только отомстить за мужа и приёмных родителей, но и обзавелась новыми друзьями. Она и не думала, что семья Завьяловых окажется такой интересной. Прежде она бы сказала, что у главы семейства к сорока с лишним годам ума так и не прибавилось, и что Катька, младшая дочь, не извлекла никаких уроков из всего происходящего, теперь же часто заходила в гости — поболтать по-свойски. Она убеждалась, что Михаил не такой уж плохой отец: вон, каких детей вырастил. Катя стала учительницей, Митька — инженером, колесящим по всей стране. Рая теперь ещё больше уважала Завьяловых, сожалея, что они не сдружились раньше. Теперь женщина чувствовала себя счастливой: у неё была огромная семья: подрастающие Варька с Лёней, внуки, племянники. За работой и хлопотами с детьми, Рая забывала о своей тяжёлой душевной ране. Месть не принесла ей облегчения. Из Варшавы она уезжала выжатым лимоном. Она боялась смотреть в глаза брату, который, однако, и не думал её осуждать. Вероятно, допускал, что на её месте поступил бы точно так же. Колесников припадал после ранения, и хотя чувствовал себя относительно нормально, у него осталась одышка. — Мадам, нам надо поговорить, — сказал Владимир Корнилович, подав Раисе руку. — Пойдёмте в тамбур. Поезд уже тронулся, Варшава оставалась позади. Раиса прекрасно понимала, о чём будет разговор. Она морально была готова отправиться в тюрьму, готова была умереть, чтобы на Том Свете встретиться с мужем и родителями. — Раиса Владимировна, я должен взять с вас обещание, — Колесников крепко сжал запястье Раисы. — Вы должны жить дальше. Ради своих детей. Разве вам не жалко ваших крошек? Варя и Лёня могут остаться сиротами, вам оно надо? А Тане и Зине легче от этого будет? А вашим сёстрам? Женщина чувствовала себя, словно пристыженный ребёнок, которого отчитывают за шалости. — Ну вот, убийцы получили по заслугам. Вернуло ли это вам близких людей? Легче вам от этого? — Легче мне уже не станет, — понуро отвечала Раиса, зная, что по возвращении домой непременно поставит свечку за упокой Червонца и всех своих близких людей, которых она потеряла за этот небольшой промежуток времени. — Вот видите! Если бы вы погибли, ваша жертва была бы напрасной. Пожалуйста, попытайтесь это понять: вам есть что, и есть, кого терять. Не пытайтесь больше делать за нас нашу работу. — Я… Я даю слово, — кивнула Рая. — Вот и хорошо, — ответил Колесников. — Надеюсь, больше вы ни во что не будете впрягаться. И Рая постаралась отдаться семье и работе. Она старалась пропускать мимо ушей досужие слухи, однако революция не на шутку её встревожила. Она боялась, как бы не случилось чего… Случилось. И не только с ней. Иногда женщина думала, что насмешница-судьба специально сохраняет ей жизнь, чтобы она побольше ужасов увидела на старости лет. Не прошло и года с момента выстрела «Авроры», как из Ярославля пришли трагические вести — Зина с её мужем погибли. Дети только чудом уцелели. Хуже всего эту новость переживала Таня. Она чувствовала, будто от неё оторвали кусок, выстрелили в упор. Однажды Рая застала дочь за остриганием волос. Таня предстала в совершенно новом образе — теперь на месте пышных тёмных кудрей остался только короткий ёжик. — Я не могу сидеть, сложа руки, — ледяным тоном произнесла она. — Я должна. Я хочу защитить себя и семью. — Танюша, что ты делаешь?! Сгинешь не за грош! — испугалась тогда Раиса. — Не суйся в это, прошу! — Мама, не надо слёз! — резко крикнула в ответ Таня. — Что я сделаю голыми руками? Пойми, я должна себя защитить! И детей тоже! Я не могу их бросить! Я всё решила. Упрямая. В отца. Раисе оставалось только смиренно принять выбор дочери и благословить её на службу. Сегодня Таня гостила у неё. Волосы отросли, и теперь она собирала их в короткий хвост на затылке. Война «подарила» Тане суровый взгляд и тяжёлую поступь — столько лет она носила тяжеленные сапоги. — Да, мам, я всё никак не отвыкну от режима, — качала головой женщина. — Почти год уже прошёл… Хватит с меня этих страстей… А вот наша Варюша, похоже, не навоевалась, — покачав головой, Таня извлекла из кармана конверт, в котором лежала фотокарточка — Варя в кожанке. И подпись: «Привет из Крыма».